За спиной, сколько Кекс ни всматривался, ничего необычного не наблюдалось. Ну, пара метров асфальта, потом обочина, потом неглубокий кювет, за ним – поросшая редкой травой земля, жиденькая полоска кустов, тянущаяся вдоль дороги, и две тронутые ржой опоры ЛЭП за нею.
– А что у нас за спиной? – протянул Батон, недоуменно хлопая глазами. Потом спохватился, обернулся, взглянул на собак – но те вели себя по-прежнему нерешительно.
– Аномалия, – спокойно объяснил Псих. – Причем пси.
Батон затравленно втянул голову в плечи. Кекс прислушался к ощущениям – вроде действительно что-то на мозги давит и в ушах, на самом пороге слышимости, тоненький какой-то писк, вроде комариного. Странно, что раньше он не обращал на все это внимания.
Кекс тоже обернулся и глянул на собак – хоть и не атакуют, совсем уж сбрасывать их со счетов никак нельзя.
Псевдособаки злились, повизгивали и взрыкивали, но приблизиться к дороге так и не рискнули.
– Самое время их шугануть, – заметил Псих. – Давайте-ка, парни, выкосите зрячих. А слепые сами уйдут, точно говорю.
Батона упрашивать не пришлось: тут же принялся бить сдвоенными. Секундой позже к нему присоединился Кекс. Пронзительный визг ввинтился в уши, почти всех псевдособак перебили в несколько секунд – только одной удалось удрать, да и то лишь потому, что она после первого же выстрела изо всех сил рванула к леску. Все до единой слепые собаки сорвались следом за ней, словно сам дьявол за ними погнался. Кекс от греха подальше взялся за ПДА и взглянул на скан местности – удирающие собаки просматривались лучше всего. Неопознанные объекты на границе охвата исчезли все, кроме одного, но этот единственный, увы, приближался. Не иначе, пошел на выстрелы. Приближался он с запада и пер скорее всего прямо по дороге. Если не сойдет с нее, скоро проскочит мимо поста автоинспекции.
Кекс не удержался и глянул вдоль дороги на запад – что-то движущееся там вдали действительно просматривалось.
Псих глядел в ту же сторону.
– Ходу! – велел он, и ни Кекс, ни Батон даже не помыслили ослушаться.
Бегать по Зоне – занятие дурное и смертельно опасное. Но Кекс надеялся, что напарник Саня по прозвищу Псих знает, что делает.
На бегу Кекс периодически оглядывался – преследователь медленно нагонял. А скоро уже место, где они утром к дороге вышли, у поворота на север. Можно ли безбоязненно ломиться по дороге и дальше – кто знает?
Но до поворота они не дотянули: Псих вторично свернул вправо, к югу. Собачий лесок сталкеры уже миновали, но их поспешное отступление опять изменило настрой собак. Кажется, стая успокоилась и рискнула возобновить преследование. Собакам предстояло пробежать около километра, а они твари на редкость прыткие.
– Псих! – предупредил Кекс, не снижая темпа. – Собаки!
– Вижу, – отозвался тот хладнокровно. – Фигня, уйдем!
"Куда?" – успел подумать Кекс, и тут они выскочили то ли к яме, то ли к остатку бывшей траншеи – к эдакому эллипсообразному углублению в грунте. Если вдоль дороги земля большею частью поросла низкой жесткой травой, то тут Кекс не увидел ни единой травинки, только гладко укатанный суглинок. И склоны были гладкие, без единой острой грани. Только в одном месте виднелось что-то вроде щели меж двух вертикально выступающих из почвы бетонных плит. Псих стремился именно сюда.
– Кекс, наверх! – скомандовал он. – Что там собаки?
Возражать было некогда. Кекс послушно выскочил из ямы и глянул – собаки приближались; у сталкеров оставались в запасе считанные секунды – двадцать-тридцать, может, чуть больше. То, что перло по дороге, уже с нее свернуло, срезая угол, и на поверку оказалось псевдогигантом.
– Двадцать секунд! – рявкнул Кекс и изготовился к стрельбе.
Пока он осматривался, Псих успел нырнуть в щель и выскочить обратно.
– Батон, внутрь! Кекс, сюда!
Упрашивать было не нужно – Кекс ринулся по пологому склону вниз, к щели, куда уже юркнул Батон. Псих ожидал рядом.
