Будущее казалось определённым, но судьба поступила с Анатолием жестоко. На третьем курсе, провожая домой девушку, Безуглов схватился с местной шпаной. У них ножи, а у него только руки и ноги. Однако он вышел из схватки победителем. Вот только один шпанёнок скончался от полученной черепно-мозговой травмы, а ещё один на всю жизнь остался инвалидом. И вместо службы родине Безуглов отправился на зону, где к нему отнеслись как к врагу. Но опять Анатолий выстоял, не сломался, отсидел шесть лет из восьми, вышел по УДО и домой уже не вернулся.
Где только не побывал Трофимыч. В Магадане мыл золото. На Курилах ловил рыбу и крабов. На Урале добывал ценные камни и водил геологов. А потом встретил хорошую добрую женщину и перебрался в Вологодскую область, поднимал леспромхоз и хотел, чтобы супруга родила ему детей. Но не сложилось. Ничего не сложилось так, как хотел Безуглов. Жена не смогла родить, у неё случился выкидыш, и она этого не вынесла, сгорела, словно свеча. А новую жену в дом Трофимыч уже не приводил. Мог бы уехать из этих мест. Однако его нигде не ждали, и он доживал век в лесу. Вроде бы ещё не старый, всего-то пятьдесят семь годов, но окружающие считали, что он уже совсем старик, и сам Трофимыч думал – жизнь кончена и следующий шаг будет в могилу.
Однако сегодняшний день всё изменил и заставил его иначе взглянуть на себя. Он понял, что не всё ещё потеряно и есть возможность жить иначе. Нет теперь законов, кроме тех, которые придумали сильные и хваткие, такие как Вагрины и подобные им люди. Нет искусственно возведённых моральных барьеров. Нет преград для того, кто имеет оружие и готов его применять. В прошлое уходит государство со своими чиновниками, правоохранительными органами, тюрьмами, судами и администрациями. Отныне никто не станет указывать ему, как он должен жить, и, если не бояться смерти, а Безуглов её не боялся, можно напоследок пожить как человек.
Нет, Трофимыч не собирался грабить простых людей и без нужды кого-то убивать. Но затея организовать лесное поселение, куда не проберётся чума, и создать общину крепко засела у него в голове. В течение пары часов это стало целью, к которой можно и нужно стремиться. Поэтому он был готов сворачивать горы, двигаться вперёд и решать любые проблемы.
Побрившись, Безуглов погладил ладонью розовую кожу и улыбнулся. Ещё раз осмотрел себя в зеркало и сказал:
– А не такой уж я и старик. Может, ещё поживу лет пять, а то и десять, если раньше не пристрелят или болезнь не прицепится.
Отступив от тазика с пенной водой, он открыл шкаф и достал новый камуфляж, подарок лесничего, которому Трофимыч пару лет назад помог в поиске пропавших городских охотников. Переодевшись, Безуглов решил определиться с судьбой пленников. Долго думать не стал, а кинул монетку. Выпал орёл, и Безуглов ухмыльнулся:
– Повезло им, будут жить. Если не полные дураки.
Спустя пару минут он снова подошёл к подвалу, скинул с плеча двустволку и открыл дверь.
– Трофимыч, ты, что ли? – услышал он хриплый голос Валерки, который смотрел на него снизу. – Тебя не узнать. Помолодел и посвежел.
– Выходи, – приказал Безуглов. – Остальные пусть пока в подвале посидят.
Валерка, придерживая скреплённую дощечками сломанную руку, с трудом вылез из подвала. Безуглов закрыл за ним дверь и пригласил соседа в дом, где между ними состоялась беседа. Ходить вокруг да около Анатолий не стал. Ему была нужна информация, и он сказал:
– Давай выкладывай.
– Трофимыч, – заныл Валерка, – чего ты? Лучше выпьем. У меня знаешь, как рука болит? Спасу нет.
– Обычный закрытый перелом, и помощь оказана своевременно. Срастётся. Так что не юли. Говори, кто послал и зачем.
– Я приезжему уже всё рассказал.
– А мне нет.
– Трофимыч…
Безуглов ударил Валерку по щеке, и тот, отшатнувшись, неловко взмахнул рукой и завопил от боли. Однако быстро успокоился и начал рассказ.
