- Однако есть опасность, - предупредил Король. - Несмотря на то что лекарственная доза будет слабей, чем обычно, ее эффект в первые несколько дней будет все еще сильным. Вы будете переживать от того, что вы наделали, вас будет подмывать признаться во всем наставнику и получить более сильную дозу, нежели обычно. И нельзя предсказать, достанет ли вам сил устоять перед этим позывом. Мы прошли через это, другим не удавалось. В минувшем году были двое - они прошли через снижение дозы, но потом не выдержали и через день или два после процедуры признались.
- А не вызовет ли подозрения у наставника моя апатия? - Он должен был слышать о тех, что хитрили раньше.
- Да, - сказал Король, - но существуют и признанные случаи снижения активности, когда потребность номера в депрессантах снижается. Так что, если вы будете действовать по нашим рекомендациям, вам снизят дозу. Лишь ваше желание признаться во лжи должно вызвать беспокойство.
- А вы, - заговорила Маттиола, - все время повторяйте про себя: это медикаменты заставляют меня думать, что я захворал и мне нужно обратиться за помощью, только они, введенные мне без моего согласия.
- Без моего согласия? - переспросил Чип.
- Да, - сказала она, - ваше тело принадлежит вам, но не Уни.
- Сдадитесь вы или устоите, - сказал Король, - зависит от того, насколько способен ваш рассудок сопротивляться химическому воздействию, и здесь, к сожалению, ваши возможности ограничены. Хотя, по тому, что мы знаем о вас, могу сказать, что вы имеете неплохие шансы.
Они дали ему еще кое-какие указания по части демонстрации апатии - забыть пару раз съесть завтрак, завалиться спать до того, как прозвучит гонг ко сну, после чего Король попросил Снежинку отвести Чипа обратно к месту их встречи.
- Я надеюсь, мы увидим вас здесь, Чип, - сказал он. - Уже без повязки.
- Я тоже надеюсь, - сказал Чип и встал, отодвигая свой стул.
- Счастливо, - сказали Тишь, Пташка и Леопард. Последним было пожелание Маттиолы:
- Удачи вам, Чип!
- Что будет, если я устою перед искушением признаться?
- Мы узнаем об этом, - сказал Король, - и один из нас вступит с вами в контакт дней через десять после очередной процедуры.
- Каким образом вы узнаете?
- Узнаем.
Снежинка взяла его за руку.
- Все в порядке, - сказал он всем на прощанье. - Благодарю вас. За все.
В ответ раздались вежливые фразы: "Не за что", "Приходите, ждем вас, Чип", "Рад быть вам полезен". Прозвучало это странновато, но потом, когда Снежинка выводила его из комнаты, он понял, в чем была странность - никто не сказал: "Благодари Уни".
Шли медленно, Снежинка держала его за руку не как медсестра, а как девушка, гуляющая со своим первым парнем.
- Не верится, - сказал он, - что ощущаемое и видимое мною не есть все, что доступно моим чувствам.
- Не все, - сказала она, - даже меньше половины. Вы убедитесь в этом сами.
- Надеюсь.
- Вот увидите. Я в этом уверена.
Он улыбнулся и сказал:
- А насчет тех двоих, что пробовали и не выдержали, вы были уверены?
- Нет, - сказала она. Потом: - В одном из них я была уверена, в другом - нет.
- В чем состоит вторая ступень? - спросил он.
- Сперва пройдите первую.
- А есть третья ступень?
- Нет. Их две, и если обе сработают, они дадут значительное снижение. Тогда вы по-настоящему станете живым. И если говорить о Ступенях в буквальном смысле слова, то сейчас нам предстоят три. Поднимаемся!
Они взошли на три ступеньки и двинулись дальше. Вот и снова площадь. Здесь царила тишина, даже ветерок и тот стих.
- Лучше всего эффект ослабленных накачек проявляется в сексе, - сказала Снежинка. - Половой акт проходит гораздо более энергично, и ощущения головокружительные. Кроме того, вы будете способны заниматься любовью почти каждую ночь.
