Мне здесь понравилось сразу и бесповоротно. Я вообще в восторге от горной тайги, как же этого не хватает на Кристе… Напряжение тут же спало. Поднявшись, следопыт посмотрел на нас, понял, что мы испытываем, улыбнулся сдержанно и сказал:
- Новых следов не появилось. Хотя тут одни камни…
- Отлично! Двигаемся, - я махнул рукой вперед.
Маршрут сразу начался интересно.
Пошла протяженная зона гранитов. На стенах каньона изредка встречались пачки гнейсов и, наконец, сланцы с большущими, величиной с апельсин, округлыми кристаллами темно-вишневого граната, почти идеально прозрачного. В ясную погоду, под лучами высокого солнца они выглядели очень красиво. Отбить, что ли, образец? Когда-то я приносил из походов гранаты и дарил их девушкам. Потом перестал: девушки не очень приятно для меня удивлялись, завидев совсем не те камушки, что они привыкли примерять в ювелирных магазинах.
Да и хрен отколешь без инструмента, скала гладкая, как полированная каменная столешница в дорогой гостиной!
Через сто метров пути я остановился и оглянулся, за мной и остальные посмотрели на еле видимый отсюда проем грота.
- Зачем они вообще сюда полезли, Винни?
- Бессмысленно, - подтвердил охотник.
- Может, тоже прочитали текст на плите? Своей, - предположил Лешка.
- Допустим, - кивнул следопыт. - Но водопад отсюда не видно.
- Ни за что бы не подумал, что там есть Прорез, - я пожал плечами.
- А что бы ты подумал? - спросил меня индеец.
- Да ничего, вообще бы не полез. Единственный мотив: доразведка своего участка. Можно предположить, что у них тут где-то рядом жилье.
- Новое! - быстро вставил вьетнамец.
- Ага. Недавно пришли и встали. Вот и решили обследовать окрестности.
- Мужики, вы действительно считаете, что какой-нибудь дебил может добровольно полезть в Прорез, не зная, что это такое? - усмехнулся Лимонов.
Мы замялись. Действительно, подвиг из категории сказочек.
- А что, если они уже были в гроте или рядом, когда увидели, как через Крест кто-нибудь прошел? - не дождавшись озвучивания наших мыслей, Алексей сам решил ответить на свой вопрос.
- Гм… Другие люди, которых мы на той стороне не видели? - предположил Винни.
- Исключено, - отрезал я.
- Тогда зорги! Могли эти Резчики аналогичную плиту подсунуть и нашим гоблинам? Для соревнования цивилизаций?
- Как ты сказал, Резчики? - улыбнулся вьетнамец.
- Надо же их как-то называть… - пожал плечами пацан.
- Еще не хватало тут на зоргов нарваться, ага, - нахмурился я. - И вообще, слишком много получается совпадений. Не верю.
- При желании совпадения можно выстроить, - туманно заявил охотник. - Надеюсь, со временем разберемся. Надо идти дальше.
Все чаще стали появляться небольшие деревья. После того, как в ручеек влились еще два, поменьше, поток превратился в речушку с быстрым течением. Еще немного, и по речке, пожалуй, можно будет сплавляться… Единственной помехой были так называемые "засеки", естественные шлагбаумы, только поперечных полосок не хватает - подмытые и наклонившиеся к руслу стволы прибрежных сосенок. Их ветки кое-где свисали почти до воды, образуя вместе что-то вроде гигантской расчески.
Начались обширные ягодники. Я узнал только одну ягоду. Молодые, судя по краскам, плоды, похожие на смородину, были огромного размера, почти как виноград. Обильной кормовой базе соответствовало и зверье.
Когда я первый раз увидел эту странную животину, внимательно наблюдавшую из-за развалин камней за осторожно двигавшейся группой, то попросту испугался - это был настоящий монстр. Представьте себе толстое, словно специально откормленное на ферме создание ростом со средних размеров собаку, сплошь покрытое лоснящейся серебристой шерстью. Щеки у этого наблюдателя были надуты жирком, морда непривычно кругла, по краям головы свисали длинные атрофировавшиеся уши, брюхо - словно у чемпиона пивных битв, а хвоста вообще не видно, спрятался в складках.
