- Мэндл мертв. Сыграл в ящик, когда говорил со мной. Паршивый трюк - так надуть, когда разговор еще не окончен.
- Бывают трюки еще паршивее, - сообщил Нортон. - Однажды один парень вдруг взял и спятил в тот самый миг…
- Давай без репортерских воспоминаний, - перебил Армстронг. - Просто я теперь в каком-то дурацком, подвешенном состоянии. Я подозреваю, что Мэндл действительно что-то добыл, и хочу знать что.
- Увы, слишком поздно. - Нортон мрачно и равнодушно кивнул. - Время течет, вспять не повернет. - Он перевел взгляд на свою тарелку: - Спасибо за бифштекс, дружище.
- К черту бифштекс! - Стол заскрипел, когда Армстронг ухватился сильными руками за его края. - Чего стоил Мэндл? Кем он был в своей науке - настоящим ученым или выскочкой?
- Можно спросить у Фергюсона. Он редактор по науке, и он взял ту статью. И раз он ее взял, значит, Мэндл был серьезной фигурой. Может быть, его слова когда-нибудь даже высекут на камне. Ферги специализируется на последних новинках в науке и сам так учен, что покупает этот ликер не квартами, а литрами.
- Кажется, ты говорил, что он не пьет?
- Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю. - Зевая, Нортон вежливо прикрыл рот ладонью. - Он малость не от мира сего.
- Слушай, Билл, сделай доброе дело, а? У меня нет контактов со всеми этими изобретателями слоев, и я начинаю об этом жалеть. Расспроси Фергюсона о Мэндле. Мне это нужно. Это плюс имя и адрес любого другого здешнего парня, которого он считает достаточно толковым, чтобы подобрать то, что уронил Мэндл.
- Ты так говоришь, будто тебе грозит потеря денег.
- Мне грозит потеря семи новых и чертовски дорогих игрушек. В том числе уникальной камеры. Помимо прочих хитрых штучек в корабле Куин захватит с собой пятидесятифунтовую камеру, которая отснимет многометражный цветной фильм. Это обошлось мне в двести тысяч баксов, но зато я приобретаю права на прокат фильма о путешествии на Марс. Это просто одна сплошная головная боль, но если я не получу фильм, половина моего состояния вылетит в трубу. - Он на миг задумался. - Я многое ставлю на кон, хотя шансы не равны, и я не хочу заведомого проигрыша.
Нортон ухмыльнулся и сказал:
- Поэтому ты хочешь быть уверенным, что Куин вернется национальным героем?
- Именно! Не говоря уже о том, что я не хочу, чтобы Куин поджарился. - Армстронг посерьезнел. - Он сумасброд - как любой из тех, кто считает, что к Марсу можно промчаться пулей, в то время как дорогу еще надо расчищать. Но мне он нравится. Даже если он потеряет камеру и все остальное, я хочу, чтобы он вернулся обратно, не подпалив штанов.
- Очень мило с твоей стороны! - Нортон встал, похлопал себя по животу, отдуваясь. - Прямо беда с этими космическими катастрофами. Слишком далеко от нас. А что далеко - то неинтересно. Не мог бы ты уговорить Куина хлопнуться где-нибудь поближе? И заодно, скажем, снести Эмпайр Стейт Билдинг?
- Если ему суждено навернуться, надеюсь, он сделает это прямо на притон дядюшки Джо, где днюет и ночует вся твоя кровожадная репортерская братия.
Нортон рассмеялся:
- Ладно! Налущу на тебя Ферги. Тогда и позвоню.
- Хорошо бы тебе поторопиться. Заказав вторую чашку кофе, Армстронг задумчиво отхлебывал из нее маленькими глотками, глядя в спину удаляющегося Нортона.
- Событие, повторившееся столько раз, не может быть случайным, - заявил Мэндл. - Это - явление, которое говорит о существовании какого-то закона. Логично, ничего не скажешь. Одна и та же комбинация иногда выпадает раз за разом, об этом знает любой игрок в кости, но вряд ли она выпадет семнадцать раз подряд. Мэндл что-то разнюхал… но что? Закон? Какой закон? Чей закон?
