Три месяца, пока длился полёт, Сидор Сидорович был как на иголках. Порой он просыпался по ночам от кошмара - чей-то голос злобно шептал: "Связь с аппаратом "Ермак" утеряна". Однако связь работала исправно. Всё шло на редкость гладко. И наконец земляне увидели поверхность Земли-дубль.
В тот вечер замерла жизнь в городах и сёлах, опустели улицы. Академики и подметальщики улиц, нищие и богатые, полицейские и воры - все с напряжением, до боли в глазах всматривались в экраны, на которых можно было различить тёмные моря, массы лесов и пустынь Земли-дубль.
У Сидора Сидоровича закололо сердце. Нашло пьянящее чувство, голова кружилась, как от шампанского, но то ещё не было распито.
- Чёрт возьми, что это? - воскликнул Генеральный конструктор, тыкая авторучкой в экран.
- П-по-моему, г-города, - сдавленно произнёс его помощник, который впервые в жизни заикался.
Безумная радость. Триумф. Ни с чем не сравнимое ощущение достигнутой цели… Но не хватает слов, чтобы выразить чувства, нахлынувшие на Генерального конструктора. Города! Чужая цивилизация! И вскоре на экранах человечество увидит её представителей.
- Расчёт места посадки и режима, - приказал Генеральный конструктор.
Оператор положил пальцы на клавиатуру… И тут экран погас.
"Связь с "Ермаком" утрачена", - полез на экран кроваво-красный текст…
* * *
Вместе с чугунной тяжестью на Барбоса навалились страх и одиночество.
Совсем страшно стало, когда вес исчез совсем. Дворняга будто рассталась с чем-то родным и дорогим. Собаки не знают, что такое невесомость. Когда отстегнулись ремни, Барбосу оставалось только, царапая когтями пол, чтобы не взлететь, забиться в угол и завыть - жалобно и протяжно.
Однако вскоре он приспособился. Пообвыкся. Еда появлялась неизменно. Кроме невесомости и датчиков на шкуре ничего не раздражало. С датчиками он попытался разделаться, но они были прилеплены настолько умело, что все попытки окончились безуспешно.
Иногда наваливалась скука. Барбос порой даже с ностальгией вспоминал родной мусорный бак, китайский ресторан. Сладостно вспоминались и многочисленные драные подружки. Но Барбос был здравомыслящей дворнягой, поэтому хорошо помнил и подлого повара-китайца, кинувшего в него горящей головешкой, и бомжей, пытавшихся схарчить его за стаканом. Нет, у мусорного бака делать нечего.
А во сне Барбосу почему-то всё чаще грезился собачий рай…
Сколько прошло времени, Барбос не знал и знать не желал. У него теперь была жизнь, которая устоялась, казалось, навсегда. И ничего в ней измениться не могло… Но однажды изменилось.
Кабину резко тряхнуло. Барбос не знал, что "Ермак" несётся на огромной скорости через бесконечную холодную космическую пустыню, и толчок воспринял, как нечто похожее на землетрясение. Генная память ужаса землетрясений живёт в каждой собаке. Но в космосе землетрясений не бывает. Зато встречаются метеориты. Один из них вдребезги разнёс параболическую антенну, навсегда прервав связь с Землёй.
Бортовой компьютер не пострадал. "Ермак" вошёл в атмосферу. Заработали тормозные двигатели. И сказочным цветком расцвёл в небе Земли-дубль оранжевый купол парашюта. Станцию ещё раз тряхнуло - на этот раз она замерла на поверхности иной планеты.
Замигали лампочки анализаторов. Через несколько минут, обработав информацию, компьютер убедился, что температурные, атмосферные, бактериологические условия на планете не представляют опасности. Послышалось гудение. Люк медленно отполз в сторону. В отверстие начал литься особенно яркий после полумрака кабины свет.
Барбос рванулся вперёд. Спрыгнул на траву. Радостно залаял. Вокруг была зелёная трава. Лес. Речка… И дружелюбные, гладкие собаки. Это был грезившийся Барбосу собачий рай!