– Прямо и направо! – сказал он и хлопнул приблизившегося Кекса по плечу. Кекс скользнул в щель; чуть впереди очень кстати вспыхнул фонарик Батона.
Щель между плитами достигала десяти метров в длину, но почти в самом тупике в правой из плит имелся неровный пролом, куда при помощи спутников сумел бы, пожалуй, протиснуться даже толстяк Феда. Пролом вел в настоящее подземелье – оттуда тянуло сыростью и затхлостью.
Батон стоял у пролома и светил фонариком Кексу под ноги. Кекс вдруг сообразил, что Псих остался у входа один и без оружия, а передовых собак неплохо было бы встретить выстрелом-другим, тогда не сунутся в узкий лаз меж двух бетонных плит.
Развернувшись, Кекс приподнял ствол Herstal'а и шагнул к выходу.
У самого выхода, отступив в щель не больше чем на метр, стоял Псих и глядел наружу. По дну ямы, вытягивая шеи, шастали слепые собаки, а единственная уцелевшая псевдособака, вздыбив на загривке шерсть, застыла точно напротив входа. Атаковать Психа она явно не решалась, а к Батону с Кексом было не пробраться – щель совсем узкая, не разойдешься.
– Пристрелить ее? – спросил Кекс, приблизившись.
– Не стоит, – не оборачиваясь, ответил Псих. – Ща пожалует тяжелая кавалерия, сами разбегутся.
Тяжелое "Буммм! Буммм!" и впрямь слышалось уже совсем близко, да и легкие сотрясения почвы ощущались все явственнее. Собаки заволновались, прекратили водить хороводы у входа в щель и дружно отвалили куда-то влево. Псевдособака тоже – неохотно, но куда деваться? "Буммм! Буммм!" становилось все громче. Псих попятился, отступив в глубь щели еще на метр, оттеснив заодно и Кекса.
Псевдогигант спрыгнул в яму; почва дрогнула совсем уж явно – верный один балл по старине Рихтеру. А секундой позже в зоне видимости мелькнула нога, больше похожая на человеческую руку (с поправкой на масштаб, естественно), затем громадная туша заслонила дневной свет, и мутноватый глаз с едва различимой радужкой зыркнул в щель.
– Могу садануть в глаз! – прошептал Кекс, целясь.
– Да ну его, – тоже шепотом возразил Псих. – Взбеленится, начнет скакать, сдвинет плиты, затопчет вход… Оно нам надо?
Глаз исчез, зато появилась нога-рука. Псевдогигант пытался запустить конечность в узкий промежуток между плитами и выковырять оттуда добычу. Псих отступил сразу на два метра, хотя было видно, что нога у монстра слишком толстая и в щель попросту не уместится.
Псевдогигант поскреб одной ногой-рукой, потом второй, потом снова заглянул. Вряд ли он понимал, в чем дело: вроде вот она, добыча, в сумме больше центнера живой лакомой плоти, ан нет – не ухватишь. Поэтому псевдогигант сердился, сопел, как маневровый локомотив, топал, от чего тяжело вздрагивала земля, а разок даже басом взревел – у всех троих уши заложило.
– Н-да, – покачал головой Псих. – Здоровая тварь, а тупая – дальше некуда. Будет тут торчать до самой темноты, к бабке не ходи.
– И чего? – Кекс вопросительно шмыгнул носом. – Мы тоже будем торчать?
– А что? – Псих пожал плечами. – Ждать – не лес валить. К тому же мы все равно в подвешенном состоянии, надо от Покатилова ответа дождаться. Так почему бы не здесь? Жратва в принципе, есть, питье тоже.
– А из подземелий никакая тварь не выползет? – с опаской поинтересовался Кекс.
Псих опять пожал плечами.
– Откуда ж мне знать? Из подземелий много что может выползти. Но сейчас вроде все спокойно, по крайней мере вблизи.
Псевдогигант сопел, топал и заглядывал в щель, вновь и вновь пытаясь протиснуть толстенную ногу-руку в узкий промежуток между плитами. Сдвинуть их было не по силам даже этой неутомимой горе мышц – бо́льшая часть плит была упрятана в почву, наружу выступали только самые краешки.