Армстронг устало прикрыл глаза. "Чей закон?" - как глупо! Все равно что "Кто виноват?". Типично русский вопрос. Физические законы - не плод человеческого ума, они такие, какие есть, и альтернатив нет. Так называемые социальные законы - всего-навсего этические соглашения, которые запросто изменяются в зависимости от места и времени действия. Никакие человеческие указы и постановления не могли взорвать одиннадцать кораблей на расстоянии больше сорока миллионов миль. Нет, конечно, нет. Ответственность за случившееся несет нечто, находящееся далеко за пределами этого мира.
За пределами этого мира? А что за его пределами? Именно это и пытались обнаружить те корабли. Именно это должна заснять его суперкамера. Как бы то ни было, в одном можно быть уверенным твердо: в новых мирах таятся новые законы.
Или новые люди пользуются новыми законами…
Или старые люди пользуются старыми законами…
Хмурясь от того, куда завели его мысли, Армстронг допил кофе и направился к выходу. В дверях, уловив в зеркале свое отражение, он остановился и некоторое время изучал собственные черты. На широком смуглом подвижном лице ясно выделялись серые глаза, и это создавало впечатление твердости, надежности и… обыденности.
- У какие у тебя большие зубы, бабушка, - произнес Армстронг. Отражение оскалилось и ответило: - Это чтобы легче съесть тебя, моя дорогая! - Слишком я расфантазировался, - пробормотал он сокрушенно. Хотя именно благодаря фантазии появились суперкамера, солнечный компас и другие идеи, в тот момент он был чересчур зол на себя, чтобы отдать ей должное. - Пора образумиться!
Последнее мрачное замечание стало пророческим, хотя Армстронг об этом не подозревал. Первым раздался звонок от Нортона.
- Ферги говорит, что Боб Мэндл в последнее время считался одним из самых многообещающих астрофизиков. К его теориям присосалась толпа народу. Я видел у Ферги последнюю статью Мэндла. Там целая прорва безумных рисунков и формул, а речь идет о каких-то кривых Мэндла, которые хитрым способом взаимодействуют с другими каракулями - фигурами Лиссажу. И это взаимодействие якобы доказывает, что фотоны имеют массу покоя. Лично мне абсолютно наплевать; есть у фотона масса покоя или нет. Но Ферги считает, что эта статья - серьезная заявка на открытие чего-то там такого-эдакого.
- А как насчет остальной информации? - напомнил Армстронг.
- Ах да! Ближайший аналог Мэндла - профессор Мэндл.
Армстронг продолжал терпеливо смотреть на экран и, встретив наконец взгляд Нортона, коротко рявкнул:
- Повтори!
- Единственная здешняя светлая голова уровня Мэндла - профессор Мэндл. С моим телефоном все в порядке. Что-то не так с твоим?
- Я слышал тебя и в первый раз. Просто мне сейчас не до смеха. С чего ты взял, что я валяю дурака? У меня пока еще хватает ума не конкурировать с тобой! Нортон ухмыльнулся в экран. - Ферги сказал, что это должен знать любой, у кого мозги в черепе не болтаются, как грецкий орех. - Он снова ухмыльнулся. - Клэр Мэндл.
- Девушка?!
- Его сестра. Педантична, как квадратный корень. Если она снисходит до того, чтобы послушать волчий вой, то исключительно для изучения эффекта Допплера.
- Хм! - только и мог сказать пораженный Армстронг. Нортон снова стал серьезным.
- Но Ферги утверждает, что она такой же классный специалист, каким был ее брат. Конечно, есть ученые и покруче Клэр Мэндл - например, ветхий старикашка по фамилии Горовиц, но у него есть существенный недостаток - он живет в Вене. Этот Горовиц - Фергюсон его просто боготворит - взвесил фотон с точностью до ста с лишним знаков после запятой при помощи математических фокусов вокруг реакции на хлорофилл. Кстати, ты не знаешь, что это такое?
