- Кишка водовода у вас над головой, - оскорбилась стюардесса, которую уж во всяком случае звали не "Эй". - Рядом с кнопкой кондиционера. Расходуйте воду бережно, её запас ограничен. Я принесу лимонад, когда освобожусь.
И удалилась, унося на спине слово из тех, с какими познакомиться бы Брюсу как можно позже.
Натали на её месте утихомирила бы пассажира, попросту накачав его джином по самую ватерлинию. И пусть бы себе спал. К сожалению, кодекс чрезвычайной ситуации предполагает строжайший "сухой закон", а значит, ей всю дорогу придётся терпеть эманации раздражения и недовольства. Стюардесса покинула место сражения с гордым видом: дескать, много вас, а ей надо взять ситуацию под свой контроль. Иногда это получается лучше, а иногда… Ну, будем надеяться. Сама невозмутимость, Натали заняла среднее кресло, притворившись, что всецело поглощена обустройством: откинула спинку, проверила кондиционер на всех уровнях, подняла и опустила персональный "конус тишины".
- Сервис, а? - кивнул сосед. - Я думаю, турфирма должна вернуть деньги! Одному-то не переорать их, надо объединиться и коллективный иск этой планетке вчинить. Да и моральный ущерб сверху! Сперва заманивают народ сезонными скидками, а после отмазываются: мол, катастрофа у них…
Чудная штука этот "конус". Армейская разработка, только недавно вошедшая в коммерческое использование. От целенаправленного крика в самое ухо, конечно, не спасёт, но храп, плач младенцев и монотонный бубнеж кумушек по соседству отсекает напрочь, обращая их в монотонный шум наподобие морского. К слову сказать, и твой собственный шум "конус" наружу не выпускает. Использование его в людных местах стало хорошим тоном.
Брюс уже подключил считыватель к персональному экрану транслировались каналы спутникового видео. Катастрофа - не повод для отмены школьных занятий. Брюска всегда предпочитал сбросить с плеч обязаловку, а уж потом резвиться в своё удовольствие. "Считак" у него забит, вот только надолго ли его хватит? И для самой-то Натали бездельное, бессмысленное ожидание совершенно невыносимо, а для этой юлы в образе мальчишки - смерти подобно!
Подушечки и пледы, вытканные в национальных сине-голубых цветах, обнаружились в багажном ящике под креслом: туристические яхты Федерации выпускаются в миллионе вариантов, и куда только инженерная мысль не запихивает эти необходимые вещи! На освободившееся место они с Брюсом, переглянувшись, загрузили свою сумку, тем самым внеся посильный вклад в благое дело разгрузки прохода.
- Замаетесь доставать, ежли что понадобится, - откомментировал сосед.
Натали в первый раз подумала об убийстве. Глубоко и ровно дышать: говорят, это помогает.
- А папка ваш где? Ну, я мыслю, кто-то же вас привёз?
Не твоё собачье дело. Натали только ещё задумалась, как облечь эту идиому в благопристойную и неконфликтную форму, как сын уже подоспел на выручку:
- Маме и самой не слабо.
- М-нэ-э? - Мутный раздосадованный взгляд упёрся в Натали изучающе. - Не люблю женщин за рулём. Без них на магистралях было бы больше места. Намного больше!
Натали, в принципе, тоже была сторонницей более строгого подхода к выдаче разрешений на пилотирование, однако проводить водораздел на уровне пола… Когда-то мы это уже проходили. И благополучно прошли. Хотя не женское равноправие само по себе было нашей целью. Впрочем, к некоторым вещам глупо относиться серьёзно. Ну не любишь ты женщин за рулём. Может, ты их вообще не любишь.
- Сначала они садятся за руль, - сосед продолжал развивать свою мысль, - потом занимают ответственные должности. Потом оказывается, что они самостоятельные по самое "не могу" - и ребёнка без мужика родить могут, и поднять его за свои деньги. Да такая баба не всякому и нужна. Вот, к примеру, где всё-таки ваш папка?