- Невероятно!
- И, пожалуйста запомните, - сказала она, - ведь это я вас нашла. Если я поймаю вас на том, что вы хотя бы смотрите на Пташку я вас убью.
Чип вздрогнул и дал себе слово не делать глупостей.
- Извините меня, - сказала она. - Но я буду поступать агрессивно по отношению к вам. Макси-агрессивно!
- Все нормально, - сказал он. - Я не шокирован.
- Ну и хорошо.
- А как насчет Маттиолы? - поинтересовался он. - На нее можно смотреть?
- Сколько угодно! Она любит Короля.
- Вот как?!
- Да. Страстно! Как во времена Пред-У. Это Король создал группу. Сперва привел туда Маттиолу, потом Леопарда с Тишью, потом меня, Пташку.
Теперь их шаги звучали более гулко. Снежинка остановила Чипа.
- Мы пришли, - сказала она. Чип почувствовал на лице ее пальцы и наклонил голову. Она принялась разматывать бинт; щекам, освобожденным от повязки, стало прохладно. Она все разматывала, разматывала и, наконец, сняла вату с глаз. Он поморгал и широко раскрыл их.
Освещенная луной, она стояла совсем рядом и смотрела на него несколько вызывающе, тем временем сворачивая бинт. Скатав его, сунула в карман медцентровского балахона. Интересно, когда она ухитрилась снова надеть свою бледную маску? Но разглядев, он опешил от неожиданности: это было ее лицо! Она была светлокожая! Чип ни разу в жизни не видал таких светлокожих номеров, если не считать нескольких, кому было под шестьдесят. Она была почти белоснежная.
- Хорошо на мне сидит маска? - спросила она, заметив его изумление.
- Простите.
- Ничего, все в порядке, - сказала она и улыбнулась. - Все мы чуть сдвинуты в ту или другую сторону. Взять хотя бы ваш глаз.
Ей было лет тридцать пять. Черты лица заостренные, на вид интеллигентна, волосы недавно подстрижены.
- Простите, - сказал он еще раз.
- Я же сказала - все в порядке.
- Разве вам можно показывать себя мне?
- Я вот что вам скажу: если вы сломаетесь, я и пальцем не шевельну, чтобы спасти нашу компанию. Я даже буду рада, если нас тогда нормализуют.
Она взяла его голову в обе руки и поцеловала, языком раздвигая его губы. Язык скользнул внутрь и затрепетал у него во рту. Она крепко взяла его голову, прижалась к нему животом и стала круговыми движениями тереться лобком о его лобок. Он ощутил, как внутри все начало напрягаться, и обнял ее. Своим языком попробовал ласкать ее язык.
Она отпрянула от него.
- Принимая во внимание, что сегодня середина недели, - сказала она, - меня это вдохновляет.
- Слава Христу, Марксу, Буду и Вэню, - сказал он. - Вы все целуетесь так?
- Только я, брат мой, - сказала она. - Только я.
Они снова поцеловались.
- Теперь отправляйся домой. Не прикасайся к сканерам!
Он отступил от нее.
- Увидимся через месяц, - сказал он.
- Да уж, пожалуйста, не то пожалеешь, - предупредила она. - Ну, счастливо тебе!
Он пошел через площадь по направлению к Институту. Оглянувшись, увидел пустынный, залитый лунным светом проход между лунно-белыми зданиями. И ни души.
Глава 2
Боб РО, сидевший за письменным столом, поднял глаза и улыбнулся:
- Ты опоздал.
- Виноват, - сказал Чип и сел. Боб закрыл белую папку с красной наклейкой.
- Как себя чувствуешь? - спросил он.
- Прекрасно, - ответил Чип.
- Неделя хорошо прошла? Хм-м-мм.
Боб молча поизучал его, уперев локти в подлокотники и почесывая нос.
- Ничего такого, о чем тебе хотелось бы мне рассказать?
Чип помолчал, затем отрицательно покачал головой:
- Нет.
