Лысый шагнул к Стольнику. В первый момент Борису показалось, будто он намеревается ударить взводного. Но нет, так только показалось. Чужак просто придвинулся ближе. Почти вплотную.
– Законы – они хороши здесь, в городе, Стольник. – Борис едва расслышал злой шепот лысого. – А чем дальше от города, тем меньше на них оглядываются.
Лицо чужака раскраснелось. Беседа коллег-хэдов все больше напоминала бандитскую стрелку.
– У меня все шесть транспортов были забиты под завязку! А теперь тресов и на два не наберется.
– Да, не повезло тебе, Толян, – невозмутимо резюмировал Стольник. – Провальный рейд вышел.
Лысый, сжимая кулаки, хрустнул костяшками пальцев.
– Слушай, Стольник, а ты, случаем, не знаешь, что за тварь это могла быть?
Прищур лысого Толяна был совсем недобрым. Таким выцеливают врага через боевую оптику.
Стольник с улыбкой помотал головой.
– Да откуда, братан?! Я ж в своем секторе работал. "Свой сектор" взводный выделил особо. – Я на чужую территорию не лезу.
Взглядами, которыми обменялись эти двое, наверное, можно было бы прожечь броню.
– Ну это… короче… если что-нибудь узнаешь… – прошипел лысый, – Если встретишь ублюдка, который это сделал. Ну… вдруг… мало ли… В общем, передай ему: в следующем рейде он сам и без тресов, и без яиц останется. Я всю его группу живыми в землю зарою. Прямо в тресовозке, мля. Ни на какие законы не посмотрю. Потом один хрен все на диких спишут.
Стольник пожал плечами.
– Ладно, передам, какие проблемы, Толян. Если узнаю – обязательно передам. Удачной торговли тебе.
Все? Разговор окончен?
Ни улыбки на лице, ни насмешки в голосе Стольника не было. Но, видимо, лысый все-таки почувствовал скрытую издевку.
Он ушел к своим машинам, не прощаясь. Хмурые телохранители поспешили за своим вожаком.
– Каков перец, а! – ухмыльнулся Стольник.
– Думаешь, все понял? – подошел к взводному Ухо.
– Конечно, понял, – ответил взводный. – Чего тут не понять-то? С самого начала все понял. Только ни доказать, ни сделать ничего не может.
Сержант почесал в затылке.
– А если он это… Ну, нападет если в следующем рейде, как обещал? У него ж и брони, и стволов, и людей побольше нашего будет. Не отмахаемся.
– Не нападет, – скривился Стольник. – Если начнет гонятся за мной – не подстрелит ни одного треса. У него группа большая, но неповоротливая. Хотя осторожность, конечно, нам не помешает. В следующий раз подберу сектор для охоты, где-нибудь подальше от территории Толяна.
Снова открылись ворота, выпуская одни машины и впуская другие.
Снова взревели двигатели. Кто-то истошно засигналил. Кто-то закричал с брони. Кто-то ответил матом. Очередь опять зашевелилась, сдвинулась с места.
– Ну-ка все по машинам! – приказал Стольник. – Перекурили и хватит. Теперь, пока на базу не въедем, с брони не слезать. Наша очередь скоро.
Глава 28
Сразу за воротами начинался широкий, рассчитанный на хэдхантерскую технику, проезд. Разметочные линии и указательные стрелки на ровном асфальте. Глухая стена слева. Справа – небольшие, выступающие к проезжей части крытые платформы с крутым высоким порожком.
На платформах, в небольших нишах – двери. Над каждой – глазок видеокамеры.
Между платформами – расстояние, достаточное для того, чтобы длинные громоздкие трес-транспорты разместились друг за другом.
Машины конвоя повернули влево и остановились у стены. Тресовозки вплотную, почти впритирку, подкатили к ближайшим платформам.
Хорошо так встали: края платформ уперлись в подножки трес-транспортов. Низкие навесы накрыли крыши тресовозок. Только по бокам осталось свободное пространство, которое, впрочем, перекрыли поднявшиеся на платформы хэды.
"Ну точно космический корабль пристыковался к переходному шлюзу", – возникла в голове у Бориса неожиданная ассоциация. Сбежать из такого шлюза в "открытый космос" у тресов не было ни единого шанса.
Несколько хэдов-старичков под руководством Уха вывели из тресовозки первую партию живого товара. Разгрузкой второй тресовозки руководил Стольник.
Охотники действовали быстро, умело и слажено. Процедура была отработана до мелочей. Открыть тамбур, выдернуть пленника, заломить руки, мордой – в решетку, закрыть тамбур, нацепить наручники, надеть ошейник, выбросить арестанта из транспорта, прицепить к общей цепи, открыть тамбур, выдернуть пленника…
Если кто упрямился – применяли силу. В разумных пределах, конечно. Покалечить товар сейчас, на трес-базе, было бы особенно обидно.
