Беглец осторожно развернулся и на полусогнутых рванул вдоль пляжа. Рафен услышал механический скрип и с ужасом увидел пару сторожевых орудий, которые появились из раскрывшихся наверший стоящих на берегу столбов. Сигнал сирены повторялся. Это были все те же четыре звука - но с каждым разом они звучали все быстрее и быстрее.
Человек остановился и опустился на одно колено. У Кровавого Ангела перехватило дыхание, когда он увидел, что укутанная в бесформенные лохмотья фигура склонила голову и прижала к груди скрещенные в запястьях руки. До его слуха донесся шепот - и он отчетливо разобрал слова молитвы; это была Литания Аквилы, древнее обращение к Богу-Императору о заступничестве против сил зла. Рафен понял, что должно произойти. Он вскрикнул, забился в своих оковах, так, что одна из цепей затрещала. Человек на берегу не пошевелился.
- Ну… Как скажешь. - произнес голос из динамиков, и в следующую секунду орудия прицелились, зарядились и выстрелили. Короткий энергетический заряд пролетел над берегом и разнес беглеца - Астартес - на молекулы. От него осталась только едва заметная, тонкая, как туман, полоса крови на спекшемся в стекло песке.
Извергая проклятия, Рафен снова забился в цепях, пытаясь освободиться; танк завел двигатель и покатился дальше. Он понял, что мутанты в кабине знали, что произойдет, и просто остановились посмотреть.
Рафен чувствовал себя так, словно с размаху прыгнул в ледяную воду. Одно дело видеть смерть боевого брата на поле битвы - а сейчас у него не оставалось сомнений в том, что погибший у него на глазах был космодесантником, таким же, как и он сам - но то, что он стал свидетелем такой низкой, бесславной гибели наполняло его одновременно гневом и безысходностью. Он судорожно пытался понять то, что видел, и найти в произошедшем некий смысл.
Тем временем "Атлант" свернул с дороги, и, развернувшись, остановился на выглаженной ветрами феррокритовой площадке, которую с трех сторон окружали крепостные стены. Цепи ослабли, и он рухнул на грунт, приземлившись не слишком удачно. Рафен заставил себя подняться, пока танк отъезжал, и стал осматриваться.
Он сразу заметил группы странных звероподобных мутантов, которые собрались на сторожевых постах и орудийных башнях, у лафетов, на которых были установлены автопушки и огнеметы. Но его внимание привлекло другое. Он видел только двоих, без всякого интереса глазевших на него с арочной галереи - но это точно были Астартес: высокие, могучего телосложения, словно выкроенные из мускулов… как отборные туши в мясной лавке. Поначалу он подумал, что это космодесантники Хаоса, но, приглядевшись, решил, что ошибся. Они носили на себе оружие самых разных систем, но их броня не походила на порченные варпом доспехи, что так любили легионы отступников. Несмотря на высеченный на скале знак, который он видел раньше, он не заметил знакомых символов - только изображение восьмиконечной звезды Разрушительных Сил. Если уж на то пошло, они напоминали Рафену самого Фабия: высокие неподвижные фигуры, от которых исходило ощущение опасности.
Скрип заржавленных механизмов заставил его обернуться. Створки ворот, входившие друг в друга, как зубья пилы, разошлись в стороны, и из них вышел человек в длинном бесформенном одеянии - вроде того, которое он видел на убитом. Обвитая мускулами рука с кожей цвета старой дубленой шкуры, поднялась, чтобы откинуть капюшон.
- Если ты желаешь умереть прямо сейчас, родственничек, наше зверье устроит тебе это. А если не хочешь - я б советовал тебе не делать резких движений.
Его прилизанные волосы, если их отмыть, были бы серебристо-серыми; они обрамляли старое, покрытое шрамами лицо с тяжелой челюстью, которую подчеркивала косматая борода. У седого пришельца не было глаз - пустые глазницы были забиты толстыми комками ткани, оплавленной, как воск. Тонкие и резкие чернильные линии виднелись на впалых щеках и вокруг шеи, складываясь в угловатые буквы на языке, которого Рафен не знал. Но некоторые знаки были ему знакомы - он признал руны, которые использовали племена, населявшие Фенрис. Старик показал зубы - желтоватые клыки, видневшиеся из-под верхней губы.