Когда он вперился в нас тупым и грустным взглядом, громко шмыгая носом и смешно шевеля раздвоенной верхней губой, я наконец-то понял - гребаный каларгон, да это же заяц! Неимоверно разжиревший на богатых кормом горных полянах.
Обычный земной заяц жирностью не отличается. Но эти же… Такого и шпиговать не надо, потроши, и на костер, еще и жирку натопить можно не меньше банки. Зайцы-ленивцы, похоже, живут прямо здесь, в лабиринтах упавших деревьев и зарослях кустов, укрывающих их от хищников, прежде всего сухопутных. Санаторий! Беззаботная жизнь на всем готовеньком, шведский стол! Коротая дни без малейшей потребности в сколько-нибудь существенном перемещении, ушастые обленились до предела.
Суперзаяц посмотрел на нас еще немного и поковылял дальше на коротких и толстых лапах, страдая тоской безделья и нездоровой одышкой.
Кстати, тут не только саблезубые зайцы водятся.
Заметив на обрезе склона крупных птиц с мраморно-серым оперением, превосходящих величиной тетерева или фазана, Лимонов тут же громогласно объявил, что это улары.
- Из наших охотничьих птиц нет почетней трофея, чем улар! - высокопарно произнес он, разглядывая их в оптический прицел. - Но нет и более трудной добычи. Для того, чтобы найти улара, люди забираются за облака, на три километра…
- "Из наших" - это где? - поинтересовался я, тоже любуясь пернатыми. Похожи на куропатку, только размером они с породистую взрослую курицу. Светлые продолговатые отметины тянутся по спинке, на боках - полоски темные. Горло белое с черным ошейником.
- В Киргизии.
- Так ты оттуда?
- Из Бишкека. Когда там начались революции, первыми на родину потянулись немцы. А потом и русские, мама с папой переехали в Тюмень.
- Гм… Куропатки?
- Горные индейки. Очень вкусные. Эти - просто копия! Только больше размером. Эх, жиру в них… До революции самые опытные охотники-киргизы занимались охотой на уларов, специальный промысел. Мясо уларов считалось настолько целебным, что его употребляли в качестве лекарства от проказы и оспы. Было старинное поверье, будто человек, поевший уларов, не только сам не заболеет оспой, но даже маленькая частица такого человека имеет целебную силу… И многие верили. Ну, сам понимаешь, суеверия всякие… Говорят, что в те времена за одного улара платили сто баранов. А за один палец человека, евшего уларов, - двадцать баранов, потому что мясо такого человека тоже целебное и предохраняет от оспы. Все охотники хотели добыть улара, но его очень трудно убить: эти птицы водятся только высоко в горах, и их мало.
- Не больно-то высоко, как я посмотрю! - заметил я, кивнув головой на стаю, с неменьшим любопытством разглядывающую нас.
- Отец был охотником, иногда баловал нас таким деликатесом, - вспомнил Лешка. - Подстрелить улара - заветная мечта многих. Обычно их бьют случайно, на горных охотах, когда они неожиданно налетают. Улары живут на крутых склонах, рядом с ледниками или вечными снегами. Но им нужны и альпийские луга. Они же в основном пешком передвигаются, причем всегда вверх по склонам, лезут, как настоящие альпинисты! Вниз спускаются по воздуху, планируют с гребней к лугам, и затем весь день, собирая по пути корм, карабкаются к местам ночевок.
- Что там у вас? - спросил подошедший Винни.
- Да вот, товарищ птичек увидел, уларами прозвал, - ухмыльнулся я. - Утверждает, что, по киргизским поверьям, они целебные. Спасают даже от оспы.
- Вот как? Любопытно, любопытно! - сразу заинтересовался вьетнамец.
- Они очень крепки на рану, - предупредил парень. - Подранок никогда не становится добычей, фиг доберешь. Бить надо точно.
- Сейчас стрелять не буду, - промолвил охотник. - А вот если останемся в горах на ночь…
- На тебя вся надежда! - воскликнул я.