- Я слышал, ты вчера провел полдня, выполняя чужую работу.
Чип кивнул.
- Я поднял по ошибке другую коробку, - сказал он.
- Я понял, - сказал Боб и улыбнулся.
Чип вопросительно взглянул на него.
- Шутка, - сказал Боб. - Поднял - понял: звучит одинаково.
- А-а, - протянул Чип и улыбнулся.
Боб подпер подбородок рукой так, что палец лег ему на губы.
- Что произошло в пятницу? - спросил он.
- В пятницу?
- Ты не брал чужой микроскоп?
Чип глядел озадаченно, потом спохватился.
- О да, - сказал он. - Но я им фактически не пользовался. Я только вошел в камеру, но не менял настройку.
Боб сказал:
- Похоже, это была не очень удачная неделя.
- Пожалуй, - согласился Чип.
- Пиис СК говорит, у тебя осечка вышла в субботу ночью.
- Осечка?
- В смысле секса.
Чип покачал головой.
- Никакой осечки, - сказал он. - Просто не было настроения, вот и все.
- Она говорит, ты пытался, но не смог вызвать эрекцию.
- Да, я понимал, что обязан это сделать ради нее, но настроения не было.
Боб молча наблюдал за ним.
- Я был переутомлен, - сказал Чип.
- Кажется, ты вообще в последнее время сильно утомлен. Ты поэтому не был вечером в пятницу в фотоклубе?
- Да, - сказал он. - Решил вернуться домой пораньше.
- А как ты чувствуешь себя сейчас? Усталости нет?
- Нет. Я чувствую себя прекрасно.
Боб посмотрел на него, потом выпрямился на стуле и улыбнулся.
- Все в порядке, брат, - сказал он, - тронь и ступай.
Чип приложил браслет к сканеру телекомпа и встал, чтобы уйти.
- Увидимся на следующей неделе, - сказал Боб.
- Конечно.
- Без опозданий.
Чип, уже было направляясь к выходу, обернулся и сказал:
- Что ты сказал?
- Без опозданий на следующей неделе, - повторил Боб.
- О, да, да! - Чип повернулся и вышел из комнаты.
Чип полагал, что сделал все, как требовалось, но проверить было невозможно, и по мере приближения лечебной накачки делался все беспокойней. Мысль о значительном росте эмоциональности с каждым часом все более волновала его, а Снежинка, Король, Маттиола и остальные представлялись все более привлекательными и достойными восхищения. Ну и что с того, что они курили табак? Они были счастливыми и здоровыми номерами - нет, они были людьми, а не номерами! Они нашли способ спастись от стерильности и стандарта, они не вели себя как механизмы. Ему хотелось снова их увидеть, быть с ними вместе. Ему хотелось обнимать и целовать уникальную своей белизной Снежинку, беседовать с Королем как с равным, по-приятельски выслушивать странные и провоцирующие идеи Маттиолы. "Ваше тело принадлежит вам, а не Уни" - надо же было сказать такое! Если это не полная чепуха, то в этих словах заложен смысл, который может далеко завести - может кардинально изменить его отношение ко всему на свете!
Ночью накануне лечебной процедуры он в течение нескольких часов лежал, не в силах уснуть, потом пришел сон, в котором он карабкался с забинтованными руками на снежную вершину, с наслаждением курил, согласившись с предложением дружелюбно улыбающегося Короля, распахнул балахон на Снежинке, обнаружив на ее белоснежном теле красный крест от горла до низа живота, вел старинный, еще с рулевой баранкой, автомобиль по коридорам Центра бескислородной генетики, и на нем был новый браслет с выгравированной надписью "Чип", и в окне своей комнаты видел хорошенькую голую девушку, поливающую клумбу маттиол. Она позвала его нетерпеливым знаком, и он пошел за ней - и проснулся бодрый, с ощущением свежести, в прекрасном настроении, несмотря на сновидения, более живые и достоверные, чем любое из пяти или шести, виденных им в прошлом.