- Назови своего господина, - потребовал он.
- Ты… сын Русса… Космический Волк… - Рафен не мог поверить. Космический десантник из лояльного Ордена, даже старый, слепой ветеран без оружия и доспехов был последним, что он ожидал увидеть здесь.
- А ты - нет, - заметил слепой воин, и шумно принюхался, - я бы сказал точно, если бы в твоих венах был лед. Да и ты бы не стал тратить время попусту и попытался меня убить. Поэтому спрашиваю еще раз. Кто твой господин?
Рафен не видел смысла скрывать свое происхождение; если бы у Космического Волка были глаза, он сразу получил бы ответ, увидев выжженный на его плече знак - слезу с крыльями.
- Я сын Сангвиния, из IX Ордена Астартес.
- Ха, - невесело ухмыльнулся ветеран, - Кровавый Ангел. Ну, конечно… Я отсюда чую, какой ты красавчик.
Не на шутку обозлившись, Рафен шагнул к Космическому Волку.
- Не смейся надо мной, старик. Может быть, я действительно поступлю, как ты говоришь, и убью тебя! Пока я не вижу ни одной причины для Астартес-лоялиста - если он не предатель - находиться здесь, у нашего врага!
Улыбка сбежала с лица его собеседника, он оскалил клыки:
- Щенок! Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни об этом месте! - он коротко кивнул. - Но скоро узнаешь. Уж поверь мне, узнаешь.
Коротким жестом он сделал знак следовать за ним:
- Пойдем со мной. Или… как хочешь. Сростки потренируются на тебе в стрельбе, если проторчишь тут слишком долго.
Рафен неохотно двинулся следом за Космическим Волком, который провел его через ворота.
- Сростки… - повторил он, - это мутанты?
- Он их так называет, - ответил ветеран, на секунду остановившись, кашлянув и сплюнув в сторону сгусток мокроты.
- Когда-то они были обычными людьми… пока Байл не надумал получить от них кое-что… как он это умеет.
- Фабий Байл. Где он? - спросил Рафен.
- Молись, чтобы тебе этого никогда не узнать, - был ответ.
Ворота медленно закрылись за ними, и туннель, по которому они шли, погрузился в непроглядный мрак. Оккулобный имплант Рафена позволял ему различать неясные контуры предметов, но слепой Космический Волк шагал уверенно, словно отлично видел в темноте. Кровавый Ангел остановился, нахмурив брови. Второй воин даже не замедлил шага.
- Итак, я пленник отступника, хаоситской твари, - произнес Рафен, - а как сюда занесло тебя?
- Так же, как тебя. Но так давно, что уже песок сыпется. Короче, я здесь куда дольше тебя.
- И поэтому ты ему служишь? Тащишь меня к нему, как охотничий пес - дичь? Он смог тебя сломать?
- Ничего ты не знаешь, парень, - старик остановился.
- Говорят, сынов Русса нельзя подчинить, что их смелость в бою - безгранична, а воля - тверже камня. Но смотрю на тебя, и вижу - врут те, кто так говорит!
Космический Волк зарычал, и, развернувшись к нему, резко вскинул обе руки - пальцы были согнуты, как когти; но на секунду замешкался, а потом - уронил руки вдоль тела. Несмотря на темноту, Рафен смог разобрать выражение его лица. В нем не было ярости, только… странная покорность.
- Отсюда нельзя сбежать, - произнес ветеран, - выхода нет… кроме того, что ты видел.
Он кивнул в сторону ворот, через которые они вошли.
- Спроси себя, почему один из нас по своей воле предпочел смерть жизни здесь. Спроси себя, Кровавый Ангел - и на досуге подумай над ответом.
- Здесь есть еще Астартес? Из других Орденов?
- А то. И все они думали как ты сейчас, - старик вздохнул, подошел ближе, и, понизив голос, продолжал, - каждый раз, когда я говорю с теми, кто сюда попал - всегда одно и то же. Они спрашивают, почему я здесь. И почему я больше не сопротивляюсь.
