Голос у генерала оказался смешной, почти бабий, зато таким удобно командовать в грохоте боя. Басом только на плацу распоряжаются, в бою - орут да визжат, иначе тебя не слышно… Ростом генерал вышел самый что ни на есть танкист, правда, в ширину пухленький, ну так не полковник, может себе позволить.
Вслед за Саней генерал сунул руку наводчику, сказал: "Так вот вы какой, Домешек…", и то же самое проделал с Бянкиным, чем здорово его смутил. Выглядел генерал очень довольным, едва не сиял.
- А Щербака куда дели?
- Туточки я, товарищ генерал!
- Чего же ты прячешься?.. Ну, здравствуйте, товарищи.
Генерал заложил руки за спину и покачался в раздумье с пятки на носок. Саня тем временем разглядывал награды на его кителе: незнакомые, какие-то не наши, похожие на значки, все с изображением танков.
- Не знаю, с чего даже и начать, - сказал генерал. - Лучше, наверное, с главного. Извините за этот нелепый спектакль. Но мы надеялись, вдруг вы уйдете с карты без лишних разговоров. Времени в обрез. Однако, как верно заметил сержант Домешек, вас на хапок не возьмешь. Тем не менее все, что вы слышали - правда. Вас ждет коридор там, за холмами. Берите две машины, сажайте всех своих и отправляйтесь. Как можно скорее.
Наступила тишина, по-настоящему мертвая - какая бывает только в мертвом мире, где даже воздух не шевелится.
- Все, что могу, - сказал Макаров, глядя Сане прямо в глаза.
И тут Малешкин поверил: этот пухлый дядечка с непонятными значками на советском кителе действительно генерал.
Вот здесь и сейчас, "на карте" - точно генерал.
- А полковник Дей?
- Нет. К сожалению. Он не сможет.
- Что с ним?! - почти крикнул Саня.
- Ничего, - ответил генерал сухо и донельзя понятно.
- Но я говорил с ним… После того, как все переменилось.
- Когда вы говорили, его существование уже заканчивалось. Он просто очень хотел с вами попрощаться, - сказал генерал, и опять Малешкин ему поверил.
- Они его все-таки стерли, - произнес Домешек голосом, напрочь лишенным выражения. - Вычеркнули.
Малешкин опустил глаза и сжал кулаки.
Генерал сдвинул фуражку на затылок и потер ладонью лоб. Потом шагнул к танку, забрался на броню и уселся на шаровой установке пулемета.
- Ну давайте, - сказал он. - Спрашивайте. Черт с вами, имеете право.
- Это - что? - Саня обвел рукой вокруг.
- Хм… В понятных вам словах - полигон. Для военной игры.
- Ну да, мы все еще воюем… - вспомнил Саня.
- Нет, мы победили.
- Правда?!
- В мае сорок пятого мы заняли Берлин. Девятого мая немцы капитулировали. Гитлер успел покончить с собой, но остальных гадов судили и повесили.
Малешкин почувствовал, что ноги у него словно ватные. Он тяжело привалился к крылу танка. Рядом - ф-ф-фух! - выдохнул, как проколотый мячик, Домешек. Бянкин просто сел на землю, или что тут вместо нее. Щербак расплылся в широченной улыбке, но, поглядев на остальных, тоже сник.
- Устали? - спросил генерал понимающе.
- Устали ждать, - сказал Домешек. - Спасибо за добрую весть.
- Воевать устали, - объяснил Малешкин. - Слава богу, слава богу… Неужели война кончилась. Я знал, что она скоро кончится. Но сорок пятый? Это долго. А-а, ладно… Счастье-то какое, ребята…
- А это точно? - вдруг спросил Домешек, пристально глядя на генерала.
- Видите? - тот показал на свои значки. - У меня никогда не будет таких славных боевых медалей, как у вас. Не успел заслужить. Кстати! Расчувствовался и чуть не забыл…
Он спустился вниз, сунул руку в карман кителя, достал оттуда что-то маленькое и блестящее.
- Пускай с опозданием, но Родина вас награждает. Поздравляю, товарищ Малешкин, с высоким званием Героя.
- Служу Советскому Союзу!