- Мой отец военный пилот, - отчеканил Брюс. - Он погиб. Он - герой.
Он уже большой мальчик и знает, что два слова - "Зиглинда" и "Эстергази" - без необходимости не произносятся вслух.
- Ага, папа был то и папа был это. Удобные вожжи, когда надо мальчишкой править. И ты тоже, конечно, хочешь стать военным пилотом?
- Почему хочу? Буду. Вариантов нет.
- Не люблю военных. Без них мир был бы лучше.
"Рядовой, молчать, улыбаться!" - просигналила Натали сыну. Судя по выражению лица, рядовой уже выполнил боевой разворот и держал палец на пуске торпеды.
Улыбайся. Не представляешь, как это всех раздражает. Вырастет - сам догадается. Успел ли догадаться всеобщий любимец Рубен Эстергази? Трудно растить мальчишку без возможности посоветоваться с его отцом.
* * *
Колыбельные песни для сна и не сна,
Колыбельные песни для тех, кто в пути…
"Башня Рован"
Терпение - основа жизни на Нереиде. Первые два дня всякой эвакуации беспокоиться не имеет ни малейшего смысла. А следующие дни сливаются, и отсчитываешь их разве только по возгласам Брюса: "Задание прислали". Вот уж кому не скучно, так это учителям. Рассылать пакеты, проверять задания…
Может, выучиться вязать?
"Мам, я знаю, ты можешь, не меняясь в лице, трижды в день жевать рис, сваренный без сахара, соли и масла, но хоть не отрицай, что это подвиг!"
Табор весь перезнакомился из конца в конец, что естественно, когда изо дня в день пользуешься одной санитарной комнатой. Напротив, чуть наискосок, слева, сидит Ингрид, а дальше - Тюна, которую эвакуировали прямо с улицы, в дурацком прозрачном платьице из цветного стеклянного волокна. Волосы у Тюны жалкие, бессильные; чтобы заставить их виться, надобно каждый день колоть в кожу головы косметический препарат. Эвакуация безжалостно ставит нас лицом к лицу с самым неприглядным из наших "я". Ситуация с удобствами такая: утром привёл себя в порядок, надел свежее бельё, зубы почистил и снова очередь занял - на вечер. Дети, понятно, без очереди. Много детей, много капризов и крика. Почти всё время приходится проводить в "конусе", а он, как оказалось, при длительном использовании притупляет чувство реальности.
За несколько суток устанешь глазеть на трансляцию катастрофы, картинку серых волн, где в нижнем правом углу неизменно мелькает показатель силы ветра и уровня воды… На поверхность планеты невозможно сесть. С поверхности планеты невозможно взлететь. Редкая драматическая комбинация трёх лун спровоцировала ураган необычной продолжительности и силы, сместивший океанские течения. Необычной - для сколько-то-сотлетней истории заселения Нереиды. Потоп библейских масштабов. Космопорт, во всяком случае, раньше не заливало никогда. И спорт уже не увлекает, и балет скучен, и фильмы все кажутся похожими один на другой. И в голове ни одной позитивной мысли. Вообще ни одной, кроме как предложить соседу поменять носки. Хотя бы из вежливости.
Мы, конечно, и сами давно уже решились снять туфли, но наши носки чистые, на всех четырёх ногах. И футболки. Отсутствие запаха - вопрос вежливости по отношению к другим и достоинства по отношению к себе.
Никто, кроме нас, тут не думает о достоинстве. Сидят полуодетые, босые, седьмые сутки в одном кресле едят и спят, большей частью даже не подозревая, что таким образом выдают: именно так они выглядят дома, в комфортной среде, когда никто не видит. Варево медленно закипает.
Девочка в кресле сзади говорит по комму. Специально из рубки принесли, установили связь с каким-то астрономическим далёком.
- Да, папа… Всё нормально, ситуация, - голос смеющийся, беспечный, - штатная. Нет, ну что ты, ни в коем случае, даже не вздумай! Представь, как это будет выглядеть!
