– Иными словами, – продолжал я, – вы сами признаете, что шансов уцелеть после прямого попадания в ваш корабль у вас не было. Тем не менее ровно через неделю после вашей мнимой гибели вы обнаруживаетесь живым и здоровым в районе города Омск-13, где и были задержаны спецохраной как лицо, не имеющее документов… Как вы это объясните, Хутов?
– А никак, – с вызовом ответил капитан. – Это ваше дело, полковник, объяснять…
– Не хамите мне, – предупредил я. – Если вы хотите, чтобы я взялся объяснять ваше загадочное воскрешение из мертвых, то смотрите, как бы потом пожалеть не пришлось…
– Да не пугайте вы меня, – злобно ощерился Хутов. – Меня уже ничем не испугать, понятно вам, тыловая крыса?
Я неторопливо поднялся, обошел стол и ударил задержанного по зубам. В последний момент он дернулся, но сделать ничего не смог, потому что и ноги, и руки его были надежно скованы магнитонаручниками.
– С моей точки зрения, – хладнокровно продолжал я, вернувшись на свое место, – существует несколько возможных объяснений, и мне хотелось бы вновь проанализировать их вместе с вами. Первое – и самое простейшее: вы не тот, за кого себя выдаете. То есть вы не Хутов, а, скажем, какой-нибудь Молли Пятерня, неоднократно мотавший сроки за грабежи и убийства и в очередной раз бежавший из колонии строгого режима.
Задержанный хотел было возразить, но во рту у него что-то булькнуло, и он сплюнул на пол кровавый сгусток.
– Однако, как показывает практика, самые простые объяснения не всегда соответствуют истине, – невозмутимо продолжал я. – Вот и в нашем случае дактилоскопическая экспертиза неопровержимо подтвердила тот факт, что вы действительно являетесь Климентом Хутовым. Значит, остается предположить, что вы вовсе не погибли, а каким-то образом разыграли спектакль, чтобы ввести в заблуждение ваших боевых товарищей и дезертировать из района боевых действий.
– Я не дезертир, – глухо проговорил бывший капитан, глядя на меня с ненавистью. – В чем угодно можете обвинять меня, но только не в трусости. Я честно исполнял свой долг до самой… до самого конца! Я вот этими руками уничтожил десять "калош", слышите? У меня Хрустальный Диск третьей степени за участие в обороне рубежей Плутона! Как вы смеете, вонючий держиморда, оскорблять боевого офицера?!
Глаза его яростно сверкали, руки тряслись так, что звенели цепи наручников, а в уголках рта скопилась мерзкая грязно-розовая пена.
– Дать еще раз по морде? – вежливо поинтересовался я. Он что-то проворчал, однако успокоился. – Признаться, я и сам не очень-то верю в ваше дезертирство, Хутов. Но это, как ни странно, еще хуже для вас. Потому что тогда следует рассмотреть версию о том, что вы не погибли, а попали в плен к противнику, где были перевербованы, а затем каким-то образом засланы на Землю с целью совершения террористических актов.
– Что-о? – Хутов выкатил на меня глаза. – Вы, наверное, окончательно рехнулись, полковник?
– Конечно же, нет. Я-то в порядке, а вот вы находитесь в весьма незавидном положении. Дело в том, что вас задержали не где-нибудь в пустыне Сахаре, а возле Омска-13, где, как вам известно, располагается завод, производящий боеголовки к гамма-ракетам.
– В Омске-13, между прочим, живут мои родители, – заметил он.
– Верно, – кивнул я. – Но ваш отец, например, работает на этом самом секретном заводе уже двадцать лет… Он мог бы пригодиться вам для проникновения на территорию завода.
Он попытался вскочить со стула, но стул специально был предназначен для допросов такого рода. Из подлокотников и ножек мгновенно выдвинулись дополнительные захваты, зажимая, как тисками, конечности Хутова.
– Какой еще, к чертям собачьим, завод! – закричал он, дергаясь, точно на электрическом стуле. – Чем бы я взрывал его? Голыми руками?! Неужели, по-вашему, я похож на диверсанта?!
– Честно говоря, не знаю, – ответил я. – И не узнаю до тех пор, пока вы без утайки не выложите мне всю правду. Будете говорить?
– Но я вам уже все сказал! – взревел он раненым зверем. – Господи, что еще вам надо, чтобы вы мне поверили?!
– Вы тут нарассказывали массу небылиц, почерпнутых, как я понимаю, из бульварных книжонок… Вся эта белиберда – насчет того, что вы якобы почувствовали в момент взрыва вашего спейсера ужасный удар, боль, потом пролетели сквозь какой-то светящийся туннель… голоса ангелов… жизнь после смерти… и вот вы – здесь… Хутов, все это чушь собачья! Имейте в виду: мне, полковнику спецслужбы, надлежит быть материалистом и атеистом и считать, что мертвые не возвращаются.