- Все, что могу, - буркнул генерал извиняющимся томом. - Ни документов, ни коробочки… Ну, да зачем вам это тут?
Экипажу он раздал ордена, точно так же добывая их из кармана, будто фокусник.
- А вот это, - сказал он, протягивая Малешкину медаль "За отвагу", - передайте десантнику Громыхало. Кстати, он уже нашел коридор и сейчас возвращается. Вы особо не тяните, двигайтесь быстрее.
Домешек непочтительно подбрасывал на ладони Красную Звезду и о чем-то думал.
- Много вопросов?.. - участливо спросил его генерал. - Хорошо. Вижу, без этого не уедете. Значит, мы создали полигон, и нам надо было его оттестировать… Проверить на работоспособность. Для этого мы запустили сюда технику с условными экипажами. И одному из наших товарищей пришла в голову идея… Смею вас заверить, он сурово наказан.
- Идея вызвать нас к жизни, - отчеканил Домешек. - Кто вы такие, черт побери?!
- Сержант!.. - прикрикнул Малешкин.
- Да ладно, - генерал отмахнулся. - Это же сугубо штатский человек, филолог, его даже из офицерского училища турнули.
Домешек поморщился.
- Никто не вызывал вас к жизни. Тут вообще жизни нет. - Генерал заметно посуровел. - И бессмертных душ здесь нет. Были задействованы только ваши имена. Поэтому не злитесь из-за полковника Дея, который с самого начала криво встал… Блин, да как же вам объяснить-то…
- Так кто мы?! - взмолился Малешкин.
- Герои, - жестко и емко ответил генерал.
И добавил:
- К сожалению. А то бы ничего этого не случилось.
- Не герои, - сказал Малешкин. - Я - человек.
- Я слышал, - процедил генерал, а глаза его улыбнулись, и Саня понял, о чем это он.
- Хотите быть людьми - будьте ими. Честно сказать, я вами горжусь. Да мы все гордимся. Вопрос в том, что мы не можем оставить вас на этой карте. И стереть вас с нее не можем. Грохнуть вас вместе с картой наверняка получится, но в нее вложено очень много сил и средств.
- Ага-а… - протянул Бянкин и едва заметно усмехнулся.
- Я бы на вашем месте не особо злорадствовал, товарищ ефрейтор. Вам драпать надо отсюда, пока есть возможность. Сегодня вас отпускают, завтра могут и передумать. Да поймите же вы все наконец! Здесь не рай для танкистов и не ад для танкистов! Здесь игра в танчики! И ее тестирование… ну, отладка заканчивается со дня на день. Пора запускать сюда людей. Проблема в том, что… Проблема в вас. Мы вас прошляпили. Пока мы соображали, отчего движок так глючит… У-у, блин!.. Мы пытались узнать, из-за чего у нас сбоит управление машинами - а это вы здесь набирали силу. Долго никто не верил - и у вас осталось время, чтобы стать еще сильнее и самостоятельнее. Потом мы уже предметно изучали вас. Доизучались… Вон вы теперь какие. Крутые, как яйца Рабиновича по пятьдесят копеек!
Генерал был недоволен, он уже почти кричал, и самоходчики в ответ привычно набычились. Фронтовики не любят, когда на них орут, пусть и по делу, а сейчас они вовсе не чувствовали за собой никакой вины.
- Мы придумали, как вам уйти, - сказал генерал, сбавляя тон. - Никто так раньше не делал, не пробовал даже… Может, и не получится ничего. Но уходить вам надо. Потому что есть и другие мнения. Например, все-таки оставить вас на карте как подопытных крыс и продолжить изучение. Очень, очень перспективно. Это открывает такие возможности… Золотые горы! Всемирная слава! Нобелевка в кармане! К счастью, некоторые считают это решение… Не бесчеловечным, нет, просто лежащим за гранью добра и зла. И пока "некоторые" не остались в меньшинстве - бегите отсюда. Сегодня здесь карта, завтра может оказаться клетка. Так понятно, сержант Домешек?
- А там что? - Домешек мотнул головой в сторону далеких холмов.