- Мы - Астартес, - отрывисто возразил Рафен, им медленно овладевала холодная ярость, - и мы никогда не сдаемся. Мы сотворены для боя!
- Как тебя зовут, Кровавый Ангел?
- Рафен, сын Аксана. Сержант.
- А я - Нурхунн Ветча, из Длинных Клыков. Cлыхал мое имя?
Он помотал головой:
- Нет. Не слышал.
- Это потому, что я покойник. Как и все остальные наши с тобой родичи здесь. Мы сопротивляемся, Рафен, сопротивляемся, как можем. Тем, что остаемся в живых так долго, сколько можем, и каждый наш вздох здесь говорит, что мы не покоримся!
- Сколько здесь может быть этих мутантов? - требовательно вопросил Рафен. - Все действительно так безнадежно? И ни у кого не хватило пороху захватить это место и сравнять его с землей?
- Много кто пытался.
- Они пытались и не смогли?
- Они пытались и погибли, - с нажимом произнес Ветча, поворачивая к Кровавому Ангелу свое спокойное и покорное лицо, - а мне помогает моя надежда, парень. Каждое утро я прошу Русса и Императора стать свидетелями тому, что здесь происходит - и силу выдержать это. А делаю я это потому, что знаю: однажды настанет мой день!
Голос старого воина зазвенел от сдерживаемой ярости:
- Я жду, Рафен. Я жду этого дня. Этой минуты, которая обязательно настанет. И тогда - даже свинцовый нож сгодится для одного удара.
- А пока ты ждешь - Фабий Байл жив-здоров и продолжает творить преступления по всей галактике, - покачал головой Рафен.
Космический Волк развернулся и зашагал дальше:
- Если б ты пробыл здесь столько же, сколько я, Кровавый Ангел, ты бы понял. А сейчас - идем. В этом стоке у нас прометиум, чтобы угробить любого потрошителя, который пройдет феромоновый щит. Тебе точно не понравится, если ты здесь окажешься, когда такое случится.
В ДАЛЬНЕМ КОНЦЕ туннеля в стене разошлись в стороны створки нескольких ворот - и Рафен, стиснув зубы, зашипел от боли: в его привыкшие к темноте глаза словно впились иглы. Часто моргая, он огляделся и обнаружил, что стоит на краю каменного пандуса, который спиралью спускался в огромную яму, которую он заметил с "Атланта". То, что показалось ему вырубленными в скале террасами, оказалось одним наклонным выступом, который поворот за поворотом спускался вниз, ограждение на его овальных витках поблескивало у самого дна кратера. Сотни одинаковых контейнеров лежали рядами по всему выступу, это были стандартные прямоугольные металлические контейнеры вроде тех, которые перевозят на многочисленных космических кораблях. Они были закреплены большими кусками расплавленного и отвердевшего феррокрита, усиленного стальными листами, которые, похоже, были вырезаны из корпусов местных траулеров. Цепочки ламп висели над контейнерами, от одной стены до другой - сейчас они были выключены, но при взгляде на них становилось понятно, что, когда стемнеет, они должны освещать все помещение, не оставляя ни одного темного угла. Отвратительные каракули богохульных текстов покрывали каменные бордюры, а по всей длине ограды через равное расстояние выдавались небольшие алтари; низенькие платформы были залиты кровью, которую проливали столько раз, что покрывавшая алтари корка стала черной, как чернила, в воздухе гудели огромные стаи мух. Рафен отвернулся - это было омерзительно.
Еще больше мутантов - "сростков" - сновали туда-сюда, перепрыгивая с контейнера на контейнер, все были вооружены электромагнитным оружием. Рафен рассмотрел, что большинство из них были больше похожи на обезьян, чем на людей, части тела других казались скорее бычьими или змеиными. Он испытывал гнетущее чувство, когда думал, что эти перекроенные, собранные из разных кусков существа, возможно, когда-то были невинными людьми.
- Нам сюда, - сказал Ветча.
