Здесь экономили на освещении. Нет, разумеется, лампы тут были, но горели они через одну и тускло. Отсюда даже не видать, есть ли там выход, лестничная площадка или какая-нибудь дверь. Чем дальше, тем мутнее и серее свет. По бокам хлипкие двери, запертые на прочные замки. Потолок пересекают толстые балки. Стена не облицована, а просто покрашена, вдоль неё - толстая труба в изоляции. Изоляция прорвана в нескольких местах и тощей бородёнкой свисает в лужу на полу. С неё и натекло. Дикое сюрреалистическое зрелище. Гнилая основа. Неужели Патрезе никогда сюда не спускался? Или… или он умеет с этим жить? Балансировать? Поворачивать к зрителю полированной стороной? Строить на зыбком, упаковывать тухлятину в цветную фольгу?
"Выпустите меня отсюда!"
Нe вслух. Вместо этого, спотыкаясь, она тащилась в мутный серый свет, стараясь не выпускать из виду маячивший впереди силуэт с саженными плечами. "Если кто и выведет отсюда, то только он. Остальные все во что-то замешаны, у них враги, которые могут нанять убийц, рилом с ними и стоять-то опасно, а мне нельзя, нельзя… Меня в другом месте ждут. А чтобы дождались, я вами всеми пожертвую". Стоп! Это тоже не вслух.
Ослепительный свет вспыхнул сзади, бросив вперёд длинные чёрные тени беглецов, но только на мгновение. Сзади донёсся грохот падения нескольких тел, плеск, вопли боли и проклятия. Коридор повернул, под ногами забренчали ступени железной лестницы, ведущей вверх. Откуда-то над головой пробивался и свет, но - далеко и, видимо, не из-за одного марша. Норм обернулся, чтобы подождать своих, и пропустил их мимо себя.
- Что за сюрприз? - одышливо поинтересовался Кирилл. - И надолго ли их займёт?
- Меньше, чем хотелось бы. - Усмешка Норма сверкнула из темноты. - Галстук, растянутый на самом выходе, мелочь, а сколько им радости… Давайте наверх, живее. Я и не надеялся, что наши умники ещё и лазер в воду уронят. Не всё же мне женщин обижать…
Патрезе, проходя мимо бодигарда, посмотрел на Норма так, будто хотел немедленно предложить тому двойную цену. Но удержался. Все изрядно запыхались, прежде чем лестница вывела их к наружной двери.
Никто б не перепутал. Слово "Выход" было написано на ней большими красными буквами. И замок с щелью для магнитной карты.
- Нет, - сказал дон. - Безусловно - нет. Первым делом Деннис сменил все коды. Никто не пренебрегает основными правилами.
- Подумаешь, - ухмыльнулся Норм, погружая обе руки в карманы, - правила! Правила были на входе.
- А! - хором догадались Кирилл и Натали.
Он уже вышел. Они ещё тряслись, задыхались, вздрагивали от шумов, печень кидала в кровь адреналин и сахар, а для "сайерет" приключение уже закончилось. По его знаку все поднялись на пролёт выше, а налепить по периметру пластырь было делом двух секунд. Натали ожидала взрыва, но последовал лишь слабый хлопок, а затем Кирилл и дон Патрезе устремились в клубы пыли, торопясь на волю и увлекая за собой Натали. Норм немного задержался, но зачем - никому уже не было дела. То ли проверил погоню, то ли её добил.
На улицу выбрались в узкой щели между уходящими ввысь зданиями, ощупью пробрались мимо переполненных мусорных баков и многометровых граффити. Небо между чёрными кубами корпусов, высоко над головой, от рекламной иллюминации было сливового цвета, а тут, внизу, приходилось идти босиком по сплющенным жестянкам и шелестящим пакетам, наступая то на мокрое и скользкое, то на мелкие острые камушки.
Правду ли говорят, будто раньше бутылки делали из стекла?
Ноги у Натали ослабли, больше всего хотелось остановиться, опуститься на колени и остаться тут, обхватив себя руками и упёршись лбом в землю. Измученному телу эта поза казалась самой подходящей. Неизвестно, и." каких сил она делала каждый следующий шаг. Наверное, виделось нечто постыдное в том, чтобы позволить считать себя слабым звеном.
