Он открыл дверцу машины и, выходя из нее с фонариком в руке, сказал:
- Они расставляют все по местам. Натащили в комнату всякой ерунды. - Он подкрутил стекло вверх до половины и захлопнул дверцу. Его балахон был перепоясан широким коричневым ремнем, украшенным заклепками.
- А Король с Маттиолой? - спросила Снежинка.
- Где-то здесь.
Чип подумал; "Используют музейную кровать", - когда они шли втроем по залам.
Чип много размышлял о Короле и Маттиоле с того раза, как встретил Короля в медцентре и увидел, как он был стар - пятьдесят два или пятьдесят три, если не больше. Он раздумывал о разнице в возрасте между ними. Самое малое - тридцать лет. Он думал о том, как Король предложил ему держаться подальше от Маттиолы, и о ее больших слабее-чем-принято раскошенных глазах и о ее руках, маленьких и теплых, лежавших у Чипа на коленях, когда она сидела перед ним на корточках, уговаривая его принять новую, настоящую жизнь.
Они поднялись по неподвижно эскалатору и пошли по второму этажу музея. Два лучика от фонарей Леопарда и Снежинки танцевали по ружьям и мечам, по колбам ламп на проводах, по окровавленным боксерам, по королям и королевам в усыпанных драгоценными камнями и отороченных мехами одеждах, и по трем нищим калекам-оборванцам, выставляющим напоказ свои уродства и протягивающим руки для подаяния. Перегородка позади нищих была отодвинута, открывая узкий коридор, куда падал свет из открытой двери в левой стене. Слышался ровный негромкий женский голос. Леопард двинулся вперед и вошел в дверь, а Снежинка остановилась и оторвала кусок пластыря из пакета первой медицинской помощи.
- Здесь Снежинка с Чипом, - объявил, входя, Леопард.
Чип заклеил пластырем имяном на браслете.
Они тоже прошли к двери и попали в прокуренную комнату, где на старинных стульях сидели рядом две женщины - пожилая и молодая; в руках у них были ножи, которыми они крошили на столе коричневые листья. Это были Тишь и Пташка. Они поздоровались с Чипом за руку и поздравили его. У Тиши лицо было улыбчивое, покрытое сеточкой морщин; Пташка была явно смущена, рука у нее была горячая и влажная. Леопард стоял рядом с Тишью и раскуривал нагревательной спиралькой изогнутую черную трубку и пыхал дымом по бокам чубука.
Комната, довольно большая, была музейным запасником, дальняя часть ее была до потолка забита множеством Пред-У-реликвий совсем древних и не очень. Тут были разные механизмы, предметы мебели, картины, узлы с одеждой, оружие и инструменты с деревянными ручками, статуя "ангела" - номера с крыльями, с полдюжины открытых и закрытых коробок, маркированных ИНД 26110 с желтыми квадратными ярлыками по бокам. Оглядываясь по сторонам, Чип сказал:
- Тут всякой всячины хватит еще на целый музей.
- И ведь все настоящее! - сказал Леопард. - Многие вещи в экспозиции, вы это знаете?
- Нет, я этого не знал.
В передней части помещения стояли разнообразные скамьи и стулья. К стенам были прислонены картины, стояли коробки с разной антикварной мелочью и стопки старинных растрепанных книг. Внимание Чипа привлекла картина с изображением огромного камня. Он отодвинул стул, мешавший рассмотреть холст. Камень размером с целую гору парил над землей в синем небе, он был тщательно выписан и будоражил чувства.
- Какая странная картина, - сказал он.
- Таких странных здесь очень много, - бросил Леопард.
- На тех, что с Христом, - сказала Тишь, - он изображен со светлым кругом над головой, и вообще он мало похож на человека.
- Я их видел, - сказал Чип, глядя на каменюгу, - но нигде не видел ничего подобного этому. Потрясающе! Реальное и нереальное одновременно.
- Ты не сможешь взять картину себе, - сказала Снежинка. - Мы не смеем ничего брать такого, чего потом могут не досчитаться!