- Поскольку в одной из моих игрушек используется фотосинтез, минимальное представление я должен иметь, - криво улыбнувшись, ответил Армстронг.
- Ты просто гениален! Для меня что колонизация, что личная гигиена - все едино. Такое уж я дремучее существо. Что-нибудь еще хочешь узнать?
- Больше, кажется, ничего. Спасибо, Билл.
- Не за что. Я расплатился за бифштекс. Когда ты созреешь накормить меня следующим?
- Когда телепатически узнаю, что ты проголодался. - Армстронг выключил аппарат и погрузился в размышления, но телефон внезапно зазвонил вновь.
На сей раз это оказался капитал полиции.
- Вскрытие показало, что причина смерти - тромбоз сосудов сердца, - сообщил он. - На обычном языке это означает, что там кровь свернулась.
- Причина естественная?
- Разумеется! - Полицейский капитан начал раздражаться. - Почему бы и нет?
- Я только хотел узнать, и все, - успокоил его Армстронг. - Мало знать - хуже, чем не знать ничего. Разумеется, это простое совпадение, но мне известно, что кровь может свертываться при отравлении ядом гадюки Рассела. Хотя, конечно, отсюда ничего не следует…
Раздражение капитана усилилось, он стал более настойчивым.
- Если вы что-то подозреваете, ваш долг - сообщить об этом нам!
- Видите ли, я знаю одно - запуски ракет словно заколдованы. Поэтому, когда первый человек, который мог дать нам хоть какие-то зацепки, вдруг отправляется на тот свет, я начинаю задумываться - а нет ли тут чего-то большего, чем простое невезение?
- Чего, например?
- Вы меня подловили! - признался Армстронг. - Я играю вслепую.
- Смотрите, не сверните себе шею, - предостерег капитан.
- Постараюсь.
После того как капитан отключился, Армстронг обдумал предстоящий разговор с Клэр Мэндл. Ясно, что неудобно докучать ей сейчас, когда на нее свалилась внезапная смерть брата. Лучше немного выждать. По крайней мере, неделю. Но неделя - это куча времени, и, значит, можно съездить в Нью-Мехико, проверить, как там идут дела. Кроме того, путешествие поможет ему избавиться от навязчивой идеи, какого-то непонятного, дурацкого предощущения, что и восемнадцатый по счету корабль не достигнет цели, если он, Армстронг, не сделает то, что сделать должен… Но здесь-то и крылся подвох - о том, что нужно делать, Армстронг и понятия не имел.
Снова засев за телефон, он позвонил в аэропорт и заказал билет на утренний рейс до Санта-Фе. Собираясь поужинать, он решил пройтись до ресторана пешком: иногда это полезно - больше увидишь и обдумаешь.
Ресторан он выбрал неудачно. Еда была приличная, но подавали ее при помощи роликовой обслуживающей системы - так на фермах распределяют корм скотине. В зале оказался небольшой пятачок для танцев, на котором, в самый разгар его трапезы, с десяток пар затеяли наимоднейшую "трясучку" под равномерное, бьющее по нервам бренчание шести контрабасов и электрической арфы. Оркестр бухал, как мефистофелевский метроном. Выпучив глаза и раскрыв рты, слипшиеся в экстазе парочки дрожали с головы до пят. Арфа и контрабасы довели их почти до истерики. Армстронг вышел, не закончив ужина.
Он подошел к витрине небольшого магазинчика. Его внимание привлек один экспонат - причудливо изогнутый обрубок дерева, чем-то напоминающий омара, из которого выступали два тонких родиевых стержня: один торчал прямо, другой целился в сторону. Табличка внизу гласила: "Автор - Тамари. Возвышение Психеи. Цена 75 долларов".
Армстронг почувствовал, как сжались челюсти, когда он поймал взглядом собственное отражение в стекле витрины. Какое-то время он смотрел на самого себя так, словно это был совершенно чужой человек.
"Кто хлебал из моей чашки? - запричитал крошечный медвежонок".
