- Просто поторопи его, - отмахнулся я. - И шевелись! Живей, живей!
- Bien! - кивнул водонос и умчался в тыл с наполовину полным ведром, расплёскивая мутноватую воду.
Не успел я выстрелить и трёх раз, как он вернулся с грустной вестью:
- Ваш тыловик говорит, что патронов больше нет. Вообще. Я спрашивал у нашего, тот ответил, что последний час он снабжает боеприпасами всех. И вольтижёров, и ваших стрелков, и гренадер.
- Вот как? - удивился я, даже шомпол спрятать в держатели позабыл. - Спасибо, - кивнул я водоносу, тут же вернувшемуся к своим обязанностям. - Роговцев, - обратился я к фельдфебелю, - возьми двух гренадер из легкораненых и проверь патронный ящик каптенармуса. А потом тащите его сюда.
- Есть, - ответил фельдфебель.
Сунув шомпол, куда положено, я выстрелил в красномундирную шеренгу и принялся с остервенением перезаряжать пистолет. Вот ведь повезло! Предыдущий командир роты на стрелках сэкономил, теперь каптенармус, похоже, проворовался. Да как вовремя!
Роговцев притащил тыловика, спустя всего пять минут. На лице каптенармуса красовался изрядный синяк, а мундир был порван в паре мест, что наводило на мысли о том, что били его не только по лицу.
- Что это у тебя, Роговцев? - спросил я, указав рукояткой пистолета на небольшой мешок, что фельдфебель держал в левой руке.
- А этим он телегу забил. Под патроны сховал, сволочь.
- Позволь полюбопытствовать.
Я взял у Роговцева мешок и вывалил его содержимое прямо нам под ноги. Все вещи, высыпавшиеся из мешка, можно было охарактеризовать одним словом - барахло. Или трофеи, если выразиться мягче. Настенные часы, украшенные затейливой резьбой, позолоченные кочерги, какая-то домашняя утварь, и всё в том же духе.
- И таких пять мешков, - сказал Роговцев. - Да два кошеля с деньгами.
- На кошели наплевать, - отмахнулся я. - Бог создал каптенармусов, чтобы было кому в армии воровать. А вот за недостаток патронов он мне ответит.
- Не погуби, вашбродь! - взмолился каптенармус. - У меня в Полоцке жена, детки малые. Трое.
- Выдайте ему мушкет, - приказал я. - Роговцев, поставь его в шеренгу. И следи, только дёрнется, чтобы побежать, повесить его.
- Вашбродь! - взвыл каптенармус. - Вашбродь! Не губите! Дети у меня! Жена!
- Ты, видимо, не понял, - тяжко вздохнул я. - Британцы нам вот этого, - я взял с земли несколько сплющенных мушкетных пуль из шрапнельного снаряда, - никогда не простят. И если они прорвутся сюда, все мы примем смерть лютую. Лучше всем нам погибнуть в этой перестрелке. Вот потому ты сейчас встанешь в шеренгу, и будешь стрелять и Бога молить о том, чтобы тебя британская пуля нашла. В тылу от тебя толку всё равно никакого нет.
- Вашбродь! - заорал каптенармус.
- Роговцев, увести, - приказал я, возвращаясь к зарядке пистолета.
Тыловик продолжал кричать, когда Роговцев тащил его к шеренге и совал в руки мушкет.
Я выстрелил, сделал торопливый глоток из фляжки и сунул руку в лядунку, пальцы нащупали последний патрон. Обернулся к Кмиту, но тот уже спрятал "Гастинн-Ренетт" в кобуру и стрелял из своего штуцера, полученного за призовую стрельбу на соревнованиях.
- Я вам все патроны к пистолету отдал, - сказал он, забивая молоточком пулю в ствол нарезного ружья.
- Спасибо, - несколько запоздало поблагодарил я.
Зарядив "Гастинн-Ренетт" я тщательно прицелился, не хотелось, чтобы последняя пуля ушла "в молоко", и плавно нажал на спусковой крючок. Попасть в офицера или уоранта было невозможно, однако мне попался на глаза сержант, выкрикивающий команды. Правда, его частично закрывали солдаты, однако видел я его вполне отчётливо. Пуля врезалась в лицо сержанту - и он рухнул навзничь, взмахнув руками на манер ветряной мельницы.