– Послушайте, полковник, – с неожиданным спокойствием проговорил Климент Хутов. – Вы же сейчас передо мной валяете дурака. На самом деле вам все известно. Вы прекрасно знаете, что воскрешение из мертвых возможно – во всяком случае, я наверняка не первый, кого вы допрашиваете после его смерти. Просто вы вбили себе в голову, что куда проще обвинить человека в разных преступлениях… дезертирстве, попытках террора… предательстве, наконец… чем признать тот факт, что Пришельцы способны каким-то образом не только оживлять погибших, но и возвращать их на Землю…
К сожалению, Хутов был прав: он был не единственный, кого задержали на Земле после гибели в далеком космосе. Первые необъяснимые "возвращенцы" объявились с началом крупномасштабных боевых действий. Отчасти по этой причине и была создана наша спецслужба. На первых порах работать было очень трудно. Лишь единицы из потока "возвращенцев" добровольно обращались в полицию или к нам после своей "гибели". Остальные либо пускались в бега, скрывая от всех свое чудесное "воскрешение", либо в крайнем случае тайно возвращались к своим семьям, обзаводились новыми документами и жили себе как ни в чем не бывало – во всяком случае, пытались жить, как прежде, хотя при подобной жизни в подполье они наверняка сталкивались с массой трудностей. Чтобы вылавливать таких бывших спейсеров, нам пришлось организовать систему регулярных облав силами спецназа, проверки документов на основных магистралях и в непосредственной близости от особо важных военных и государственных объектов, создать сеть нештатных осведомителей – словом, мчаться по первому доносу за сотни, а то и за тысячи километров, преследовать, хватать, сковывать беглецов наручниками и проводить многочасовые утомительные допросы, а также множество экспертиз и медицинских освидетельствований. В конце концов нам удалось установить одну любопытную закономерность: почти все "оживленные мертвецы" "выныривали" на Земле неподалеку от своего основного места жительства. В результате вылавливать их стало намного проще: достаточно было организовать засады у родителей, жен и прочих родственников, получивших извещение о том, что их сын, брат или муж пал "смертью храбрых", – и, как правило, пташка попадалась в клетку… Правда, не все погибшие возвращались домой, около трети милитаров Звездного Корпуса либо действительно погибали, либо… либо перемещались после "воскрешения" не на Землю, а куда-то в другое место. Закономерностей здесь нам обнаружить не удалось: возвращались и худые и толстые, и старые и молодые, и хорошие парни и сволочи… Может, и существовал какой-то критерий, по которому Пришельцы "сортировали" этих людей, но для нас он оставался неизвестным…
С самого начала феномен "возвращенцев" был засекречен тремя нулями, означающими, что доступ к сведениям по их делам имеют лишь руководители спецслужбы, Командующий ОЗК и отдельные высокопоставленные государственные деятели. Мы делали все возможное, чтобы воспрепятствовать утечке информации о фактах "жизни после смерти", но не всегда нам это удавалось. Не все вернувшиеся домой после "гибели" держали язык за зубами. Они проговаривались родным, соседям, газетчикам, случайным собутыльникам… Слухи и сенсационные статейки в газетах множились с каждым днем. Пришлось ввести в законы соответствующие статьи, предусматривающие ответственность за "распускание слухов, подрывающих обороноспособность планеты", наиболее падкие на сенсации газеты закрыть, особо рьяных поборников правды запугать, а кое-кого – и изолировать от общества на различные сроки. Специальное подразделение пропаганды, созданное в структуре нашей службы, занималось опровержением "нелепых вымыслов о чудесных способностях Пришельцев"… В конце концов в обществе сложилась ситуация, которая пока нас устраивала: слухи по-прежнему распространялись, но люди все меньше верили им; и если даже на их глазах и брали кого-то из "оживших", то очевидцы принимали такое задержание как поимку особо опасного преступника или психа, сбежавшего из дурдома.