* * *
В самой совершенной обсерватории планеты, рядом с мощнейшим лазерным компьютером совещались двое. За не слишком лицеприятной внешностью Гавкаускаса шестого, седого, в возрасте, бульдога, скрывался могучий разум. Признанный учёный муж, великий знаток космоса, своими заслугами он полностью разбил вредные суждения и предрассудки, что бульдоги если на что и способны, так только на тяжёлую физическую работу.
Рядом с учёным сидел его ассистент - большой чёрный водолаз Дувхаузвосьмой. Этот молодой, немного легкомысленный, подающий надежды пёс боготворил своего учителя и не без оснований считал того первым умом планеты.
Гавкаускас ещё раз просмотрел диаграммы. Сомнений не оставалось - к планете приближался космический корабль. Ведь только управляемый аппарат способен произвольно менять траекторию.
- Смотри, - послал учёный мысль своему ассистенту и подчеркнул пишущей палочкой несколько цифр.
Со стороны могло показаться, что палочка парит в воздухе сама по себе, однако само по себе в мире ничего не происходит. Гавкаускас держал её в воздухе, используя силу мысли.
Собачья техническая цивилизация на Земле-дубль развилась благодаря парапсихологическим задаткам, доведённым до совершенства. Телекинез заменил руки. Телепатия - речь.
Собачья цивилизация прошла почти такие же стадии, как и человеческая. Были и подъёмы, и спады, и безжалостное угнетение собаки собакой, и ненависть между представителями различных пород: бульдоги ненавидели сеттеров, лайки - такс (названия даны по аналогии с земными. - Примечание переводчика). Породная кастовость сохранилась в чём-то и в цивилизованные времена, что не позволяло собачьему сообществу превратиться в сборище дворняжек. Постепенно общество стремилось к справедливости, со временем всё более реальной становилась светлая жизнь для всех собак. Расширялись знания о природе. Строились лаборатории, научные центры. Возводились красивые города.
- По расчётам выходит, что корабль следует к нам от третьей планеты главной планетарной плоскости, - промыслетелеграфировал Гавкаускас.
- Верно, - согласился ассистент и рыкнул от возбуждения.
- Через несколько минут он должен произвести посадку недалеко от обсерватории.
- Должен, - ассистент снова рявкнул.
- Винтолет мне, - потребовал Гавкаускас.
Великому бульдогу для полной реализации его возможностей был положен любой требуемый им транспорт. Двое учёных - старший чинно и неторопливо, младший - высунув язык и радостно подпрыгивая - направились к площадке. Лётчик, уже получивший мысленный приказ, заводил винтолет. Под напором свистящих раскручивающихся лопастей прижималась трава.
Ассистент уселся на траву и яростно зачесался задней лапой.
- Учитель, - промыслетелеграфировал он, - у нас такая развитая цивилизация. Неужели нельзя изобрести действенного средства против этих злобных и противных исчадий - блох?
- Это никому не удавалось, - ответил Гавкаускас. - Эти существа чрезвычайно живучи и приспосабливаются к любым нашим средствам, коварно досаждая вновь и вновь.
Винтолет поднялся в воздух. На экране компьютера было видно, где сейчас корабль-гость и куда по расчётам он приземлится.
- Великий Гав! (божественный пророк собачьего мира. - Прим, переводчика) - воскликнул молодой учёный. - Вот он!
В голубом небе виднелся оранжевый купол. Под ним можно было разглядеть чёрный шар.
- Как вы думаете, учитель, они похожи на нас? - ассистент вновь нетерпеливо зарычал.
- Не знаю.
- Уверен, все разумные существа собакоморфны. Это великий промысел Вселенского Духа.
- Вселенский Дух изобретателен и, похоже, не терпит повторений, - возразил Гавкаускас. - Скорее всего, мыслящие существа имеют разную форму. Не удивлюсь, если мы встретим чудовищ о десяти лапах и без шерсти.
- Без шерсти? Только не это! - ужаснулся Дувхауз.