Батон некоторое время заглядывал в пролом, подсвечивая себе фонариком. Кекс подумал, запустил руку в рюкзак и выудил плоскую бутылку водки, сервелат в вакуумной упаковке, галеты и гвоздь программы – банку маринованных огурчиков с маминого огорода. Банку он, как обычно, перед выходом тщательно упаковал в поролон, чтоб не разбилась.
– Ух ты! – восхитился Псих. – Могешь, напарник!
Было в этом что-то залихватское – треснуть водки под закусочку, когда в десяти метрах сопит и топает псевдогигант, а из пролома в тупике тянет сыростью и тревожными запахами подземелий.
– Батон! Стаканы! – с некоторой театральностью скомандовал Кекс, обустраивая импровизированный стол прямо на собственном рюкзаке, брошенном на землю.
С чмоканьем вскрылась банка огурчиков, и умопомрачительный острый аромат специй и маринада растекся окрест. Даже псевдогигант принялся сопеть громче, а топать злее – унюхал, видимо.
– Ну, ты, сволочь! – буркнул в его сторону Кекс. – Не мешай, у нас сиеста!
Батон, подсевший с фонарем к столу, довольно осклабился. Стаканчики у него были, понятное дело, пластиковые, но не мягкие, как в любой кафешке, а долговечные, из жесткой пластмассы, видимо, туристские.
– Вещь! – заценил Псих. – Это все ваши командные фокусы-традиции?
– А то! – подтвердил Кекс. – Без традиций в Зоне никуда!
– Хорошо вам, – вздохнул Псих, внезапно погрустнев. – Я вот в одиночку всегда таскаюсь…
– Держи. – Кекс протянул ему стакан. – Как ты там обычно таскаешься – дело десятое. Главное, сейчас мы хоть маленькая, но все же команда! За что и предлагаю, т’с’зать, поднять тост!
– За нас, – поддержал Батон.
– За нас, – не возразил и Псих.
Три красных пластмассовых стаканчика бесшумно встретились в луче фонаря.
Выпили еще и за удачу, и обязательный третий за тех, кто в Зоне, и еще успели за благополучную продажу собранных артефактов, и на этом поллитра закончилась. Вторую было решено придержать, поэтому остатки еды запивали холодным чаем.
– Слышь, Псих, – обратился к спутнику Кекс. – Ты, помнится, обещал об агропромовских подземельях рассказать!
– А чего о них рассказывать? – Псих в который уже раз пожал плечами. – Подземелья как подземелья. Темно, сыро, и дряни всякой видимо-невидимо, особенно которой наверху не встретишь. "Холодец", "гриб-обманка", слепыши, бюреры…
– Я про бюреров много слышал, а вот встречать не доводилось, – вздохнул Кекс. – Оно-то и к лучшему, я думаю, но ребята смеются. Обидно.
– А ребята сами хоть встречались? – полюбопытствовал Псих.
– Ясное дело! Я о бюрерах историй наслушался – на несколько жизней хватит!
– И что рассказывают? – продолжал любопытствовать Псих.
– Да разное. – Кекс почесал в затылке. – Злые, говорят. Живут кланами, гнезда устраивают в подвалах-тупиках. Вонища там у них, понятное дело, малышня в отбросах копошится. С кланом столкнуться – дело, говорят, малоприятное, особенно если вожаки на месте. Они ж телекинетики, как начнут швыряться чем подвернется – мало не покажется…
В этом месте рассказа Псих презрительно фыркнул:
– Да какие они телекинетики… Вранье это.
– Как это вранье? – обиделся Кекс. – Кого ни спроси – любой скажет, что бюреры владеют телекинезом и обороняются, швыряя в обидчика каменюки, железяки… короче, что подвернется, то и швыряют.
Псих ехидно ухмыльнулся:
– Вот скажи, Кекс! Если лев хочет сожрать охотника – он что делает? Подгрызает пальму, чтобы она упала и охотника пришибла, когда тот соизволит мимо пройти? Или просто хватает охотника и начинает есть?
Кекс удивленно поглядел на собеседника.
– Какую еще пальму? На хрена льву пальма?
– Вот видишь! – назидательно произнес Псих. – Швыряться камнями телекинетику ровно столько же смысла, сколько льву подгрызать пальму. Телекинетику достаточно издалека ткнуть тебя в сердце или еще какую жизненно важную печенку-селезенку. На хрена ему напрягаться и ворочать камни, которые, кстати, еще не факт что долетят, а если и долетят, то попадут ли? В сердце как-то надежнее, не находишь?