Между тем к нашей работе пришлось привлечь специалистов из разных отраслей наук. То и дело требовалось проводить сложнейшие исследования, чтобы установить, что те, кто вернулся на Землю после смерти, – действительно люди, а не Пришельцы, замаскированные под людей (одно время существовала и такая версия). Что только не делали с задержанными "возвращенцами" медики, биологи, биохимики и прочие ученые всех мастей! Анализы крови и мочи на молекулярном уровне… исследования срезов костной ткани и вытяжек жидкости из спинного мозга… разглядывание в мощнейшие микроскопы клеток кожи и внутренних органов… эксперименты с генами… просвечивание всевозможными приборами… психологические тесты… допросы под гипнозом… проверка рефлексов и инстинктов… наконец, прощупывание подсознания с помощью особых химических препаратов и ментоскопов… Все эти исследования, опыты и эксперименты, к сожалению, ничего нового не добавили к известным нам данным. Да, все "возвращенцы" оказались обычными, нормальными людьми – но кто мог поручиться, что наши методы и средства позволяют обнаружить возможные аномалии? Да, подсознание их подтверждало, что они действительно погибли в бою, а потом оказались на Земле, – но что, если действительная память о том, что с ними произошло, была стерта теми же Пришельцами, а вместо нее им внушили ложные ощущения? Да, никто из них после возвращения не совершил ни убийств, ни диверсий, ни террористических актов, – но где гарантия, что их не запрограммировали на подобные действия в определенных ситуациях в будущем, что они не являются этакой "пятой колонной" Иной Цивилизации?..
В силу изложенных соображений, даже если все эти люди и не представляли никакой опасности для остального человечества, их следовало по-прежнему вылавливать и надежно изолировать. Что мы и делали все эти пять лет. Одних "возвращенцев" мы после тщательных допросов и проверок отправляли в лабораторный комплекс, где над ними трудились ученые. Других сначала содержали в специально отведенных для этой цели тюрьмах под усиленной охраной, а когда тюрем стало не хватать, были созданы специальные лагеря-резервации, тщательно охраняемые в радиусе двухсот километров.
Я вздохнул и посмотрел на Хутова.
– Да, к сожалению, капитан, вы действительно не первый возвращаетесь таким образом на нашу планету. Но в том-то и дело, что ваша святая обязанность – помочь нам установить, как и зачем вы вернулись… Что, по-вашему, мы должны делать? Сложа руки наблюдать, как вы разгуливаете по Земле, и ждать, что вы вот-вот выкинете какой-нибудь фокус?
– А почему бы вам не отправлять нас обратно на фронт? – осведомился Хутов. – Раз уж так получилось, мы могли бы продолжать драться с этими гадами!.. Ведь такой боевой опыт пропадает напрасно!
– Эх, Хутов, какой же вы наивный человек! Вас даже смерть, так сказать, не сделала умнее… Ну какой дурак доверит вам боевое оружие после того, что с вами случилось?..
– Тогда мне непонятно, – удивился подследственный, – что, в конце концов, вы собираетесь со мной делать? Как вообще вы намерены поступать с такими, как я? Расстреливать втихую? Отправлять на урановые рудники без суда и следствия? Или держать нас за колючей проволокой до тех пор, пока мы все не передохнем – на этот раз уже по-настоящему?
Если бы я знал, что ему ответить. Ведь над этими вопросами никто еще серьезно не задумывался…
Часть 1
Глава 1
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НА ЗЕМЛЕ
Огромное, похожее на улитку здание пассажирского терминала светилось белым пятном на фоне таежной зелени У входа перекуривали, поигрывая психопарализующими дубинками, двое дюжих парней в пластиковых шлемах и полицейской форме. И на шлемах, и на поясных ремнях, и даже на карманах у них было написано большими несмываемыми буквами: "PLESETSK". Не то фигура Гала вызвала у них какие-то сомнительные ассоциации, не то им было просто жарко и скучно, но один из полицейских, отшвырнув метким щелчком окурок точнехонько в мусоросборник и зачем-то положив руку на кобуру лучевика, преградил Светову дорогу.
– Ваши документы!
Но когда он взглянул на кард Гала, выражение его лица тотчас изменилось.
– На фронт, господин спейс-лейтенант? – уважительно осведомился он.
– Вот именно, – усмехнулся Гал, пряча кард в специальный кармашек на поясном ремне.
– Ну и как там? – поинтересовался второй полицейский, сдвигая шлем на затылок.
– Не жизнь, а рай, ребята. Первоклассное обеспечение, жратва – закачаешься, да и платят не скупясь… Дружный, сплоченный коллектив настоящих парней – таких вот, как вы… Знаете что? Увольняйтесь-ка вы из этой дыры и двигайте к нам!..
– А бабы там есть? – поинтересовался полицейский со знаками различия сержанта.
Гал по-свойски похлопал его по плечу.
– Бабы – они везде есть, сержант, – наставительно проговорил он. – Так что, может, замолвить за вас словечко на призывном пункте?
Лица полицейских сразу потускнели, будто их протерли грязной тряпкой.
– Да мы бы рады, – пробормотал сержант, – но у нас своя служба…
– Тогда желаю успехов, – улыбнулся Гал. Он уже собрался двинуться дальше, но напарник сержанта ухватил его за рукав.
– А правду говорят, что эти самые… инопланетяне – совсем такие же, как мы с вами? – с жадным любопытством в глазах, почему-то оглянувшись, прошептал он.
Гал усмехнулся. Последние два месяца этот вопрос ему задавал почти каждый встречный.