Осторожно следуя за ним, Рафен заметил странные, похожие на летучих мышей, объекты, которые тяжело описывали круги над кратером, ловя восходящие потоки горячего воздуха. Он не мог рассмотреть их достаточно подробно, чтобы понять, были ли это механические устройства, или еще какая-то разновидность мутантов; но видел очертания тяжелых лазерных пушек, которые покачивались у них в когтях. Он бросил беглый взгляд на отвесные стены кратера, прикидывая его настоящий размер и ища опоры для рук - не слишком рассчитывая их найти. У кратера не было крыши, и он был уверен, что "летучие мыши" были чем-то вроде стражей: безостановочно кружа по воздуху, они ждали, когда кто-нибудь попытается сбежать. Тут и там он замечал на каменных стенах черные следы: скальная порода сплавилась в обсидиан от попадания лазера.
Кровавый Ангел размышлял, оценивая свои шансы на побег. Стоило ли делать это сейчас? У него была верная возможность добраться до края кратера… но, даже если он выберется отсюда - куда ему бежать? Сторожевые орудия охраняют весь периметр острова, а вокруг простирается океан, полный биоформ, оставленных тиранидами.
Похоже, здесь "свобода" означало то же, что и "смерть".
К тому же, у него было здесь задание. Фабий Байл находился здесь, он продолжал творить свои ужасные дела. Вряд ли отступник хранил похищенную священную кровь далеко от себя. Рафен вспоминал то, что сказал Ветча в туннеле, стараясь применить их к своей судьбе. Похоже, сейчас самым разумным было плыть по течению, держа глаза открытыми и быть готовым действовать; ему очень хотелось верить, что Нокс и другие на борту "Неймоса" уже направляются сюда. Ко времени их появления он должен как можно больше узнать об этом месте.
- Куда мы идем? - спросил он.
- Тебя ждет Чейн, - ответил Космический Волк, - он здесь главный после Байла.
Рафен кивнул в сторону зашипевшего на него человека-змеи, который злобно глядел на него с верха одного из ящиков.
- Один из этих уродов?
Ветча покачал головой:
- Нет. Чейн куда хуже.
Кровавый Ангел хотел задать еще вопрос - но забыл об этом, когда они остановились у двери, которая закрывала вход в один из огромных грузовых контейнеров.
В маленькое шестиугольное окно, прорезанное в двери, можно было видеть то, что происходит внутри; Рафен узнал желтоватый оттенок бронированного стекла. Этот материал, изобретенный еще в Темную Эру технологии, был крепче стали, и, прозрачный с лицевой стороны, был матовым с внутренней. Для того, чтобы разбить его, потребовалась бы дюжина попаданий из болтера.
Внутри он увидел Астартес, который молился, преклонив колени на грязном полу. Воин не мог видеть его - он вообще ничего не замечал, погруженный в медитацию. Его эбонитово-черная кожа блестела от пота. Рафен сделал шаг к контейнеру - змееподобный мутант преградил ему путь, поднимая оружие. Воин почувствовал, что его схватили за руку, и, повернувшись, обнаружил, что Ветча тянет его дальше.
- Не давай им повода, - вполголоса посоветовал Космический Волк.
- Т-там… - произнес он, - это брат из Ордена Саламандр?
Ветча кивнул и показал на другой контейнер, неподалеку:
- Гвардия Ворона.
Он тыкал пальцем на один контейнер за другим:
- Тауранец. Серебряный Тигр. И еще… всякие.
- Сколько их? - отрывисто спросил Рафен. Ветеран подвел его к двери в стене, и она со скрипом отворилась, щелкнув автоматическим замком.
- Они постоянно умирают, - сказал Ветча, - их… немного.
КРОВАВЫЙ Ангел переступил порог и снова оказался в полной темноте. Пока он старался приспособить свое зрение к мраку, дверь с грохотом захлопнулась - Космический Волк остался за ней. Рафен заколотил по металлу:
- Ветча! Ветча, что такое?!
Он услышал дыхание и мрачное фырканье:
- Не позволяй ему влезть к тебе в душу, родич. Он - хуже их всех.
