Дела минувших дней - IX Северное море, весна 1940 года
Старший артиллерийский офицер тяжёлого крейсера "Адмирал Хиппер" опустил бинокль и повернулся к вахтенному командиру.
- Флага не вижу, но это явно англичанин. Кажется, лежит в дрейфе. Судя по размерам и силуэту - лёгкий крейсер типа "Каледон". Открываю огонь из носовых башен.
Вахтенный командир кивнул и что-то сказал замершему у штурвала рулевому. Артиллерийский офицер поднял трубку внутренней связи и тоже произнёс несколько слов. Как бы в ответ на его приказ огромное стальное тело крейсера легко изменило курс, ложась в пологую циркуляцию.
Теперь крейсер описывал гигантскую дугу, в фокусе которой находился вражеский корабль. Обе носовые башни медленно разворачивались вправо, нащупывая цель длинными хоботами стволов. Противник пока не проявлял никаких признаков жизни. Ещё одна отрывистая команда - и стволы вспухли багровым пламенем.
Два первых снаряда легли с недолетами, два следующих подняли белые фонтаны у борта и позади кормы цели, которая всё ещё не отвечала. Почти как на учебных стрельбах по кораблю-мишени.
- Перейти на поражение! - скомандовал в трубку артиллерист.
Следующий залп был уже четырёхорудийным. И попал в цель.
- Блестяще, Вилли! - сделал комплимент вахтенный офицер, наблюдая, как над неприятельским ютом поднимается огромный столб дыма и пламени. - Похоже, мы угодили им точно в снарядный погреб - и сдетонировал весь боезапас!
Окутанный дымом корабль стремительно заваливался на корму, но артиллерист казался недовольным.
- Снарядный… - проворчал он. - Ты видел на этом корыте хоть одну приличную пушку? Кстати, тебе не показалось…
Он сделал паузу, словно не мог решить: стоит ли озвучивать свои сомнения. Потом всё-таки продолжил:
- Тебе не показалось, что корыто взорвалось за мгновение до того, как упали наши снаряды?
- Какая разница? Так или иначе томми сейчас отправятся к Голому Гансу…
Действительно, агония неизвестного корабля не затянулась - несколько минут спустя там, где он только что находился, осталась лишь бурлящая водяная круговерть. В мощный цейссовский бинокль можно было различить лишь вращающиеся в пене останки - кусок стеньги, край оранжевого надувного плота, и что-то, похожее на человеческую голову.
Вахтенный офицер пожал плечами, оторвался от бинокля и нагнулся к переговорной трубе.
- Самый полный вперёд! - отдал он команду в машинное отделение.
Шум турбин изменил тональность и стал более басовитым. Длинное стальное тело крейсера вздрогнуло, будто пришпоренный конь, и прибавило скорость. Егеря-десантники, скрючившееся в неудобных позах по кубрикам и коридорам, пошевелились, но не проснулись - лишь крепче сжали в руках автоматы и винтовки. Им оставалось ещё несколько часов покоя. Взрезая волны и время от времени вздымая форштевнем огромные фонтаны брызг, "Адмирал Хиппер" мчался сквозь рассветную дымку дальше - к мирно спящему в блаженном неведении Тронхейму.
ЭПИЛОГИ РАЗНЫХ ЛЕТ
Дела минувших дней - X Красноярск, весна 1908 года
Пулевые отметины на стенах красного кирпича казались совсем свежими - два года назад именно здесь, в железнодорожных мастерских, растянулся на неделю последний акт кровавой трагедии, известной под названием "Красноярская республика". Неделю взбунтовавшиеся рабочие и мятежные солдаты из тылового железнодорожного батальона отбивались с отчаянием загнанных в угол крыс.
Подавляли мятеж вернувшиеся с сопок Манчжурии фронтовики из Красноярского и Омского полков - и не церемонились с изменниками, вздумавшими бунтовать, пока другие проливали кровь за Отечество… Об этом говорили офицеры - ярко, прочувствованно. На их речи солдаты в большинстве своём отвечали гробовым молчанием, но приказы выполняли исправно. Резня шла не на жизнь, а на смерть.