Зажимая микрофон ладонью, шепчет вслух:
- Па беспокоится! Хочет прислать прыжковый корабль, прикиньте. Совсем с ума сошёл! Да, папа, конечно, он тут. Хочешь с ним переговорить? Н-ну… ладно. Я тебя тоже люблю.
Улыбается, извиняясь и глядя на мужчину в кресле у прохода.
- Отец говорит, вы сами знаете, что делать.
Парень кивает: ему как будто всё равно. Он смотрит Игры.
Представитель Комитета Чрезвычайной Ситуации сообщил вчера - вчера? - что Нереида признала ситуацию вышедшей из-под контроля и запросила у Конфедерации гуманитарную помощь. Караван уже вышел из гиперпространства на внешней границе системы. Ожидаем технику, провизию, стройматериалы. Как только вода схлынет…
- До чего же паршиво всё организовано, - жаловался сосед. - Больше ни ногой в эту дыру! Не желаю я слышать, что будет, когда схлынет. Я желаю оказаться в гипере, на борту лайнера, и чтоб лайнер улепётывал отсюда во всю мощь прыжковых дюз.
Комфортнее всех устроился Брюс. В первый же день, расправившись с заданием, мальчишка огляделся кругом, нацепил на рожицу самое располагающее выражение, просунул голову назад, между спинками своего кресла и материнского, и сказал:
- Привет!
- Ну, допустим, привет, - осторожно ответил девчоночий голос.
"Вижу цель?"
Когда-то - сколько же лет назад? - Рубен Эстергази точно так же улыбнулся и сказал: "Привет!" С этого началась вся её жизнь.
Их там две: одна хорошенькая, как фарфоровая куколка, с тёмными волнистыми волосами ниже ушей и выше плеч, с ровным золотистым загаром, в дорогом спортивном костюмчике из трикотажных шортиков и бюстье. Невольно отмечаешь такие вещи, когда ежедневно имеешь дело с детской модой. Из чистого понта это бюстье, потому как нечего ему там ещё скрывать или подчёркивать. Девчоночка не старше Брюски. И в изящной золотой змейке вокруг запястья ИД-браслет не сразу признаешь. "Её зовут Мари, мам. Чья-то высокопоставленная дочка, ну, неважно". Красавица. Из тех, про кого прежде даже, чем родиться, известно - будет красавицей. Вторая попроще: льняная блондинка с голубыми глазами, в полосатом хлопчатом платьице. И волосы длинные, хоть в косы их заплети, хоть так пусти. На таких в рекламных журналах большой спрос. Чтобы выявить в ней "изюминку", нужен стилист получше теперешнего или просто умная мама. Это Игрейна, компаньонка при первой. Подружка по найму, заодно и горничная. Вместе живут, вместе учатся, вместе выехали на каникулы на дикую планету. Вдвоём, оно же как на двух ногах. Откуда? Вот этого не сказали, переглядывались и хихикали, но он вытянет, вот увидишь, мам! Спорим? Говорок меж ними шелестел непрестанно, создавая за пределами "конуса тишины" ровный, почти неслышимый фон: словно прибой или, к примеру, ветер. Играли в географические названия, в ассоциации, в ниточку… Во всё, на что оказалась горазда неистощимая фантазия Игрейны. Всё оставшееся время эвакуации Брюска провёл, свинтившись в талии штопором, а потом и вовсе лёжа на пузе в кресле, разложенном назад.
- А я на лошади ездила. Верхом. На настоящей. Живой.
- А я флайер водить умею.
- А Грайни языком до носа достаёт.
- Это… пусть покажет!
Несколько минут вся компания молча, предельно сосредоточенно пыталась воспроизвести увиденное.
- А я зато плавал с ламантином.
Вот это уже враньё. Но оно спровоцировало ажиотаж: мол, а каков ламантин на ощупь, и как на нём сидеть-лежать, и за что держаться, а это, видимо, и было целью рядового.
