Это оказался Король. Его седые волосы и серый балахон скупо обозначились в сумерках центрального прохода. Он подошел ближе и остановился. Они смотрели друг на друга, и Король сказал:
- Я вовсе не хотел говорить так резко.
- Как получилось, что вы до сих пор не надели на себя одну из этих корон? - съязвил Чип. - И еще мантию. Медальон, гадо-ладо, - пожалуй, этого недостаточно для настоящего Пред-У-короля?
Король постоял молча, затем сказал:
- Примите мои извинения.
Чип вздохнул, задержал дыхание, выдохнул.
- Каждый номер, которого мы сможем привлечь к себе, - сказал он, - привнесет новые идеи, новую информацию, возможности, до которых мы, не исключено, не додумались.
- И новый риск, - сказал Король. - Попробуйте взглянуть на это под моим углом зрения.
- Не могу, - сказал Чип. - Я лучше буду снова получать процедуры по полной дозе, чем стану довольствоваться только этим.
- Это "только" кажется весьма недурным для номера моих лет.
- Вы на двадцать или тридцать лет ближе меня к шестидесяти двум; это вам следовало бы проявить желание изменить порядок вещей.
- Будь перемены возможны, вероятно, я проявил бы его, - сказал Король. - Но химиотерапия плюс компьютеризация обеспечивают нерушимую стабильность.
- Вовсе не обязательно, - сказал Чип.
- Обязательно, - сказал Король, - и я не хочу увидеть, как наше "только это" пойдет прахом. Даже то, что вы продолжаете ходить сюда и работать ночи напролет, является дополнительным риском. Но вы не обижайтесь, - он поднял руку, - я не предлагаю вам бросать ваши занятия.
- Я и не намерен, - сказал Чип. И добавил после паузы: - Не беспокойтесь, я соблюдаю осторожность.
- Хорошо, - сказал Король. - И мы будем продолжать внимательно присматриваться к аномалам. Без сигналов. - Он протянул Чипу руку.
Чуть помедлив, Чип пожал ее.
- Теперь давайте вернемся к нашим, - сказал Король. - Девицы расстроились.
Чип направился вместе с Королем по центральному проходу.
- Что вы там говорили насчет банков данных? Якобы, они - "стальные чудовища"? - спросил Король.
- Они и есть чудовища, - сказал Чип. - Огромные замороженные блоки. Их тысячи. Мой дед показал их мне, когда я был маленьким. Он помогал строить Уни.
- Братобоец!
Нет, он как раз сокрушался, что ему пришлось этим заниматься. О, Христос и Вэнь! Будь он жив, он был бы отличным номером для нашей группы.
Следующей ночью Чип сидел в кладовой, читая и покуривая, когда вдруг послышалось: "Привет, Чип!" В двери стояла Маттиола с фонарем.
Чип поднял на нее глаза и встал.
- Я вам не помешаю? - спросила она.
- Нет, конечно. Я рад вас видеть, - ответу Чип. - А Король тоже здесь?
- Нет.
- Ну, входите, входите, - сказал он.
Она продолжала стоять в двери.
- Я хочу, чтобы вы научили меня этому языку, - сказала она.
- С удовольствием, - сказал он. - Я как раз хотел спросить, не нужны ли вам списки слов. Входите же!
Чип смотрел, как она входит, потом спохватился, что держит в руке трубку. Он положил ее на стол и пошел к вороху старинных вещей. Схватив за ножку один из стульев, которыми они пользовались, он перевернул его и поднес к столу. Она убрала в карман фонарь и смотрела на раскрытую книгу, которую он читал до ее прихода. Чип опустил стул, придвинул его к столу, а второй поставил рядом.
Она посмотрела на название на переплете.
- "Мотивация страсти", - перевел он. - Здесь просто - а вот о тексте этого не скажешь.
Она смотрела на раскрытые страницы.
- Кое-что смахивает на "итальяно", - сказала она.
- Это как раз и привлекло мое внимание, - сказал он. Чип держался рукой за спинку стула, который принес для нее.