- Много разных миров. Не знаю, сколько вам до них идти. Не знаю, куда вы попадете. Не знаю, удастся ли эта авантюра вообще. Но если вы упретесь рогом и останетесь тут… Молитесь, чтобы у меня хватило пороху стереть карту. С подопытными не церемонятся, знаете ли…
Угрюмые самоходчики, обступившие генерала, переглянулись. И тут с "нашей" стороны послышался знакомый шум.
- Комбат едет, - буркнул Саня.
- Он все слышал, - сказал генерал. - И все понял. У вас есть шанс, его надо использовать. Я только одно еще скажу: пока люди помнят вас, пока в вас верят - вы что угодно сможете. И безумную затею с побегом отсюда мы сумеем провернуть только благодаря вам. Потому что вы, конечно, считаете себя людьми, но на самом деле вы - бессмертные герои…
Подъехала СУ-100, Малешкин увидел на броне комбата, Теленкова и Зимина. Из люка механика выглядывал Чегничка. А на корме привычно устроился Громыхало.
- Товарищ лейтенант!..
- Да все он знает! - оборвал солдата Беззубцев. - Сан Саныч! Заводи, поехали. Солдат покажет дорогу. А эти… Пускай идут…
И комбат сказал, куда надо идти тем, кто все это устроил.
Генерал даже не поморщился, напротив, усмехнулся.
- Какой сегодня день? - спросил вдруг Домешек.
- Двадцать второе июня две тысячи десятого года, - ответил генерал.
- Опять двадцать второе июня… Слыхал, лейтенант? Может, и правда, ну их к матери, пока снова не началось? - Бянкин отодвинул генерала плечом и зашагал к машине. Вслед за ним молча направился Щербак.
- Пойдем, наверное, Миша, - сказал Саня и взял Домешека за рукав.
- Много разных миров… Бессмертные герои… Как бы мне сдохнуть? - задумался тот. - Я устал, как собака. Я не хочу быть Вечным Жидом, мы так не договаривались.
- С вами будет целая компания Вечных Русских, - напомнил генерал.
- Да пошел ты, - сказал Домешек.
И пока Саня почти волоком тащил его к машине, успел через плечо детально объяснить генералу, куда тому идти.
Некто, назвавшийся "генералом Макаровым", сидел на шаровой установке пулемета Т-34 и обмахивался фуражкой, хотя здесь, "на карте", не было ни ветерка, да и воздуха не было.
Генерал пытался объяснить себе, что все идет хорошо, но чувствовал только усталость. Попробовал сделать доброе дело, а тебя за это мало того что с ног до головы обматерили, так еще и возненавидели замечательные люди. И сколько ни убеждай себя, что ты молодец, а осадок неприятный остался.
Ладно, наплевать, лишь бы они вышли из игры. Вышли из игры и в прямом, и в переносном смысле. Самозародившиеся боги из машины. Боги войны. Смешно - некоторые из них на полном серьезе думали, что боги это мы.
Нет, ребята, боги - это те, кого достаточно назвать по имени, а дальше они сами справятся. Кто бы мог подумать, что подходящие условия создаются так просто: выдуманный мир танков и несколько имен, тоже выдуманных, но культовых.
Вот точное слово - культовых. А мы дурочку валяли. А с культом не шутят.
Жаль, конечно, что стерли полковника Дея, любимого всеми героя. А вот, допустим, будь полковник таким же жизнеспособным, как Малешкин и компания? Подумать страшно, чего бы этот харизматический лидер наворотил на просторах Интернета со своими десятью танками. И нам еще за него отвечать, никто же не поверит, что он бог, просто маленький. Скандал на всю планету - и не объяснишь ничего… К счастью, команда Малешкина попроще. Они будут вечность блуждать по проводам и никому не помешают. Мы сто раз померли, а они все едут, болтают, хохочут над анекдотами, вспоминают войну… Хотя, конечно, есть крошечный шанс, что уже сегодня приедут они к каким-нибудь эльфам и дадут им шороху…
Ну, скоро узнаем…
Две СУ-100 катились к обрезу карты. В машинах и на броне сидели хмурые молчаливые самоходчики. Вход в коридор впереди выглядел круглой черной дырой.
- "Я человек", - подумал Саня.
- "Я человек", - дружно кивнули все остальные.
Машины нырнули в дыру.
- Вот это красота… - завороженно протянул Малешкин.