( выдержка из книги "Стальной герцог", посвящённой деяниям сэра Артура Уэлсли первого герцога Веллингтона, заголовок "И из поражений он делал победы")
Огромную роль в поражении британских войск при Сьюдад-Родриго сыграла усадьба со странным названием Бычий след. Закрепившиеся в ней французские вольтижёры непрерывно обстреливали фланг британской армии. Атака тяжёлой кавалерии угодила в отлично подготовленную ловушку. Это было по-настоящему бесчеловечно, обстреливать кавалерию с безопасного расстояния шрапнельными снарядами! После этого вольтижёры из усадьбы Бычий след вели длительную перестрелку с двумя ротами лёгкой пехоты 51-го (Оксфордсширского) полка, при этом обстреливая фланг британской армии.
Однако сэр Артур сумел извлечь урок из этого поражения. При Ватерлоо, где были окончательно и бесповоротно разгромлены войска узурпатора Бонапарта, он приказал занять усадьбы Эссонте и Угумон, вокруг которых развернулось особенно жестокое сражение. Именно потому, что войскам Бонапарта не удалось взять эти две усадьбы и ударить через них во фланг британцам, он и потерпел столь сокрушительное поражение.
В этом проявилась очередная грань гения Стального герцога Веллингтона. Сделав выводы из поражения при Сьюдад-Родриго, он пришёл к величайшей победе XIX века, Ватерлоо.
- О, Господи, - произнёс Жозеф Бонапарт, заходя в усадьбу. - Это же кошмар. Подлинный ад на земле.
Хорошо ему говорить. Перед ним и трупы растащили, чтобы можно было войти нормально, и часть рогаток убрали с той же целью, и бинты, что фельдшера на просушку вывесили, приказали перевесить подальше - слишком уж неприятно пахнут, и даже солдат, валящихся с ног, выстроили в некое подобие почётного караула. Однако и в таком, прилизанном, как выразился поручик Ефимов, виде, усадьба бычий след производила удручающее впечатление. Любой вошедший, сразу понимал, что настоящий ад творился здесь во время боя.
- В этом горниле ковалась наша победа, - заметил маршал Журдан, - и люди тут дрались стальные.
- Решено, - хлопнул в ладоши Жозеф Бонапарт, но тут же вновь поднёс к лицу надушенный платок. Мы-то придышались той жуткой смесью, что заменяла в усадьбе воздух, а вот королю Испании от него мог и в обморок хлопнуться. Слишком уж ядрёной была эта смесь крови, пороховой гари и смерти, висевшая над Бычьим следом. - В честь победы под Сьюдад-Родриго я велю отлить медаль. Но для солдат и офицеров, оборонявших усадьбу Бычий след, будет отлита особая медаль. Это будет стальная медаль, на которой будет вычеканены фигуры русского и французского солдата, а также надпись: "Стальные люди ковали победу под Сьюдад-Родриго".
Красивый жест. Как бы то ни было, а Жозеф Бонапарт умеет расположить к себе людей. Этими медалями будут гордиться солдаты и офицеры, ведь их будет куда меньше чем обычных медалей за битву при Сьюдад-Родриго.
- А с этим что делать? - снова швырнул к моим ногам каптенармуса Роговцев, когда высокая комиссия, осматривающая поле боя, покинула усадьбу.
- Смотри-ка, жив, - мрачно усмехнулся я. - Верно говорят, что оно не тонет, видимо, и в огне не горит.
- Вашбродь, - затянул прежнюю песню тыловик, - не губи.
- Куда уж дальше губить-то, - рассмеялся я, - живи. И барахло своё, что детишкам припас оставь. Скинь в обозе. Но если ещё раз его в патронной телеге спрячешь, повешу, как собаку. Понял?
- Так точно, вашбродь! - вытянулся во фрунт каптенармус. - Вас понял! Разрешите идти?
- Проваливай, - не слишком уставной фразой ответил я.
- Зря вы его, вашбродь, живым отпустили, - проводил глазами почти бегущего каптенармуса Роговцев. - Вор ведь, каких не сыскать.