- Я сидела целый день. Вы сами садитесь. За дело!
Он сел и достал из-под стопки французских книг списки расшифрованных слов.
- Можете взять и сколько угодно держать у себя, - сказал он, разглаживая на столе листки. - То, что в них, я уже выучил наизусть.
Он объяснил ей, как он сгруппировал глаголы в соответствии с их спряжением, временем и лицом, и какие формы принимают прилагательные в зависимости от того или иного имени существительного, которому они служат определением.
- Это сложно, - сказал он, - но когда вы уловите основные принципы, то перевод будет получаться.
Он перевел для нее страницу из "Мотивации страсти": как биржевой маклер нескольких промышленных компаний Виктор с имплантированным искусственным сердцем выговаривает своей жене Каролине за то, что она враждебно относится к влиятельному сановнику.
- Очаровательно, - сказала Маттиола.
- Вот меня, кстати, поражает, как много у них было непроизводительных номеров. Все эти торговцы акциями, адвокаты, солдаты и полицейские, банкиры, сборщики налогов…
- Они не были непроизводительными, - возразила она. - Они не производили вещи, но они делали возможным для номеров жить той жизнью, какой они жили. Они производили свободу или, на худой конец, поддерживали ее.
- Да, - согласился Чип. - Я полагаю, что вы правы.
- Права, - сказала она и отошла от стола.
Чип задумался.
- Номеры общества Пред-У, - сказал он, - пожертвовали эффективностью - ради свободы. А мы поступили наоборот.
- Мы этого не делали, - сказала Маттиола. - Это было сделано для нас. - Она повернулась к нему лицом. - Как по-вашему, это возможно, что неизлечимые до сих пор живы?
Он посмотрел на нее.
- Что их потомки каким-то образом уцелели? - строила она предположения. - Что существует где-то их сообщество? На острове или иной территории, которую Братство не использует?
- Н-ну, - сказал он и стал тереть лоб. - Конечно, такая вероятность есть. Номеры выживали на островах до Унификации. Почему, собственно, этого не могло быть после?
- Вот и я так думаю, - сказала она, снова подходя к нему. - Сменилось пять поколений со времени, как последние…
- Искалеченные болезнями и нуждой…
- Но воспроизводящие потомство по своей воле!
- Я не знаю, как насчет сообщества, - сказал он, - но могла бы существовать колония.
- Город, - подсказала она. - Они ведь были разумные, сильные.
- Интересная мысль, - поддержал он.
- Это же возможно, разве нет? - Она склонилась к нему, руки ее лежали на столе, в больших глазах горел вопрос, щеки пылали смуглым румянцем.
Он смотрел на нее.
- А что думает Король? - спросил Чип. Она слегка отодвинулась, и он сам ответил: - Не трудно догадаться.
Ни с того ни с сего Маттиола вдруг разозлилась, глаза ее метали молнии.
- Вы вели себя с ним кошмарно вчера вечером! - выпалила она.
- Кошмарно? Я? По отношению к нему?
- Да! - Она отпрянула от стола. - Вы допрашивали его, как будто вы были… Да как вы могли допустить мысль, что ему могло быть известно, что Уни убивает нас и он бы не сказал нам об этом?
- Я и сейчас думаю, что он знал.
Ее раскрасневшееся от гнева лицо находилось прямо перед его глазами.
- Нет! Он не знал! От меня у него секретов нет!
- А вы что, разве его наставник?
- Да! - сказала она. - Именно так, если вам угодно знать.
- Неправда, - сказал он.
- Нет - правда.
- Слава Христу и Вэню, - сказал он. - В самом деле? Вы - наставник? Вот уж об этой классификации я никогда бы не подумал. Сколько вам лет?
- Двадцать четыре.
- И вы его?
Она утвердительно кивнула.
Он рассмеялся.
- А я решил, что вы работаете садоводом, - сказал он. - От вас пахнет цветами, вам это известно? Конечно, вы об этом знаете.
- Я пользуюсь парфюмом, - сказала она.
- Вы пользуетесь?..