Наконец вывалились из проулка на улицу и задрали головы, глядя на_огненные трассы воздушных магистралей.
- Пойду, - сказал Кирилл, - поймаю такси.
И пошёл налево, к краю тротуара. Натали прислонилась спиной к стене, пытаясь снять с гудящих ног хоть часть тяжести тела.
- Полста, - предложил, приглядевшись, подгулявший прохожий.
Она даже не поняла, о чём речь, а Норм легко, в четверть силы, смазал того по лицу, и никто ни на кого как будто не обиделся. Обычная улица, в точности как на любой из планет, ярко освещённая фонарями и фарами, и женщина в вечернем платье, с грязным лицом и окровавленными ладонями может стоять тут босиком, если находит это сексуальным.
Сил оставалось столько, чтобы моргать на свет, не больше. Девчонка лет семнадцати окатила их струёй грязной воды из водяного пистолета и умчалась, хохоча от собственной безнаказанности, на двухместном мотофлайере, держась в каких-нибудь полутора метрах на мостовой. Досталось в основном Патрезе, усталому, старому и одинокому.
На сегодня - всё! Мне не надо понимать эту уродскую планету! Мне тут не жить!
В первую очередь - шерстяные носки! Огромные, мягкие, пушистые, тёплые носки на ступни-ледышки, которые не чувствовали боли и в которых уже почти не прощупывался пульс. В поисках носков Натали вывернула на пол всю сумку, попутно обнаружив в ней рубашку из клетчатой фланели и узкие трикотажные рейтузы с начёсом. Сгребла всё это в неряшливый ворох и устремилась в ванную: горячий душ, почти кипяток, спасёт её…
Заперто. Облом, как сказал бы сын. Норм успел раньше. Не слишком вежливо с его стороны, и не слишком умно с её - торчать тут под дверью. Пришлось со всем барахлом тащиться в рубку, делая вид, что… впрочем, неважно. Никакого вида делать не пришлось, потому что Кирилл был до крайности озабочен напичкать её адсорбентами. Три или четыре угольные таблетки и ещё ложку масла и два стакана горячего молока. Непонятно, что он имел в виду, но ёж, в который от всей этой стрельбы и нервов превратился её желудок, кажется, пришёл в доброе расположение духа. Исчезла навязчивая, раздражающая боль, и, расположившись на диванчике, Натали, не смущаясь присутствием императора в потрёпанном смокинге, натянула носки.
- Кирилл, вы уже проверили координаты?
- М-м-м… признаться, нет. Я пытаюсь выяснить, как давно был нанят этот оркестр. До того, как наш друг продал столь респектабельное заведение, или уже после того, как Деннис Как-Его-Там купил его. Это дало бы нам ответ на многое. Мне хочется избежать пальбы в дальнейшем.
- А смысл? Патрезе остался позади…
- Пока неясно, кто был мишенью убийц. Как выяснилось в процессе беседы, никто из нас - ну, кроме, возможно, Норма, если ему вдруг есть что скрывать! - не сохранил инкогнито. Вы же не станете отрицать, что кое-кому будет проще, если Император Зиглинды перестанет существовать не только как номинальная, но и как потенциальная фигура?
Натали отвлеклась. По понятной причине всё её внимание было приковано к двери душевой: отсюда, из рубки, просматривались все входы и выходы. Игрейна переговаривалась с Нормом через щель, от значительности аж поднимаясь на цыпочки.
- Мэм, - сказала она, входя в рубку, - мне нужен пинцет, сканер, хирургический клей, эластичный бинт и ещё чем обеззаразить рану. И если найдётся местное обезболивающее, - тут она понизила голос, - я была бы признательна. В нём уймища осколков!
И никто из нас не заметил? Оставили кровавые дела ребёнку? Натали, сорвавшись с места и предоставив Кириллу рыться в его аптечках, ринулась в санузел, и только возле самой двери притормозила.