- Все равно нет места, куда я мог бы ее повесить.
- А как вам нравится быть недолеченным? - поинтересовалась Пташка.
Чип обернулся. Пташка глядела в сторону, в руках у нее была связка листьев и нож. Обе женщины продолжали сноровисто нарезать из листьев тонкую лапшу. Снежинка сидела с трубкой во рту; Леопард разжигал ее, уткнув нагреватель в головку.
- Это замечательно, - сказал Чип. - Чем дальше, тем чудесней. Я бесконечно благодарен вам всем.
- Мы сделали только то, что нам велено делать, - сказал Леопард, улыбаясь. - Помогли брату.
- Помогать предписывается не совсем так, - сыронизировал Чип.
Снежинка предложила ему свою трубку.
- Ты достаточно созрел, чтобы разок затянуться?
Он подошел к ней и взял трубку. Головка была теплой, табак подернулся серым пеплом и дымил. Чип поколебался, улыбнулся всем наблюдавшим за ним и поднес чубук ко рту. Коротко затянулся и выпустил дым. Вкус был острый, но приятный, что немало его удивило.
- Недурно, - сказал он. Повторил затяжку более уверенно. Часть дыма попала ему в горло, и он закашлялся.
Леопард, направлявшийся к двери, улыбнулся и сказал:
- Я добуду трубку и для тебя, - и вышел из кладовой.
Чип отдал трубку Снежинке и, прокашлявшись, сел на потертую скамейку из темного дерева. Стал смотреть, как Тишь с Пташкой нарезают табак. Тишь улыбалась.
Он спросил:
- А где вы достаете семена?
- С наших же плантаций, - сказала она.
- А где достали, с которых начали?
- У Короля было.
- Что у меня было? - спросил, входя, Король - высокий, тощий и ясноглазый, с золотым медальоном на цепочке поверх балахона. Позади него стояла Маттиола, и он держал ее за руку. Чип встал. Она посмотрела на него, необычная, темная, красивая, юная.
- Семена табака, - пояснила Тишь.
Король, тепло улыбаясь Чипу, протянул ему руку.
- Рад вас здесь видеть, - сказал он.
Чип пожал руку; их рукопожатие было крепким и сердечным.
- В самом деле приятно увидеть в группе новое лицо, - сказал Король. - В особенности мужчину. Хоть будет у меня помощник, чтобы держать в рамках приличия этих Пред-У-женщин!
- Ха! - насмешливо воскликнула Снежинка.
- Мне здесь хорошо с вами, - сказал Чип, польщенный дружелюбием Короля. Его холодность, проявленная в кабинете, безусловно, была показной и была вызвана присутствием врачей-надзирателей. - Благодарю вас, - сказал Чип. - За все. Вас обоих.
Маттиола сказала:
- Я страшно рада, Чип.
Ее рука по-прежнему покоилась в руке Короля. Ее кожа была темней нормальной - нежно-коричневая, тронутая румянцем. Глаза были крупные с почти строго горизонтальным разрезом, губы розовые и на вид мягкие. Она отвернулась и сказала:
- Привет, Снежинка!
Она высвободила свою руку из руки Короля, подошла к Снежинке и поцеловала ее в щеку.
Ей было около двадцати, может быть, двадцать один, не больше В верхних карманах ее балахона что-то лежало и делало ее похожей на высокогрудых женщин с рисунков Карла. Из-за этого она выглядела как-то странно и таинственно-маняще.
- Начинаете чувствовать себя по-новому, Чип? - спросил Король.
Он стоял около стола и набивал трубку табаком.
- Да, и еще как! - сказал Чип. - Как вы говорили, все так и происходит.
Подошел Леопард и сказал:
- Вот, Чип, берите, - и дал ему трубку с толстой желтой головкой и янтарным мундштуком.
Чип поблагодарил и стал примеряться к трубке - ее было удобно держать в руке и мундштук был по губам. Он подошел к столу, и Король стал учить его, как набивать головку табаком.