- И дылду-зайца вальни! - горячо подхватил Лимонов, облизываясь. - Одного зайца и птицу. Можно парочку, я вам сделаю киргизскую колбасу из улара.
- Забились, - решил я за главного стрелка группы.
Винни улыбнулся и кивнул головой, а улары, почувствовав неладное, с нежными серебристыми трелями, которые можно передать звуками "уль-уль-уль", за считаные секунды перелетели подальше.
Шли мы не по руслу, где легко поломать ноги на мокрых, покрывшихся скользким илом камнях, а по правой террасе - широкой зеленой полосе подошвы. Квадроцикл здесь не прошел бы, а байк Лешке порой пришлось бы перетаскивать на руках.
Через километр охотник насторожился.
Дав знак, чтобы мы стояли и не приближались, он наклонился к самой земле и начал что-то внимательно изучать. Следы какие-то увидел… Раз не зовет нас с Лешкой, значит, мы ни черта и не поймем. Появится доступное пониманию - покажет.
Вот Винни выпрямился, сбил на нос кепку и, совершенно по-русски озадаченно почесав затылок, махнул рукой вперед. Алгоритм ситуации известен: ищейка встала на след, значит, наша задача - полностью взять на себя контроль местности, дабы мастер не отвлекался на наблюдение. Наконец, вьетнамец сделал приглашающий жест, и мы подтянулись.
- Я не совсем понимаю, что тут происходило, друзья. Пока. Но кое-что уже могу сказать: один из американцев, если это были американцы, конечно…
- А кто же еще? - возмутился индеец.
- Может быть. Один из них выжил.
- После схватки с тем чудовищем? - удивился я.
- Да. Он был тяжело ранен, но двигаться мог, смотрите, - с этими словами охотник указал нам на след подошвы.
Ну что, след себе и след, хороший башмак, вибрам на подошве. Но как Винни определил, что человек ранен? Эх, учиться и учиться. Ага, вот и еще один.
- Он торопился, как мог. Пошли дальше.
И снова мы с Лешкой встали в боевое охранение.
Умение читать следы, на уровне расшифровки сценариев произошедшего, всегда вызывало у меня восхищение. До встречи с вьетнамцем я считал, что к такому искусству способны исключительно люди чистого поля, напрочь отлученные от городской среды, иначе чутье быстро начнет давать сбои… У таких мастеров и восприятие мегаполиса особенное - как бесполезного и даже опасного образования, в коем нормальный человек жить не может. Там слишком много следов и чужих глаз.
Мне рассказывали историю о том, что один из бригадиров эвенкийских оленеводов участвовал в Великой Отечественной войне. Вначале его назначили снайпером, как очень меткого и опытного стрелка. Потом выяснилось, что боец - уникальный следопыт, и его забрали в фронтовую разведку. Поведал он как-то человеку, записавшему рассказ, как в самом конце войны его разведгруппа была направлена для выяснения обстановки в окрестности небольшого городка в Восточной Саксонии:
- На рассвете мы скрытно подобрались к городским окраинам - никого нет. Осторожно вошли в город… Что такое? Автомобили на улицах стоят, магазины открыты, витрины заполнены, а самих жителей нигде нет!
- Так куда же немцы подевались? - спросили его.
- А все в тайгу ушли!
Немцы бежали из города перед приходом наших войск, а для бригадира оленеводов все, что не являлось городом, было тайгой - самой безопасной средой, которая всегда приютит, укроет и накормит. Значит, умные немцы "ушли в тайгу".
Вьетнамец почти разрушил шаблон. Образованный человек, преподаватель. И город ему не чужд.
Но мне кажется, что он рассуждает точно так же.
Человечество манят города, и с этим ничего нельзя поделать…
Прелести большого города, его удобства, высокая организация жизненного пространства, богатая культурная жизнь, открывающиеся в обучении, досуге и работе возможности кружат голову. Да и на Кристе очень многие хотели бы поселиться в Манаусе. Мне еще на Земле казалось, что настанет такое время, когда на планете будут существовать лишь огромные мегаполисы, промышленные, научно-исследовательские и аграрные центры, объединенные в агломерации, и очень редкие фермы, как экзотика. А все остальное станет безлюдной "тайгой"…
В движении каждый из нас нес оружие по-своему.
