Глава шестая
По всей командной кафедре линии индикаторов переключились с красного на синий, и каждое такое переключение сопровождалось гулким ударом звенящего вдалеке колокола. Эхом разносились тяжелые, размалывающие удары металла о металл запечатывающих корпус плит. Стрелки под стеклом индикаторов останавливались напротив секций "активно".
- Готовность на всех палубах, - прогудел сервитор, не замечающий вибрацию палубы под ногами, - судно герметизировано. In nomine Imperator, aegis Terra!
Из свисающих с низкого потолка масок пухлых ликов херувимов, из их открытых ртов полился потрескивающий от статики церковный гимн. Хоровое пение из их уст было едва слышно, стоны и скрипы "Неймоса" были более громким, кричащим и мощным оркестром.
Взор Рафена окинул мостик судна, где каждый из рабов-машин покорно привязал себя к назначенным командным постам, а активная сеть ремней безопасности удерживала их на месте. Кровавый Ангел ненадолго бросил взгляд на схему "Неймоса" и узнал, что мостик был одним из немногих отсеков внутри подводного судна, прикрепленный к противоударному механизму. Таинственная энерго-шунтовая технология позволяла экипажу пережить удары, от которых в противном случае их тело превратилось бы во влажную кашицу. Однако эта система не была достаточно мощной, чтобы охватить все судно.
- Братья, к спусковым модулям, - приказал Рафен, разворачиваясь к рядам космодесантников поблизости, - у нас есть только один шанс пройти это. Не ошибитесь, единственного промаха будет достаточно, чтобы убить нас всех.
- Наши жизни в их руках? - Сов подбородком указал в сторону сервиторов, - в руках осужденных за преступление слуг?
- Постарайся не беспокоиться по этому поводу, - ответил Туркио. Пулуо язвительно бросил взгляд на обоих Астартес и высказался за всех.
- Мы готовы.
Рафен кивком принял ответ.
- Это точка невозвращения, братья. Этим днем мы рискнули сунуться в неизвестность, вниз на планету, кишащую чужаками, в мир, очерненный отметиной Хаоса. Обратите взор на себя, боевые братья, на свою броню и мы победим.
Нокс поднял зажатый в кулаке шлем.
- За Императора и Сангвиния.
Слова Расчленителя вызвали мощную, яростную бурю.
- Дааа! - хором проревели воины.
Рафен закрыл глаза и в своих мыслях вознес беззвучную молитву.
"Позволь нам выжить, Великий Ангел", - тихо молился он, - позволь нам выжить, дабы довести наше предприятие до заслуженного конца".
"АРХЕОХОРТ" распадался на части в ослепительных вспышках света. Пробоины в разорванных трубах, проводящих потоки электромагнитной энергии, плевались сгустками разного цвета. Целые палубы, сделанные из окрашенного стекла, спасенного с миров, стертых до основания, были раскрошены в пыль. Экспонаты с тысяч планет и с сотнями лет истории были разорваны на части медленными, агонизирующими предсмертными муками конструкции. Склады с еще не каталогизированными предметами, вещи чужеродные по происхождению или по характеру для человека, были раздавлены весом падающего металла. Столетние пергаменты питали пламя, которое кипятило био-жидкости мемо-хранилищ и раскалывало нежную структуру кристаллов записи. Библиотеки с барахлом и антиквариатом, вперемешку с ценными и не задокументированными сокровищами, разрушались друг за другом. Этот великий монумент алчности и одержимой жадности одного человека исторгал в космос и оставлял за собой гладкую полосу из раскуроченного антиквариата. Легкие обломки медленно притянутся гравитационным полем к своей пламенной кончине, большие же упадут быстрее. На фоне темноты космоса они вырисовывались ярко и четко. Перед синтетическими чувствами черепов-спутников быстро прогорали их термические сигнатуры. Орудия черепов выливали на них все больше и больше убийственной мощи, размазывая их все на меньшие и меньшие кусочки.