Леопард повел его в другие запасники музея, в конференц-зал, показал различные административные кабинеты и мастерские.
- В таких обходах есть разумное зерно, - сказал он. - Надо знать, кто где уединяется во время наших вечеринок, а потом пройти проверить - все ли оставлено в должном порядке. Наши девицы могли бы быть поаккуратней. Обычно эту миссию беру на себя я, а когда меня не станет, по-видимому, придется этим делом заниматься вам. Нормальные номеры достаточно наблюдательны, и это не доставляет нам особой радости.
- Вас что - переводят? - спросил Чип.
- О нет, - сказал Леопард, - приходит пора умирать. Мне уже пошел шестьдесят третий. Почти три месяца назад. То же самое и у Тиши.
- Как жаль, - сказал Чип.
- Нам самим жаль, - сказал Леопард. - Но ничего не поделаешь, никто не живет вечно. Табачный пепел штука коварная, - переменил он тему, - но с ним все осторожны. А насчет запаха вы не беспокойтесь: кондиционировать воздух начинают ровно в семь сорок, и все выветривается - однажды я остался до утра и убедился в этом. Снежинка у нас будет отвечать за выращивание табака Листья мы подсушиваем прямо здесь, на крышке бака с горячей водой, я вам покажу.
Когда они воротились в кладовую, Король со Снежинкой сидели верхом на скамье друг против друга и увлеченно играли в какую-то механическую настольную игру, лежавшую между ними. Тишь дремала в своем кресле, а Маттиола, примостившись возле вороха старинных вещиц, доставала из коробки по одной книжке, рассматривала их и складывала в кучу на полу. Пташка куда-то отлучилась.
- Это что такое? - спросил Леопард.
- Нашли новую игру, - сказала Снежинка, не поднимая головы.
Оба они, Снежинка и Король, держались обеими руками за рычажки, оттягивали и отпускали их, и тогда срабатывали педальки и били по шарику-мячу. При ударе педальки - некоторые были не в порядке - громко лязгали. Мячик замысловатым путем двигался по игровому полю и наконец застрял на стороне Короля.
- Пять! - воскликнула Снежинка торжествующе. - Вот так-то, братец!
Тишь приоткрыла глаза, взглянула на игравших и вновь закрыла их.
- Главное - не победа, а развлечение от игры, - сказал Король, разжигая трубку металлической зажигалкой.
- Чушь собачья! - возразила ему Снежинка. - Чип! Садись, ты - следующий.
- Нет, я лучше посмотрю, - сказал он с улыбкой.
Леопард тоже отклонил предложение сыграть, и Король со Снежинкой затеяли второй матч. В паузе, когда Король выиграл очко у Снежинки, Чип сказал:
- Разрешите взглянуть на зажигалку. - И Король дал ее Чипу. На боковой поверхности была нарисована птица в полете - утка, подумалось Чипу. Он видел зажигалки в музеях, но никогда ими не пользовался. Он открыл крышечку и крутанул пальцем зубчатое колесико. Со второй попытки фитиль загорелся. Он закрыл зажигалку, рассмотрел ее со всех сторон и во время паузы в игре вернул Королю.
Он еще немного понаблюдал за их состязанием и отошел. Подошел к коробу со старинными вещами и стал их рассматривать, незаметно оказавшись рядом с Маттиолой. Та взглянула на него и улыбнулась, откладывая книгу в одну из стопок рядом с нею.
- Я перебираю их в надежде найти хоть одну на нашем языке, - сказала она. - Но все они староязычные.
Чип тоже присел на корточки и взял только что отложенную его книжку. На корешке переплета была надпись мелкими буквами: "B<$Eroman a dotdot>dda ford"
- Хм-м, - промычал он, покачивая головой. Перелистал несколько старых, дотемна пожелтевших страниц. Фразы и слова были совершенно непонятны:
allvada 1<$Eroman о dotdot>gnerska, d<$Eroman о dotdot>k пег p<$Eroman a dot> briskorna. Над многими буквами стояли двойные точки и кружочки.