Кекс крепко задумался. Странно, что он сам раньше не дошел до такой тривиальной в общем-то мысли. А ведь мог бы!
– Никакие бюреры не телекинетики, – продолжал рассказывать Псих. – Да, это довольно склочные и злобные карлики из подземелий, тут правду твои друзья рассказывают. Да, они заготавливают около своих гнезд кучи камней, каковыми действительно швыряются, если к ним кто-нибудь лезет. Но камни швыряют они не телекинезом, а куда прозаичнее – руками. Просто в темноте это не всегда видно. Видишь обычно ближнего, а камень швыряет другой, из какого-нибудь темного угла. Полагаю, корни байки о телекинезе с этого и пошли. В свалке с бюрерами куда опаснее иное: эти твари кусаются, словно бешеные шавки, а во рту у них столько всякого заразного дерьма, у-у-у… До крови если прокусит – раз-два, и заражение. Вот это реально опасно, а не выдуманный телекинез.
– Во блин, – впечатлился Кекс. – Так что, ребята врут, что ли?
– Ну, зачем же врут, – великодушно уточнил Псих. – Скорее всего они сами верят в телекинез. Из темного угла прилетело – вот и верят. Обычное дело.
Выпитое спиртное расслабило всех, даже Психа. Кекс еще некоторое время донимал спутника вопросами, а потом неожиданно стал задремывать. Батон давно уже сполз на землю и тихо похрапывал, умостив под голову внушительных размеров кулак.
Псих тоже сонно клюнул носом, покачнулся вперед и тут же встрепенулся:
– Так! Можем поснуть. А у входа в подземелья это чревато. Глянь-ка, чем там наш здоровячок занят?
Кекс сообразил, что речь идет о псевдогиганте, которого уже минут пять было не слышно.
– Глазами или на сканере? – уточнил он на всякий случай: мало ли что имеет в виду напарник?
– Сначала на сканере.
Кекс вынул ПДА и глянул. Псевдогигант был рядом; видимо, просто утомился топать да сопеть и прилег тут же, в яме.
– Караулит, сволочь, – сказал Кекс и душераздирающе зевнул. Глаза предательски слипались. – И чего дальше?
Псих не ответил. Несколько секунд Кекс соображал почему, а потом понял, что спутник тоже уснул, как и Батон. Сидя. Привалившись спиной к бетонной плите.
– Зараза! – Кексу стало тревожно и неуютно, но перед глазами неумолимо вставала вязкая пелена, а сознание упорно проваливалось в мерцающее забытье. Как Кекс ни сопротивлялся и ни пытался вынырнуть на поверхность из этого омута, он все же утонул. Отключился. Не выпуская из рук работающий ПДА.
Минут через десять после того, как уснул Кекс, из пролома в тупике выбралась согбенная фигурка бюрера.
Глава двадцать первая
– Так-так, – сказал Тараненко, глядя на экран коммуникатора, и недобро нахмурился.
Посидел, медленно погасил коммуникатор и спрятал в карман. Потом искоса взглянул на сидящего рядом Сиверцева.
– Ваня! Ты ведь сталкера Полоза знал, так?
– Знал, – буркнул Сиверцев, уже подозревая, что сейчас услышит. – Он и пропал, можно сказать, у меня из-за стола.
Тараненко протяжно вздохнул:
– Значит, можешь с ним попрощаться. Мысленно, – сообщил он. – Нашли его труп за Янтарем.
– Кровосос? – мрачно уточнил Сиверцев.
– Да. Сообщил сталкер Кекс, сегодня, около полудня.
– Прощай, Полоз, – еще мрачнее пробормотал Сиверцев.
Если и была у него какая-то надежда, то лишь в первые пару дней после исчезновения. А вчера-позавчера Ваня уже ждал это сообщение. Он знал: если сталкеры обнаружат труп, немедленно оповестят. Вот и обнаружили…
А Тараненко неожиданно наклонился к самому уху Сиверцева и заметил с непонятной интонацией:
– Между прочим, Полоз интересовался дупликатором. Как и ранее пропавшие сталкеры.