Сегодня вместо туристического завтрака раздали армейский рацион. Плитку шоколада оттуда рядовой как раз артистично проигрывал в скрэббл. "Это, мам, тонкая политика. Ты заметила, Грайни Мари всегда поддаётся?"
Это не есть хорошо, рядовой согласен. Но в каждом монастыре свои правила.
Кресла вроде черепицы раскладываются. Голова одного над коленями другого. Днём держать спинку поднятой - хороший тон. Натали вынуждена была спросить, не мешает ли её сын соседу сзади.
- Нисколько. Не беспокойтесь, мадам.
Сперва думала, что он отец тёмненькой, и до сих пор считала бы так, когда бы ни разговор Мари по комму. Некое отдалённое сходство меж девочкой и мужчиной было, вероятно, всего лишь расовым. Брюска-то вон тоже черноволос и кареглаз.
В жизни не видела более ненавязчивого и апатичного существа. Натали и слышала-то соседа, только когда тот суставами пальцев похрустывал, потягиваясь. Смотрел, как она успела заметить, Игры, все виды подряд. Девчонками своими командовать даже и не пытался, а больше дремал, лишь иногда перебрасываясь парой слов с Игрейной по правую руку. "Меня тут нет" - оптимальная тактика для переполненного пространства. И правильно. Если от тебя ничего не зависит, сделай одолжение - помолчи.
"Телохранитель, - пояснил для матери Брюс. - Норм - классный парень, он мне устройство термической бомбы рассказал". С Брюсом они за руку здороваются. Выглядит комично, но что-то, без сомнения, значит. Стараниями бабушки Брюска кто угодно, только не демократ. Правда, критерии отнесения в категорию "кто попало" у него очень уж свои.
Само собой, кто этакую принцесску одну гулять отпустит? Удивительно, что их не пять. Впрочем… бывают такие, что дюжины стоят. Из этих, что ли? Серые брюки в армейском стиле, всё в карманах, чёрная футболка. Накачанный. Побритый. Из категории достойных сопровождать юную леди.
Впрочем, ну его. Брюска ведь задразнит. Не Рубен, отнюдь. Нет, ну а Рубен-то тут при чём?
Что-то происходило вокруг, с наружной стороны "конуса", отделившего внешний мир от внутреннего "я" Натали. Стюардессу вызвали в кабину к пилотам, она пронеслась по проходу, всё бросив, со скоростью небольшого торнадо, что вообще-то было ей не свойственно. Корпус "Белаквы" вздрогнул. Включились двигатели. По персональным экранам прошла полоса помех. Натали отключила "конус", и волна звука больно ударила её по ушам. И не её одну. По всему салону народ, болезненно морщась, выключал "конусы", переспрашивая друг у друга, что происходит, и верно ли, что происходит вообще.
Стюардесса Айрин появилась в салоне, перевела дух, прижавшись спиной к дверям пилотской кабины:
- Уважаемые пассажиры, прошу минуточку внимания. В связи с нештатной ситуацией нам придётся принять на борг несколько десятков дополнительных пассажиров. Экипаж убедительно просит вас освободить проход. Родители, пожалуйста, возьмите в свои кресла детей в возрасте до трёх лет.
Что тут началось! Даже в первые дни эвакуации подобная просьба была бы встречена без восторга, но на седьмой! Салон взорвался протестами, улюлюканьем и свистом.
- А физиологические нормы когда отменили?
- Что, чёрт побери, происходит?..
И даже:
- С места не сдвинусь, хоть режьте! А что вы сделаете?
К слову, систем ректификации воды на "Белакве" нет. Не предусмотрены они на яхте ближнего радиуса. А лишние пятьдесят человек дышат и излучают тепло.
В крайней растерянности Айрин лупала близорукими голубыми глазками на вышедший из подчинения салон. Развернулась, сунула голову в кабину:
- Пассажиры категорически против.