Борис оказался среди тех, кто принимал пленников на платформе и за ошейники пристегивал к цепи.
Когда из каждого транспорта вывели по десять человек, разгрузку приостановили. Тресовозки заперли. Пленных окружили плотным кольцом. Погнали к дверям в нишах.
Ну, и?
Плавно сдвинулись вправо-влево видеокамеры над дверьми. Присматриваются? Проверяют?
Потом двери открылись… Сначала – дверь перед группой Уха.
Ага, пропускают, значит.
Ухо определил Бориса в первую группу сопровождения, и тот перешагнул порог трес-базы сразу же за сержантом. Сзади шагали десять пленников и с полдюжины охранников.
Небольшой коридор вывел в залитое светом люминесцентных ламп помещение. Здесь они остановились, поджидая Стольника.
Группа взводного задерживалась. Появилась возможность осмотреться.
Первое, что бросилось в глаза, были огромные мониторы на стенах. Широкоформатные экраны не показывали ничего, кроме ежесекундно меняющихся колонок зелененьких цифр и ломаных линий графиков. Тоже – ядовито-зеленого цвета.
Ухо так и вперился взглядом в настенные видеопанели. Несколько секунд сержант внимательно изучал информацию.
– Ишь ты, – наконец, проговорил он. – Котировки тресов подросли еще на двенадцать пунктов!
Борис ничего не понимавший в мудреном переплетении графиков и матричной цифирной сеточке, удивленно пялился вокруг.
Прямо перед ними располагался необъятный компьютерный зал, разбитый невысокими перегородками из стекла и пластика на множество ячеек.
В офисных сотах, словно в клетках, сидели за мониторами мужчины и женщины в безупречных деловых костюмах и с неискренними, приклеенными какими-то улыбками на лицах.
Ну да, с чего бы им веселиться-то? Каждый был прикован к рабочему месту цепью. Начищенной, блестящей. И на каждом – ошейник белого цвета.
– Тоже тресы? – растерянно пробормотал Борис.
– Ага, здешние белые воротнички, – с насмешкой пояснил Ухо. – Менеджерский состав и специалисты трес-базы. Эксперты, консультанты, оценщики, регистраторы, брокеры, медики, психологи, маркетологи… Высококлассные профи, между прочим. Они своим хозяевам такие бабки приносят!
– И они здесь работают без охраны?
Кроме тресов за компьютерами Борис в этом зале никого больше не видел.
– Наверх глянь, – поднял подбородок сержант.
С потолка свисали целые гроздья видеокамер. Ну, тогда конечно… Тогда все понятно… Охрана, конечно же, имеется. Просто не маячит на виду.
Борис с завистью вздохнул. В его Хуторе нормальных камер не хватает даже для наблюдения за внешним ограждением, а тут…
– В рабочих столах вмонтированы микрофоны, – добавил Ухо. – Так что кому надо – тот все видит и все слышит.
– Ясно, – вяло отозвался Борис.
– Очень удобно, – продолжал комментировать Ухо. – Платишь зарплату одному надсмотрщику, а десять спецов-тресов вкалывают бесплатно.
– Один к десяти, – прикинул Борис. – Не очень пыльная работенка у здешних охранничков. Тем более если с камерами и микрофонами…
– Угу, – согласно кивнул Ухо, – не пыльная, и вполне себе нормально оплачиваемая. Но оно того стоит. Тресы понимают, что за любую оплошность и любое нарушение придется ответить. Уж, не знаю, как там у вас на Хуторах, а здесь действует только метод кнута. Пряников тресам не положено. Отсутствие наказание для них – само по себе пряник.
– И это работает? – Борис не был специалистом в области стимулирования тресов, потому и спросил.
– Еще как работает! В наше время страх – самая дешевая, а значит экономически обоснованная мотивация. Эти ребята, прикованные к компьютерным столам – идеальный офисный персонал. Дисциплинированные, работоспособные. И неподкупные, к тому же, что среди свободных граждан редкость.
– Неподкупные? – удивился Борис. – В смысле?
– В прямом. Не берут взяток.
– А им дают?
Ухо хмыкнул.
– Не забывай, Берест: это – первичная база регистрации и удаленной торговли тресами. Здесь любой товар при желании можно так приукрасить, что его, не глядя, оторвут с руками за две цены. Потом репутация базы, конечно, пострадает, но… Короче, она не страдает. Желания выдать необъективную информацию у тресов-экспертов не возникает и возникнуть не может в принципе. И пробудить в них такое желание не-воз-мож-но.
– Из-за этого? – Борис взглядом указал на камеру.