После бегства из деревни он подался в райцентр. Работал в одном месте, потом в другом. Пока не влился в бригаду шабашников. Работы хватало. Дом перекрыть, забетонировать что-то, фундамент залить или забор поменять. Мужики собрались работящие, хотя и пьющие да без царя в голове. Днём пахали, а ночами пили.
Потом чума, и бригадир, головастый мужик, успевший провести несколько лет на зоне за грабежи и разбои, сообразил, что надо валить из города. Но не просто так, а с прибытком. Задумка простая: на продовольственной базе, где в последний раз трудилась бригада, много товара, а охраны нет. Есть машины и техника, всё это можно присвоить, спрятать в лесах и пользоваться. А попутно грабить беженцев и тянуть в чащу красивых тёлок.
Работяги своему бригадиру, который привёл пару приблатнённых знакомых, поверили и его идею поддержали. После чего в леса были высланы две команды.
Примерно так Трофимыч себе всё и представлял. Поэтому налил Валерке стакан водки и приказал:
– Пей.
Валерка шумно выдохнул и опрокинул стакан в горло. Потом закусил и посмотрел на Безуглова:
– Что дальше, Трофимыч?
– А дальше ты с другом, который здоров, вернёшься в город и вызовешь сюда бригадира. Скажи ему, что я с ним поговорить хочу, тема достойная имеется. И ему хорошо будет, и мне, и всем вам. Понял?
Непутёвый Валерка ни черта не понял, но кивнул:
– Да.
– Тогда вперёд.
Мужики вышли из дома, остановились возле "нивы", и Валера спросил:
– А как же мы поедем? Топлива нет. Я видел, как новый Людкин хахаль всё слил.
– Не кипишуй, – усмехнулся Трофимыч. – Пока приезжие суетились, я одну канистру в сторонку отставил. Они не заметили.
16
Ночь. Я в одиночестве сидел в машине и пытался при помощи мобильника поймать какую-нибудь радиостанцию. Однако кроме местной волны, которая по кругу передавала одно и то же – город Великий Устюг закрыт, – ничего не было. Треск помех, и на этом всё.
– Блин! – Я отбросил бесполезный мобильник на приборную панель.
Подтянув наплечную кобуру с пистолетом, накинул лёгкую курточку, взял отобранный вчера у попавшегося на пути наркомана хороший тактический фонарик и вышел.
По телу сразу прошёл озноб. Середина августа, и должно быть тепло, но мы не на юге и даже не в Москве. Забрались на север прилично, а здесь ночами прохладно. Если более точно обозначить свою локацию, то мы где-то между опустевшим посёлком Новатор и городом Великий Устюг, в котором живёт Дед Мороз. Вокруг нас полевой лагерь беженцев, в котором больше двух тысяч человек. Топлива нет. Деньги потеряли свою цену. С едой плохо. Чистая вода в дефиците. Город закрыт, и объехать его невозможно. Везде армейские патрули и полиция, а помимо них неплохо вооружённые ополченцы, больше напоминающие бойцов ЧВК – униформа и оружие, а также чёткая структура управления. Причём почти все они, как говорят беженцы, которые с ними общались, не местные.
В общем, мы в очередной раз застряли. С каждым днём в лагере становилось всё больше народа, люди волнуются и нервничают, вспыхивают драки, и вероятность заражения растёт. Был слушок, что сегодня на дороге машину пытались остановить. Она хотела прорваться через кордон, но ничего не вышло. Заградотряд её расстрелял. А когда бойцы подошли, то обнаружили внутри трёх человек, и у каждого лицо в белёсых оспенных волдырях. Машину сожгли, а бойцов отправили в карантин, слишком они приблизились к опасности.
Мы в лагере сидим четвёртый день и никак не можем решить, что делать дальше. Дядьке проще. Он палатку поставил и постоянно проводит время с Людмилой. Охи-вздохи-стоны. Ему вроде как думать некогда, вся энергия в член ушла. И Людка рада, в её жизни появился настоящий мужчина. А мне чем заняться? Люди кругом чужие, общение с опаской, каждый готов к тому, что сосед окажется врагом или больным. У каждого пятого огнестрел, а у остальных ножи, топоры и мачете. Словно на Диком Западе оказался. Вчера попытался в Новатор сходить, думал, может, чего найду. Но не дошёл. С какими-то агрессивными бродягами бомжеватого вида столкнулся. Пришлось даже стрелять. Пока в воздух. А потом возвращаться.
