Я умолк, созерцая картину непреходящего горя Государственной Девственницы. Но тут в этой скорбной панораме произошло некоторое изменение.
Белое перо, которое Фенька, начавши рыдать, отбросила за ненадобностью в угол, вдруг воспарило в воздух и снова налилось светом. Только не очень сильным. Ватт сто примерно.
Перо зависло в воздухе неподалеку от мокрого и хлюпающего носика Государственной Девственницы. Сказало немного склочно:
– Чего сразу в негатив-то уходить? В агрессиюфрустрацию?! Ты позитивная Производная, а ведешь себя как какой-нибудь Фактор Страха!
Фенька ничего не сказала, но реветь перестала.
– Радуйся,- сказало ей стоваттносветящееся перо.- Пересмотр твоей заявы произошел. Прямо сейчас. А все из-за чего! Из-за того, что кое-кому даже ТАМ захотелось высших принципов демократии!
Фенька продолжала молчать. Перо явно занервничало и даже малость прибавило свету:
– Что молчишь? Радуйся и ликуй! Твоя Функция решила вопрос положительно!
Вот тут Фенька заговорила:
– То есть я больше не отвечаю за благополучие государства-племени Вибути?!
– Да,- проворчало перо. Чтоб я знал, что перья умеют еще и ворчать! Но, с другой стороны, если они еще и светятся, как лампочки…
– То есть,- продолжала Фенька,- я могу избрать для себя другую сферу влияния?!
– Да,- опять перьевое ворчание.- Только не забывай, что влиять ты должна строго положительно. Благословения, небесная поддержка экономики и сельского хозяйства и все такое прочее. Ясно?!
– Ясно! - воскликнула Фенька.- Само собой! Значит, я уже могу занимать свою новую сферу…
– Стой! - наконец-то подал голос я.- Фенька, ты чего удумала?!
– Верзила, неужели ты до сих пор не понял?! - обратила на меня свои нечеловечески дивные глаза Государственная Девственница.- Я больше не хочу быть Великой Милостью для государства Вибути! Эта страна без меня вполне обойдется!
– Но как же ты можешь… Неужели тебе вибутян не жалко?! Они перед тобой пресмыкаются, за каждым вздохом к тебе обращаются, а ты их бросаешь! Предаешь, значит?!
– Нет! - Она яростно посмотрела на меня.- Это не предательство! Верзила, они на самом деле могут без меня обходиться. Могут! Только они боятся. Потому и живут по старинке! Хотя и без меня у них все прекрасно.
– Относительно.
– Да, относительно! А ты знаешь, что на земле есть такие страны, на которые Функция Милосердия вообще не распространяется?! И к ним не посылают Государственных Девственниц! Эти страны загибаются от постоянных бедствий и все равно выживают!
– Ты хочешь сказать…
– Да! - торжествующе воскликнула Клёвая Фенька.- Да, теперь я стану Великой Милостью для страны под названием Россия!!!
Возможно, мне показалось, но и волшебное белое перо, и я молчали в одинаковой тональности. Потом я, кашлянув, первым нарушил затянувшуюся паузу:
– Феня, ты знаешь, вообще-то Россия - не самая отсталая страна. И не все у нас так плохо. Есть, конечно, отдельные недостатки, но…
– Значит, ты мне врал? - яростно спросила Фенька.
– Про что?
– Про то, что ваши люди испытывают чуть ли не каждый день суровые испытания и сражаются с судьбой?!
– Ну, не врал, в общем, но это еще не повод… Фенька, да зачем тебе Россия?! Здесь, в Вибути, так хорошо - тепло, пальмы, золота навалом!
– А я не хочу, где хорошо,- наповал сразила меня Фенька.- Я хочу, где плохо. Так интереснее.
– Может, передумаешь? - тоскливо протянул я.
– Нет. Ты не волнуйся за меня, Верзила. Я там не пропаду. Наоборот, Россия с такой Великой Милостью, как я, станет самой процветающей и счастливой державой.
