Но мистер Чарльз Уэсс, видимо, не чувствовал за собой никакой вины. Мистер Уэсс шел и улыбался. Улыбался своим мыслям, взбудораженным шампанским; ветерку, льнущему к горячему лбу; милиционерам - и спящим, и бодрствующим на постах… Всему улыбался мистер Уэсс в святом неведении относительно скверного самочувствия радушного хозяина.
Совсем немного, очень мало, нарушилось мотыльковое порхание мыслей уэссовских при воспоминании о разговоре на вечере, касавшемся проделок старого чудака - лорда Керзона.
- Тэ-тэ-тэ-тэ… Little Керзон, нельзя же так часто беспокоить Россию всякими придирками. Вы очень мало думаете, dear lord, о своих соотечественниках, по вашим же заданиям находящихся в России… Если бы вы, respectable lord, были сегодня на моем месте, у купца Серегина, вы услыхали бы очень маленькую, но очень неприятную - поверьте! - басню о слоне и моське… А ведь так и получается, dear lord, получается так, как говорится в басне… я забыл, как там говорится, но, в общем, верно, что Россия - большой слон, очень большой слон, который совсем не хочет воевать, как его ни щипли, как на него ни тявкай, он хочет только торговать, только торговать… Да-да, little sir Керзон! Может быть, и мы станем торговать, только торговать? Клянусь богом, это во сто крат спокойней и, может быть, ближе к цели. Клянусь богом, уважаемый сэр, гораздо ближе к цели…
Мистер Уэсс решил, что он уговорил Керзона, старого чудака Керзона, и снова отдался мотыльковому порханию мыслей.
- Вот проснулись дворники… Тэ-тэ-тэ… дворники. Чудные в России дворники, лохматые и сердитые, и всегда с метлой, а улицы всегда сорные…
Вот висит плакатик. Свежий плакатик. Красивый плакатик… Любит Россия плакатики… Оригинальный плакатик… тэ-тэ-тэ-тэ… А зачем из аэроплана кулак торчит?.. Уль-ти-ма-тум… тэ-тэ-тэ… Ерунда, ерунда… Малоостроумно. Совсем не остроумно… Однако, dear lord Керзон, нам с вами надо подумать, крепко подумать насчет наших ультиматумов… О-о, как надо подумать.
К Арбатской площади м-р Уэсс подходил почти со свежей головой и с деловым настроением. Часы на площади показывали шесть.
- Два часа спать. Десять минут - ванна. Пять минут - туалет. Пятнадцать минут - завтрак, двадцать минут - приведение мыслей в порядок. К девяти на заседание, - распланировал м-р Уэсс время, очень довольный собой и существующим светом.
Но все его расписание разлетелось вдребезги по воле неожиданных обстоятельств. В витрине ювелирного магазина "Канцельсон и сын" было вырезано стекло - ровным четырехугольником, вырезано и аккуратненько поставлено внизу, под витриной.
У мистера Уэсса порхающий взгляд преобразился в ястребиный.
- Тэ-тэ-тэ… "Таинственный грабитель"… "Новое орудие взлома".
У мистера Уэсса родилась идея; она зрела уже давно.
- Чарльз Ричард Фредерик Уэсс, на вас смотрит Великая Британия!
Чарльз Уэсс зорко осмотрелся: прислонясь головой к мусорному ящику, мирно спал милиционер; больше - ни души.
В каждом англичанине живет по сыщику, в мистере Уэс-се их было два.
Мистер Уэсс тщательно осмотрел каждый сантиметр вырезанного стекла, не жалея брюк, исползал каждую пядь тротуара перед витриной… А слона заметил - лишь когда кончил осмотр, отряхнул брюки и выпрямился…
Это был кусок теста, скромно приютившийся в пыли, у самого плинтуса окна; с одной стороны, он обнаруживал хорошее знакомство со стеклом - был гладок и глянцевит, с другой - с пальцами любителя ювелирных драгоценностей: все пять пальцев оставили свой отпечаток на куске теста.
- Тэ-тэ-тэ! - сказал мистер Уэсс, осторожно извлекая из пыли corpus delicti и обдувая его.
- Тэ-тэ-тэ!!. - с еще большим одушевлением повторил он, заметив на тесте след от перстня.
- О-о-о! - На тонкой полоске, вдавленной в тесто, выпукло рельефилась надпись.
Мистер Уэсс завернул обветрившийся кусок теста в бумагу и опустил в карман.
- Милиционер!
Ни звука.
- Милиционер!!. Спит, ракалия..
Мистер Уэсс твердо решил разбудить блюстителя порядка, перешел улицу и еще раз в самое ухо крикнул… Результат тот же.