- Им мы тоже можем показаться чудовищами, не забывайте об этом, друг мой.
Винтолет приземлился на берегу реки. А вскоре неподалёку замер шар-гость.
С замиранием сердца смотрели учёные и лётчик на медленно открывающийся люк. Кто же покажется из него? А вдруг сбудутся предположения о страшных чудовищах?..
- Слава Гаву, они как две капли воды похожи на нас! - обрадовался ассистент.
Гавкаускас согласно рявкнул. Но в его одобрительном рычании скользили нотки сомнения. Он смотрел в глаза приближающегося пришельца. Они светились радостью. Но… Но радостью какой-то слабоумной.
Опасения великого учёного подтвердились. Способности телепатического общения у пришельца отсутствовали напрочь. К телекинезу (как такое возможно?!) - тоже. Собака была инвалидом физическим. И умственным - тесты показали полное отсутствие логического мышления.
- Почему на первый контакт послали инвалида? - удивлялся ассистент.
- Не знаю, - отвечал Гавкаускас. - Но вскоре всё станет известно.
Подождём.
Да, вскоре всё встанет на свои места. Давно готовится посылка автоматической станции на третью планету Главной планетной плоскости. По данным астрономов, там имеются все условия для жизни. И, судя по всему, там есть развитая цивилизация, которая и послала корабль.
Настал долгожданный миг. С главного космодрома планеты сорвался и прочертил небо космический носитель.
Станция, начинённая самой совершенной аппаратурой, а также с подопытным - специально подобранным неразумным существом - устремилась в сторону третьей планеты. Через четыре месяца она будет там…
* * *
Вертолёт, трясясь мелкой дрожью, которая пробирала пассажиров насквозь и отдавалась тошнотой, кружил над пустыней. Через иллюминатор Круглянский-Мамаев чётко видел красно-зелёный купол парашюта. Вот он - загадочный пришелец из далёких миров. Получалось, что он с Земли-дубль. Что это, ответный визит? Такое возможно. Тогда настаёт великий миг в жизни двух миров.
"Какие они? - думал Сидор Сидорович. - Похожи на нас? Или монстры о семи головах? Всё может быть, ибо матушка природа неисчерпаема в своих выдумках".
Зелёный конус из пластика и металла плавно уселся на три опоры. Его парашют бережно накрыл жёлтый песок, спугнув ленивых ящериц. Сидор Сидорович выпрыгнул из приземлившегося вертолёта и, придерживая рукой соломенную шляпу, кинулся к конусу.
Медленно отъехал в сторону люк.
- Господи, - воскликнул, обрадовано помощник Генерального Конструктора. - Они похожи на нас!
- Похожи, - кивнул Генеральный конструктор, которого насторожило веселослабоумное выражение на лице вылезшего из корабля бородатого горбатого человека…
Дикие
Гравилет завис на высоте семьсот тридцать пять метров над бескрайним бетонным плато. Ещё на орбите космонавтов насторожил цвет планеты - не какой нибудь голубой, как у Земли, не угрожающе-красный, подобно Марсу, не фиолетовый, как у Маконы, а хмуро-серый, асфальтовый, с голубыми вкраплениями морей и немногочисленными зелёными пятнами лесов. Возникло подозрение, не царствует ли здесь цивилизация "суицид-технотиков". Из тех цивилизаций, которые бесконтрольно развивают технологии и наращивают производственные мощности, пока не перейдут порог, за которым самоуничтожение и забвение.
Такие места производили удручающее, горестное впечатление - безжизненные города, кислотные реки, радиоактивные моря и ржавые останки когда-то могучих механизмов. Но здесь, похоже, ещё теплилась жизнь.
На горизонте раскинулся громадный город с гигантскими зданиями, хитроумными, головоломными переплетениями транспортных артерий, километровыми заводскими трубами, выплёвывающими сизо-жёлтый дым.