- Некоторые слова похожи на наши, так что их можно даже понять, - сказала она. - Но другие!.. Вот поглядите. - И она показала ему книгу, в которой все "N" были напечатаны наоборот: "И", а еще были квадратные буквы, но без донца: "П", причем вперемешку с обычными "Р" и "Е" и "О". - Что все это могло бы означать? - удивленно сказала она, кладя книгу на пол.
- Интересно найти такую, чтобы мы смогли прочесть, - сказал он, любуясь гладкостью ее смугло-румяной щеки.
- Да, хорошо бы, - согласилась она. - Но я думаю, все они прошли проверку прежде, чем попасть сюда, потому мы и не можем их читать.
- Думаете, их проверяли?
- Их должно было быть много на нашем языке, - сказала она, - иначе как бы он мог стать языком, если бы им широко не пользовались раньше?
- Да, конечно, - согласился он. - Вы правы.
- Но я все-таки надеюсь, - сказала она, - что где-то они допустили оплошность при проверке. - Она хмуро посмотрела на очередную книгу и положила ее на кучу.
Наполненные кармашки ее балахона вздрагивали при движениях, и вдруг Чипу показалось, что карманы на самом деле пусты, и просто обтягивают округлые груди. Такие, как рисовал Карл, как груди у женщин Пред-У. Это было вероятно, вполне могло быть - ведь у нее была аномально темная кожа, да и у остальных было множество физических аномальностей. Он опять перевел взгляд на ее лицо, чтобы случайно не смутить ее.
- Вроде бы я перебираю эту коробку во второй раз, - сказала она, - но у меня странное ощущение, будто я уже трижды это делала.
- Но для чего книги должны проверяться? - спросил он.
Маттиола сидела на корточках, опершись локтями на колени, и мрачно глядела на него своими большими, без косины, глазами.
- Я полагаю, что нас учили неправильно, - сказала она, - Нам лгали о том, какой была жизнь до Унификации. В позднем Пред-У, я имею в виду, не в раннем.
- Лгали про что?
- Про насилие и агрессивность, про зависть и враждебность. Я думаю, в какой-то мере все это было, но не могу поверить в то, что, кроме этого, не было ничего хорошего. А нас учили, будто все это именно так. И про "боссов", карающих "рабочих", и про болезни, про повальное пьянство, голод и саморазрушение. Вы этому верите?
- Сам не знаю. - Он посмотрел на нее. - Я не очень-то над этим задумывался.
- Я вам скажу, во что не верю я, - сказала Снежинка, Она повернулась к ним лицом, сидя по-прежнему на скамейке, но ее игра с Королем, судя по всему, закончилась. - Я ни за что не поверю в то, что они обрезали у младенцев крайнюю плоть, - сказала она. - В раннем Пред-У такое еще было возможно. Но ни в коем случае не в позднем - это уж слишком неправдоподобно. Я хочу сказать, что каким-то интеллектом они ведь обладали, как вы считаете?
- Безусловно, это неправдоподобно, - сказал Король, выколачивая свою трубку о ладонь. - Правда, я видел фотоснимки. Во всяком случае, мне утверждали, что они настоящие.
Чип, до сих пор ходивший взад и вперед по комнате, остановился и сел на пол.
- Что значит - "вам утверждали"? Вы предполагаете, что фотографии могли быть фальсифицированы?
- Конечно, - сказала Маттиола - Посмотрите на них повнимательней - на одних что-то подрисовано, на других убрано. Она стала укладывать книги обратно в коробку.
- Я как-то не думал, что такое возможно, - сказал Чип.
- Это касается не очень четких, - сказал Король.
- Скорей всего, то, чем нас пичкали, - сказал Леопард, сидевший на позолоченном стуле и забавлявшийся оранжевым пером на своей шляпе, - это смесь правды с ложью. И можно только гадать о пропорциях того и другого в каждом конкретном случае.