И всю эту неделю, пока длилась осада мастерских, буквально под ногами у мятежников лежал "Кладенец"… Богдан ужасался мысли, что его могли случайно обнаружить, и…
Казалось бы, при такой службе давно уж пора отвыкнуть ужасаться чему-либо, и он отвык, - но встающее перед мысленным взором зрелище гигантской огненной вспышки, стирающей с лица земли Красноярск - ужасало-таки.
Деревянный короб обнажился полностью - громадный, испачканный землёй. Рабочие засуетились, подводя ваги. Затем заскрежетали шестернями две громадные лебёдки.
Буланский и статский советник Смидович в суете не участвовали, стояли поодаль, курили.
- У вас, Богдан Савельевич, подготовлена ложная информация для прикрытия? - негромко спросил статский советник. - А то ведь поползут слухи, что прятали тут от японского супостата весь золотой запас Империи…
Спросил больше для проформы, знал - на младшего коллегу можно положиться. Если уж поручено надворному советнику Буланскому обеспечить безукоризненное проведение операции - всё будет обеспечено в лучшем виде, высокому начальство остаётся лишь надзор и общее руководство. Недаром делает столь стремительную карьеру. Недаром посвящён в тайну, полностью известную - сейчас, после смерти Тотенберга - лишь четверым людям в России.
- Информация рабочим уже вброшена, - усмехнулся Буланский. - Вчера вечером, в питейном заведении: дескать, везли с Саянских гор монолит из некоего чудо-камня - постамент для памятника покойному государю. Но из-за смуты зарыли в землю до лучших времён. Жандармам я сам сегодня проговорюсь: в ящике скрыта машина для миноносца нового типа, во время войны доставленная во Владивосток прямиком с Путиловского завода, а потом отправленная обратно, подальше от японцев.
Смидович удовлетворённо кивнул.
* * *
Три с половиной года назад, рассказывая Старцеву загодя сочинённую легенду о чудотворной иконе-оружии, Богдан Буланский и сам не подозревал, какая именно смертоносная начинка имелась на подводной лодке "Святогор", транспортируемой во Владивосток на плавбазе "Камчатка". Знал лишь, что новое оружие обладает чудовищной разрушительной силой, да ещё кодовое название: "Кладенец".
Увы, ни до Сасебо, ни до Владивостока "Камчатка" так и не дошла. Днём 13 мая, буквально за несколько часов до начала подготовленной операции, с "Урала" на "Суворов" продублировали только что принятую радиограмму из Петербурга, содержавшую кодовый сигнал об отмене операции.
Уже через четверть часа Буланский держал радиограмму в руках. Кроме заранее оговорённой кодовой последовательности цифр, никакого шифрованного сообщения в послании не содержалось, - отмена операции никак и ничем не мотивировалась. Буланский даже засомневался - а не является ли сочетание цифр случайностью. Однако адмирал, аудиенции у которого представитель Синода смог добиться лишь через три часа, стоял на своём - приказ о проведении операции отменён, удар по Сасебо не состоится, "Святогор" в трюме "Камчатки" должен отправиться во Владивосток…
Буланский попытался настоять на отправке в Петербург радиограммы с требованием подтвердить шифрованное распоряжение. Но адмирал, до этого момента державший себя с представителем Синода предельно корректно, неожиданно отказал, - резко и грубо. Дальнейшие требования Буланского ни к чему не привели: Рожественский налился гневом, встал из за стола и потребовал от штатского покинуть помещение. Позднее, уже в обдумывая происшедшее в своей каюте, Буланский пришёл к выводу, что поданная ему телеграмма была не единственной, принятой "Уралом". Очевидно, Рожественский получил радиотелеграфом из Санкт-Петербурга ещё какие-то инструкции. Либо же эти инструкции были даны ему ранее, - а радиограмма, доставленная Буланскому, являлась фальшивкой, изготовленной по приказу адмирала…
Так или иначе, предпринимать что-либо было уже поздно. Эскадра подошла к проливу, так и не осуществив операции . Буланский понимал, что их здесь уже ждут. Без сомнения, понимал это и Рожественский. Что обо всём этом думал адмирал - так и осталось загадкой, и не только для Инквизиции, но и для последующих поколений историков…
* * *
Зиновий Петрович Рожественский, несмотря на несносный характер, оказался неплохим флотоводцем.
