- У нас беда б’шая, - начинает Тил.
Мы садимся в кружок, точно школьники в летнем лагере, и ловим каждое ее слово. Судя по поведению Тил, она считает, что мы немногим разумнее стаи бродячих собак. Зачем тогда она вообще взялась за объяснения? Может, просто от скуки?
- Мы от беды б’жали, но теперь она к нам на порог п’шла. Беда п’шла в Третий город. В З’леный лагерь.
- У вас тут несколько городов? - переспрашивает Бойцовый Петух. - Я думал, только один.
Тил продолжает рассказ, не удостоив его ответом. Ее взгляд устремлен куда-то мимо нас, во тьму пещеры.
- Я здесь, чтоб п’реждать времена лихие.
- Лихие времена! - подхватывает генерал.
Как ни странно, кореец заметно взбодрился после морфина. Может, все это время он терял сознание от боли?
- В’дать, битва грядет? - спрашивает Тил у Бойцового Петуха.
- Мы отстали от нашей части после неудачного броска. Ждем перегруппировки, - объясняет Руст.
- Так вас больше б’ло? - она медленно кивает. - Ско’ко?
Бойцовый Петух кривит губы и не отвечает ничего.
- Я видела их, - говорит Тил, - когда на юго-восток ех’ла… мимо к’раблей сломанных, и багги и п’латок. Трупы в’де на равнине. Сотни трупов.
- Человеческие? - спрашивает Бойцовый Петух.
- Ск’зать трудно, - она разводит руками. - На скор’сти ех’ла. Сп’шила.
Генерал рывком садится на полу. В глазах лихорадочный блеск.
- Я знал! Искал! Все случилось так давно… Большое столкновение! Ледяной спутник… Ядро из железа и камня… От удара все раскалилось, но лед проник глубоко. Вода и пар улетучились… Гигантская впадина! А осколки не перемешались.
Тил смотрит на корейца с опаской, будто на ядовитую змею. Бережно укладывает его на спину и переводит разговор на другую тему.
- Что стряслось здесь? Расскажи ско’ко можешь, - говорит она Бойцовому Петуху.
- Масштабная операция. Солдаты, техника, разведывательные группы.
- Роб’ты?
Он качает головой.
- П’чему не роб’ты? П’чему люди ж’вые? Иные ведь такие умные! Разве они не с дальних звезд п’летели?
Справедливый вопрос. Наверное, потому же, почему футбол роботов не прижился. Настоящие кости - настоящие переломы.
- Робот не может заменить космодесантника, - отвечает Бойцовый Петух.
- А вы д’кажите обратное, и сп’сете жизни свои, - презрительно фыркает Тил.
- А как же удовольствие? Вся наша жизнь в том, чтобы воевать здесь, - возражает Мишлен.
- Мертвы б’дете, д’мой ‘ж не в’нетесь. - "Мертвы будете, домой уж не вернетесь".
Кто бы спорил.
Она снова склоняется над генералом и щупает пульс у него на шее. Сквозь прорехи в комбинезоне видны ее голые коленки. Волшебное зрелище.
- П’ка здесь остаемся. П’смотрим, как долго пр’длится.
Глаза генерала вспыхивают.
- Впереди суровая битва!
Лицо Бойцового Петуха - застывшая каменная маска, но готов поспорить, он лихорадочно соображает, какую информацию можно разглашать гражданским лицам, а какую нет, и стоит ли реквизировать припасы и автобус маскианки, а заодно и все содержимое пещеры.
Тек прерывает размышления Руста. Может, он и не имеет права раскрывать Тил все, но какая, на хрен, разница? В конце концов, маскианка спасла наши жизни.
- Мы не успели получить тактические установки. Картина до сих пор неясна.
Бойцовый Петух поворачивается к Теку и хмурит брови.
- Мы почти ничего не знаем.
- Я знаю, - слабо отзывается корейский генерал, - и могу рассказать, но только чтобы она не слушала.
Тил без единого слова встает и исчезает в темноте. Уходит в ту же сторону, откуда принесла одежду.
- З’вите м’ня, как б’седовать окончите.