В самом центре этого кувыркающегося безумия, расколотое ядро "Археохорта", единственный самый огромный кусок обломков, продолжал свое падение. В носовой части, состоящей из зазубренных лоскутов обшивки, отстрелились листы на взрывных болтах. За ними появился объект, напоминающий по форме дубину, едущий на пусковой люльке и медленно вылетающий вперед.
МАТТХАН ЗЕЛЛИК ощущал, как умирает его корабль, и если бы он мог, он бы рыдал горькими слезами. Но часть его плоти, отвечающая за эту функцию, была удалена им сто пятьдесят семь запятая два года тому назад, во время получения ранга на конклаве в Морит Тан. Вместо этого он позволил маленьким циклам программ эмуляции эмоций волчком вертеться внутри его разделенных мыслей. Таким образом, изолировав свою скорбь, он позволил остальной части разума сконцентрироваться на освобождении из заключения.
Технодесантник Мохл смотрел в небытие, разнообразные механодендриты свисали из гнезд имлантов вдоль его шеи. Они покачивались и корчились. Его единственная серво-рука прерывисто подергивалась.
Металлические губы Зеллика скривились от отвращения. В самых сокровенных уголках своего разума, он часто высмеивал этих полукровок Астартес и их идиотское поведение. Космодесантники - во всем своем огромном разнообразии - представляли собой впечатляющий инструмент, это уж точно, и он уважал их примерно так же, как обычный человек уважает норовистую боевую собаку. Но эти, так называемые "технодесантники"… Что они такое? Сверхлюди, играющие в адептов? Ордены отсылали их на Марс обучиться тайнам машины, но разве они могли надеяться когда-либо по-настоящему прийти хотя бы к пониманию таких вещей? Только рожденные на Марсе могли действительно осознать размах Бога-Машины. Только истинные носители шестеренки смеют надеяться познать величие Омниссии.
Зеллик изогнулся, оскорбленный неестественной природой того, чем его вынудили заняться, и позволил микро-мандибулам, спрятанным в его рту, перерезать путы, связывающие его со штурвалом "Археохорта". Он не обращал внимание на скрип измученного металла и вспышки пламени, опасаясь в полной мере узнать, насколько пострадало его драгоценное судно. Вместо этого, он сконцентрировался на перерезании, заполняя буфер мыслей своей неприязнью к Мохлу. Технодесантник явно не был наследником Великого Бинарного Господина, а если бы и был, то тогда бы проигнорировал безумные приказы Рафена задать "Археохорту" такой самоубийственный курс. Настоящее дитя Механикус сохранило бы свою верность Зеллику…
Но даже когда эти мысли сформировались в его разуме, Маттхан Зеллик испытал мгновения отчаянья. Беслиан был марсианином, как и он, и все же его подчиненный поставил себя превыше судьбы "Археохорта" и его драгоценных реликвий. Зеллик состроил гримасу. Не важно. События того дня открыли ему правду. Этот дурак считал себя лучше, лучше тех, чей священный долг был охранять потерянные технологии человечества, утерянное будущее - без которых их наверняка уничтожат!
Когда до Зеллика дошло, что он тоже вскоре умрет, он сформировал план. Наконец-то путы были разрезаны и со скрежетом шестеренок в приводах ног, он разорвал их, после чего расставил ноги на дрожащих палубных плитах.
На секунду он испугался, что Астартес Мохл развернется и убьет его, но глаза Мохла были пусты и смотрели куда-то вдаль. Зеллику был знаком такой взгляд - огромный экстаз от работы в сети. Мохл непосредственно воздействовал своей волей на сонм сервиторов и думающих машин на борту "Археохорта", заставляя их подчиняться своим суицидальным командам. Это была обременительная задача даже для технолорда.