Он топнул ногой, словно стряхивая что-то, и направился к ближайшей телекабине. Незанятой оказалась только кабина с "Дейли"; он вошел в нее, откинулся на сиденье, бросил монетку и стал просматривать появившийся на экране вечерний выпуск.
О космических кораблях никак не упоминалось, за исключением заметки о том, что правительство России с признательностью оценило многочисленные выражения сочувствия, поступившие практически от всех государств. Ни словечка о демонстрациях и протестах против продолжения запусков. Наверное, газеты, пока могли, воздерживались от подобных публикаций. Престиж нации требовал, чтобы старты ракет продолжались.
Весь выпуск оказался на редкость "беззубый"; главный акцент делался на разлив Миссисипи и дело Вентворса об убийстве. Юного Вентворса признали невменяемым, и "Дейли" намекала, что если бы он не был Вентворсом, то погорел бы непременно. Но парень был Вентворсом, и три психиатра, с ученым видом поразглагольствовав об агрессивных неврозах, в итоге его спасли. Оправдали гонорар. А в какой-нибудь Бирме или Сомали людей вешают как раз за то, что они в самом деле спятили. Неважно, что ты сделал, важно - что ты думал, когда это делал.
- Чертовщина какая-то! - громко произнес Армстронг. - Что это сегодня со мной?
Выйдя из кабины, он поставил себе диагноз: барахлит печень, надо принять слабительное. Если бы он определил у себя сифилис, эдипов комплекс или сверхчувственное восприятие, то и тогда он не был бы дальше от истины.
"Истина - это драгоценный камень с множеством граней", - определил принц Гаутама. Но Будда забыл добавить, что чем дальше уходишь от одной грани, тем ближе подходишь к другой. Впрочем, Армстронг также не думал об этом. Ни теперь, ни потом!
2
Строительный комплекс и стартовая площадка Нью-Мехико находились милях в пятидесяти севернее Галлупа. С точки зрения тех кто там работал, единственным достоинством этого места была его дешевизна. Двадцать лет назад отсюда стартовала ракета номер два, и когда она взорвалась в космосе, словно чудовищная петарда, опечаленные создатели покинули несчастливое место. Конструкторы девятой ракеты, лучше финансируемые - отчасти даже правительством, - снова использовали здешний комплекс, модернизировали его, но затем тоже бросили. И вот сейчас создатели номера восемнадцатого надеялись на лучшую участь.
Армстронг нашел космодром до странности безлюдным и тихим. Немногословные охранники впустили его через стальные ворота с тройными запорами, и, пройдя полпути до административного корпуса, он повстречался с Куином.
- Хэлло, малыш! - проговорил достававший Армстронгу до плеча Куин. - Что тебя вдруг сюда занесло?
- Ты ни строчки не пишешь своему благодетелю, - в тон ему ответил Армстронг.
Куин ухмыльнулся:
- Тоже мне благодетель! Лоусон со своей математикой уже от меня бегает. Сейчас ты его нигде не найдешь. Я его прямо замучил, заставляя подсчитывать твою долю. Он говорит, что если фильм займет десять минут, ты получишь десять миллионов зелененьких.
- Из которых семьдесят процентов заберет правительство, а пятнадцать - ты. - Согнав с лица улыбку, Армстронг спросил: - Погоди-ка, ты хочешь сказать, что Лоусон не работает? Что тут вообще происходит - местный день независимости?
- Работа встала вчера. Вашингтон прекратил финансирование из-за какого-то вопроса из сферы высокой политики. Наши спонсоры перепугались и пошли в ту же масть. Осталась тонюсенькая струйка, которой хватает на недельные выплаты, но и только. Вдобавок компания "Рибера Стил" задержала поставки из-за нехватки бериллия для обшивки. - Он снова ухмыльнулся. - Потому и суета.
- Это преступление!
- Отнюдь. Чем дольше это продолжается, тем больше срок моей жизни.
Армстронг внимательно посмотрел на него:
- Ты можешь не лететь, Джордж. Ты можешь выйти из игры в любой момент.