Вокруг были звезды. И впереди, и сверху, и под гусеницами - звезды без числа, выбирай любую. Малешкин не чувствовал движения машины, но точно знал, что она мчится с беспредельной скоростью и легко за короткий срок долетит куда хочешь.
- Пожалуй, - сказал Домешек, - я все-таки немного побуду Вечным Жидом, черт с вами со всеми!
И рассмеялся. Как в старые добрые времена.
- Домой заедем? - крикнул Малешкин. - На Землю? Или ну ее пока?..
- Давай лет через сто! - ответил комбат. - Все равно у нас там никого знакомых не осталось. И игрушки эти их нынешние мне не нравятся. Пускай вырастут чуток, поумнеют.
- Согласен. Ну, с какой начнем?..
- Погоди, я ищу! - Комбат внимательно глядел вперед, что-то высматривая среди звезд. - Надо же найти место, где не воюют.
- И где девчонки красивые! - ввернул Теленков.
- Во дураки-то, - сказал Бянкин, вдруг смутился, покраснел и полез в машину.
- Громыхало! - позвал Саня. - Айда к нам, тут для тебя кое-что есть.
Солдат оттолкнулся и легко прыгнул через много километров безвоздушного пространства, разделявших две машины.
- Держи, - Малешкин отдал ему медаль. - Поздравляю.
- Ой, спасибо… То есть Служу Советскому Союзу! Спасибо, товарищ лейтенант. И вас поздравляю со Звездой!
Теперь все звезды наши, подумал Малешкин, но эта, маленькая и золотенькая, навсегда самая дорогая. И каких бы космических тигров мне ни предстояло встретить - опасней тех двух, фашистских, не будет.
И кто бы я ни был, я человек.
- А давай-ка вон туда, Сан Саныч, - сказал комбат. - Видишь?
- Понял! Щербак! Полетели за комбатом.
- Есть! - Щербак воткнул четвертую и дал полный газ.
И они полетели.
Сергей Волков
ВЫСОТА 234
Экипаж сидел в тени танка прямо на траве и жрал тушенку. Зудели комары, шелестели листьями березы. Четыре человека молча ковырялись ложками в банках, угрюмо поглядывая по сторонам. К ним никто не подходил, не стрелял табачку на закрутку, не слышалось дружеских подковырок. В батальоне все знали - у экипажа "Погибели" горе. Настоящее, выматывающее душу, фронтовое горе, которое трудно понять гражданскому человеку или тыловику.
Еще вчера их было пятеро - столько, сколько положено согласно боевому расчету для тяжелого танка КВ. Этот танк - бортовой номер 51, или, как говорят танкисты, "полста первый", - входил в состав 12-го отдельного танкового батальона и находился на хорошем счету у командования во многом благодаря старшине Алексею Черниченко. Лешка был механиком-водителем от бога, провел "полста первый" через много боев, а погиб нелепо и глупо.
Вечером предыдущего дня, когда батальон заканчивал трудный двухдневный марш по рокаде, совсем неподалеку от березовой рощи, в которой сейчас стояли танки, головная машина наткнулась на засаду. Самоходка "Хетцер", замаскированная в густом ивняке на другой стороне речушки с неприятным именем Немочь, сделала три выстрела и задним ходом уползла за приречный холм прежде, чем КВ повернули башни и дали залп по врагу.
Два снаряда "Хетцера" улетели в поле, а третий воткнулся в землю перед "полста первым", башню которого украшала грозная надпись "Погибель Гитлера". Крохотный осколок, миллиметровый кусочек стали, влетел в открытый обзорный люк-"пробку" механика-водителя и пробил Лешке висок. Черниченко умер мгновенно, и на широком его лице так навсегда и застыло выражение веселого недоумения.
Похоронили Лешку в березняке, над могилой поставили пирамидку из жердей, украшенную фанерной звездой. Начальник штаба батальона пообещал командиру "Погибели" лейтенанту Дергачу, что к утру из бригады пришлют замену, и всю ночь осиротевший экипаж тянул на четверых фляжку наркомовской водки, поминая Черниченко. Потом взошло солнце, и Дергач сказал:
- Амба. Надо пожрать.