…Тонкая-тонкая струйка крови, как красная ниточка, через нос делила лицо милиционера на две части. Кровь - совсем свежая. На лбу - рубиновая капелька, от нее и начиналась струйка.
Мистер Уэсс вынул из кармана убитого свисток, через платок взял его в рот и резко свистнул три раза.
Расписание было составлено заново и опять чуть не разлетелось на куски.
- Ванна - десять минут. Крепкий кофе - пять минут. Переговоры с дворником - пять минут. В милицию к 7 часам. От половины восьмого до половины девятого - сон. К 9-ти на заседание. В 10 быть дома. В 11 лететь в Англию вместе с В. В. Ипостасиным. Закусить - между делом.
- Роберт!
- Есть, сэр…
Что-то надут сегодня Роберт сверх нормы; неряшлив и небрежен, как никогда: ливрея не застегнута на все пуговицы, и из-под жилета торчит клок нижней рубашки.
- Роберт, приготовьте мне ванну и сварите крепкого кофе… Ну, что же вы, Роберт?.. Мне очень некогда…
Зажевал тонкие сухие губы молодой Роберт; длинные белесые ресницы опустил на глаза; и ресницы дрожат, и губы, и самому, видно, сильно не по себе.
- Я хотел… с вами… сэр… поговорить…
- Ну, говорите, Роберт… Но помните: мне очень некогда…
- Я, сэр… у вас… больше не служу…
Усмехнулся мистер Уэсс; недурно складываются обстоятельства. Заявление слуги не было неожиданностью; давно замечал, как прогрессировал Роберт в самоотравлении большевизмом.
- Хорошо, Роберт, я вас отпущу… Но вы ведь не откажетесь пробыть у меня до 11-ти утра этого дня?.. В одиннадцать я еду в Англию…
Вот уж никогда не ожидал Роберт столь быстрой и легкой развязки. Вспыхнул, просиял, уподобившись новенькому полтиннику.
- Хорошо, сэр!.. Спасибо, сэр!.. - и опрометью кинулся в ванную.
- Что же вас толкнуло, Роберт, на столь серьезный шаг? - спросил мистер Уэсс, нежась в прохладной воде.
- Если вы, сэр… - зажевал Роберт тонкие губы, - будете улыбаться, сэр… я вам… не отвечу…
- Нет, нет, Роберт. Я улыбаюсь не над вопросом… Меня сильно располагает ко сну ванна, а спать мне никак нельзя. Вот над чем я улыбаюсь… Вы уж ответьте, пожалуйста…
- Я, сэр, понял, что коммунистическая партия, коммунистическая партия… Я, сэр, записался кандидатом в ячейку… и буду работать над собой…
- Но, Роберт, вы ведь не знаете русского языка - это во-первых, а во-вторых, коммунистическая партия есть и в Англии… с большим успехом вы могли бы записаться в ячейку у себя на родине!..
- Я здесь недолго пробуду, сэр… Я поработаю над собой, сэр… Язык мне не помеха… А в Англию мы еще приедем. Мы скоро приедем, сэр.
- О-о… - сказал мистер Уэсс, выпрыгивая из ванны. - Позовите ко мне дворника.
Дворник, конечно, не выспался. Был всклокочен, как разодравшаяся овчарка, глядел исподлобья. Но мистер Уэсс действовал по-английски:
- Вот вам, Степан, на расходы. Вы должны будете справиться в адресном столе о местожительстве В. В. Ипостаси-на… и отнесите ему это письмо.
- Ответ надо, что ль? - спросил Степан, хладнокровно пряча кредитку и письмо и поворачиваясь к выходу.
- Нет, ответа не надо… Только вы сейчас же поезжайте. Срочно нужно. Поняли?..
Дворник постоял у дверей - спиной к мистеру Уэссу, - потом повернулся.
- Понять-то понял, только… куда же я сейчас поеду? Сейчас, поди, только семой час, а адрисный открывается в девять?!..
- Годдэм! - выругался мистер Уэсс. - Что же делать?
- Если вам непременно нужон адрисный стол, то не знаю…
- Тэ-тэ-тэ… Как нехорошо…
- А зачем вам адрисный-то? - спросил дворник, почесывая в затылке.
- Как зачем?! Вот чудак, нужно же мне узнать адрес этого самого В. В. Ипостасина?..
- Василь Василича?.. Чего проще… Я знаю, где он живет. Это бывший дьякон у Полувия… У Никитских он живет…
Дворник ушел. Мистер Уэсс долго смеялся, скаля крупные белые зубы.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пыхтит самовар, плюется… Сквозь кружевной занавес радостное солнышко зайчиков пускает по белой скатерти. В воздухе пахнет сдобью: дьяконица Настасья пышек напекла к чаю.
- Мать, а мать, ну-ка?.. Ты б самовар-то приглушила, а то как бы не тово. - Пыхтит дьякон над "Известиями ВЦИКа". Никак не найдет отдела хроники.