Нос Зеллика сморщился, когда обонятельные сенсоры ощутили смрад человеческого пота, выделяющегося от усилий Расчленителя. Приведя в порядок все свои поршни, выровняв стержневидные конечности, Зеллик пригнулся и затем прыгнул к Астартес. Рядом с бронированным воином на палубе громадной глыбой лежал его болтер. Когтистые пальцы адепта схватились за оружие и дернули. Болтер оказался тяжелее, чем он ожидал, его вес был необычно сбалансирован. Он умудрился поднять его в какое-то подобие позиции для стрельбы, приставив его к своему бедру из углеродистой стали. Зеллик едва мог его удерживать и уже жалел о своем опрометчивом решении, хотя его тонкие пальцы дотянулись до спускового крючка.
- Что ты делаешь, жрец?
Посреди грохота и безумия разрушения, голос Мохла был необычайно громким. Он говорил медленно и хрипло, пытаясь выйти из командной сети "Археохорта", но этот процесс был не из быстрых. Его серво-рука попыталась схватить его.
- Ты заплатишь за это, - протрещал Зеллик, - я заставлю каждого из вас заплатить!
- Не… - начал Мохл, но затем раздался гулкий, громоподобный взрыв шума и света, и внезапно техножрец очутился на палубе в нескольких метрах от десантника, скуля от боли, разрушительный спазм которой заставил его конечности подергиваться.
Лицо Зеллика оказалось влажным, и язык-сенсор высунулся из ротового отверстия взять на пробу теплую субстанцию, усеивающую его лицо. Внутренние сканеры подсказали ему, что это была кровь и мозговое вещество. Очистив лицо рукой из серво-сбруи, Зеллик оглянулся на дрожащие плиты и увидел лежащее под углом тело Мохла.
Вместо головы остались только красные осколки костей челюсти, рядом валялся вверх ногами огромный болтер, дуло которого дымилось. Он услышал булькающий звук, который и вызвал в нем отвращение.
Перематывая инфо-катушки в черепной коробке, Зеллик взглянул на свою когтистую руку. Все произошло так быстро. Оружие, спусковой крючок… Он не знал, что нужно было давить с такой силой. Если бы его тело не было так значительно улучшено и усиленно работой магоса, то он никогда бы не смог удержать такое огромное оружие, и что еще менее вероятно, что смог бы выстрелить. И все равно отдача причинила ему огромные страдания.
Жрец ожидал, что к нему вернется страх, но вместо этого было отчетливое ощущение восторга. Он убил Адептус Астартес! Пусть даже отвлеченного, жестко подключенного к интерфейсу корабля, но все же…
- Я говорил, что заставлю тебя заплатить, - сказал он телу Мохла, - а ты не послушал! Но я на этом не остановлюсь!
Странная истерика угрожала захватить его, и Зеллик снова заглушил ее, окружил эмоциональную вспышку барьерами холодной логики. Он пробрался в коридор за мостиком и замешкался. Недалеко в стороне, у правого борта, располагался отсек с полудюжиной спасательных капсул. Он мог добраться туда за секунды, убраться с этих обломков, пока они не погибнут навечно…
- Но почему? - вопрошал он дымный воздух. - Почему?
Вокруг него умирал "Археохорт" и внезапно ему показалось неблагодарным пытаться пережить его, этот великий монумент поискам личной славы Зеллика. Его место было здесь, рядом со своей коллекцией. Он жил ради нее, и правильным было умереть за нее.
- Еще рано, - процедил он, когда в его голове окончательно сформировался план.
- Еще рано! - заорал Зеллик, убегая со всей скоростью, которую могли позволить ноги-поршни, вперед, к потайному святилищу в его частном музее - к запрещенному ксено-устройству, лежащему там.
СПУСКОВЫЕ модули стояли вдоль коридора "Неймоса", покоясь в гидравлических салазках и противоперегрузочных люльках, которые должны были поглотить удар при падении с орбиты. Обычно они были рассчитаны на трех человек, но в данном случае с Астартес, они стали личными капсулами. По двое, быстро и сноровисто, Кровавые Ангелы и Расчленители вошли в модули и загерметизировались внутри. Рафен наблюдал, как раб-машина с когтистыми ступнями подсоединяет выпуклые трубы к каждому закрытому люку. Те сгибались и дергались, пока перекачивали противоударный био-гель в модули. Полутвердое вещество смягчит эффект от удара еще сильнее, и космодесантники, уже завернутые в одеяние из керамита и пластали силовой брони, ничего не почувствуют, пока не очутятся на земле.