– Ну, вообще-то не только. По закону тресам не положено иметь личного имущества и денежных средств. Им запрещено появляться в торговых точках и самостоятельно приобретать товары. Так зачем им деньги? Деньги для них – это источник лишних проблем. А кому нужны проблемы? Никому. Вот и выходит, что тресы – самые, что ни на есть, независимые эксперты и неподкупные работники. Ага, а вот и наши!
Из соседнего прохода появились, наконец, хэдхантеры под предводительством Стольника. Охотники ввели в зал еще десяток пленников. Тоже остановились. Хуторяне и дикие, попавшее в одну цепную связку настороженно озирались вокруг.
Взводный вошел в одну из ближайших ячеек-кабинетиков. Сел в кресло напротив женщины с фальшивой улыбкой на печальном лице и с ошейником на шее. Женщина была некрасивой и немолодой. Красивые и молодые трески востребованы в других сферах.
Сотрудница трес-базы нервно подняла глаза вверх, на камеры. Непроизвольное движение, выработанное уже, наверное, на уровне рефлексов. Так забитая собачонка постоянно оглядывается на строгого хозяина. Гость-хэдхантер чувствовал себя здесь гораздо увереннее, чем хозяйка тесной рабочей клетушки.
Беседа длилась недолго. Женщина за прозрачной пластиково-стеклянной перегородкой – даже издали было видно, как она старается быть любезной и обходительной и как неестественно это у нее выходит – что-то быстренько настучала на клавиатуре. Стольник подписал несколько бумаг. Затем вынул из кармана небольшую пластиковую карточку и вложил ее в щель считывающего устройства, вмонтированного в стол. Ридер заглотнул пластик, задумчиво пожевал секунду-другую и вытолкнул обратно.
Борис вытянул шею:
– Чего это он там делает?
– Вносит плату за обслуживание, – объяснил Ухо. – Перечисляет безналичный взнос. Регистрация, пользование общефедеральной компьютерной системой и размещение информации о товаре стоит денег и, притом, немаленьких. Собственно, трес-база и существует за счет этих средств.
Борис еще раз обвел взглядом компьютерный зал, огромные мониторы на стенах, камеры на потолке.
– Неплохо, я смотрю, существует.
– Неплохо, – согласился Ухо. – Все, что связано с трес-рынком, существует очень даже хорошо.
Стольник покончил с формальностями и по лабиринтам из пластика и стекла, погнали товар. Первая группа, вторая, третья…
Закрутился-завертелся хорошо отлаженный конвейер.
С каждым пленником поочередно работало несколько специалистов трес-базы, так что хэдхантерскому конвою приходилось сопровождать своих подопечных по компьютерному залу-улью из соты в соту, то отцепляя от общей цепи, то прицепляя к ней вновь.
Иногда, хотя и очень редко во взглядах сотрудников базы проскальзывало что-то похожее на сочувствие. Впрочем, ни словом, ни действием поддержать товарищей по несчастью никто не пытался. Еще бы! Под камерами-то и перед микрофонами.
Где-то тресы, сидевшие за компьютерами, ограничивались беседой с пленниками, где-то – делали видео, аудио и фотозаписи. Где-то пленников раздевали, осматривали, брали кровь и тут же, на месте, проводили с ней какие-то манипуляции при помощи портативной аппаратуры на рабочих столах.
Ухо по ходу дела объяснял Борису процедуру регистрации.
– Сначала составляется трес-резюме. Ну, вроде как, краткое описание товара. Проводится стандартное анкетирование: пол, возраст, жизненный опыт, навыки, склонности, индивидуальные особенности, прочая фигня. Потом – профэкзамены, тесты по спецпрограммам. Ай-кью, конечно – это особенно важно для высококвалифицированной рабсилы. Берутся анализы, проводится экспресс-обследование состояния здоровья – это больше для простых работяг. Фиксируются внешние данные: достоинства и недостатки. Это – для молодых самок, иногда – самцов, которыми, возможно, заинтересуется секс-индустрия. Оценивается способность к репродукции, уровень агрессии, коммуникативность, степень социализации, склонность к суициду, генетическая карта… Да много чего… Видишь, сколько спецов с каждым работает.
– Офигеть, какие сложности! – пробормотал Борис. Он и не подозревал, что трес-торговля настолько муторное занятие.
– А как ты хотел? – усмехнулся Ухо. – Тресы больших денег стоят. Чтобы торговать таким товаром, нужно знать его досконально. Надо сразу понять, кто на что годится. Вот на трес-базе и изучают каждого, как… ну как…
В поисках подходящего сравнения, Ухо изобразил рукой неопределенный жест.
– Как меня отбирали, да? – воспользовался паузой Борис. – Когда Стольник новобранцев в группу искал…
Ухо пожал плечами и отвел глаза.
– Как букашку под микроскопом, – вот что я хотел сказать, – буркнул он.
– И все-таки похоже… – невесело усмехнулся Борис. – Только отборочных боев не хватает. Согласись, сержант?