- Аромат цветов в жидком виде. Король для меня сделал.
Он уставился на нее.
- Парфюм! - воскликнул он, шлепнув рукой по раскрытой перед ним книге. - А я-то думал, это какой-то бактерицидный препарат - героиня добавляла его в ванну. Ну, конечно! - Он поискал в словарных списках, взял карандаш, зачеркнул что-то, переписал. - Глупец, - бранил он себя. - Парфюм и perfume - одно и то же. Жидкие цветы. Как он это сделал?
- Не обвиняйте его в том, что он обманывает нас.
- Хорошо, больше не буду. - Чип положил карандаш.
- Все, что у нас есть, мы имеем благодаря ему, - сказала Маттиола.
- А что, собственно говоря, у вас есть? - сказал он. - Почти ничего - если только мы не воспользуемся этим малым ради попытки достичь большего. А он, похоже, вовсе не хочет, чтобы мы такие попытки предпринимали.
- Он более осторожен, чем мы.
Он смотрел на нее, стоявшую в нескольких метрах от него, у груды всяких древностей.
- Что вы сделали бы, - спросил он, - если бы мы каким-то образом узнали о существовании города неизлечимых?
Их взгляды встретились.
- Отправилась бы туда, - сказала она.
- И питались бы растениями и животными?
- При необходимости. - Она взглянула на книжку и задержала на ней внимание. - "Виктор и Каролина отобедали, кажется, с аппетитом".
Чип улыбнулся и сказал:
- Вы действительно женщина эпохи пред-У. Ведь не станете возражать?
Она промолчала.
- Вы позволите мне взглянуть на ваши груди? - неожиданно спросил он.
- Зачем?
- Из любопытства, только и всего.
Маттиола расстегнула верхнюю часть балахона и развела половинки в стороны. Груди ее были розовато-смуглыми, мягкими на вид конусами, вздрагивавшими в такт ее дыханию. Соски, тупые и розовые, под его взглядом, казалось, напряглись и потемнели. Он ощутил странное возбуждение, как от ласки.
- Они выглядят очень мило, - констатировал он.
- Я это знаю, - сказала она, закрывая и застегивая балахон. - И этим я тоже обязана Королю. Я привыкла думать, что я самый уродливый номер во всем Братстве.
- Вы?
- Покуда он не убедил меня, что это не так.
- Прекрасно! - сказал он. - Вы очень многим обязаны Королю. И не только вы, мы все. Почему вы пришли ко мне?
- Я вам сказала - изучать тот язык.
- Чушь, - сказал он, вставая. - Потому, что вы хотите, чтобы я приступил к поиску мест, которые не используются Братством, чтобы я нашел доказательства существования ваших "городов". Потому, что я стану это делать, а он - нет; потому, что у меня нет "здравомыслия" и я не стар и не довольствуюсь тем, что ерничаю по поводу ТВ-программ.
Маттиола направилась было к двери, но Чип поймал ее за плечо и повернул к себе.
- Останьтесь здесь, - сказал он решительно. Она испуганно взглянула на него, он взял ее за подбородок и поцеловал в губы, взял ее обеими руками за голову и прижал свой язык к ее стиснутым зубам. Она упиралась руками ему в грудь, крутила головой. Он надеялся, что она перестанет, ответит на поцелуи, но она продолжала сопротивляться со все большим упорством. В результате он отпустил ее, и она отскочила от него.
- Это же… это же кошмар! - сказала она. - Принуждать меня! Да это же… Со мной никогда никто так не обращался!
- Я люблю вас, - сказал он.
- Взгляните на меня: я вся дрожу, - сказала она. - Во имя Вэнь Личуна, и это так вы любите?! Превращаясь в животное? Это ужасно!
- В человека, - сказал он. - Подобного вам.
- Нет, - возразила она. - Я никому не стала бы делать больно, хватать, как вы! - Маттиола потрогала свою челюсть, подвигала ею.
- Как же, по-вашему, целуются неизлечимые? - спросил он.
- Как люди - не как животные.
- Извините меня, - сказал Чип. - Я вас люблю.