Пару секунд мы сидим молча. Без привычных костюмов мы чувствуем себя раздетыми. Воздух в пещере прохладный и, как ни странно, свежий. Дышится легко. Еще одна маленькая деталь в гигантской головоломке.
Бойцовый Петух переводит взгляд с генерала на нас.
- Слушайте внимательно.
Руст склоняется над корейцем и говорит ему прямо в ухо, чеканя каждое слово:
- Тут нет посторонних, сэр. Расскажите нам все.
Квак вертит головой, обводит взглядом сидящих в кружок бойцов и припаркованный неподалеку автобус, потом откидывается на спину и смотрит вверх, на каменный потолок.
- Это место - убежище, укрытие. Чтобы спрятаться, - бормочет он.
Волна боли проходит по его телу.
- Возможно, - соглашается Бойцовый Петух.
- Но не только, - глаза генерала шарят по пещере в поисках облегчения.
Бойцовый Петух знаком приказывает дать корейцу еще полдозы морфина. Тек повинуется.
- Каков был план, сэр?
- План разработали год назад, - у генерала наворачиваются слезы на глаза. - Нарастить силы. Построить форты, проложить туннели. Добиться полного контроля над местностью и выстроить цепочки коммуникаций - ресурсы, фонтаны, склады. Масштабная высадка солдат, ракетные удары. Операцию спонсировали Россия и Китай, но и моих солдат было много. Нам докладывали о незначительном присутствии врага на орбите. Но все пошло наперекосяк. Сначала прилетели русские, потом мы. На орбите нас встретили полчища антагов. Мы дали им бой, но шансов не было. Все корабли уничтожены. Нас разбили наголову. Мы ведь ничего не знали!
Кореец пристыженно отводит глаза. Но ему не в чем себя винить.
- Когда это случилось, мы были уже в пути, - объясняет Бойцовый Петух. - Резервные силы на непредвиденный случай. Или подкрепление перед большим ударом. Так, по крайней мере, планировалось.
- Могли бы и предупредить, - ворчит Казах.
- Враг атаковал нас ракетами земля-орбита. Уничтожил все спутники - кроме одного, - Бойцовый Петух замолкает и чуть погодя резюмирует, - да, так оно и было.
- Мы лишились припасов и оружия. А куда мы без них? - подводит итог генерал.
Судя по всему, это конец истории. Квак прав - мы беспомощны и вынуждены полагаться на гостеприимство приютившей нас фермерской женушки.
Мы с Мишленом и Теком возвращаемся к остальным. Бойцовый Петух остается с генералом в надежде выудить у него еще какую-нибудь информацию.
- Славные ребята эти маскианцы! - говорит Диджей. - Одно плохо - хрен разберешь, что лопочут.
- Так сколько лет прошло. Скажи спасибо, что мы их вообще понимаем, - возражаю я.
Мои мысли возвращаются к Тил. Я фантазирую, каково было бы наплевать на приказы, уйти в самоволку и жить бок о бок с маскианцами. Если вдуматься, именно так мы сейчас и поступаем, пусть и непреднамеренно. Наш отряд отрезан от командования, чьи указания теперь выполнять?
- Куда нас, черт возьми, занесло? - спрашивает Казах.
- Странно, что тут до сих пор есть воздух, вода и электричество, - замечает Тек. - Кто знает, сколько лет пустовала эта пещера.
- И пустовала ли вообще? - Ви-Деф озирается по сторонам. - Может, тут как в Копях Мории - орки на каждом шагу.
Ви-Деф растопыривает руки и изображает крадущихся приспешников Саурона.
- Шел бы ты на хрен, - огрызается Диджей.
Тек потягивает шею и начинает разминаться, принимая разные асаны из йоги. Я следую его примеру.
- Она не слишком-то откровенничает с нами.
Тек изображает "собаку мордой вниз".
- Можно подумать, на ее месте ты выложил бы все как на духу, - отвечает Диджей. - Меня волнует другое: как она оказалась в Красной пустыне совсем одна?
Он хмурится, выражая то ли недоверие, то ли скептицизм.