Ха! И еще раз ха! Вы думаете, я за нее волновался?! Как бы не так! Я шкурнически волновался за целостность своей головы. И вообще жизни. Потому что, как вы помните, был назначен в воспитатели и прочие наставники к этой, с позволения сказать, девчонке! И я, Степан Водоглазов, нес ответственность перед всем государством-племенем Вибути за сохранность и тем более наличие на территории государства их Девственницы. И вдруг эта Девственница возьмет и смоется в Россию! Это не только международный скандал! Это полный и печальный финдец моей грешной, многострадальной, обделенной радостями жизни! Я не должен отпускать ее! Не должен!
– Феня,- сказал я,- подумай здраво: зачем тебе Россия? К тому же там тебя никто не ждет. И нигде. Тебя никто не встретит торжественными шествиями и цветочными гирляндами. Потому что сейчас у нас там, в России, зима. Кстати, ты знаешь, что такое зима?
– У меня хорошие познания в климатологии,- отрезала Фенька.
Дура!
– Климатология климатологией,- рявкнул я.- А на тебе из одежды только бусы и юбочка из пальмовых листьев!
– Ничего, я как перемещусь, сразу решу вопрос с местной экипировкой.
Нет, ну ничем ее не пробьешь!
– А как ты, скажи пожалуйста, перемещаться собралась? - напрягся я.- Что-то не видал я ни одного самолета, следующего рейсом Бандат-Москва!
– Она же Производная,- соизволило вступить в наш содержательный разговор перо.- Ей вовсе не требуются материальные средства транспортировки. Я же вам тут не просто перо, как сами понимаете. Я - Аргумент Функции.
– И что?
– Я задам базовые параметры перемещения Великой Милости в новую сферу влияния. И все. И она - там. Так Россия, говоришь? Может, передумаешь? Может, все-таки согласишься, допустим, на США?
– Россия! Только Россия! - радостно воскликнула дуреха небесного происхождения.
– Сейчас все будет… приготовься…
– Стойте! - Я завопил как изысканный жираф, которому заявили, что он является редкостным уродом.- Погодите! А как же я?!
Клёвая Фенька удивилась:
– Верзила, а что такое? Ты оставайся тут, в племени. Тебя здесь любят и ценят…
Я не стал объяснять этой наивной девчонке то, как именно меня примутся ценить тогда, когда узнают, что я позволил Великой Милости Вибути натуральным образом свалить за бугор. И куда! В Россию! Колдун Тонтон Макут тогда меня собственноручно постарается освежевать. И запечь в пальмовых листьях под манговым соусом!!!
– Нет! - вскричал я.- Любовь и уважение всего племени - это, конечно, здорово! Но не забывай, Фенька, что я - твой наставник и воспитатель! Значит, должен быть всегда рядом. Как верная собака Мухтар.
– Как кто?
– Не важно. Кроме того, Россия для тебя совершено неизведанная страна! Она огромная, совсем не такая, как Вибути! Ты в ней заблудишься, пропадешь и сгинешь без проводника, то есть без меня! Поверь, Фенька…
– Слушай, Производная, объясни ты этому смертному, что я свои параметры рассчитываю только на перенос трансцендентальных сущностей,- заявило перо.
– Это что значит? - спросил я. у Феньки.
– Ты не сможешь отправиться со мной,- сказала она.- Ты материальный. Слишком материальный. Не такой, как я. Поэтому давай прощаться. Ты хороший человек, Степан Водоглазов. Я о тебе даже в России помнить буду…
Фенька отошла от меня на шаг, подняла высоко над головой руку с пером. Всю ее девчоночью фигурку залил ярчайший свет, она была внутри этого света, будто муравей в капле янтаря…
Она посмотрела на меня, и я увидел, что она уже практически слилась с общим безумно сияющим светом.
– Дудки,- сказал тут я.- От Степана Водоглазова еще ни один транспорт не уходил!
И я прыгнул в эту световую бездну.
И захлебнулся светом.
И утонул".