В ту пятницу утром во время процедуры щекотно-жужжащее желание длилось, казалось, на долю секунды менее, чем обычно, и когда он вынул руку из аппарата и опустил рукав, он еще оставался в этом прекрасном состоянии - ощущая себя человеком, созерцателем дивных живых снов, участником собрания необычных людей, перехитривших Братство и Уни. Он нарочито медленно шел к Центру. Ему вдруг пришло на ум, что сейчас, как никогда, он должен продолжать демонстрировать апатию, с тем чтобы оправдать еще большее снижение дозы депрессантов и скорее достичь второй ступени, чем бы она ни оказалась и когда бы он ей ни подвергся. Он был доволен собой, доволен тем, что осуществил замысел, и не мог понять, почему Король сам ему этого не подсказал. Очевидно, они думали, что после процедуры он будет ни на что не способен. Те, другие два номера, просто были из другого теста, бедняги.
В тот же день он допустил "досадную" ошибку - стал печатать доклад, держа микрофон задом наперед, в то время как другой сотрудник 663 В смотрел на него. Он испытал некоторое чувство вины, но тем не менее пошел на это.
Вечером того же дня он, к своему удивлению, по-настоящему "вырубился" во время ТВ-сеанса, хотя передача была довольно интересная - о настройке нового радиотелескопа в Изре. И потом, во время собрания домового фотоклуба, у него так слипались глаза, что он был вынужден попросить извинения и уйти к себе в комнату, где, не переодеваясь в пижаму и не выбросив использованный балахон, плюхнулся на койку и выключил свет. И ждал интересных сновидений.
Проснулся он с чувством страха, ему показалось, что он заболел и нуждается в помощи. Что стряслось? Не сделал ли он что-то не то?
Он вспомнил все и замотал головой, с трудом в это веря. Действительно ли это было так? Неужели он до такой степени был заражен, отравлен этой группой хворых бедняг-номеров, что преднамеренно совершал ошибки и пытался обмануть Боба РО (и, быть может, преуспел!), вынашивал в себе мысли, враждебные всему любящему Братству? О, Христос, Маркс, Вуд и Вэнь!
Вспомнились слова той молоденькой, которую звали Маттиола, просившей его не забывать, что только химические препараты будут рождать мысли о том, что он нездоров, вещества, введенные в него без его на то согласия. Его согласия! Как будто его согласие имело хоть какое-то отношение к лечебной процедуре, предназначенной для защиты его здоровья и благополучия, составной части здоровья и благополучия всего Братства! Даже до Унификации, даже во времена хаоса и сумасшествия двадцатого столетия никто не испрашивал согласия номеров на прививки против туфа, или тифа, или как там называли эту страшную болезнь. Согласие! И он все это выслушивал, не возражая и не возмущаясь!
С ударом гонга на побудку он выпрыгнул из кровати, стараясь исправить немыслимые свои поступки. Он сбегал и выбросил вчерашний балахон, оправился, умылся, застелил постель, поменяв простыни. Пошел в столовую и заказал себе унипек и чай, сел среди других номеров, готовый помочь им, передать что-нибудь за столом, таким образом демонстрируя лояльность и любовь к ним, доказывая, что он не болен, что он не отступник, каким казался накануне. Номер слева от него доедал свой унипек.
- Не желаете ли кусочек моего? - предложил Чип.
Номер был явно смущен.
- Нет-нет, что вы, - сказал он. - Спасибо, конечно, вы очень добры.
- Вовсе нет, что вы, - возразил Чип, хоть и был рад, что номер имел иное мнение о нем.
Он поспешил в Центр и пришел на восемь минут раньше положенного. Вынул пробу из своей секции, а не из чужой, и отнес ее к своему микроскопу. Правильно надел очки и приступил к работе, строго следуя инструкции. Он уважительно запросил данные из Уни (прости мое отступничество, всезнающий Уни) и почтительно ввел новые данные (представляю точную и достоверную информацию по образчику гена НФ5045).
Заглянул руководитель сектора.
- Как идут дела? - спросил он.