Энергичный, даже несколько дерганый Лешка тащит автомат на груди, перекинув брезентовый ремень через шею. Молодой он еще, не боится шейного остеохондроза. Меня иногда уже прихватывает: то в пояснице кольнет, зараза, то меж лопаток. Ирка Сухинина, добрая женщина, сказала, что мой костяк к тридцаточке уже полностью сформировался и теперь начинает, видите ли, притираться. Я надеюсь, что фельдшерица так шутит. И тем не менее автомат несу под мышкой, ремень поперек туловища - легко вскинуть, руки свободны, что важно, когда идешь по камням и на шею не давит.
Хитрее всех поступил охотник. Его винтовка висит классически, за правым плечом. А хаудах он просто положил в рюкзак, справедливо рассудив, что в ближайшее время тот ему не понадобится.
Зайцы, конечно, знатные… Весят они тоже рекордно. Есть готовые тащить тяжелую добычу? Успеем. Я не раз видел, как вьетнамец обращается с винтовкой. Он вообще великолепный стрелок. Попасть из нарезного ствола за пятьдесят метров, из положения стоя, в монетку - для него не проблема. Я вот буду счастлив, попав в спичечный коробок. Как-то раз во время возвращения в Диксон из рейда мы спугнули стайку птиц, похожих на небольших цесарок, а гладкоствольного оружия у нас с собой не было. Только я пожалел вслух, как Винни снял с плеча "мосинку" и начал прицеливаться:
- Какой смысл, Винни, пуля разнесет ее в клочья! - усомнился я.
- Почему разнесет? Смотри!
Охотник спокойно выстрелил, и пуля чисто оторвала птице голову, перебив шею. Дар Божий? Если так, то есть ли смысл мне стараться в упражнениях, его не догнать. Наверное, все же стоит.
Так что за будущую колбасу я спокоен. Будет.
Следственные действия, на ходу проводимые Винни, не могли не сказаться на скорости движения группы - она резко снизилась. Наконец, он позвал нас опять. Я подошел последним и сразу же отметил если не растерянность вьетнамца, то большую озабоченность, написанную на его лице.
- Друзья мои, я не вполне понимаю, что тут происходило, - признался он, выпрямляясь. - Смотрите сами.
- Что тебя парит? - осведомился Лешка, пытаясь хоть что-то понять из сочетаний неочевидных следов.
- Это хищник шел за ним, - тихо пояснил Винни, показывая пальцем вниз. - Самое удивительное в том, что зверь тоже был сильно ранен.
- Так же, как человек? - заметил я. - Подожди, ты хочешь сказать, что эта тварь тащилась за американцем от самого грота, где произошла схватка?
- Да. У человека плохо работала левая нога, тем не менее он сильно спешил, - кивнул следопыт. - Зверю досталось сильней. Правую заднюю конечность он буквально волочил по земле… смотрите же! И передняя правая. Такое впечатление, что на ней поврежден сустав. Чему я вас учил?
- Недаром почти все патроны из "Томми" были выпущены, - вспомнил я. - Сустав? Черт, это же адская боль!
- Мстил он людям, - заявил Лешка.
- Да брось, быть такого не может! - Я присел и потрогал рукой неровный след лапы с длинными когтями, хорошо отпечатавшимися на глине.
- А че? Чтобы знали охотнички, с кем связались! - азартно выкрикнул индеец.
В ответ Винни цыкнул, поднял два пальца к глазам и показал пальцем правой руки горизонтальный круг - не орите тут как резаные, а внимательно следите за обстановкой, есть опасность нападения!
- Звери мстить не умеют… Не стоит наделять их человеческими качествами. Крепко раненный хищник первым делом постарается уйти прочь, залечь и попытаться залечить рану. Он ни в коем случае не станет в таком состоянии гоняться за жертвой, тем более по сложной пересеченной местности.