Нас догоняют Бойцовый Петух и Мишлен.
- Генерал без сознания. Мы сняли с него гермоскаф. Гангрена. Нужна операция.
- Желаю удачи, - хмыкает Казах.
- Прежде чем вырубиться, он лепетал по-корейски и по-английски… что-то про осколки марсианских спутников и оседающий грунт, - Бойцовый Петух пожимает плечами. - Не удивлюсь, если командование догадывалось о существовании этого места.
- Хотите сказать, они искали пещеру? - Зловещее предчувствие мурашками растекается по коже.
- Мы не знаем, какие приказы получили космодесантники "первой волны". Из генерала много не вытянешь.
- Тил была сильно встревожена его рассказом, - замечаю я.
Бойцовый Петух переводит взгляд между мной и Теком и останавливается на мне.
- А ты, значит, на нее пялился.
- Простите, сэр.
- Не извиняйся. Ей это приятно.
- Глупости, сэр. Она положила глаз на Тека.
- Меня не проведешь, - возражает Бойцовый Петух. - Отправляйся за Тил и разузнай все как следует. Чем можно поживиться в этой пещере, и сколько мы можем здесь оставаться. Сколько нам придется здесь оставаться. Есть ли тут кто-то кроме нас. Если в этой пещере залегают полезные ископаемые, антагам о ней наверняка известно.
- А нашему командованию? - интересуется Тек.
- У ангелов спрашивать бесполезно. Они располагают только теми данными, которые могут пригодиться в бою. Гравиметрия Марса явно не входит в список. А пещера, по всему видать, очень старая. У антагов было время ее обнаружить. - Руст машет рукой, отметая все возражения.
- Чего застыл, иди.
Но я стою как вкопанный. Раздаются смешки. Машинально сую руку в карман. К моему удивлению, пальцы натыкаются на какой-то плоский и холодный предмет, и я достаю из комбинезона металлический жетон размером с двадцатипятицентовик. Подношу его к свету. Монета похожа на серебро, но блестит ярче, одна сторона гладкая, а на другой выгравированы по кругу цифры и буквы.
- Твою ж мать! - присвистывает Ними и требовательно протягивает руку.
Я передаю ему жетон. Его отец держит магазинчик в Детройте, торгует старинными монетами. Ними подносит мою находку к глазам, скребет ногтем, обнюхивает.
- Платина, - уверенно заявляет он и пускает жетон по кругу.
Те, у кого еще хватает сил удивляться, вертят монету в руках. Казах рассматривает жетон последним и возвращает его мне.
- В этой пещере добывают платину? - поражается Бойцовый Петух.
Вопрос остается без ответа. Я сую монету обратно в карман и отправляюсь на поиски Тил.
Темноту в гараже рассеивают несколько крошечных ламп, висящих под потолком точно звездочки. Такое чувство, что они изливают свой тусклый свет уже много лет кряду.
Пол в туннеле и все предметы вокруг покрыты влажной зеленой пылью, на которой отчетливо видны следы Тил. Я шагаю по коридору и через пару минут упираюсь в перекресток - туннель разветвляется, теперь он идет не только прямо, но и вправо, влево, вверх и… о черт, вниз!
Глубоко вниз. Я отскакиваю от пропасти и прилипаю к стене. Сердце колотится о ребра.
Еще шаг - и свалился бы в шахту.
Может, Тил хочет угробить нас? Не такая уж безумная мысль, учитывая обстоятельства нашей встречи. Ей могли внушить, что космодесантники специально вынюхивают секреты маскианцев. Вот она и решила подобрать нас в Красной пустыне, притвориться, будто спасает, и отвезти в то самое тайное место, которое мы ищем… а потом столкнуть в пропасть.
Я уже раз чуть не погиб в руднике. На сборах в Хоторне я поскользнулся на щебне, Джо вытащил меня в последний момент. Помню, как осыпались и плюхались в воду камни из-под моих ботинок.
Ширина пропасти около четырех метров. Я осторожно обхожу ее по периметру и пытаюсь разглядеть на противоположной стороне отпечатки ног Тил, но пол как назло чист - ни пыли, ни следов. Издали доносится слабое эхо. Похоже на отголоски чьего-то дыхания. Надеюсь, это Тил.