- А мы не могли бы выучить языки, на которых написаны эти книги, чтобы прочесть их? - предложил Чип. - Нам хватило бы даже одного.
- Зачем? - спросила Снежинка.
- Чтобы узнать, - ответил ей Чип, - где правда, а где - нет.
- Я уже пыталась, - сказала Маттиола.
- Она действительно пробовала, - сказал Чипу Король с улыбкой. - Еще недавно она тратила столько ночей, ломая свою очаровательную головку над этой бредовой невнятицей, что страшно вспомнить. Умоляю, не занимайтесь этим, Чип.
- Отчего же? - спросил Чип. - Быть может, мне повезет больше.
- Ну а дальше? - скептически сказал Король. - Допустим, вы расшифруете язык, прочтете несколько книг на нем и узнаете, что преподавали неправду? А может быть, выясните, что наоборот - все правда? А может быть, жизнь в конце XX века была сплошным удовольствием, когда каждый выбирал себе подходящую классификацию и помогал своим братьям, был обеспечен любовью и здоровьем, и вообще катался как сыр в масле? Ну и что? Вы все равно никуда не денетесь - останетесь здесь, с браслетом, наставником и ежемесячными медикаментозными процедурами. Вы только станете еще несчастнее. Мы все станем еще несчастнее.
Чип нахмурился и посмотрел на Маттиолу. Не глядя на него, она складывала в коробку книги. Он опять взглянул на Короля, подыскивая слова.
- Неправда, что знание ничего не даст, - сказал он. - Быть счастливым или несчастливым - неужели в этом весь смысл бытия? В познании истины, возможно, заключено еще большее счастье, пусть даже оно и окажется полным грусти.
- Грустное счастье? - сказал Король с улыбкой. - Я не в состоянии этого постигнуть.
Леопард сидел с задумчивым видом.
Снежинка подала Чипу знак подниматься и сказала:
- Пошли со мной. Хочу тебе показать кое-что интересное.
Он встал с пола.
- Возможно, мы узнали бы только, что все, что нам говорят, лишь сильно преувеличено, - сказал Чип. - Скажем, голод был, но не такой сильный, что и агрессивность была, но не всепоглощающая. Быть может, некоторые второстепенные факты были просто придуманы, как, скажем, обрезание или поклонение флагам и знаменам.
- Если все это вам представляется так, тем более нет смысла тратить на это силы и время, - сказал Король. - Вы представляете себе все сложности, которые встанут перед вами? Это головоломнейшая задача.
Чип пожал плечами.
- Мне просто хотелось бы узнать, - сказал он. И посмотрел на Маттиолу; она оканчивала укладывать книги.
- Пошли, - сказала Снежинка и взяла его за руку. - Оставьте нам табачку, вы, голубки.
Они вышли из кладовой в темноту зала. Снежинка освещала путь фонарем.
- Что ты собралась мне показать? - спросил Чип.
- А ты не догадываешься? Кровать, дорогой. Не книги же.
Они встречались по вечерам дважды в неделю, по воскресеньям и будням или четвергам. Курили и беседовали, разглядывали старинные вещички и другие экспонаты. Иногда Пташка пела песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на инструменте, который держала на коленях и чьи струны под ее пальцами издавали приятную древнюю музыку. Песни были грустные: о детях, которые жили и умирали на звездолетах, о возлюбленных, которых разлучали перераспределением, о вечном море. Иногда Король пародировал вечерние ТВ-сеансы, беспощадно высмеивая лекторов по управлению климатическими условиями, или хор, распевающий "Мой браслет". Чип со Снежинкой пользовались кроватью семнадцатого века и софой из девятнадцатого, деревенским фургоном времен раннего Пред-У-периода и пластиковым ковриком из позднего Пред-У. По вечерам, в дни, когда не было общих встреч, они заглядывали друг к другу. На двери ее комнаты стоял имяном "Анна ПИ 24А9155". Благодаря цифре "24" Чип легко подсчитал ее возраст: тридцать восемь лет - она была старше, чем он предполагал.