Безрадостный завтрак танкистов был прерван самым бесцеремонным образом.
- Товарища командира! - звонко прозвучало от кустов лещины, зеленеющих на опушке рощи. - Рядовая Пакор пришел ваше распоряжение!
Четыре пары глаз синхронно оторвались от банок с тушенкой и уставились на невысокого смуглого бойца с погонами рядового. Боец имел узкоглазую азиатскую внешность, был облачен в явно великоватое обмундирование - галифе пузырилось мешком, выцветшая гимнастерка б/у юбочкой топорщилась из-под ремня, а улыбался так белозубо и заразительно, что у всех четырех танкистов одновременно возникло желание дать ему в морду.
- Иди сюда, - махнул азиату лейтенант Дергач. - Ты, что ли, наш новый водила?
- Так точна! - не отнимая ладони от покрытой солевыми разводами пилотки, отрапортовал Пакор. - Моя танк водить пришел.
- Воевал?
- Никак нету!
- Где обучался?
- Ускоренный курса прошел!
- Тьфу ты, - пробормотал радист Зиновьев, совсем юный парень, и отставил недоеденную тушенку. - Вот и счастья привалило.
- Пакор - это такая фамилия? - спросил наводчик, младший лейтенант Красильников, покусывая травинку.
- Не, не фамилия. - Азиат опять белозубо улыбнулся, сощурив и без того узкие глаза так, что они превратились в крохотные щелки. - Пакор - имя. Моя имя!
- А отчество как? - влез заряжающий, ефрейтор Вяхирев. - Отца как звали?
- Тоже Пакор! - Азиат с достоинством выпятил челюсть и принялся перечислять: - Отец - Пакор, дед - Пакор, прадед - Пакор…
- И как вас только бабы сортируют, - буркнул Дергач. - Ладно, хорош базарить. Давай, узкопленочный, лезь в танк, понял-нет? Будем смотреть, чего могёшь.
Пакор козырнул, повернулся к танку и застыл. Шевеля губами, он читал надпись на башне.
- Грамотный, гляди-ка, - ухмыльнулся Красильников и толкнул азиата в спину. - "Погибель Гитлера", соображаешь? Давай, прыгай в седло.
Новый механик-водитель раскорячился на броне, задом вполз в люк и уселся на пропотевшее сиденье. В танке пахло соляркой, гуталином и железом. Дергач уже был внутри.
- Ну, что сидишь? Заводи, - распорядился он и тут же с надеждой спросил: - А может, ты не умеешь?
- Почему не умеешь? - В голосе Пакора послышалась обида. - Мала-мала умею. Педаль знаю, ручка знаю, прибора знаю. Пакор - механика-водитель, Пакор бумага на карман есть!
Красильников, усевшись на передке танка, свесился в люк и ткнул пальцем в одну из лампочек на приборной доске:
- А это что?
- Какой - эта? - непонимающе завертел головой Пакор.
- Ну вон, слева…
Азиат перестал шарить глазами по приборам и четко повернул голову направо.
- Стоп! - поднял руку Дергач. - Ты чего, етитская сила, право-лево не знаешь?
- Почему не знаю? - снова обиделся Пакор. - Хорошо знаю. Вот левый рука, вот правый…
- Твою мать! - с чувством выругался Красильников. - Везет нам, как утопленникам.
- Еще раз покажи, - хмуро приказал Дергач.
Пакор уловил, что что-то идет не так, на всякий случай улыбнулся, но повторил все в точности - левую руку назвал правой, а правую - левой.
- Пиндык, - горестно закатив глаза, подытожил Дергач.
- Погоди, командир! Может, выкрутимся, - Вяхирев, тоже забравшийся в танк, сунулся вперед, повертел обритой наголо головой и спросил:
- Слышь, боец, а цвета ты различаешь?
- Э-э, моя цвета хорошо знает. Много! Красный, зеленый, желтый, синий, другие еще, - с достоинством, как маленькому, ответил Вяхиреву Пакор.
Красильников вынул из планшета несколько цветных карандашей, сунул под нос механику-водителю.
- Покажи, где какой.
- Вота зелены, вота желтый, вота красный, - тыча совсем в другие цвета кривым грязным пальцем, зачастил азиат.