- Чего ему? - просунула дьяконица в дверь красное от печки лицо. - Вон крышка-то, не видишь?..
Нашел дьякон хронику. Хитро сощурился весь, - благодушествует: откусит пышки, сладким чаем с молоком запьет, в хронику уставится жующим ртом. Во всей газетине только хронику да судебный отдел читает. "ЕЩЕ О ТАИНСТВЕННОМ ГРАБИТЕЛЕ" - интересно, черт!..
Залился дьякон благодушным рокотком… и вдруг откуда-то холодком на душу пахнуло…
- Ах да, милиционер!.. Чтоб его!.. Надо было ему заворочаться… Спал бы себе, дурень, дурень!..
Однако в комнате будто темнее стало. Или, может быть, это приглушенный самовар перестал плеваться?.. Просунулась голова дьяконицы в дверь:
- Вась, а Вась! Спрашивают тебя там…
- Кто б это? Раненько что-то. Ну-ка?..
Письмо было весьма лаконично и не про всякого писано, но дьякон-то понял: стряслась беда… кто-то проник в тайну детрюита.
Забыл дьякон чай, забыл пышки, хронику… Даже свою фамилию забыл…
Побледнел и осунулся за одну минуту, будто в тифу три недели провалялся.
- М…мать… ну-ка?… мне ли это?..
Дьяконица - руками в тесте - конверт взяла и письмо. Взглянув на конверт, беспрекословно решила:
- Тебе!
Развернула письмо, и:
- Ах!!..
"К 10 часам утра сего дня вы должны прийти на Арбатскую площадь, дом № 5, кв. члена английской делегации мистера Уэсса, дело идет о ювелирном магазине и о вашей жизни. Если не придете, все пропало.
Благожелатель".
- Милые, да что же это?.. - захныкала дьяконица, заметалась. - Иди, иди, Василий!!.. Слышь, иди! Сейчас же иди!.. О, господи! Пропала моя головушка…
Сбросила с себя браслет, перстень. Сережки трясущимися руками из ушей вынула, - об пол… Потом одумалась:
- Куда девать? О, господи!..
Подобрала с пола, зажала в кулак. Заметалась - куда девать?.. В спальню сунулась - под перину? Нет… В умывальник?
- Нет, нет, нет… О, господи…
На погреб побежала, побелевшими губами шепча бо-знать-что…
А у дьякона в животе заурчало, заныло, - скрючило, как от холеры… Понесся и дьякон куда-то, "Известиями" размахивая бестолково…
За полчаса до девяти сидел Василий Васильевич Ипос-тасин, он же - дьякон-расстрига, в приемной английского делегата.
Мистер Уэсс приехал ровно в десять. Кинул строгий взгляд на гостя. Спросил, ровно камнем о чугун лязгнул:
- Гражданин Ипостасин?
Вскочил дьякон:
- Так точно-с!..
Никогда на военной службе не был, а здесь:
- Так точно-с!..
Усмехнулся англичанин в рыжий, жесткий ус. Сразу понял, с кем дело имеет.
- Пожалуйста.
И с места в карьер:
- Английское правительство покупает у вас ваше изобретение и приглашает вас на постоянную службу… Ваши условия? - И опять жестко усмехнулся.
Вздумал было дьякон отпереться: и знать он ничего не знает, и ведать не ведает, и ни о каком изобретении даже не слыхивал… Ему вообще странно, что за письмо и т. д. и т. д. Англичанин сурово прослушал, глядя на часы… Как золотые, зачеканил, стал ронять полновесные слова, взглядом пронзая беспокойную правую руку дьякона.
- Положите ваши руки на колени… Так. Не вздумайте употребить сейчас своего смертоносного оружия. Я не милиционер… и вы так легко не отделаетесь.
Белее снега сделался дьякон.
- Весь материал: об ограблении ювелирного магазина, об убийстве и других ваших милых проделках - находится сейчас у нашего представителя. В случае моей внезапной смерти, этот материал будет немедленно вскрыт и пущен в дело… У вас один выход: согласиться на наши предложения и покинуть Россию. Если вы не дадите согласия или окажете - вот сейчас - сопротивление, рано или поздно вы пропали. Говорите ваши условия, пока я не предложил вам своих - категорических и окончательных.
Чеканная речь англичанина подействовала, как холодный душ. Дьякон пришел в себя; вскочил неистово:
- Это шантаж!.. Вы наговариваете на меня напраслину!.. У меня нет никакого изобретения! Я не знаю никаких милиционеров и ювелирных магазинов!.. В конце концов, - дайте доказательства!..