– Не хватает, потому что тресов не драться берут, а пахать, – буркнул сержант. – Но вообще-то ты прав. Методика приема на работу свободных граждан сейчас мало чем отличается от методики отбора тресов. Принципы выявления потенциальных способностей одни и те же.
– Ладно, понятно, – отмахнулся Борис, – Ну а что потом – после всех этих тестов и анкет?
– Потом формируется презентационный трес-файл с фото, видео и аудио вложениями. Обозначается спектр потенциальной профпригодности. Присваивается условный рейтинг. Указывается цена продавца. Ставится галочка в графе об уместности торга. Если торг уместен. Каждый трес получает свой индивидуально-идентификационный номер. ИИН со штрих-кодом наносится на тело методом мгновенной татуировки.
После этого файл и номер товара импортируется в базу данных федеральной трес-биржи. Указывается местонахождение треса, код его владельца и координаты агентской базы, уполномоченной совершать и оформлять сделку. Через общефедеральную сеть любой покупатель может запросить подробную информацию о тресе, вступить в торг, заключить договор с базой и сделать заказ. Ну и сама база, конечно, тоже активно ищет покупателей.
– Трес-база выступает в качестве посредника?
– Да, и имеет за это неплохой процент. Но с базой все равно работать выгоднее. Крупные столичные оптовики, которые скупают тресов сотнями, предпочитают иметь дело с ней. Думаю, через пару-тройку дней, максимум – через недельку, весь наш товар будет распродан. Тресы сейчас уходят влет.
Ухо мечтательно улыбнулся.
– А уж когда покупатель перечислит денежку, наши проблемы закончатся. Начнется головная боль трес-логистики и транспортных компаний. Стольник выплатит каждому, что положено, с учетом личных и групповых баллов. Потом – отдых. Это в нашем деле самое приятное. Потом – новый контракт, новый рейд. Вот так и живем…
– Погоди-ка, Ухо, – в голову Бориса вдруг пришла неожиданная мысль. – А кто конкретно устанавливает связь с покупателем и оформляет сделку.
– В смысле – кто? – не понял сержант.
– Ну… Какие специалисты?
– Персонал базы, разумеется.
– Тресы?
– Ну да. А кто же еще?
– То есть… – Борис растерянно улыбнулся. – Получается, тресы торгуют тресами?
– А что тебя удивляет? Свою работу они выполняют лучше любого вольнонаемного продажника.
Борис и Ухо повели освободившуюся пару в самый конец зала. Там прибором, похожим на большой фен, каждому пленнику ставили цифровую метку-ИИН. Тресов клеймили как скотину. Вернее, проштамповывали как любой другой товар. После чего снова собирали группу в десять человек на общую цепь и уводили с глаз долой.
– Куда это их? – поинтересовался Борис.
– В тресохранилище, – хмыкнул Ухо. – Это здесь же, на базе. Вернее под ней. Хочешь посмотреть?
Борис покачал головой. Нет, такого желания у него не было.
– А-а-а! Суки! У-у-у! – чей-то громкий истеричный вопль перекрыл деловитое гудение зала.
Сопровождавшие буяна хэдхантеры быстро уложили его мордой в пол. Сильно, правда, не били. Ограничившись несколькими профессиональными аккуратными, но, судя по всему, болезненными, тычками: хуторянин захлебнулся собственным криком, застонал, корчась на полу. Когда его снова подняли на ноги, пленник вел себя тише воды.
Помощи не понадобилось: конвоиры справились сами.
– Вечно так, – досадливо поморщился Ухо. – Кто-нибудь да начинает бузить под конец. До некоторых только во время клеймления окончательно доходит, кем они стали.
Сотрудники базы не обратили на шум никакого внимания. То ли тресам за компами приказано игнорировать подобные инциденты, то ли они успели привыкнуть к подобным выходкам.
– А че толку бузить-то?! – продолжал возмущаться сержант. – Только трес-резюме подпортят и цену себе собьют, суки! Запись в графе "непослушание" – и товар сразу дешевеет процентов на двадцать-тридцать. Надо было этого гада сразу в буйные определять.
– Кстати, о буйных, – Борис вспомнил о чернявой. – Стольник их, вроде бы, в гладиаторы продавать собирался. Такие сделки тоже проходят через трес-базу?
– Нет, – мотнул головой Ухо. – Гладиаторов заказывал городской колизей, а с колзейскими мы работаем напрямую. Вот этих сдадим, – сержант кивнул на пленников, рассредоточенных по офисным ячейкам, – потом займемся буйными.
Наверное, "заниматься буйными" было приятно. Ухо аж потер руки от предвкушения.
– Свежие буйные – особый, штучный товар, – объяснил он. – Колизейские платят за него сразу, наличкой. Очень хорошо, кстати, платят. Знаешь, сколько бабла в колизеях крутится?
Борис решил, что немало.