Стены туннеля испещрены желобами. Судя по всему, рывшие туннель машины оставляли эти выемки для своих последователей - может, для равновесия, а может, чтобы указать дорогу. Не исключено, что это оборудование до сих пор запрятано в штольне. Я представляю, как передвижной объемный принтер-депозитор и грузовик с "чернилами" для заправки кочуют с места на место и штампуют все необходимое для рудокопов.
Прохожу еще тридцать метров. Сбоку раздается голос Тил, а спустя миг она выныривает из узкого прохода. Маскианка распрямляется во весь рост и смотрит на меня сверху вниз.
- Другие идут вослед?
- Нет.
- Т’лько ты?
- Только я.
Я протягиваю Тил монету.
- Вот, нашел в кармане. Ты не знаешь, для чего она нужна?
Она равнодушно скользит взглядом по хитросплетению букв и цифр и передергивает плечами.
- См’тритель. Его, д’лжно быть, добро.
- Хочешь сказать, кого-то оставили здесь смотрителем?
- М’жет, и так.
Тил идет вперед по туннелю, я следом. Девушка смотрит по сторонам, точно пытается что-то отыскать.
- Мы тебя, наверное, уже спрашивали, но все-таки… Ты бывала тут раньше?
- Нэ.
- Тогда откуда знаешь, куда идти и что делать?
- Отец сказ’вал.
- Значит, он бывал здесь?
- Довольно в’просов.
- Мы, разумеется, и так тебе очень признательны.
- З’чем они п’слали тебя? - Тил указывает в направлении, где остались мои товарищи.
- Они обеспокоены.
- Они д’мают, ты мне по нраву?
Мы молча идем дальше. Через десять или двенадцать шагов Тил делает короткий вдох и говорит:
- Ваши с’лдаты не рушили, не ломали. Не досаждали ‘ам. Подлинно не знаю, но д’маю так. Фламмарион лжет немало.
Я уже слышал о Фламмарионе - это французский астроном, живший несколько столетий назад. Его именем зовутся кратеры на Луне и на Марсе. На Красной планете много мест, названных в честь мертвых ученых. Но я не имею ни малейшего понятия, кто такой его однофамилец, чем он насолил моей маскианской подруге и что он наговорил о нас.
Еще несколько шагов в молчании. Потом Тил продолжает рассказ:
- В лихое время сбежала я из лагеря. Много бед на меня обр’шилось. Элли Пекуа моего н’реченного украла… И форы… они женщину для третьего поколения торг’вали, а Айдел Гаргарел на меня ук’зал.
- В смысле - для третьего поколения? Они хотели, чтобы ты родила им детей?
Я никогда не слышал о форах, но похоже, это еще один клан марсианских поселенцев. Колонисты, покупающие себе женщин. Милейшие, наверное, люди.
Тусклый свет отдаленных звезд-лампочек падает на лицо девушки, и в их голубоватом мерцании она кажется растерянной, замкнутой и очень несчастной. Я охотно придушил бы Айдела Гаргарела и Элли-как-ее-там за все страдания, которые они причинили Тил.
- И тогда я багги украла и в п’стыню уехала. Тех, кто машины крадет, у нас не пр’щают. Ср’зу казнь смертная. Не одним вам на Марсе тяжко пр’ходится. Так вот: не я пр’шла вас спасать. Вы меня спасать станете.
Будущее не наших отцов
Я сижу в кресле с подставкой для ног, наблюдаю, как снаружи занимается серый рассвет, и нервно барабаню пальцами по коленям. Нащупываю в кармане платиновую монету. Встаю пописать и на обратном пути заглядываю в кухню. Холодильник ломится от продуктов, но, похоже, все протухли. Пожалуй, не рискну их есть. Надо было купить впрок свежих овощей, но я об этом как-то не подумал. Разучился планировать наперед.
За пределами своей раковины я просто ходячий призрак.
Наливаю стакан воды из-под крана. "П’ра бы встать да наружу п’йти", - раздается у меня в голове голос Тил.