- Я умею оказывать первую помощь и крови не боюсь, - гордо заявила девочка, проходя мимо.
А вот Натали, признаться, боялась. Хотя тоже умела. Обязана уметь, как пацанья матушка и бывшая стюардесса. Но помочь позвали не её. Спасибо, хоть дверь перед носом не захлопнули! Норм, во всяком случае, глянул в её сторону диковато. Судя по количеству окровавленных тряпок в мусоре, тут впору службу спасения вызывать.
Что она видела дальше - затруднилась бы ответить. Слышала, как звякало стекло о фаянсовую раковину, как струилась вода. Красные пятна на белом и сдавленное шипение - от боли. Сдержанные - шёпотом! - порицания Игрейны и попытки оправдаться: всё же правильно, рука левая, мякоть, всё другое было бы хуже. Бок… ну а что - бок? Уйти и оставить их только вдвоём было бы нечестно.
- Нас можно резать, - приговаривала Игрейна, - мы и в лице не изменимся. Нас можно лазером жечь, мы будем изображать из себя этого… как его, древнего?.. а, Сцеволу. И куда только девается ваше мужество при виде пузырька со "щипалкой"?
- УФ-антисептик - и наше мужество остаётся при нас, - высказался капитан "Балерины" из-за дамских спин. - Режущее оружие - фу, как это брутально! Лазер - вот оружие современности, он и наносит рану, и дезинфицирует её. А "щипалку" придумали женщины-садистки, чтобы смотреть свысока. Мать Безумия, ты что, весь потолок в себя собрал?
- Ультрафиолет убивает далеко не все бактерии, - возразила Игрейна. - На многих обитаемых планетах есть микрожизнь, которой совершенно наплевать на излучения. Даже жёсткие.
Смотреть свысока. Угу. А он ещё лучше, чем… Н-да, какая ерунда лезет в голову. Нет, по жизни это, конечно, не ерунда, всех касается, все под этим ходим, но - не вовремя!
Люблю, когда тело выглядит твёрдым, отлитым из бронзы.
Наконец всё стало так, как оно должно быть. В том смысле, что женщина просыпается первой и готовит завтрак. Кто-то ощущает полноту жизни, только убегая тёмными подвалами и пригибаясь под обстрелом, но, спасибо, я лучше сырники пожарю. Можно, конечно, попросту залить мюсли йогуртом, но в холодильнике нашлась упаковка творога и сухофрукты. Пять минут незначительной возни - и готова горка аппетитных горячих кругляшей с изюмом внутри. Всё ж не сухомятка. Взрослые, судя по личному опыту, с удовольствием едят то же, что и дети. К тому же у нас тут есть и дети, и раненые, и подозрительные на язву - в ассортименте.
Кирилл, заспанный и помятый, разбуженный запахами, втянулся в кухню, нагрузил сырниками одноразовую тарелку, поколебался между сметаной и джемом, в результате залил их тем и другим, прихватил кружку с кофе и вернулся к себе в ложемент. Сырники он брал рукой, обмакивал в сметану, затем - в джем и отправлял в рот целиком, не отрывая глаз от монитора навигационной деки, и при этом время от времени что-то вбивал в клавиатуру - медленно, тыкая указательным пальцем левой руки.
Второй явилась Игрейна, против обыкновения какая-то вялая, взяла только парочку сырников, отговорившись тем, что с утра обычно много не ест, и убралась на диванчик в рубку. Вздохнув, Натали напомнила себе, что детское "невкусно!" не следует принимать всерьёз.
Последним проснулся раненый герой. Протиснулся вдоль стены в дальний угол, чтоб не шевелиться лишний раз, других пропуская, покорно принял сырники и ковырялся в них вилкой. И сразу стало ясно, что физиологически объём этой кухни рассчитан на двоих.
Запах кофе щекотал ноздри, и язва там, или нет, а Натали рискнула сделать себе кружечку и присела напротив, на полпути от стола к плите: если что понадобится.
А и не скажешь, что десять часов назад из него полкило стекла вынули. Пластика естественная, если и бережёт рапы, то - неощутимо. Под свежей футболкой бинтов не видно, и выражение лица как у любого мужчины с утра пораньше: уже ходит, но ещё спит.