Сержант согнулся, чтобы посмотреть через стеклянный иллюминатор в одной из стоек. Он разобрал очертания, плавающие в густой мути. Роба расстегнулась в желе, рука сжимала кислородную маску на лице. Беслиан, словно муха, запаянная в янтаре.
- Если мы погибнем, он никогда этого не узнает, - высказался Нокс. Рафен поднял взгляд и увидел, что они с сержантом остались последними. Осторожно ступая по трясущейся палубе, Кровавый Ангел потянулся и загерметизировал шлем.
- Мы доберемся вниз живыми, - ответил он Ноксу, - я доверяю оценке брата Мохла.
- Почему?
Вопрос показался странным, но брат Рафен к этому времени уже понял, что брат-сержант Нокс все ставит под сомнение. Он показал вверх, словно в сторону мостика "Археохорта".
- Я доверяю ему из-за того, что он сделал, чтобы увидеть, как мы завершим миссию.
Нокс встретился взглядом с Рафеном. На мгновение в почти всегда безжизненных и пустых глазах вспыхнула черная ярость.
- Я вырежу его имя на тысячи трупов врага и не думаю, что этого хватит. Это будет подходящая дань.
Он забрался в собственный модуль и дернул крышку.
- Увидимся в аду, Кровавый Ангел.
Рафен в одиночестве остался на палубе и вслушался в окружающий грохот. В любую секунду можно было ожидать, что "Неймос" выпадет из обломков и начнет свободное падение. В любую секунду. Их место падения будет в руках судьбы. Миссия требовала везения намного больше, чем могло найтись у Астартес. Перед тем как войти в модуль, он решил вознести еще одну молитву, а может быть, литанию защиты, и затем откинул эту мысль. Больше ничего не нужно было говорить. Император наблюдает за ними, и Рафен ощущал это.
Он вошел в модуль и закрыл себя изнутри. Как только створки замкнулись, он закрыл глаза, поэтому от него ускользнула внезапная быстрая судорога, охватившая ближайшего сервитора. Раб-машина дернулся и изо рта пошла пена, манипуляторы то сжимались, то разжимались, ярко зажглись индикаторы передачи мыслесхем. В следующую секунду судорожный спазм прошел, и, как ни в чем не бывало, илот возвратился к своим обязанностям.
"АРХЕОХОРТУ" пришел конец. Огненный шторм от спутников-стрелков, охвативший вращающиеся фрагменты конструкции, превратил их в ливень из металла и стекла, дерева и плоти, газа и плазмы. Пройдя тысячи километров по стратосфере и войдя в темную, густую ночь Дайники-5, останки корабля были захвачены атмосферой, и куски судна Механикус начало сжигать от входа. Переживший это мусор вошел в верхний, редкий облачный покров планеты. Эти глыбы искореженного железа и зазубренные копья обломков разбросало широким веером по невзрачному ржаво-оранжевому океану. Некоторые были достаточно огромны, дабы вызвать ударную волну, которая обрушится на другую сторону этой планеты. Некоторые стремительно потонули в глубинах морей Дайники, а некоторые протаранили несчастные коралловые острова и вереницу атоллов, позволив медлительным волнам океана заполнить огромные воронки.
Прячась в пламени падающих обломков, затерявшись в ревущем жаре и ярости падения, "Неймос", вращаясь, летел к поджидающим водам.
Поначалу невообразимый жар бил в пулеобразный нос судна, за секунды прожигая оболочки из чешуйчатой брони, защищающей передний край. Под ними включился в работу изобретенный двадцать тысяч лет тому назад энергоотводящий механизм, чей принцип действия затерялся во времени. Но он сработал, отведя интенсивный жар.