Мне действительно не мешало бы прошвырнуться по городу, поправить свой сбитый компас. Насладиться вновь обретенной свободой. Погулять - с друзьями либо в одиночку. Только вот не хочется ни капельки. На меня обрушилось море информации, и я не знаю, как быть с этими тайнами. Нельзя делиться ими ни с кем - слишком опасно. Я помню совет Джо остерегаться СНЗВ. Может, мне не следовало даже появляться здесь.
Днем, когда солнечный свет отражается от серо-голубых стен квартиры, я тону в неразберихе мыслей, захлебываюсь жалостью к себе, но после заката сгущается непроглядная тьма и становится еще хуже. Меня терзают воспоминания - сбивчивые, бессвязные, одно дерьмовей другого.
С тех пор, как я завладел монетой, произошла целая куча событий - удивительных, и радостных, и ужасных, но история Тил все не отпускает меня, я снова и снова возвращаюсь мыслями именно к ней - юной девушке, бегущей от несправедливости. Девушке, которую мы не смогли спасти ни от этого древнего и таинственного места, восточной штольни, ни от жестоких соплеменников, творящих порой такую хрень, что их предшественники-идеалисты в гробу вертятся.
Иногда я поражаюсь, сколько же в нас, людях, дерьма.
Космодесантников должны интересовать только сражения, вмешиваться в другие дела нам запрещено. Нельзя вкладывать деньги в войну и во все, что с ней связано. Нельзя вылезать из раковины. Я вернулся на Землю всего двое суток назад, ночью поспал урывками, а день провожу в полном одиночестве - сижу у окна, обмотанный влажными полотенцами, и жду, когда остатки космолина покинут мой организм вместе с потом. Глазею на торговые корабли, грузовики и снующие туда-сюда прогулочные катера. Наблюдаю, как бьется пульс экономики, подгоняемый изобретениями гуру. Смотрю на весь этот необъятный, шумный, звезданутый мир…
И слушаю отзвуки голоса Тил. Мне вспоминается ее акцент, и как забавно она порой строила фразы. Ее слова, сказанные незадолго до того, как она окончательно предала свой народ и открыла нам, кучке заплутавших космодесантников, дверь в марсианскую сокровищницу.
"Вы меня спасать станете".
Плевать на все: на войну за Марс и на наше возможное поражение. Я слышу голос Тил и верю, что она жива, и когда-нибудь я увижу ее снова. Я отказываюсь верить в обратное. И пусть сейчас у меня не больше сил долететь до Марса, чем у кружащих за окном чаек, я знаю, что вернусь и найду ее.
Значит, еще один бросок на Красную планету. Хоть я и клялся, что ноги моей больше не будет на Марсе. Хоть Джо и начнет меня отговаривать.
Но я дал еще одну клятву - пообещал Тил, что передам платиновую монету.
Просто пока я не знаю, кому.
Хобо и штольня
Я задаюсь вопросом, откуда в пещере берется воздух. Ответ скрывается в паре сотен метров от нас, в уходящем вниз туннеле с многочисленными ответвлениями. Большинство боковых проходов темные, лампочки-звезды не освещают их. Туда мы не идем.
Тил почти переходит на бег, и я с трудом поспеваю за ней. Она ловко отталкивается от пола и потолка, пользуясь тем, что притяжение Марса меньше земного. Я понятия не имею, как маскианцы воспитывают дочерей, но судя по всему, девочки тренируются похлеще древних спартанцев. Может, важные шишки из Зеленого лагеря мечтают вырастить из них олимпийских гимнасток. Тил явно могла бы претендовать на медаль.
Мне искренне жаль Тил, и одновременно я заинтригован ее историей: не то трагедия юной девушки, сражающейся с патриархальным обществом, не то история о борьбе с лицемерием и ханжеством - вроде той, что описана в "Алой букве". Хрен разберешься.
Тил резко тормозит возле края шахты. Я едва не врезаюсь в нее. Маскианка предостерегающе вскидывает руки и одаривает меня раздраженным взглядом. Я что, настолько неуклюжий?