Глава двенадцатая. БОГИ В СУМЕРКАХ
Мы вдруг узнали, что от нас ждут слишком многого.
Фродо Бэггинс
Еще никогда государство-племя Вибути не переживало подобного явления своих богов. Точнее, даже не явления.
Нашествия.
Первый день пребывания Викентия Вересаева (со товарищи) на вибутянской земле подходил к концу. На кружевные кроны пальм опускались сумерки, нежные и приторные, как сливовый мусс. Где-то далеко в джунглях раздавался топот сотен бегущих ног - это изысканные жирафы спешили с закатом спрятаться в своих мраморных гротах…
Но речь сейчас не об этом.
А о том, что на землю столицы государства-племени Вибути ступили великие боги в истинном своем обличье. И сделали они это отнюдь не ради жреческих молитв. И не под воздействием колдовства Тонтона Макута.
Боги пришли к Викентию Вересаеву.
Богов было слишком много, поэтому внутри царской резиденции они просто не поместились. И тогда жрец Ун, крошечный, жалкий человечек с поистине глобальными способностями дипломата, предложил встречу господина Вересаева с богами племени вибути провести в обширном царском дендрарии, отличавшемся не только многообразием, но и изысканностью флоры. Эта самая флора, здорово ошарашенная столь явным присутствием богов, в данный момент врубила свои ароматы на полную мощность. От смеси сладкого, пряного, томного, терпкого, мускусного и прохладного в дендрарии было не слишком комфортно дышать. Хотя "не комфортно" - это слабо сказано. Но богов это не заботило, поскольку, будучи богами, в нормальном дыхании они не нуждались. Боги волновались по другому поводу.
– Что он о себе мнит, этот смертный?! - гневно сверкнула неземной красы очами богиня Манюнюэль.- Он заставляет себя ждать! И кого! Богов!
Манюнюэль, богиня всех видов, симптомов и проявлений любви, грациозно возлежала на ложе из пышных и душистых цветков, отдаленно напоминающих пионы. На вызолоченную лысину богини благоговейно села ярко-желтая бабочка. Еще одна такая же бабочка сидела на плече богини, представляя собой нечто вроде аграфа, скрепляющего те невесомые и почти невидимые покровы, в которые облачилась дивная Манюнюэль, дабы не смутить простого смертного своей небесной красотой.
– Действительно! Как не стыдно! - поддержал Манюнюэль недовольный голос Махуанлоло - богини плодородия, земледелия и скотоводства. Махуанлоло выглядела дородной бабищей с шестью крепкими толстыми руками. При этом богиня плодородия не стеснялась носить такие пестрые наряды, что при одном взгляде на нее можно было получить какую-нибудь офтальмологическую травму. Своими шестью руками Махуанлоло споро плела нечто невообразимое из веревок, толщиной напоминающих телевизионный кабель.
– Да уж! - счел долгом поддакнуть двум богиням Охломамон. Этот хлипкий близорукий божок, покровительствующий граверным работам, появился у племени Вибути по какой-то нелепой случайности. Вибутяне сроду не занимались граверными работами, но не прогонять же бога. Поэтому за Охломамоном закрепили гончарное ремесло и вообще керамику. И возможно, именно поэтому керамика, а равно и гончарное ремесло не получили в государстве-племени Вибути должного уровня развития.- Ух, я бы этих смертных!
– Да, их не мешало бы проучить! Я всегда ратовал за то, чтоб жизнь смертных была лишена рутины и спокойствия! - мрачно подал голос бог Чванги, покровитель всех видов кровопролития и всех видов оружия. Бог Чванги был почти забытым в вибутянском политеизме (поскольку вибутяне в основе своей были мирным народом), а потому жаждал изменить свое не слишком высокое реноме…
– Спокойствие потребно вам, о небожители! - раздался голос откуда-то из глухих зарослей редкостной агатовой пальмы. Голос звучал так, как звучал бы тромбон, если б его хорошенько набили ватой.- Ведите же себя достойно! Мы сами решили, что нам нужен этот смертный, а потому будем ждать его столько, сколько потребуется. Время - ничто для нас.