- Норм, - решилась Натали, - у вас есть дом? Или вы всегда вот так? На коврике перед чьей-то дверью?
- Дом? Ну… дом! - На растерзанные вилкой сырники было страшно смотреть. - Да, пожалуй, что и вот так. Дом - это значит женщина, дети, без них не дом, а так логово. Пещера. А что я могу дать женщине? У меня совершенно другая точка внутреннего равновесия.
- Вам тридцать… э-э-э…
- …семь. Странно было бы в эти годы уходить на параллельный курс. Да и незачем. Не хочу показаться хвастливым, но я в прекрасной форме. Вчера никто не сделал бы большего.
- А вы выбирали себе род занятий и стиль жизни однажды и навсегда? Вы что, не знали, что однажды вам стукнет тридцать семь?
- В двадцать лет, - сказал Норм, положив вилку и глядя собеседнице в лицо, - ты уверен, что не доживёшь до столь глубокой старости,
- Мы все делаем вид, будто у нас есть выбор, - сказал он ей же, но уже в спину. - Для нас это вопрос самоуважения или, если хотите, собственной значимости. Тогда как выбора, в сущности, нет. Всегда найдётся тысяча причин, почему мы должны делать то, а не это. И где-то даже проще твёрдо про себя знать: ты просто не можешь поступить иначе.
Ничего не слышно, зато виден каждый жест, сопровождающий каждое слово. Спорят о важном, о жизненном: женщина наклоняется, безотчётно прижимает руки к груди. И этот ореол света, внешнее проявление пылающего в ней внутреннего огня, окутывает её, и сразу становится ясно, к чему у них идёт.
Я её теряю.
И не смотреть бы, а не смотреть нет сил. Что она нашла в этом лбе? Центнер мышц? Или, может, она думает, что он лучше её понимает? Тоже гонится за ребёнком. Или это естественное женское сочувствие к раненому? Ага, а тёплая дрожь воздуха, когда они сидели там вдвоём, под конусом света, когда его ещё не за что было жалеть, а я вёл с Патрезе словесную партию в шахматы? Может, им было до тебя дело? Ничего подобного, ты и тогда был только шофёр.
- Знаете, - сказала Игрейна сзади, с диванчика, - мне тоже хотелось, чтобы Брюс играл со мной одной. Ну, то есть, не то чтобы хотелось: такие вещи отсекаются моим контрактом. Но я иногда думала, каково это, когда хочется.
- Это как - отсекаются? - Кирилл поставил тарелку на деку и обернулся.
Девчонка сидела на диванчике с ногами и смотрела на него так, будто видела насквозь и забавлялась. Нет, ну женщины, они, понятное дело, инопланетяне. Но не настолько же!
- Как можно отсечь контрактом… ревность? Зависть? И что ещё в таком случае включает этот контракт?
- Ничто не может нарушить у Мари чувство исключительности. Она должна побеждать во всех играх, лучше всех одеваться, и все мальчики влюблены только в неё, Спорим, вам знакомо, когда вас все пропускают вперёд?
- Знакомо, предположим. Но это неправильно.
- Разумеется, неправильно. Но таковы правила, против которых мы с Нормом не можем лезть. Мы можем их только обходить. Оставить отпечаток личности, скажем, который наложится на всю её жизнь. У вас есть такой отпечаток?
Кирилл открыл рот и закрыл его.
- Сколько тебе лет? Нет, по правде?
- Технически - двенадцать. Что же до психики - вы ведь это имеете в виду? - господин отец Мари покупает только лучшее. Его мои харак… рекомендации устроили.
- И ты хочешь сказать, будто бежать вторым номером тебя не раздражает?
- Раздражает?.. Как это?
Кириллу захотелось стукнуть её за её улыбочку.
- У него кто-нибудь есть?
- Я не знаю. Я, - Грайни подчеркнула, - не знаю. Это, впрочем, ничего не значит. Норм - он из тех, кто называет кошку кошкой, даже если споткнулся об неё и упал.
- Как это? А!