– Вас дезинформировали, ребята. На самом деле они зеленые, с тремя головами и четырьмя хвостами, а на кончике каждого хвоста – вот такой вот член!
Гал ударил ребром ладони по локтевому сгибу. Затем решительно двинулся в зал.
За спиной его раздалось неуверенное, но дружное ржание полицейских.
Черт бы их всех побрал с их дурацкими вопросами, думал на ходу он. Почему им всем так хочется, чтобы Они внешне отличались от нас? Или так Их легче ненавидеть? Может, это вообще заложено в каждом человеке: ненавидеть того, кто непохож на тебя цветом кожи, глаз, волос, строением тела, поведением, мировоззрением, наконец?..
Зал был наполовину пуст. Только в дальнем углу на двух рядах кресел расположилась шумная ватага переселенцев с кучей детей и грудой багажа да вдоль ярких витрин магазинчиков и киосков одиноко бродили скучные, хмурые командированные.
А когда-то здесь негде было яблоку упасть, вспомнил Гал. Школьники целыми классами летали на экскурсии на Марс и Венеру, туристы направлялись на Луну и Меркурий…
Мелодичная музыкальная заставка хрустально зазвенела под высокими стеклянными сводами зала, и голос сказочной феи объявил аж на десяти языках: – ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! СТАРТ РЕЙСА "АЛЬФА-ПЯТНАДЦАТЬ" ОТКЛАДЫВАЕТСЯ НА БОЛЕЕ ПОЗДНИЙ СРОК В СВЯЗИ С ОТСУТСТВИЕМ УСЛОВИЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПОЛЕТА.
Светов мысленно усмехнулся.
Научились придумывать благозвучные формулировки, подумал он. "В связи с отсутствием условий безопасности"… А на самом деле это скорее всего означает, что где-то на трассе полета сейчас кипит бесшумный, но ожесточенный космический бой, в котором сплелись в клубок свои и чужие спейсеры; и разрывают ледяной мрак лучи лазерных пушек, и светящиеся, с виду такие безобидные, шарики ракет с гамма-головками, и почти невидимые в космосе черные лучи Пришельцев; и то и дело вспыхивают миниатюрными солнцами, разлетаясь на мельчайшие игольчатые осколки, капсулы боевых кораблей, пилоты которых перед смертью даже не успевают осознать, что их уничтожили…
Тут до Гала дошел смысл объявления. Он задрал голову к светящемуся комп-табло под куполом зала и уяснил, что рейс "альфа-15" – это тот рейс, который ему нужен. Скрипнув зубами, он направился к диспетчерской стойке.
Дежурная диспетчер по пассажирским перевозкам оказалась молодой, красивой и очень занятой девушкой. Глаза ее были прикованы сразу к трем экранам мониторов, на которых мелькали в темпе пулеметной очереди какие-то графики, таблицы, схемы. Еще на одном экране, где секундной стрелкой вертелась радиолокационная развертка, ползли зеленоватые крестики космических кораблей. Правой рукой девушка исполняла лишь ей одной слышимую мелодию на клавиатуре компьютерного пульта, а левой время от времени нажимала кнопки на портативной вязальной машинке, где создавалось нечто сиренево-воздушно-пушистое. По селектору без конца бубнил чей-то хриплый сердитый голос; сама же дежурная то и дело что-то говорила в крошечный шарик микрофона, закрепленный у ее пухлых, еще детских, губ.
Тем не менее, не прекращая своего священнодействия на рабочем месте, она любезно выслушала господина пассажира, который выразил ей сочувствие в том смысле, что такой прелестной девушке приходится заниматься такой сложной работой. Однако ответного сочувствия в душе прекрасного диспетчера Галу пробудить не удалось. На вкрадчивые, но настойчивые расспросы о дальнейшей судьбе злополучного рейса "альфа-15" девушка лишь пожимала плечами и советовала набраться терпения.
Тогда Гал придал себе максимум того обаяния, на которое был еще способен, и пошел на второй заход. При этом ему пришлось продемонстрировать диспетчеру свой кард и поведать кое-что из своей краткой, но героической биографии.
Но у девушки за стойкой, видимо, было не сердце, а микросхема. Вежливо-равнодушным тоном она ответствовала в том духе, что ничем не может помочь – тем более добровольному самоубийце, так рвущемуся вернуться в пекло космической войны.
Гал ударил кулаком по стойке, при этом больно ушиб костяшки пальцев, и, пожелав собеседнице успехов в рукоделии, резко развернулся на каблуках.
– Постойте, лейтенант, – сказала ему в спину диспетчер. – Знаете, вроде бы готовится к отправке спецрейсом в район Сатурна один военный транспортник, но возьмут ли они на борт пассажиров и когда он отправится – я не знаю…