В дальнем конце контейнера он различил фигуру, сидящую у стены: другой Астартес, коренастый, со странно скошенными плечами.
- Рафен, из Кровавых Ангелов, - представился он. Его собеседник бросил на него страдальческий взгляд. Смуглый и напряженный воин произнес:
- Тарик. Орлы Обреченности. Но не думаю, что имена здесь что-то значат, - боль звучала в каждом его слове.
- Сколько времени ты здесь? - спросил Рафен, подходя ближе.
- Мне кажется, три года. Может, пять. Здесь трудно следить за ходом времени.
- П-пять лет? - Кровавый Ангел был изумлен. Тарик отвернулся и продолжал, глядя в сторону:
- Другие здесь дольше. Ветча говорит, что сидит тут больше десяти лет… но я не больно-то верю тому, что он говорит.
Рафен помотал головой:
- Что за бред. Эти братья… если бы они пропали, об этом бы узнали. Ваши Ордены искали бы вас…
Орел Обреченности снова посмотрел на него, на этот раз в его взгляде светилась холодная злость:
- Ты думаешь, они помнят о нас, родственничек? - он с трудом поднялся на ноги, и с неожиданной энергией поднял палец к потолку, видимо, показывая на небо. - Они помнят? Нет! Потому что мы все мертвы!
Рафен стоял на своем:
- Я не понимаю. Почему этот проклятый предатель творит это? Зачем он собирает здесь боевых братьев, как… фигуры для игры в регицид?
- И ты тоже уже покойник, - Тарик, не обратив внимания на его вопрос, повернулся и скрылся в тени, - ты будешь гнить в этом аду, куда свет не заглядывает, вместе со всеми.
Рафен нахмурился. Орден Тарика был известен своим суровым и мрачным взглядом на мир, но то, что он услышал сейчас, было слишком даже для них. Его собеседник выглядел измотанным и изможденным так, что ни одна битва не смогла бы довести его до такого состояния.
- Но что Байл делает здесь? - настаивал он. - Ты, Ветча, другие Астартес… Что ему от вас надо?
- Он делает то, с чем справляется лучше всего, - проскрежетал его собеседник, протянул руку и почесал плечо, - причиняет боль.
Только сейчас Рафен заметил на груди воина широкую, мокнущую, синевато-багровую полосу ожога.
- Мы - его игрушки. Сырье для его экспериментов, - последнее слово он выплюнул, словно яд.
- Тарик, я должен узнать, - произнес Рафен, - кузен, помоги мне…
Он с мольбой протянул руки:
- Если мы оказались вместе в этой клетке…
Тарик усмехнулся:
- Это не клетка, Кровавый Ангел.
В эту секунду у них из-под ног послышался скрежещущий шум, потом пол внезапно рухнул вниз, и они провалились в темноту.
ОН ПРИШЕЛ В СЕБЯ от крика Орла Обреченности. Рафен попытался пошевелиться, но сама сила тяготения, похоже, ополчилась против него. Он был распростерт на наклонной платформе, откуда-то сзади доносилось тихое, как шепот, жужжание генератора гравитационного поля.
Кровавый Ангел заморгал, фокусируя зрение. Помещение, в котором он находился, казалось чем-то средним между глубокой пещерой и скотобойней - скользкие от крови цепи свисали с неровного, изогнутого потолка, кафель на полу блестел от постоянно стекавших потоков воды, которые уносили органические останки в дренажные стоки.
Он с трудом повернул голову, и увидел лежащего на соседней платформе Тарика и три фигуры, которые двигались между платформами. Двоих он уже видел - это были те два громилы, которых он заметил, когда его везли в крепость. Третий был такого же роста и могучего телосложения, но его фигура была другой, и казалась странной. Существо повернулось к нему, и Рафеном овладело смятение.
Лицо создания, смотревшего на него, отличалось странной красотой, и казалось почти женским - но жесткий, мужественный овал лица нарушал это впечатление. Андрогин убрал руку с груди Тарика, где Рафен заметил ожог. Его посетила жуткая мысль - он подумал, что, возможно, Орел Обреченности сам нанес себе эту рану.