Посмотрев на небо, я не увидел звёзд. То ли кроны деревьев не давали их увидеть, то ли тучи. Не разберёшь. Время около десяти часов вечера, спать рано, да и не охота, днём пару раз вздремнул. К ручью за водой сходил, а потом по лагерю пошлялся и новости послушал.
Тихо, стараясь не шуметь, я приблизился к нашей палатке и прислушался. Внутри шорохи и тихие стоны Людмилы.
"Опять они за своё, только секс на уме", – промелькнула у меня мысль, и, улыбнувшись, я снова отправился бродить по лагерю.
Опасно это – в темноте ходить. Но есть тропки, которые считаются общими, и я двигался по ним. Одна – из нашей рощи через поле на трассу, а другая – к речке, которая снабжала лагерь водой.
Прошёл мимо потрёпанной белой "десятки". Хозяина, сурового мужика, который представился как Шериф, и его жену татарку Мадину не увидел. Наверное, уже спят.
Дальше набитый вещами автобус ПАЗ, а вот здесь многолюдно. Семь-восемь человек в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет сидели возле костра, в котором горела старая покрышка, и о чём-то спорили. Говорок непонятный. Это многодетная семья Ефремовых, они пермяки или коми. Я этого не понял. Выглядят как русские, половина блондины с голубыми глазами и по-русски разговаривают чисто. А между собой общаются по-своему. Не разберёшь. Ясно одно – они родом из этих широт, но проживали в Нижнем Новгороде. Хотели вернуться в Пермский край, спрятаться у родичей в лесах. Да не вышло. От кордона до кордона ехали и оказались под Великим Устюгом.
За пазиком – поцарапанный "мерседес" чёрного цвета и рядом – красивая девушка, которая разговаривала с двумя девчонками-близняшками. Она общаться ни с кем не желала и всегда держала под рукой травматический пистолет. Но кое-какую информацию я из неё выудил. Зовут Светлана. Из Москвы. Была подругой серьёзного предпринимателя. Когда узнала о надвигающейся беде, вместе с хахалем и детьми, которые оказались её сестрами, подалась в Ямало-Ненецкий АО, где у мужика бизнес и жильё. Любовника по дороге потеряла, то ли убили, то ли сам сбежал. И она зависла. Куда все едут, туда и она. Короче, потенциальная жертва. Баба взрослая, а дура дурой. Ладно, сама. А детей куда тянет? Ведь пропадут же, им не больше девяти-десяти лет, прямо ангелочки, совершенно не приспособленные к выживанию в дикой природе. И, может, меня это не задевало бы так серьёзно, но девушка очень уж красивая. Длинноволосая блондинка, стройная, фигурка точёная и грудь третьего размера. Есть на что посмотреть и за что подержаться. Как её увидел, даже сердце дрогнуло. Понимаю, что она немного старше и с детьми, которые на данный момент являются бесполезным балластом. Но всё равно приятно на неё смотреть и хочется улыбаться. Что это – лёгкая влюблённость, ностальгия по прошлым временам, когда такие красотки были вокруг, или нечто большее? Не понимаю, и это мне не нравится, потому что отвлекает.
– Привет, Свет, – махнул я ей рукой и улыбнулся девочкам. – Как дела, крохи?
Девушка не ответила, а дети прижались к сестре.
Пожав плечами, я пошёл дальше. Следующая машина – КамАЗ без прицепа. Внутри горел свет, и видно, как дальнобойщик Мухтар, дагестанец, который никак не мог добраться домой, потому что кончилась горючка, пытается кому-то позвонить. Как ни пройду мимо, он телефон мучает и ругается. Думает, что вот-вот появится связь, хотя бы на полчаса, и он созвонится с земляками, которые ему помогут. Ага… Сейчас… Нынче каждый сам за себя. Хотя пока Мухтар не сломал автомобильную рацию, я с ним делился продуктами. Он мне информацию, а я ему пачку галет и банку тушёнки. Что характерно, свиной, и он не отказывался. Только ел ночью, чтобы Аллах не увидел.