Двое космонавтов именовали друг друга "Первый" и "Второй", что соответствовало их служебному положению. Первый - коренастый, с широченными плечами, матёрый космический волк лет сорока пяти, на его плечах лежали длинные, седые волосы. Второй - самоуверенный, даже слегка нахальный жгучий брюнет. Это был его третий полёт. Они прильнули к окулярам квантовых биноклей и внимательно изучали контуры города, несущиеся по автострадам потоки машин и толпы людей на тротуарах. По бетонному плато, на десятки и даже сотни километров раскинувшемуся вокруг города, на огромной скорости проносились причудливых форм яркие автомобили. Куда и зачем гнала их нелёгкая?
- Нечего здесь делать, - решительно произнёс Второй. - Обычные технотики в стадии прогрессирующего научно-технического экстаза.
- Ты слишком просто к этому относишься. Не забывай, мы должны доставить шефу информацию. Знание - это наша работа, долг, да просто смысл жизни.
- Ах да, конечно, - скучающе зевнул Второй.
- Итак, в город, - Первый обвёл квантовым биноклем окрестности. - Хотя подожди. Вон, смотри! Внизу под нами оазис площадью… дай сообразить… эдак километра в четыре квадратных. Там оживлённо. Не с него ли начать?
- Можно и с него, - равнодушно кивнул Второй.
Гравилет пошёл на снижение. Чем ближе, тем яснее становилось видно, что оазис представляет из себя ухоженный парк с дорожками, кустарниками, бассейнами, павильонами, скамейками и даже каруселью "Чёртово колесо". Вокруг оазиса беспорядочно сновали автомобили. Уловить систему в их движении было довольно сложно. Они то группировались по три-четыре в ряд, то уносились вдаль с огромной скоростью поодиночке и возвращались обратно.
Гравилет бесшумно сел на асфальтовую площадку около фонтана, струи которого били на высоту метров в пятнадцать и подсвечивались разноцветными лампами. Мужчины и женщины беззаботно валялись на траве, плескались в воде или гонялись друг за другом, похоже, забавлялись игрой в салочки. Одеты аборигены были по-разному - кто в купальники, кто в разноцветные яркие комбинезоны, а кто и в какие-то невероятные одежды, фасоны которых могли родиться только у сумасшедших модельеров.
- Надо сначала ознакомиться с их языком, - пробормотал себе под нос Первый, устанавливая угол биополевого лингвистического преобразователя на максимум. Преобразователь чуть слышно загудел, замигал разноцветными индикаторами и вскоре, насосавшись информации, налился, словно комар кровью, красным светом готовности. Всё, теперь маленькая коробочка на плече космонавта обеспечит обоюдный перевод.
- Пошли, - сказал Первый, охваченный исследовательским азартом.
- Пошли, - протянул Второй, как-то по-стариковски кряхтя, хотя годы его были совсем молодые.
Космонавты вышли из гравилета и, отойдя от него метров на сто, уселись на скамейку. Здесь можно было присмотреться и решить, с кем первым вступить в контакт. Удивительно, но появление гравилета не вызвало ни у кого интереса.
- Эй! - позвал Первый мчавшегося куда-то невысокого вертлявого блондина в ярко-жёлтом с красным горошком комбинезоне. - Позволь к тебе обратиться, о достойнейший представитель местной цивилизации.
- Чего? - непонимающе спросил блондин.
- Мы пришли из другого мира, чтобы дать вам Знание, установить контакты с вашей планетой! - торжественно начал Первый, который относился к установлению изначального контакта с новой цивилизацией очень серьёзно и даже иногда чересчур сентиментально.
- Как это? - тупо уставился на космонавтов блондин.
- Проще надо! - с досадой произнёс Второй и, повернувшись к блондину, сказал в свою очередь: - Слышь, друг, ты из этого городишки?
- А то откуда же! - блондин подозрительно разглядывал пришельцев.
- Ну и как у вас тут жизнь?
- Нормально. Кормят хорошо. В парк ходим.
- Понимаешь, друг, мы издалека прибыли. Прямо скажем - с другой планеты. Нам бы с вашим начальством переговорить, словечком перекинуться.