- Я знаю. - Задиристый взгляд Куина устремился в небо. - Я всего лишь подурачился. От этого корабля, раз он отправляется в полет, меня за уши не оттащишь. Мне этим заниматься, мне - и никому другому! Не забывай.
- Когда еще все начнется…
- Когда-нибудь начнется. Работу тормозят технические неурядицы и бюрократические препоны, но в конце концов она будет сделана. Я нутром чую.
- Какой молодец! - похвалил Армстронг. - Слава Богу, что тут есть хоть один оптимист.
- Вообще-то я никогда не был завзятым оптимистом. Но ведь ты не грустил, когда мы виделись здесь в прошлый раз. Ты сам говорил, что на номер девять ушло два года и что эта - намного лучше той. - Он с любопытством рассматривал Армстронга. - Между прочим, сам-то ты сейчас от оптимизма ох как далек. Хандришь. Нужно встряхнуться!
Джон Армстронг на минуту задумался. Мимо, насвистывая "Крошка, танцуй веселей", прошел рабочий в замасленной робе. Армстронга передернуло.
- Может, ты прав, - признал он. - Я в последнее время совсем не отдыхал. Всякий бред в голову лезет…
- Причина проста, - с уверенным видом заявил Куин. - Ты работал как вол, чтобы успеть сварганить в срок несколько безделушек для корабля. Ты подстегивал свои мозги как только мог. Сейчас работа кончена, а шарики все еще крутятся. И это тебя беспокоит. Ты просто должен переключиться на что-нибудь простенькое, полезное для здоровья и возбуждающее, например на ограбление банка…
- Спасибо за совет, доктор Куин. - Он улыбнулся. - Ну, пошли мучить нашего друга Фазергила.
Проходя мимо недостроенного корабля, они остановились и молча его осмотрели. Ракета располагалась внутри ажурной фермы - тусклый черный цилиндр в восемьдесят футов высотой. Ферма возвышалась еще на восемьдесят футов - то есть на предполагаемую длину корабля после того, как будет прилажена головная ступень. Это означало, что корпус готов лишь наполовину, да и начинки еще маловато. Работы впереди было много.
В административном корпусе, в персональной берлоге-кабинете, они нашли темноволосого энергичного малого, явно обожавшего цветы, которые стояли даже на его рабочем столе.
- А, Джон! Привет? - Он протянул холеную руку, затем указал на кресла, аккуратно уселся в свое, поправил безупречный узел галстука и подвинул на дюйм вазу с цветами. - Ну-с? - со слащавой веселостью произнес он. - Чему мы обязаны таким удовольствием?
- Мне скучно, - сообщил Армстронг, уставясь на Фазергила твердым немигающим взглядом.
- В самом деле? - Фазергил беспомощно развел руками. - Ты выбрал очень неподходящий момент. Мы связаны по рукам и ногам перебоями со снабжением… нерешительность правительства… Прорва всяких "не"…
- Каких именно? - бесцветным голосом осведомился Армстронг.
- А?
- Ты упомянул про какие-то "не", которые связывают вас по рукам и ногам.
Фазергил глотнул, посмотрел на цветы, затем на потолок и снова на цветы.
- Ну? - подстегнул собеседника Армстронг. Сбоку задумчивым взглядом их изучал Куин, но Армстронг не обращал на это внимания.
- Мелочи, - слабым голосом произнес Фазергил.
- Какие мелочи? Все, что способно подрезать проекту крылышки, не может считаться мелочью. Кто говорит, что это мелочи?
Весь вспыхнув, Фазергил выпрямился в кресле.
- Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне? Что, черт возьми, за манеры?!
- Полегче, Джон, - озабоченно предупредил Куин.
Армстронг подался вперед, его серые глаза загорелись.
- Почему мы должны сидеть и ждать пластин от "Рибера Стил", когда у "Бетльхэма" столько бериллия, что из него можно построить линкор? Фазергил дернулся в кресле.
- Откуда тебе это известно?
- "Бетльхэм" завалил рекламой своего бериллия все коммерческие издания.
- Все равно я не могу разорвать контракт, - возразил Фазергил.