- Превосходно, Боб.
- Отлично.
И тем не менее днем ему стало хуже. А как же там они, эти хворые бедняги? Должен ли он бросить их на произвол недуга, табака, их сниженных доз, их Пред-У-мыслей, Но он ничего не смог бы сделать. Они завязали ему глаза, отыскать их было невозможно.
Но способ, как их найти, существовал: Снежинка показала ему свое лицо. Сколько могло быть в городе почти белых номеров, женщин ее возраста? Три? Четыре? Пять? Если бы Боб запросил у Уни их имяномы, ответ не заставил бы себя ждать. И тогда ее отыскали бы и вылечили, а она бы сообщила имяномы остальных. И в течение дня или двух можно было бы найти всю группу и оказать им помощь.
Такую же, как он оказал Карлу.
Это его и остановило. Карлу он помог, но осталось ощущение вины - вины, которая не уходила многие и многие годы. И сейчас это чувство вины сидело в нем, стало его частью. О, Иисус Христос и Вэнь Личун, как же невообразимо глубоко он увяз в своем недуге!
- Все ли с тобой в порядке, брат? - спросила пожилая женщина, работавшая за столом напротив Чипа.
- Да, - сказал он, - со мной все в порядке, - он улыбнулся, поднося ко рту свой унипек.
- На какую-то секунду ты казался чем-то очень взволнованным, - сказала она.
- Все в порядке, - заверил он. - Я думал об одной вещи, которую забыл сделать.
- Ах так, - успокоилась она.
Помочь им или нет? Что будет ошибкой? Он знал, что будет ошибкой: не помочь им, бросить их в беде, будто он им и не брат.
Но не был он уверен в том, что не совершит ошибки, оказав им помощь. Как же так получалось, что в обоих случаях он был не прав?
Во второй половине дня он трудился с гораздо меньшим энтузиазмом, но вполне добросовестно и без оплошностей. После работы вернулся в свою комнату, лег на койку на спину и нажал пальцами на глаза так, что в них поплыли цветные пятна. Ему слышались голоса тех ненормальных, он видел себя, берущим препарат не из своей секции и тем причиняющим Братству ущерб, поскольку напрасно тратил свое время, энергию, оборудование и материалы. Раздался гонг на ужин, но Чип не двигался с места, слишком погруженный в мысли, чтобы принимать пищу.
Позднее позвонила Пиис СК.
- Я в гостиной, - сообщила она. - Время - без десяти восемь. Я жду уже двадцать минут.
- Извини, - сказал он. - Сию минуту спущусь.
Они сходили на концерт, потом зашли к ней в бокс.
- В чем дело? - спросила она.
- Сам не знаю, - сказал он. - Последние несколько дней мне как-то не по себе.
Она тряхнула головой и принялась работать над его безжизненным пенисом активней обычного.
- Не понимаю, что происходит, - выпалила она сердито. - Ты с наставником говорил? Я своему рассказала обо всем.
- Я тоже рассказал. - Он придержал ее руку. - Два дня назад прибыла целая группа новых номеров. Почему бы тебе не сходить в гостиную и не подыскать кого-нибудь еще?
Она погрустнела.
- Да, наверно, так и сделаю.
- Ну, конечно, - поддержал он. - Действуй же!
- Не понимаю все-таки, что с тобой, - сказала она, вставая с кровати.
Тогда он оделся, пошел в свой бокс, снова разделся. Он подумал, что не сможет сразу уснуть, но ошибся.
В воскресенье ему стало еще хуже. У него затеплилась надежда, что ему позвонит Боб, поймет, как ему плохо, и вытянет из него правду. В таком варианте на него не лег бы груз вины и ответственности, но пришло бы облегчение. Он сидел в комнате, глядя на пустой экран видеофона. Позвонил кто-то из футболистов, но он сказался нездоровым.
В полдень он пошел в столовую, быстро съел унипек и вернулся к себе в комнату. Позвонили из Центра - наводили справку о чьем-то имяноме.