Вышеприведенную ватно-тромбонную речь произнес не кто иной, как сам легендарный создатель племени вибути, бог Онто. Глухие заросли надежно скрывали Онто от остальных богов, но никто из небожителей не осмеливался отпускать шуточки по поводу того, как переживает вибутянский демиург насчет своей внешности и возраста.
– Слова твои мудры, верховный владыка,- как всегда умело подольстилась Манюнюэль.- Однако даже у богов может иссякнуть терпение по отношению к смертным.
– Чушь! - прогудел на это Онто, да так, что с лысины Манюнюэль вспорхнула бабочка и немедленно рассыпалась на тысячи чешуек.- Чепуха! Если ты бог, у тебя ничего не может иссякнуть. В особенности терпение. А если у тебя что-нибудь иссякло, то ты не бог.
– Как это верно! Как это тонко сказано! По-настоящему божественно! - неумело завосхищалась парочка совсем никудышных божков Н'та (покровитель плетельщиков пальмовых юбок) и Кхнуру (покровитель процесса засахаривания кузнечиков). Этим божкам не грозила хорошая карьера, потому они одно только и умели - при удобном случае льстить высшим божествам и как можно реже попадаться им на глаза.
В этой вялотекущей перепалке богов не принимали участия только розовый слон Ндунги (как вы помните, отвечающий за всякое веселье и безакцизное производство спиртных напитков), его сводный брат Камратий, мокрый, зеленый и мрачно трезвый, а также явившиеся со своей пограничной службы боги Виза и Угэк. Эта четверка богов развлекалась азартной игрой, чье название и правила для смертных не должны представлять ни малейшего интереса. Понимаете, это традиция. Какой пантеон ни возьми, какую языческую религию ни встряхни, обязательно в ней найдутся боги, занятые определенной азартной игрой (кости, шахматы, нарды, го, облавные шашки, подкидной дурак и так далее).
Так вот, эта четверка играла, остальные боги нервничали (что нехарактерно для богов вообще-то), а герой, из-за которого, собственно, и собралась в государственном вибутянском дендрарии вся эта небожительная шайка, в данный момент вдумчиво и с некоторым снобизмом принимал ванну.
Специально для Викентия Вересаева в дворцовые покои принесли потусторонних размеров бронзовый чан, наполнили его теплой водой плюс кокосовое молоко в качестве мыла и кокосовая стружка в качестве скраба для тела. Сюда же добавились полотенца из махрового пальмового полотна и банный халат того же материала.
Викентий без особых церемоний погрузился в бронзовый чан и принялся тереть себе спину мочалкой из очередной составной части кокоса.
– Класс! - сказал он при этом целомудренно отвернувшейся Розамунде.- Кстати, а почему ты отказалась от ванны? Думаешь, для тебя во дворце не нашелся бы тазик поменьше?
– Я как-нибудь лапками,- ответила Розамунда.- Кстати, если тебе любопытно знать, то я скажу, что чан, в котором ты сейчас так упоенно соскребаешь с себя дорожную грязь, есть не что иное, как котел, в коем раньше заживо варили преступников благородной крови.
– Тьфу! Розамунда, хватит выдумывать всякие гадости!
– Я не выдумывала, я подслушивала. Это Тонтон Макут сказал. Кому-то из жрецов. И еще посетовал, что нельзя сейчас использовать этот чан по его прямому назначению.
– Я ему использую! - Викентий выпрыгнул из чана на поставленную рядом скамеечку, принялся ожесточенно тереться полотенцем.
– С легким паром,- тактично поздравила Розамунда.
Викентий надел вибутянский банный халат (собственную его одежду, обувь и даже носки унесли, поминутно кланяясь, две смуглые девушки - видимо, на сувениры), нацепил пальмовые шлепанцы и в целом остался доволен жизнью. Хотя…
– Розамунда,- спросил он,- а где Нина Валентиновна?!