- А я вот видел в одном фильме… - упрямо начал Лимон.
- Мало ли что ты видел! Все это лишь красивые легенды.
- Но ведь этот пошел, - напомнил я.
- Вот именно потому я не все понимаю, - вздохнул Винни. - Либо есть какие-то другие факторы, либо мне пора переквалифицироваться в собиратели кореньев.
- Разберемся, - многообещающе произнес индеец, воинственно перехватывая автомат.
Ишь, какой орел! Разбираться с огромным кровожадным зверем, способным, преодолевая адскую боль, переть за уходящей жертвой километры, мне не улыбалось. Поэтому я приказал:
- Дальше идем вместе. Максимальное внимание и готовность!
По правую руку начал просматриваться распадок, небольшая протяженность которого угадывалась по очертанию горных хребтов. Каньон давно превратился в постепенно расширяющееся ущелье, а русло реки - в долину. Зелени стало больше, группы сосен все чаще появлялись на склонах.
След человека начал подворачивать вправо.
- Похоже, в распадок направлялся, - решил Винни.
Я подумал и опять пристегнул к "Томми" большой барабанный магазин - во время движения обходился более легким коробчатым. Ну, тварь, на этот раз люди тебя точно добьют!
Мы обогнули скалу, и вниманию группы была предложена боковая долинка распадка, которую перерезал небольшой ручеек. Деревьев в этом ущелье было очень мало, ближе к ручью жались низкие приглаженные ветрами искривленные кусты, а остальное пространство подошвы распадка занимали альпийские травы и разноцветье.
Посреди этой красоты стояла большая изба.
Мы сразу рассыпались в стороны и обвалились на землю. Я и вьетнамец сразу достали бинокли. Лешка, напротив, как последний киношный спецназер, всегда предпочитал смотреть в оптику автомата. Не любит наш молодой бинокли, считая их напрасным весом.
А я не люблю без стрельбы смотреть в оптические прицелы. Так можно высматривать цель. Разобрать по камешкам рельеф, оценить все над ним возвышающееся через оружейную оптику не получится.
Поначалу необычное строение напомнило мне элитную турбазу для дорогих гостей, но я быстро отбросил эту ассоциацию. Скорее своеобразная смесь огромного американского ангара, что стоят где-нибудь в Аллее торнадо, и классической рубленой избы. Сооружение было собрано из толстенных красновато-коричневых бревен - то ли сосна, то ли кедр… О лиственнице я не вспомнил, откуда ей тут взяться? И здание, и материал, из которого оно было построено, смотрелись чужеродно - тощие сосенки в окрестности даже с натяжкой нельзя назвать полноценным строительным материалом. Из таких только балаган городить… Ну, можно построить хлипкую баньку или толчок. Ясно, что домину возвели в другом месте, а потом разобрали и перевезли сюда, чтобы собрать в распадке.
А где окна? Нет, это точно не турбаза… Фасад имел небольшую дверь, смещенную вправо почти к самому углу, и одно узкое, толщиной с бревно, длинное окно.
- Трубы нет, - доложил по рации Леха.
Вот и еще один сюрприз, какая же это база? Не бывает таких баз. Околеешь.
Характерно то, что не видно ни дороги, ни тропинок.
Здесь вообще люди бывают? А если так, то как же они сюда добираются?
- Кто-нибудь вертолетную площадку видит? - спросил я.
- Никак нет, командир, - по-армейски доложил индеец.
- Не наблюдаю, - откликнулся Винни.
В принципе, вертушка вполне может и перед домом сесть, место ровное. Но при всей солидности подхода к строительству… Где разметка, где ветровой конус?
- Пешком ходят, тут гладко, а ниже по ущелью и на обычной машине можно проехать, - прошипел эфир голосом Лимонова.
Ага, на машине. Только следов не видно.
Здра-авствуйте… Гребаная турбаза, неужели мы попали в техногенный мир, где всякие экологи и зеленые движения чувствуют себя настолько вольготно, что имеют возможность бездельно мотаться в такие дали и с такими затратами?