Как ни старались впоследствии доказать его тактические просчёты в злосчастном Цусимском бою - все доводы критиков были неубедительны. Рожественский выбрал построение, единственно возможное для самых разномастых судов, собранных с бору по сосенке - как новейших, так и устаревших, тихоходных. Японский адмирал Того проиграл в тактике: в самом начале сражения его эскадра, выполняя манёвр, сбилась в кучу, потеряв преимущество в скорости - передние корабли не позволяли задним открыть огонь…
Однако на дно отправились не японские, а наши броненосцы. Подвела техника - русские снаряды, попадая в цель, НЕ ВЗРЫВАЛИСЬ, действовали как чугунные ядра прошлых веков. Истерия, раздутая вокруг инцидента в Северном море, достигла своей цели: воспользовавшись удобным предлогом, англичане запретили Рожественскому проход через Суэцкий канал. За долгий переход вокруг Африки влажность пироксилина в снарядах повысилась до тридцати процентов вместо уставных двенадцати… "Князь Суворов" пошёл на дно, адмирал Рожественский - обгоревший, получивший пять ран - был чудом спасён под ураганным огнём противника.
"Камчатка" была потоплена вечером того же дня. Она шла в центре отряда транспортов, справа и позади основной боевой колонны. Японцы, сосредоточившие свои огонь в первую очередь на броненосцах и крейсерах, поначалу не обращали на этот отряд никакого внимания - однако после полудня, когда бой из дуэли двух линейных колонны превратился уже в беспорядочную свалку, в плавучую мастерскую всё-таки попали один за другим несколько шестидюймовых снарядов. Новому судну водоизмещением в семь тысяч тонн, хотя и не имевшему бронирования, но всё же ладно и крепко сбитому, эти снаряды вряд ли могли нанести серьёзные повреждения. Однако осколками посекло паропроводы, скорость тут же упала, и "Камчатка" вынуждена была вывалиться из строя, дабы не попасть под форштевень сзади идущему судну.
Получив от главного механика известие о том, что в течение ближайшего часа ход восстановить не удастся, командир плавмастерской капитан второго ранга Степанов отдал распоряжение о выпуске "Святогора".
Командир лодки, лейтенант Вяземский, получил приказ: ни в коем случае не пытаться атаковать противника (в сложившейся обстановке это было уже бесполезно), а погрузившись на предельную глубину, малым ходом уходить с места боя. С наступлением сумерек подводная лодка должна была подняться на поверхность и следовать во Владивосток вдоль корейского берега, при любой опасности вновь уходя под воду.
Под утро 16 мая лодка достигла своей цели - передовых постов на острове Русский, где её уже ждали.
"Камчатку" же постигла страшная судьба. На судне оставалось ещё слишком много оборудования, которое ни в коем случае не должно было попасть в руки противника. Поэтому, передав в эфир кодовое сообщение о выходе лодки ("действую по варианту номер 5"), кавторанг Степанов приказал рулевому повернуть прямо на японцев, а трюмному начальнику - открыть кингстоны.
Неизвестно, от чего именно погибла "Камчатка" - от разрывов тяжёлых снарядов, или от сразу же хлынувшей в отсеки забортной воды. Но большинство спасательных шлюпок было уже посечено осколками снарядов, а опьянённые боем и озлобленные упорным сопротивлением противника японцы не проявляли желание поднимать с воды оставшихся в живых.
Из четырёх сотен экипажа и мастеровых "Камчатки" уцелело чуть более семидесяти человек.
…Подводная лодка вместе с "Кладенцом" оставалась во Владивостоке до осени, до самого конца войны. Но приказа на боевой выход так и не последовало.
После подписания Портсмутского мира "Святогор" был оставлен во Владивостоке, а "Кладенец" погрузили в тщательно охраняемый железнодорожный вагон и одним из армейских эшелонов отправили в Петербург.
Но к тому времени по всей России уже полыхало пламя. которое историки позднее назовут "Первой русской революцией". Хотя разве бывают революции без смысла, без какой-то внятной организации и даже без конкретной цели? То, что происходило в Сибири зимой 1905–1906 года можно назвать даже не мятежом - бунтом. И как все русские бунты, был он беспощадным и бессмысленным.
Секретный вагон пересёк Байкал на пароме "Ангара", миновал Иркутск и успел добраться до Красноярска аккурат к началу событий, закончившихся установлением пресловутой республики… И "Кладенец" был захоронен от греха подальше.