– Ну, поскольку в ближайших к нам дворцовых покоях не чувствуется не то что ветерка, а даже малейшего колебания воздуха, есть все основания полагать, что Нина Валентиновна сейчас кружит где-нибудь над джунглями, устроив себе самовольную романтическую экскурсию.
– Это не дело,- помрачнел Викентий.- Ей нужно в человеческий вид возвращаться, а как теперь ее найти?
– А может, она и не хочет! - заявила Розамунда.
– Чего не хочет?
– Человеческого вида! Вспомни, какой она была, когда ты ее впервые увидел: закомплексованная, вечно испуганная, нервная и неуверенная женщина с паршивой семейной жизнью и навязчивым желанием броситься под первый же проходящий поезд.
– Ну уж…
– Именно! А теперь она… Она свободна! Она осваивает для себя новое бытие, получает новые ощущения, радуется новой радостью! И я готова поставить ящик водки на то, что Нина, буде ей представится таковая возможность, не вернется в человеческий облик!
– Спорим? Ставлю ящик коллекционного цимлянского, что Нина просто жаждет снова стать человеком и станет им!
– Ха! Удваиваю ставку.
– Розамунда, откуда у тебя столько водки?
– Это некритично. Пари?
– Пари!
– Ну вот и ладненько. А теперь обернись, Вересаев. Это, кажется, за нами.
Вересаев обернулся и замер. В двух шагах от него стояла девушка, прекрасная, как эпическая поэма. И даже то, что у девушки наголо выбритая голова украшена сложным узором из стразов, этой эпической красоты не портило. Девушка была облачена в некую вибутянскую вариацию византийского гиматия, на шее у нее висели в несколько рядов драгоценные нитки бус, а на обнаженных руках блестящими змейками вились филигранной работы браслеты…
Девушка посмотрела на оторопевшего Викентия очами, ради которых можно пойти на любое преступление, и сказала:
– Приветствую вас, Кентино, Носящий тень великого Царя Алулу! Меня зовут Онене Небуду, и мне поручено препроводить вас прямо сейчас на встречу с Сонмом богов государства-племени Вибути.
– Почтительно приветствую и вас, госпожа Онене Небуду,- сказал в ответ Викентий. Похоже, знание разговорного вибутянского языка было заложено в нем чуть ли не с детства. Точнее, конечно, это Алулу постарался, да воссияет он и да потопчет.- Можете ли вы сказать, для чего я потребовался Сонму богов?
– Кхм!!! - немедленно напомнила о себе Розамунда.
– О. Пардон. Госпожа Онене Небуду, я должен поставить вас в известность, что прибыл сюда со своим другом и напарником,- указал доктор на Розамунду.- И лишь в ее обществе я дам согласие на встречу с богами вибути.
– Конечно,- склонила голову Онене (о, как сверкнули ее стразы!).- А о том, для чего боги хотят говорить с вами, вы узнаете от них самих. Только я хочу предупредить вас…
– Да?
– Всякие боги не терпят непочтительности,- сказала Онене, и тут только Викентий заметил, что они уже вышли из покоев дворца и мощеной дорожкой направляются к государственному дендрарию.- Однако боги также не терпят бесконечного раболепства. Помните: не они нужны вам, а вы им. Это что-то значит. Для вас. И для всего государства Вибути.
Услыхав эти слова, крольчиха Розамунда гордо заскакала рядом.
Онене провела гостей в центр дендрария.
– Господин Кентино и его напарник прибыли,- сказала она, кланяясь, а затем вдруг взяла и исчезла.
Викентий очень этому внезапному исчезновению подивился, но затем, вдохнув перенасыщенного ароматами воздуха вибутянского дендрария, стал удивляться еще больше. Он даже подумал, что у него начались галлюцинации, но потом понял, что это были не галлюцинации, а те самые боги. Боги государства-племени Вибути.
– Назови свое имя, смертный! - Голос, раздавшийся из зарослей пальм, напомнил Вересаеву тромбон, забитый ватой.