- Откуда, говорите, прибыли?
- Оттуда! - Второй ткнул пальцем в небо.
- Дикие! - с ужасом и плохо скрываемым, даже болезненным интересом вскричал блондин и, озираясь по сторонам, завопил: - Ребята, тут дикие!
Мгновенно вокруг космонавтов собралось несколько человек: тощая, в оранжевом купальнике девица с широко распахнутыми большими глазами, согнувшийся от старости, угрюмый, в синем комбинезоне человек, широкоплечий мускулистый мужчина и тройка ребятишек лет по двенадцать каждому. В воздухе тут же повис возбуждённый гвалт.
- Неужели дикие?
- Не, судя по одежде, служебные.
- Да ты чего? Слугари такими не бывают!
- Ну то, что не домашние, это факт!
- Да, дела…
Первый и Второй, ничего не понимая, растерянно оглядывались.
- Если дикие, то их сдать надо, - потупив взор, тихо произнёс старик.
- Да ты чего говоришь-то? - возразил широкоплечий. - Хоть и дикие, но всё ж наши.
- Хозяева узнают - выгонят.
- Тебя, может, и выгонят, а мои меня любят, - кокетливо пожала точёными плечами девушка.
- А мой меня давно обещал к слугарям отдать, - вздохнул старик. - Говорит, надоел, старый. А куда мне в мои годы к слугарям?
- Гад он у тебя, - покачал головой широкоплечий.
Первый и Второй только озирались, не в силах вставить ни слова в разгоравшуюся дискуссию. Тем временем аборигены, преодолев первое смущение, придвинулись ближе.
- Ну чего, ребята? - спросил широкоплечий. - Расскажите, как у вас, диких, жизнь.
- Нормально. Но вы нас неправильно поняли, - попытался возразить Второй, понимая, что недоразумение затягивается.
- Да-а, - задумчиво протянул широкоплечий. - Я тоже когда-то мечтал быть диким. Простор, свобода. А потом… - он досадливо махнул рукой.
- И я хотела быть дикой! - восторженно воскликнула девица в купальнике. - Такой симпатичной, энергичной дикаркой. Это, наверное, очень здорово?
- Рика, как у тебя язык поворачивается? - укоризненно произнёс вертлявый блондин. - Ты живёшь в комфорте и роскоши. Ты всем обязана хозяевам, и тут - в дикарки ей захотелось! Постыдилась бы!
- Ну и что? А мне хочется быть дикаркой, хочется! - капризно надув губки, заголосила девица, строптиво притопывая при этом изящной ножкой.
- Ох! - вдруг испуганно воскликнул широкоплечий. - Этот старикан всё же привёл хозяина! Дикие, бегите, коли жизнь дорога!
Космонавты одёрнулись и увидели понуро плетущегося по гравийной дорожке старика. Следом медленно катился длинный, чёрный, сверкающий полировкой и никелированными деталями роскошный лимузин. Стёкла были затемнены, и сквозь них невозможно было рассмотреть таинственного Хозяина, сидящего за рулём.
- По-моему, надо сматываться, - прошептал Второй.
- Да ты что! На самом пороге разгадки. Нет у тебя всё же исследовательской жилки.
- Зато есть инстинкт самосохранения. Старик подошёл к ним, а лимузин остановился метрах в пяти.
- Вот они, хозяин, - угрюмо произнёс старик, пряча глаза. Медленно открылись две передние дверцы машины.
Космонавты застыли в напряжении, ожидая, кто же покажется… И вот… Ничего не произошло. Дверцы резко захлопнулись, будто демонстрируя своё негодование.
- Э, хозяин, выходи! Поговорить надо, - храбрясь, развязно воскликнул Второй.
- Осторожно, - прошептал старик. - Он очень вспыльчивый.
- Ну и что с того? - завёлся Второй. - Пускай покажется.
Никто не показался. Зато из чрева лимузина донёсся глухой, рокочущий, будто разговаривал мотор, голос:
- Жалкие, мерзкие дикари.