- Зато свой вор, - ответил я. - По крайней мере, ворованное в патронной телеге прятать не станет, побоится. Да и шустрый он, что веник. Я через него штуцера для стрелков достал. В общем, если его в руках держать, то вполне сгодится. Тем более, повесим этого, на его место нового вора пришлют. Не ворующий каптенармус, это просто восьмое чудо света.
- Восьмое что? - переспросил Роговцев.
- Когда будешь доучиваться, - отмахнулся я, - тебе объяснят. Если станешь доучиваться. Я обещал тебя после боя в портупей-прапорщики произвести, и слово своё держу. Как вернёмся в лагерь, подберите себе офицерский темляк.
- Слушаюсь, вашбродь!
- И перестань мне вашбродькать, - отмахнулся я. - Офицеры обращаются друг к другу по фамилии или по званию.
- Вас понял, - кивнул свежеиспечённый портупей-прапорщик.
Уэлсли снова не дал превратить поражение британцев в разгром. Измотанные битвой полки, в конце концов, отступили к Сьюдад-Родриго. Мы не успели замкнуть вокруг города кольцо осады, ночью он вывел из него всех солдат и скорым маршем направился на север, к Альмейде, и дальше, к португальской границе. Его жестокости, но весьма разумной, по отношению к солдатам можно было только позавидовать. Ведь пожалей он их, дай отдохнуть в Сьюдад-Родриго, и армия оказалась бы заперта в городе, отрезана от возможных подкреплений и снабжения. И оказалась бы на грани полного уничтожения.
А вот нам, не смотря на настоятельные требования маршала Журдана и генерал-лейтенанта Барклая де Толли, Жозеф Бонапарт дал три дня отдыха. Как бы ни приятно было отдохнуть и привести себя и своих солдат в порядок, однако постоянно глодала меня одна мысль. Мы тут отдыхаем, а британцы уходят к португальской границе. Интересно, перейдём ли мы её, или останемся в Испании? Разговоры в изрядно поредевшем офицерском собрании свелись, в основном, к этой теме.
- Португалия - союзник Британии, - настаивал капитан Антоненко, - а значит, наш враг и потому, мы имеем полное право перейти её границу
- Отнюдь, - покачал головой я. - Конечно, французы такое право имеют, а вот мы, нет.
- Отчего же? - удивился Антоненко.
- Суворов прав, - поддержал меня майор Губанов. - Нас сюда направили в помощь королю Жозефу Бонапарту для того, чтобы изгнать британцев из Испании. Так значилось в официальной просьбе Наполеона Бонапарта к нашему Государю. Уэлсли из Испании ушёл, так что служба наша окончена.
- Это чистая формальность, - отмахнулся подполковник Версензе. - Мы должны продолжить поход и изгнать британцев с Пиренейского полуострова.
- Для чего это нам? - спросил у него майор Губанов.
- Это выполнение союзнического долга перед Францией, - высказал своё мнение полковник Браун. - Вы забываете об этом, господин Губанов.
- На самом деле, - усмехнулся майор Губанов, - это называется таскать каштаны из огня чужими руками.
- Я хоть и в первом поколении русский, - заметил полковник Браун, - однако язык, ставший мне родным с детства, я знаю отлично. Но всё равно, спасибо за урок.
- Суть от этого не меняется, - ничуть не задетый неприкрытым ехидством полковника, сказал Губанов. - Мы вот уже почти год воюем за чужие интересы по всей Европе.
- Уж не вы ли, майор, распространяете подобные слухи среди солдат, а, майор? - поинтересовался у него подполковник Версензе.
- Ваше счастье, подполковник, - ледяным тоном произнёс Губанов, - что вы были ранены в битве. - Версензе получил пулю в правое предплечье, однако командовать своим батальоном не перестал и сражался весь бой, не смотря на рану. - Иначе я бы вызвал вас за такие слова, при всех, не смотря ни на какую войну.
- Успокойтесь, майор, - осадил его полковник Браун, - и вы, подполковник, аккуратней со словами. Оскорблять друг друга офицера моего полка не должны ни при каких обстоятельствах. И вообще, какой пример вы показываете нашей молодёжи?