* * *
Вскрыли ящик позже, без лишних свидетелей. А внутренний свинцовый саркофаг Буланский открывал самолично, облачившись в рабочую спецовку, - и в присутствии лишь Смидовича.
Так вот оно какое, чудо-оружие… Богдан рассматривал вытянутый корпус "Кладенца", чуть тронутый ржавчиной. Рассматривал и не мог поверить утверждениям покойного Тотенберга. Неужели ЭТО способно уничтожить, сжечь дотла большой город?!
- Всё в порядке, - констатировал Смидович. - Оболочку никто вскрыть не пытался.
Надо было немедленно закрыть саркофаг - судьба Тотенберга ясно показала, чем грозит долгое нахождение рядом с этим чудовищным устройством.
Но они медлили, продолжая рассматривать "Кладенец". Чем-то он напоминал огромных размеров торпеду, но Богдан знал: аппарат должен был лететь до цели на манер ракеты. Конечно же, ракеты оружие несерьёзное - ни точности, ни дальности, и едва ли когда-нибудь они смогут потягаться с царицей войны, артиллерией. Однако "Кладенцу" точность не требовалась, предполагалось, что подводная лодка всплывёт в паре миль от гавани Сасебо, главной базы японского флота, - и сделает один-единственный выстрел. Выстрел, который принесёт победу в войне…
Была назначена даже точная дата операции - 16 ноября, день рождения императора Муцухито. В этот день микадо по традиции должен был принимать поздравления своих моряков на борту броненосца "Микаса", флагманского корабля адмирала Того.
Чудовищный взрыв должен был уничтожить город и разметать собравшийся в гавани флот. Но главное - ему полагалось обезглавить империю, повергнуть японцев в ужас, а военное руководство страны - в растерянность. Безусловно, любая растерянность когда-нибудь проходит, но пока в стране и армии будет царить кризис, соединённый российский флот под общим командованием адмирала Рожественского разгромит деморализованные и ослабленные ударом японские военно-морские силы, решив тем самым исход войны.
Однако когда после инцидента у Доггер-банки англичане закрыли для русских моряков проход через Суэцкий канал - эскадра к 16 ноября никак не успевала добраться до Японии, предстоял долгий кружной путь вокруг Африки… Возвращать "Камчатку" в Петербург и везти лодку по железной дороге не имело смысла.
Во-первых, потому что удар следовало приурочить к появлению эскадры у японских берегов, во-вторых - потому что всё равно уже не успевали. В-третьих, всем стало ясно, что дни Артурской эскадры сочтены, и Второй Тихоокеанской придётся бороться самостоятельно
Поэтому план спешно был заменён на новый. Целью удара всё равно оставался Сасебо, но теперь атаку следовало провести непосредственно перед проходом эскадры через Цусимский пролив. Это облегчало прорыв, и вдобавок давало надежду нанести ослабленному японскому флоту короткий и решительный удар. Именно поэтому в Морском ведомстве был отвергнут первоначальный план - двигаться во Владивосток Сангарским проливом между островами Хонсю и Хоккайдо, вокруг Японии, подальше от её главных военно-морских баз. Да, конечно этот путь был дольше, и проходил непосредственно в виду японских берегов - но ведь Владивостокский отряд адмирала Йессена ходил здесь неоднократно, и не разу японскому флоту не удалось перехватить русские крейсера, двигавшиеся на поиски добычи или с ней возвращавшиеся.
Однако и этот план в последний момент был отменён, причём причину отмены не знал даже Буланский. Похоже, в самых высокопоставленных кругах Российской империи разворачивалась непонятная и неприятная игра…
Так или иначе, боевое применение "Кладенца" не состоялось.
Порой Богдану, проведшему год в плену, в Японии, приходила в голову крамольная мысль: может, оно и к лучшему? Кто знает, чем и как аукнется ТАКАЯ победа. Хотя…
Скорее всего, труды покойного будут продолжены, причём в самом недалёком будущем. Портсмутский мир - отнюдь не конец русско-японского противостояния, недаром же Урманцев подтвердил уничтожение целого города чудо-оружием… А "Кладенец", который надлежит уничтожить… Жаль, конечно, десяти лет трудов. Но зато наконец произойдёт первое реальное испытание.