Я прошёл по тропинке ещё десять метров и оказался на поляне. Когда мы на неё впервые заехали, было чистенько, а сейчас, прошу прощения за выражение, всё засрали. Здесь молодёжь тусуется, мои ровесники. Но мне с ними не по пути. Шесть машин и четыре мотоцикла. В толпе полтора десятка парней и девчонок. Сами себя они называют хиппи. А по сути – кучка дармоедов. Постоянно трахаются, бухают и мастерят бульбуляторы. Им всё равно, что будет завтра. Я хотел было навести порядок, поговорить с ними серьёзно и предложить выбор: они остаются и ведут себя тихо или сваливают. Но дядька не подписался, ему лень, а остальные в стороне. Ну, а сам я не герой, хоть и с оружием. У них, между прочим, тоже стволы имеются.
За поляной, которую я миновал спокойно, две машины, "нива" и какой-то кореец. Здесь друзья, семьи Довлавтовых и Укладниковых. Два офицера-питерца отдыхали на Урале. Быстро вернуться на родину не получилось, и течением их вынесло сюда. Далеко и не в ту сторону, но они не унывали, держались бодрячком и пытались пробиться в Устюг, чтобы найти военкома. В конце концов, они люди военные, и для них должно найтись дело. Вот только третьи сутки торчат вместе с нами, ибо бойцы ЧВК их не пропускают, а жёны, молодые стервочки, проедают офицерам плешь.
– Иван, ты? – окликнул меня Костя Укладников.
– Да, – остановился я.
– К дороге идёшь?
– Просто гуляю.
– Погоди, я с тобой.
Оставив друга возле машины, охранять женщин и выслушивать их претензии, Костя подошёл, на плече у него висел "тигр". Где он его достал, офицер не говорил. Видимо, отобрал у кого-то или украл, а может трофейная, потому что на лобовом стекле корейца пулевое отверстие. Хотя это не важно.
– Выстрелы возле дороги слышал? – спросил он.
– Давно?
– Двадцать минут назад.
– Нет. Я в машине был.
– Проверим, что там?
– Запросто.
Мы двинулись к дороге, быстро выбрались из рощи и остановились. Между нами и трассой – убранное сельхозполе, кругом костры, которых стало гораздо больше, чем было вчера. Не меньше двухсот. И это с учётом того, что не все разводили огонь, поскольку мало дров.
Только хотели продолжить движение, как навстречу, по направлению к реке, появилась процессия из полусотни людей. Мужчины, женщины и дети. Впереди – полный бородатый мужик в чёрном подряснике, отец Никодим. Вместе со своей паствой из Салехарда за счёт местного олигарха-благотворителя он отправился в паломничество по святым местам Центральной России, а назад вернуться не может. Паства где-то в Москве растворилась, не захотела или не смогла покинуть столицу, а он – упрямый.
– Отец Никодим, – позвал я его, – в чём дело, кто стрелял?
Он остановился и, указывая в сторону Устюга, пробасил:
– Отродья сатанинские в воздух стреляли. На пяти машинах оружные подъехали и сделали объявление. До утра все должны убраться отсюда. Иначе они примут меры.
– Какие?
– Сказали, из миномётов лагерь накроют. Я пытался вразумить их, но не вышло. Ударили они меня, а мужчину, который слово поперёк сказал, жизни лишили.
Священнослужитель замолчал, а бабы тут же зарыдали. Я же задал новый вопрос:
– А вы теперь куда?
– С Божьей помощью, помолясь, перейдём через реку и обогнём стороной нечестивый град. Потом на Коробейниково выйдем и побредём на Сусоловку.
Народ двинулся дальше, а мы с Укладниковым переглянулись, и он сказал:
– Думаю, всё серьёзно.
– И я такого же мнения. Пошли обратно. С нашими поговорить надо.