Молодёжь, представленная двумя портупей-прапорщиками, Роговцевым и Турчаниновым, первый из которых было весьма условной молодёжью, сидела в палатке тише воды, и оба, похоже, были не рады тому, что на них обратили внимание. Не освоившийся ещё в офицерском звании Роговцев, вообще, стеснялся появляться в собрании и то и дело оговаривался, обращаясь к другим офицерам "вашбродь", из-за чего стеснялся ещё больше. Наверное, такова участь всех унтеров недворянского происхождения, попавших в офицеры.
Но что бы мы не говорили в собраниях, а армия, спустя трое суток отдыха, направилась к Альмейде. Продолжился наш марш по жаре, вслед за отступающей британской армией. В Альмейде Уэлсли не задержался, продолжив отступать на запад. По армии ходили слухи о большой эскадре, движущейся к Опорто. Британцы покидали Пиренейский полуостров, но Жозеф Бонапарт не собирался отпускать его, испанский король жаждал крови.
- Полевого сражения больше не будет, - решительно заявил капитан Острожанин. - Нет у британцев сил для этого.
- Верно, - согласился с ним майор Губанов, - Уэлсли не станет подставлять солдат под наши пушки.
- Значит, будет штурм, - сделал вывод я. - Осадой дела не решить.
- Подойдёт эскадра, и британцы нам только платочками помашут, - поддержал меня штабс-капитан Зенцов.
- Значит, господа, - сказал полковник Браун, - надо сделать так, чтобы британцы не успели сесть на корабли.
Воплощать в жизнь его слова нам пришлось спустя две недели, когда армия подошла к Опорто. Устраивать правильную осаду, с минами и траншеями, не стали. Утром следующего дня, как подошли к стенам города, по ним ударила тяжёлая артиллерия, выбивая каменную крошку, а сапёры принялись готовить штурмовые трапы.
- По плану, предложенному маршалом Журданом, - сообщил нам полковник Браун, - атака будет по трём направлениям. По восточной стене, куда бьют осадные орудия, ударят французские и испанские полки под командованием генерала Ги, как только пушки проделают в ней брешь. По северной, мы, русские полки, пойдём на эскаладу, по трапам, которые делают сейчас сапёры. Ну, а в главные ворота британцам постучат солдаты дивизионного генерала Газана.
- Выходит, ворота - это направление главного удара, - резюмировал подполковник Версензе, - а наши манёвры так, для отвода глаз. За просто так солдат положим.
- Не за просто так! - хлопнул кулаком по столу полковник Браун. - Здесь война и мы штурмуем вражескую крепость! Мы пойдём на стены. Там враг будет ждать нас, однако сил оборонять все три направления у них не хватит.
- Вы считаете, господин полковник, - предположил Губанов, - что стены британцы будут оборонять не столь рьяно, как ворота и брешь?
- Именно, - кивнул наш командир. - Ведь нам придётся под огнём подниматься на стены по штурмовым трапам, а после прорваться на стрелковую галерею и выбить оттуда врага. Это куда сложней, нежели атаковать город через брешь или ворота.
- Выбить ворота будет очень сложно, - сказал я. - Орудия со стен Опорто не дадут нашим пушкам стрелять по воротам прямой наводкой, а выбивать их топорами или тараном, долго и людей при этом можно потерять сотни.
- Господа, - вошедший в офицерскую палатку штабс-капитан Зенцов сиял как новенький червонец, его так и распирало от желания сообщить некую новость, - у нас, похоже, образуется ещё одно направления удара. И оно грозит стать главным.
- Расскажите же толком, что такое, штабс-капитан, - усмехнулся полковник Браун.
- Я тут прогуливался по лагерю, - заявил Зенцов, садясь на стул, - и заметил преинтереснейших субъектов, направляющихся к южной стене.
- И кто же они? - поддержал его игру полковник.
- Солдаты в тяжёлых кирасах и шлемах, ну чистые рыцари из романов Вальтера Скотта, - с гордостью сообщил Зенцов, - вот только в руках вместо двуручных мечей кирки. У других - на плечах габионы. Вот какие дела.