- Хорошо, - сказала она. - Я вас тоже люблю - как люблю Леопарда, Снежинку, Пташку.
- Я имел в виду другое, - сказал он.
- А я имела в виду - это, - сказала она, глядя на него в упор. Потом, отойдя в сторону и направляясь к двери, сказала: - Больше так не делайте. Это кошмарно!
- Вам нужны словарные списки?
Судя по ее виду, она собиралась ответить отрицательно, однако, поколебавшись, сказала:
- Да, это то, за чем я пришла.
Чип повернулся, собрал со стола бумаги, свернул их вместе и взял из стопки книг "Отца Горио". Маттиола подошла, и он ей все это передал.
- Я не хотел вас обидеть, - сказал он.
- Хорошо, - сказала она. - Только никогда больше так не делайте.
- Я поищу места, которые Братство не использует, - сказал он. - Я просмотрю карты в МФА и погляжу, нет ли…
- Я уже сделала это, - сказала она.
- Очень тщательно?
- Насколько смогла.
- Я сделаю это еще раз, миллиметр за миллиметром, - сказал он. - Другого пути у нас нет.
- Хорошо, - сказала она.
- Подождите секунду, мне тоже пора идти.
Она дождалась, пока он уберет свои курительные принадлежности и приведет помещение в первоначальный вид, после чего они вышли вместе через экспозиционный зал и спустились по эскалатору.
- Город неизлечимых, - пробормотал он.
- Вполне возможный вариант! - с убеждением воскликнула она.
- Что ж, пожалуй, стоит заняться поисками, - сказал он.
Наконец они вышли из здания и остановились на тротуаре.
- Вам куда? - спросил Чип.
- Мне на запад, - сказала она.
- Я пройдусь с вами несколько кварталов.
- Нет, - возразила Маттиола. - Ну правда, чем дольше вы на улице, тем вероятней, что кто-нибудь заметит, как вы проходите мимо сканеров.
- Я прикасаюсь к ободку рецептора и заслоняю его своим телом. Очень хитроумно.
- Все равно, - сказала она. - Идите к себе.
- Хорошо, - сказал он. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Чип положил руку ей на плечо и поцеловал в щеку. Она не отодвинулась, но под его рукой она вся напряглась. Он поцеловал ее в губы. Они были горячие и мягкие, слегка раздвинуты. Тут же она повернулась и ушла.
- Маттиола, - тихо позвал он и пошел за ней.
Она обернулась и сказала:
- Не надо. Пожалуйста, Чип, уходи. - И пошла дальше.
Он постоял в замешательстве. Какой-то номер шел в их сторону.
Чип смотрел, как она удаляется, ненавидя ее, любя ее.
Глава 5
Из вечера в вечер он быстро (но не чересчур) съедал свой ужин и ехал в Музей Достижений Братства и до его закрытия перед десятичасовым ТВ-сеансом изучал лабиринт огромных, до потолка, иллюминированных географических карт. Однажды он пошел туда после гонга - полуторачасовая прогулка пешком, - но обнаружил, что освещение карт выключено, а в луче фонарика обозначения отсвечивали, и было не прочесть надписи, а включить самому внутреннее освещение карт он не решился, поскольку оно было связано с общим освещением всего зала, и это могло вызвать перерасход энергии и быть замеченным бдительным Уни. Однажды в воскресенье он повел туда Мэри КК, отправил ее смотреть выставку "Вселенная завтра", а сам изучал карты три часа подряд.
Он не нашел ничего: ни острова без города или промышленных установок; ни горы, на которой не было бы станции космического слежения или климатономического центра; ни единого квадратного километра суши - или дна океана, - где восьмимиллиардное Братство не устроило бы шахты или сельскохозяйственного угодья, аэропорта или парка. Над входом в сектор географических карт красовались слова, образованные подвешенными золотыми буквами: "Земля есть наше наследие, мы пользуемся ею мудро и без расточительности" - все, казалось, было правдой, все настолько отвечало действительности, что в ней не оставалось местечка даже для самой маленькой общественной ячейки вне Братства.