17
Когда Иван принёс весть о зачистке, которая начнётся утром, Андрей Иванович как раз выбрался из палатки отдышаться. Людмила женщиной оказалась темпераментной, мужским вниманием не избалованная. Поэтому Вагрин-старший выкладывался по полной, словно ему не сорок, а всего двадцать лет. Но при этом он, конечно, голову не терял и продолжал думать, как быть и куда направиться. Вот только делал Вагрин все без суеты, поскольку чувствовал, что немного времени в запасе ещё есть. Это племяннику на месте не сиделось, всё равно куда, только бы двигаться. Андрея же движение наобум не устраивало, и если бы не угроза со стороны непонятных вояк, оккупировавших Устюг, он увёл бы свою небольшую группу уже на следующий день.
– Так что будем делать? – поторопил Иван старшего родственника.
– Уходим, – сказал Андрей Иванович.
– Куда?
– Сначала за священником через реку переберёмся. А потом на Котлас, до него километров семьдесят. Если нормально идти, без напряга, дойдём за трое суток.
– Это если нас по дороге не перехватят и местные аборигены в рабство не возьмут.
– Всё может быть, но мы с тобой не мальчики для битья. – Вагрин-старший посмотрел в сторону палатки и окликнул любовницу: – Люда! Собирайся!
Словно верная и любящая жена, Людмила без споров стала собирать вещи, только самое необходимое. Иван тоже принялся за дело. А Андрей Иванович, не торопясь, провёл ревизию того, что необходимо взять с собой.
Палатка. Нужна обязательно, потому что ночью прохладно и неизвестно, куда занесёт судьба. Она много места не займёт, в чехол и на плечо.
Котелок, три кружки, три ложки, пара тарелок, нож и три фляги. Всё пригодится.
Продукты. Осталось семь банок тушёнки, пять банок рыбных консервов, пакет сухарей, две бутылки водки, десяток галет, банка кофе и три пачки чая, несколько картофелин, шоколадки, килограмм конфет и пакеты с лапшой быстрого приготовления. Не густо. Но на пару-тройку дней хватит, а если растянуть, то и на более долгий срок.
Оружие. У всех свои ножи. У Ивана – пистолет, АКС, гранаты и пара сигнальных ракет. А у старшего Вагрина – пистолет, АКМС, гранаты и запасной "макаров". У Людмилы, которая только сегодня узнала, куда направляются Вагрины, ещё один "макаров" из московского схрона. Арсенал неплохой, и боеприпасов достаточно. Ещё бы хорошие радиостанции достать, подствольники и пулемёт, который можно установить на машину, и топлива добыть, тогда совсем здорово было бы. Но это только мечты. Народ сейчас хваткий – все кино про апокалипсисы смотрели, и людей, которые задумывались о выживании, хватает.
Что ещё? Подсвечивая фонарём, Андрей Иванович обошёл стоянку, забрал бинокль, один мобильник, зарядку и гарнитуру. Вдруг пригодится? На глаза попался прорезиненный плащ. Больше ничего интересного он не нашёл и быстро собрал палатку. Упаковал свои вещи в рюкзак, и оказалось, что он опередил Ивана, который до сих пор возился.
Наконец сборы были закончены. Время за полночь, и можно выдвигаться к реке, она летом не глубокая, и вода не холодная, а неподалеку, если идти к Новатору, люди видели лодки, там и мост может быть или дамба.
Однако пришлось немного задержаться. В очередной раз. И Андрей Иванович усмехнулся. Как ни выход, так появляется какая-то препона. Вот и теперь, только собрались закинуть на плечи рюкзаки, как подошёл Укладников, а за его спиной ещё несколько человек. Андрей Иванович с соседями общался мало, но узнал Шерифа с женой, многодетного отца Олега Ефимова и Светлану, которая за руки держала сестёр.
– Вам чего? – поинтересовался Вагрин, уже понимая, зачем пришли люди.
– Иваныч, ты уходишь? – спросил Укладников.
– Как видите.
– Нас в компанию примешь?
– А сами?
– Можем и сами, но ты, по всему видать, человек бывалый. С тобой надёжней.
– Мы на Коробейниково пойдём и дальше на север. А вам ведь в другую сторону.
– Плевать. Главное – добраться до города, где ещё есть власть. Там разберёмся.