- Минёры, - сказал Браун, - значит, будет и подкоп и мина. На южной стене.
- Атака по четырём направлениям, - протянул майор Губанов. - Жозефу Бонапарту нужна скорая победа любой ценой.
- Большой кровью, - добавил я.
- Это ведь тактика вашего великого однофамильца, - полковник не стал, на сей раз, проходиться по поводу моего мифического родства с князем Италийским. - Быстрый штурм великой кровью. Как под Измаилом, к примеру. Вот вам завтра и вести своих гренадер в первых рядах. Ваш батальон, Губанов, как вы догадались, пойдёт в авангарде полка, а наш полк, в авангарде всей армии.
- В таком случае, я хотел бы оставить стрелков моей роты внизу, - предложил я. - Они со своими штуцерами более всего пригодятся там, нежели наверху.
- Всю лёгкую пехоту, - ответил полковник Браун, - оставим внизу до последнего. Будут прикрывать огнём штурмующих, а после того как мы закрепимся, поддержат штыками. Резерв в бою всегда нужен.
- Славная траншея, - сказал Ефимов, сверкая белой полоской над верхней губой. - Отличный отсюда вид открывается на вражьи стены.
Дело в том, что после боя в усадьбе Бычий след, гордость поручика Ефимова, шикарные усы слиплись из-за пороховой гари в некое подобие мочала. А при попытке привести их в порядок, он лишился большей их части, так что пришлось сбрить усы под корень. Таким вот образом на загорелом лице его и образовалась белая полоска.
- Цели выбирать тщательно, - наставлял поручик своих солдат, - бить между зубцов. Кто попадёт в спину своему, пристрелю на месте. Ясно?
- Так точно! - хором ответили солдаты.
- Готовьтесь, гренадеры, - говорил я своим солдатам, косящимся на лежащий у их ног штурмовой трап. - Сейчас всё надо будет делать бегом. И только так. Кто замешкается, получит пулю или штык в живот. А оно нам надо? Я иду первым, подпоручик Кмит, в середине строя, портупей-прапорщик Роговцев, замыкающим. Мушкеты зарядить, штыки примкнуть. Когда побежим к стене, трап держать на плечах, головы опустить, это хоть немного защитит от пуль.
Замечу, этому меня научил майор Губанов, прочитавший мне длинную лекцию на тему как выжить во время штурма и сберечь при этом солдат.
- Ну что, штабс-капитан, - подошёл ко мне полковник Браун, обходящий позиции перед атакой, - готовы твои орлы?
- Готовы, - ответил я. - Ждём сигнала.
- Скоро будет тебе сигнал, - сказал полковник и направился дальше, к трапу, по которому будет атаковать рота Зенцова.
Браун успел обойти все позиции полка, прежде чем в тылу забили барабаны, им ответили полковые, затем батальонные и подхватили ротные.
- Вперёд! - закричал я. - Вперёд! Бегом, бегом, бегом!
- Шевелись! - подхватили унтера. - Слышали, штабс-капитана! Бегом!
Гренадеры подхватили трап и, пригибая головы, побежали к стене. Стрелки попрыгали в вырытые для них траншеи, оттуда теперь торчали верхушки их киверов и стволы штуцеров. В нас полетели пули, пока ещё врезающиеся в землю, выбивая фонтанчики пыли. Но вот первые свинцовые шарики стали попадать в трап и кивера моих гренадер. Они дёргали головами, будто мух отгоняли, и это выглядело бы даже смешно, если бы одна пуля не угодила в кивер мне. Голову откинуло назад, позвонки затрещали, я едва удержался на ногах. Вскоре захлопали выстрелы штуцеров, стрелки открыли ответный огонь. Со стены упали несколько красномундирников - били наши стрелки метко.
- Трапы на стену! - скомандовал я, как только мы оказались на нужном расстоянии от стен.
Стены Опорто были не столь велики, чтобы использовать лестницы, поэтому решили обойтись трапами, сколоченными из всего, что попалось под руку. Я запрыгнул на него и взмахнул палашом.
- За мной! - воскликнул я и устремился вверх по трапу, левой рукой неуклюже вытаскивая из кобуры драгунский пистолет.