Он работал словно фрикцион, поглощал энергию и возвращал ее обратно. Невидимое поле ионизированных частиц зажглось вокруг судна. Его могли наблюдать только улучшенные органы кибер-чувств рабов-машин экипажа. Снова и снова оглушительные звуковые удары рассекали ночную сторону Дайники-5, когда падающие обломки преодолевали скорость звука. На вершине такой волны давления, оставляя пламенеющий след, летел "Неймос", одинокая пылающая стрела среди сотен других.
В управляющих системах корабля сработали датчики и по их команде из корпуса высунулись короткие крылья двойного назначения. В это же время, в кормовой части "Неймоса" развернулись огромные серо-синие конусы не рвущегося синтешелка. Их объем моментально заполнило воздухом местной атмосферы и отработанными газами двигателя. Широкая баллютная тормозная система натянулась и стабилизировала корабль. Все еще прячась под зонтиком из падающих обломков, "Неймос" серией небольших поворотов поменял направление. Его крылья разворачивались в воздухе, сбавляя предельную скорость падения. Если бы остатки "Археохорта" не ослепляли, то датчики орбитальных черепов-стрелков в мгновение взяли бы на прицел судно. Но в данный момент все, что они видели - массу противоречивых, искаженных откликов. Найти "Неймос" в этом диком беспорядке было все равно, что пытаться отыскать один единственный факел в пылающем инферно.
Затем последовал удар. Вспененные воды океана поднимались и опадали под небесами, взрезанными полосами огня, и из этой освященной пожарищами тьмы, словно молот бога войны, ударил "Неймос". Быстро мерцающие, гравитационно-смещающие поля, питаемые энергией от жара входа в атмосферу, ореолом окружили подводное судно, когда оно коснулось вершин волн. Невидимая чаща энергии раздулась вширь, рассеивая кинетическую энергию и разрезая канал в мутных водах.
Проходя бурю напряжения от ударной нагрузки, мощнее, чем кто-либо когда-либо мог испытать на себе, судно стонало. Отдача выразилась отчетливой термической вспышкой, и маслянистые воды мгновенно вскипели в жирный туман перегретого пара.
Все это произошло в течение секунд, после чего раздался гром смещенного воздуха. Когда "Неймос" исчез под поверхностью, спусковую систему торможения, как и направляющие крылья, оторвало.
И пока вокруг продолжал падать ливень обломков, судно начало погружение.
В СОГРЕВАЮЩЕМ безмолвии наполненной жидкостью капсулы, брат Церис позволил себе использовать эти мгновения для передышки. Нужно было только хорошо сосредоточиться, чтобы дотянуться до своих сверхъестественных чувств, отгородиться от бурлящих приливов и отливов психических откликов его боевых братьев. Некоторые из них излучали страх, хотя и никогда не выказывали его, другие гнев, и все они были напряжены, давя в себе желание вступить в бой. Бурление эмоций-цветов было сильным. Воины Адептус Астартес не были известны спокойным нравом - они были смелыми и активными, и все эти черты характера проявлялись в каждой стороне их существования. Но от осознания простой истины тонкие губы псайкера изогнулись в спокойной улыбке. Несмотря на полную непохожесть благородных Кровавых Ангелов и свирепых Расчленителей, в своих сердцах и разумах они были одинаковы. В самой своей сути между ними не было разницы.
Церис ощутил небольшой прилив уверенности - они победят. Фабий Байл умрет, и священная кровь будет сохранена. Он ощущал это столь остро, что это казалось пророческим предчувствием - и когда голос на задворках его разума предположил, что он верит в то, чего жаждет, он утихомирил его. Они не потерпят поражения. Они победят. Им придется. Возвращение на Ваал с пустыми руками - самый великий позор, который только мог себе вообразить Церис.
Во время падения он погрузился в полутранс, и тряска корпуса казалась чем-то отдаленным и смутным. Если бы "Неймосом" управлял человеческий экипаж, он ощущал бы пелену их беспокойства, но сервиторы с вычищенными мозгами работали с системами корабля не выражая эмоций. Он смутно ощутил смерть двоих из них, когда сила падения повредила второстепенные системы в различных отсеках, но в этих обстоятельствах их гибель была подобна тому, как задули свечу.