Сиверцев внимательно поглядел Тараненко в глаза, пытаясь сообразить, зачем новый шеф ему это сообщил. Проверяет? Провоцирует? О дупликаторе, насколько помнил Сиверцев, с Максимом он не говорил. Потому что хорошо помнил о просьбе Покатилова и еще лучше представлял последствия излишней болтливости.
"Какая-то с этим дупликатором, будь он неладен, ведется игра. Покатилов на него охотится, это точно. Тараненко, по всей видимости, тоже. Как бы выяснить – вместе эти двое или же порознь и изо всех сил пытаются опередить друг друга? И что это за штуковина, в конце концов? Удвоитель чего?"
– Что ты о нем знаешь, Ваня?
– О Полозе? – угрюмо переспросил Сиверцев.
Тараненко досадливо поморщился:
– О дупликаторе.
– Знаю, что за ним охотятся… и охотились ранее некоторые сталкеры. Знаю, что семеро из них уже погибли при сходных обстоятельствах, плюс восьмой – бедняга Гриня, угодивший в эту компанию жертв по ошибке. Ценная, надо полагать, штука.
– Еще что?
– Это все, – признался Сиверцев, еще раз взглянул Тараненко в глаза и помассировал двумя пальцами переносицу. – Где находится, как выглядит и для чего предназначен, увы, не осведомлен. Разве что из названия можно предположить: то ли что-то удваивает, то ли что-то копирует.
Тараненко долго и пристально глядел на Сиверцева, молча. Наверное, пытался просчитать – так ли Ваня прост, как выглядит.
"Гляди, гляди, – с неожиданным ожесточением подумал Сиверцев. – Ломай голову, бывший ученый, сегодняшний администратор. Как и все администраторы – охотник за большим кушем".
– Ваня, – тихо, но твердо обратился к нему Тараненко. – В нашей группе о дупликаторе знаем только мы двое. Ты и я, больше никто. И никто больше узнать не должен. Договорились?
– Договорились, – ответил Сиверцев и поморщился. – Хотя я тоже предпочел бы не знать.
– Поздно, – усмехнулся Тараненко. – Уже знаешь.
– Увы и ах, – согласился Сиверцев и чуть не сверзился с лавки – вездеход в очередной раз тормознул по сигналу одного из вояк-сопровождающих.
Тараненко насторожился и зыркнул на экран. Впереди, почти точно по курсу вездехода, висело облачко голубоватого тумана. Небольшое, метров десяти в диаметре и примерно с трехэтажный дом в высоту. Внутри облачка изредка вспыхивали миниатюрные молнии. Один из вояк стоял в полусотне шагов от него, предостерегающе подняв руку, и внимательно что-то разглядывал.
– Да чего он пялится, обычная "электра", – громко произнес Тараненко.
Старший маршрута отозвался по внутренней связи:
– Раз пялится, значит, необычная. Не суетись, Николаич, ща хлопцы обнюхаются, и поедем дальше.
– Чего в "электре" может быть необычного? – ворчал, не унимался Тараненко. – Конденсатор вульгарис.
Было видно, как военсталкер перед "электрой" что-то швыряет в аномалию, и как это что-то становится эпицентром более интенсивных голубоватых вспышек, потом ослепительно сияет почти белая ломаная молния, гораздо ярче, чем раньше, – раз, другой, третий. А вслед за тем сияние и вспышки постепенно сходят к прежнему уровню.
– Экспериментаторы, – фыркнул Тараненко. – Зубры Зоны.
– Работа такая, – беззлобно огрызнулся из кабины старший маршрута. – Ваши ученые задницы возить. Поджаритесь – с нас же спросят!
– Если поджаримся, – сварливо заметил Тараненко, – то все вместе. Не с кого будет спрашивать.
Через пару минут вояки действительно дали сигнал двигать. Вездеход крутнулся на одной гусенице, принял ощутимо правее и пополз дальше.
Еще через полчаса на экранах замаячил лагерь – эдакая современная вариация дикозападного форта.
– Ну, Ваня, – сказал Тараненко, немного повеселев, – добро пожаловать на Янтарь! В лагере безопасно, пока будем разгружаться – поброди, поглазей. Только без спросу ничего не трогай. И оружие в вездеходе оставь, в лагере со стволами шастать не принято.
– Заметано, – кивнул Сиверцев.