Леопард умер, и Пташка снова пела в его память. Король сидел, молча ковыряясь в колесиках какого-то пред-У-механизма. Снежинке хотелось еще секса.
Чип сказал Маттиоле:
- Ничего. Абсолютно ничего.
- Должны же были быть сотни маленьких поселений, с которых начиналось, - сказала она. - Хоть одно из них должно уцелеть.
- Тогда это полдюжины номеров, ютящихся где-нибудь в пещере, - сказал Чип.
- Пожалуйста, продолжай поиски, - попросила она. - Ты же не мог проверить каждый остров.
Он думал об этом, сидя в темноте автомобиля двадцатого века, держась за руль, нажимая на кнопки, дергая разные рычаги и рукоятки; и чем больше он думал, тем менее вероятным представлялось ему существование города или даже малого селения неизлечимых. Даже если бы он оставил незамеченным клочок незанятой территории на карте, могло ли сообщество существовать без ведома Уни? Люди не могли не оставить следов своего пребывания на окружающей местности; наличие тысячи, даже сотни человек вызвало бы подъем температуры территории, засорение воды отходами, а воздуха - дымом примитивных очагов. Будь то суша или море - там были бы признаки их присутствия, которые обнаруживались бы десятками разных способов.
Таким образом, Уни давным-давно узнал бы о существовании этого гипотетического города, а зная это - как бы он поступил? Направил бы туда наставников-врачей, оснащенных специальной лечебной аппаратурой, "излечил" бы неизлечимых и превратил их в "здоровых" номеров.
Если только они не защищались. Их предки удрали из Братства вскоре после Унификации, когда лечебные процедуры были еще добровольными. Или же позднее, когда они стали принудительными, но еще не достигли нынешнего совершенства, наверняка часть тогдашних неизлечимых прикрывала свой отход, пользуясь оружием. А если они передали эту тактику, да и оружие последующим поколениям? Как поступил бы Уни сегодня, в 162 году, что он противопоставил бы вооруженному обороняющемуся сообществу? Безоружное, неспособное на агрессию Братство? Как бы он поступил пять или двадцать пять лет тому назад, обнаружив признаки наличия сообщества неизлечимых? Допустил бы Уни его существование? Или предоставил бы его обитателей их судьбе? Мол, болейте себе на своих нескольких квадратных километрах территории мира. Опрыскал бы их город средством ЛПК? А если их оборона в состоянии отразить атаку самолетов? Мог ли Уни в недрах своих холодных стальных блоков выработать решение, по которому цена "излечения" была бы неразумно велика по сравнению с его полезностью?
До очередной процедуры у Чипа оставалось два дня, его ум был активен, как никогда. Но он был бы очень рад, если бы активность его мозга была еще более высока. Он чувствовал, что есть нечто, что пока ускользало от него, что гнездилось где-то за гранью его разума, в интуиции.
Если Уни допустил существование города, не пожертвовал номерами, временем и техническими средствами ради "излечения" - тогда что? Следовательно, было что-то еще, некая идея, которую надлежало отыскать, приняв это предположение.
Чип позвонил в медцентр в четверг, накануне процедуры, и пожаловался на зубную боль. Ему предложили явиться на прием утром в пятницу, но он сказал, что в субботу ему назначена лечебная процедура и он хотел бы совместить оба визита. Боль не очень сильная - он может ее терпеть.
Его назначили на субботу, в 8.15 утра.
Потом он позвонил Бобу РО, сказал, что назначен к дантисту в 8.15 в субботу. Как он смотрит на то, чтобы сделать инфузию после зубного: и одним выстрелом убить двух зайцев?
- Думаю, это вполне возможно, - сказал Боб. - Браслет-контакт! - И он включил свой телекомп. - Как там тебя - Ли РМ?..
- 35 М4419.
- Все верно, - сказал Боб, щелкая клавишами.
Чип сидел и наблюдал, не показывая вида, как ему все это важно.
- Суббота, 8.05 утра, - сказал Боб.