- У пассажиров права голоса нет! - рявкнул со всех экранов голос Харальда Эстергази. Натали вздрогнула. Трансляция пресеклась, теперь пассажиры "Белаквы" могли любоваться кучкой взъерошенных военных в координационном центре, который тоже болтался где-то на орбите. - У нас нет времени гонять челноки. "Белаква", вы стыкуетесь с "Лейбовицем" и снимаете с него всех до последнего человека. Вы отвечаете за каждую гражданскую жизнь. Слово "приказ" знакомо вам? Мне некогда усмирять ваших овец!
Здесь до большинства уже дошло, что там, за стенами пласталевой коробки, происходит что-то серьёзное, и большинство немедленно возжелало узнать, что именно. Другие в лучшей бараньей традиции обиделись на "овец". Никто, само собой, не желал страдать молча, а менее всех - чёртов сосед справа.
Есть такое выражение, весьма специфичное для Нереиды, "как рыба в воде". Он долго ждал и наконец дождался звёздного часа. Когда бы ещё ему удалось возглавить митинг? Никто его пока не слушал, потому что у каждого было что сказать, но в конечном итоге побеждает в этом деле тот, у кого хватит выдумки, воображения и злости.
"Куда это годится?", и "Жертвы преступной некомпетентности!", и даже "Исполнительные комитеты Нереиды должны быть преданы независимому суду!" Он даже в кресле подпрыгивал, жаждая быть услышанным, и только досадовал на двух или трёх младенцев, разовравшихся во всеобщем гвалте и грозивших унести его лавры.
- …вы ведь согласны?
- Совершенно, - согласилась Натали. - О боже, у них ещё и муха тут!
Ничего умнее ей в этот момент не придумалось. Сосед вытаращился на неё непонимающе, а она, протянув руку к его шее, придавила "муху" пальцем.
Абсолютно запрещённый приём, который отрабатывают на Зиглинде все без исключения стюардессы на случай вроде этого. Тонны объяснительных по каждому факту применения. Натали только оглянулась пугливо: не видел ли кто? Ничего ему не сделается, часок поспит, но тут, на Архипелаге, все повёрнуты на правах и свободах.
И, к ужасу своему, встретилась глазами с соседом сзади.
- Я и сам хотел, - вполголоса сказал он. - Только вы успели раньше. Вы очень терпеливы мадам.
И снова откинулся в своём кресле, будто ничего не произошло. И не произойдёт.
Не старше сорока, не моложе тридцати пяти, лучики морщин у глаз подчёркнуты загаром. Натали, по привычке старавшейся избегать излучений любого рода, всегда казалось странным дикарское пристрастие к ультрафиолету. И всё же как-то уверенней себя чувствуешь, когда рядом мужик "при исполнении". Будто бы щит, который он держит и тебя прикрывает. Будто можешь на это рассчитывать.
Всё возмущение стихло, словно его выключили с пульта, когда Айрин вместе со стюардом-мужчиной приняли у входного люка мужчину, наспех замотанного в окровавленные бинты. Не говоря ни слова, молодая мамаша слева от входа взяла на руки своего младенца. В гробовой тишине стюарды свалили ношу на свободное место и вновь направились клюку - принимать ещё. Все уши развернулись в ту сторону и все шеи вытянулись туда же:
- Что там происходит?
И из уст в уста, словно круги по воде:
- Обстреляли… Обстреляли? Обстреляли!!!
С Брюски можно было гусёнка рисовать. Ну, или аллегорию любопытства, в зависимости от того, как на жизнь смотреть. Норм приподнял брови.
Сумки из прохода, казалось, растворялись в воздухе. Вместо них подходили, садились и ложились на пол люди с пострадавшего, потерявшего управление и, как уже говорили, горящего "Лейбовица". Норм поднялся со своего места, уступая его расхристанной, мелко дрожащей женщине с сумкой-колыбелыо, а сам небрежно и очень естественно устроился на ковровой дорожке, словно в том не было для него ничего особенного. Набежавшая Айрин тут же вколола новенькой аж четыре кубика фастрелакса, и та немедленно отрубилась, уронив голову на плечо и некрасиво раскрыв рот.