- Если он считает, что в какую-то часть его жизни не следует совать нос маленьким девочкам, мы и не пролезем, как бы ни любопытствовали. У его контракта тоже есть свои непреложные условия.
- Да-да, я понял, папенька Мари покупает только лучшее. А мне, - решил капитан, ощутив прилив крови к ушам, - этот хмырь по барабану.
- Норм - он хороший.
- Даже слишком. Эй! Идите сюда, я тут ночью кое-чего подсчитал. Вам будет интересно.
Прибежали как миленькие. Игрейна потеснилась на диванчике ради Норма, а Натали прихватила с собой табуретку. Так. О главном надо думать, капитан, о деле, а не радоваться, что диванчик тесен для троих и вот эти двое хоть сейчас не оказались рядом, не соприкасаются плечами и бёдрами, обдавая друг дружку жаром.
- Я сразу отказался от мысли, что тут записан код гиперсвязи, - начал он. - Не так уж много в Галактике трансляторов гиперроуминга, и все они контролируются правительствами. Ну, или почти все, если вспомнить Патрезе. В любом случае едва ли посредник может рассчитывать, что у того, кто исполнил заказ, есть выход на связь нужного уровня. Получить-то сигнал можно на любом стандартном устройстве, но упаковать и отправить - для этого нужна станция.
Норм сделал жест, подразумевающий, что технология ему известна.
- Патрезе располагал таким выходом.
- Больше не располагает. И, к слову, если я понял правильно, МакДиармид не собирался пользоваться техническим парком своего старшего партнёра. Он назвал детей "своей удачей". Значит, у него есть возможность выйти на покупателя самому. И эту информацию он вычитал в тех же цифрах, которые сейчас у нас на руках. Я всё же проверил по справочнику: под такими кодами обитаемые секторы не числятся.
- Это же ничего не значит, - сказала Натали неуверенно. - Вспомните… двенадцать лет назад на Зиглинду напали именно из такого сектора. Того, что считался пустым и использовался как свалка. Станционная форма жизни. Да что там: достаточно прыжкового корабля…
- …и он будет висеть в ожидании, вдали от всех баз, пока некий Брюс Эстергази не попадёт в руки людей, которые не против его продать? Мой мозг отказывается воспринимать великую ценность подобной сделки. Не могу сказать, что такие вещи не практикуются, когда надо передать левый груз или диктатора в бегах. Но это не делается без предварительной договорённости.
- А не могут это быть сами координаты точки выхода?
- Я не знаю ни одной системы, которая могла бы представить их таким образом, а я знаю их все, поверьте.
- Но вы не позвали бы нас, если бы у вас не было никоей идеи, не так ли?
- Вы, Норм, ловите мои мысли на лету. Это, конечно, удобно, но - настораживает. У вас сейчас есть шанс рассказать нам правду. Мы ничего о вас не знаем, кроме того, что вы до невозможности круты. Колитесь.
Торжествующим жестом Кирилл сложил руки на груди. Тому некуда отступать. Некуда!
- До определённого момента моя история не представляет для вас интереса, - медленно произнёс Норм, - Я несколько лет провёл в тренировочных лагерях. По результатам тестирования был включён в состав особого подразделения Федерации. В реальные боевые действия вступил во время зиглиндианского конфликта. Наше прибытие спасло планету от уничтожения конкурирующей формой жизни.
- Я до сих пор полагал, что Зиглинду спасла стойкость и беспримерный героизм её Вооружённых Сил, а также нестандартность некоторых решений руководства,
- Вооружённые Силы у них были что надо, - согласился Норм. - И Назгулов, - Натали вздрогнула, - я видел в деле. Впечатлён, что и говорить. Но к моменту нашего прибытия ВКС Зиглинды были настолько истощены, что могли держать только оборону близкого радиуса.
- Да вы бы ещё дольше шли!..
- Наше прибытие позволило перенести бои на территорию противника.
- И ЗО на этом неплохо заработало, угу.
- У нас не политический спор, господа, - вмешалась Натали с отчаянием в голосе. - Там всё закончено, слава высшим силам.