- До-ка-за-тель-ства? - протянул англичанин. - Это - другое дело. С этого нужно было начать. Они у меня есть, но я боюсь, что, завидев их, вы рискнете на неосторожный поступок… Даю голову на отсечение: ваше смертоносное оружие при вас. - И вдруг, конфиденциально склонившись, он добавил вкрадчиво: - Давайте-ка говорить спокойней и без фокусов…
- Давайте, давайте, ну-ка?..
Англичанин посмотрел на часы и заворковал совсем миролюбиво:
- Дайте мне, друг мой, слово, что, при виде доказательств, вы не станете делать попыток убить меня. Моя смерть равносильна вашей гибели… Дайте мне это слово…
- Даю, даю, ну. - прокричал дьякон и спохватился: - Да что вы?! Нет у меня никакого оружия!..
Англичанин сделал кислую мину:
- Я вас не понимаю, гражданин Ипостасин… Ну, хорошо, имейте в виду, что мои "доказательства" сфотографированы и занесены в общий материал. Это помните твердо…
Он подошел вплотную к дьякону - вполуоборот, и, не спуская с лица его фосфоресцирующих, как у ночного хищника, глаз, медленно-медленно левой рукой стал вытягивать из кармана что-то, завернутое в бумагу.
Дьякон дрожал мелкой дрожью, то бледнел, то краснел…
Правой рукой англичанин развернул бумагу. У дьякона забарабанило неровно сердце, но он успокаивал себя:
"Что ж такое? Тесто, как тесто… Мало ли его на белом свете? Какое ж это доказательство?"
- Вот! - выдохнул вдруг англичанин и колючим взором просверлил дьякону череп. - Смотрите: здесь отпечаток вашего перстня с вашей фамилией…
Дьякон испустил дикий крик, однако в карман не успел слазить. Англичанин резко взмахнул правой рукой, и рука дьякона повисла плетью. То же произошло и с другой рукой. В карман его слазил сам англичанин и торжествующе извлек оттуда смертоносную палочку.
- Вы не знакомы с джиу-джитцей? Тэ-тэ-тэ… - насмешливо проговорил он, отходя на два шага и принимая элегантный вид. - Это японская борьба. Каждому политическому деятелю необходимо знать ее. Вы не политический деятель? Тэ-тэ-тэ… Ничего, ничего: руки ваши через десять минут будут действовать…
- Дьявол! Дьявол!.. - зарычал дьякон, в бешенстве бросаясь на обидчика головой. Тот слегка ударил его под ложечку… Дьякон задохнулся и упал в кресло.
- Роберт! Роберт!!.
- Есть, сэр…
- Дайте русскому джентльмену воды и валериановых капель. С ним дурно.
- Слушаю, сэр…
…Мистер Уэсс что-то говорил. Дьякон ничего не понимал: на него напал столбняк. При помощи Роберта мистер Уэсс привел в порядок его растительность на голове и лице, переодел в ливрею и приготовил к путешествию под видом своего слуги. Настоящий же слуга смотрел на всю эту метаморфозу с большим недоумением, но ничего антикоммунистического не подозревал. Отпустив его, мистер Уэсс обратился к дьякону с короткой речью:
- Вас теперь зовут "Роберт Джонстон"… И вы больны: у вас парализована речь. Вы совсем не можете говорить. Понятно?..
От сильного нервного потрясения у дьякона - Роберта Джонстона - опять заболел живот. Да так заболел, что ливрею пришлось снимать… Мистер Уэсс был очень недоволен этой задержкой.
Все-таки через пять минут немой слуга сидел в авто и понемногу начал сознавать новое положение. Все полетело вверх тормашками… Пышки, чай с молоком, уютный домик в три окошечка, святой Полувий, зайчики на скатерти, дьяконица Настасья, плюющийся самовар… Ничего у дьякона не осталось. Ровным счетом - ничего. Даже палочку забрал противный рыжий англичанин с лошадиными зубами… А что впереди? Что впереди?.. Ой-ой-ой!.. Опять заныло в животе. Лучше не думать про будущее! Лучше не думать!.. Хуже, чем во сне, когда ноги свинцом налиты, а надо прыгать, потому что кругом - свирепые голодные псы…
Мистер Уэсс говорил, склонившись к самому уху и подпрыгивая на подушке. Машина гудела, глотала слова и окончания:
- Англ… купим… тайн… ваш… изобретен… Англ… нужн… много палоч… будете… ведывать… лаборатор… Двадц… тыс… фунт… гласны…
Дьякон китайским болванчиком бессмысленно кивал головой на все.
Последний разумный проблеск озарил его развороченное сознание, когда перед ним блеснула металлом шикарная кабина алюминиевого "Юнкерса". Бессознательно памятуя о запрещении разговаривать, замычал дьякон, как вол, огретый кнутом. Вырваться хотел из рук мистера Уэсса и шофера…