Пытаясь спасти основные силы эскадры, они бросились в самоубийственную атаку. Да, американский броненосец оказался в одиночестве. Но и что с того? Его противоминная артиллерия, совершенно свежая, да еще днем, была способна выдать просто невероятный шквал огня, настолько сильный, что пытаться увернуться казалось совершенно бессмысленной затеей. Лучше тщательнее прицелиться, дабы иметь шанс расквитаться с врагом за свою смерть.
Так и получилось.
Из огненного мешка никому не удалось вырваться. Сначала "Фурор" потерял ход из-за множества попаданий противоминным калибром, выведших из строя машину. И в его судьбе жирную точку поставил взрыв собственных торпед – кораблик, и так бывший едва на плаву, буквально испарился во вспышке. Затем и "Плутон", успевший подобраться почти на три кабельтовых и пустить обе торпеды, вошел в неуправляемую циркуляцию. Что там произошло – убило рулевого или перебило штуртрос, так и осталось тайной – шестидюймовый снаряд нанес "удар милосердия". Не выжил никто, но "Плутон" сумел отомстить – одна из его торпед попала в "Индиану". Броненосец сразу же потерял скорость, лишившись возможности хоть как-то повлиять на дальнейшие события.
Артиллерийский бой меж тем развивался в полном соответствии с законами баллистики и теории вероятности. Как и ожидал Педро Марадона, орудия не заменили испанцам рук и навыков. Но очень сильно поправили статистику. Поэтому уже на седьмой минуте боя, не входя в зону действенного огня, "Бруклин" "поймал" три снаряда главного калибра и двадцать восемь – среднего. Отчего потерял ход, запылал, запарил и стал, приседая на нос, потихоньку заваливаться.
Так что бой продолжался недолго.
Конечно, коммодор тоже стал стрелять издалека, поняв, что не успевает. Но что он мог сделать против такого чудовищного превосходства? Семь малокалиберных попаданий – это все, что он успел "натворить", прежде чем отдал приказ экипажу спасаться по возможности.
Адмирал Сэмпсон буквально скрежетал зубами от бессилия. Пожалуй, предложи ему сейчас обменять руку или ногу на сокращение дистанции – пошел бы на сделку, не задумываясь. Но испанцы уходили. И это было видно невооруженным глазом. А он… он ошибся.
– Сэр, темнеет, сэр, – осторожно произнес старший офицер.
– Вижу, – рыкнул Вильям. – Что с "Индианой"?
– Капитан Тэйлор докладывал, что броненосец получил торпеду под кормовой подзор с правого борта. Затоплен один из кормовых отсеков, сильно поврежден правый винт. Броненосец принял около пятисот тонн воды, но дальнейшее ее поступление удалось прекратить. В настоящий момент корабль имеет дифферент на корму около трех градусов, но способен управляться и поддерживать ход до восьми узлов.
– Хорошо. Командую всем – делай как я. Лево на борт. Уходим.
– Сэр…
– Уходим! Мы их упустили. И теперь, я уверен, он направится в Гавану. Вот и мы туда заглянем.
– А как же экипаж "Бруклина"?
– Проклятье! Не будьте таким кретином! Какой экипаж под огнем противника? Там же зона действия береговой артиллерии! Даже эта мелочь насмерть заклюет любого, кто решит застопорить машины под ее огнем!
Глава 5
1 июля 1898 года. Гибралтарский пролив
С каждым днем протекания Испано-Американская война казалась для европейского наблюдателя все чудесатей и чудесатей. Ведь что реально могли сделать испанцы? Да ничего. Всем более-менее интересующимся вопросом было ясно – Мадрид не имеет никаких шансов на успех. Вообще. И речь если и может идти, то только о форме и сроках поражения.
Однако с самого начала все пошло не так.
Красивый старт в виде истерии журналистов и политиков вокруг утопления якобы испанцами броненосца "Мэн" обернулся если не крахом, то чудовищным ударом по Империи Херста. Ведь именно он продвигал эту версию. Так вот. Кто-то неизвестный дал "товарищу" высказаться да поглубже увязнуть в своей лжи. А потом просто и банально разослал во все ведущие издательства мира очень интересные фотографии, которые запечатлели сам взрыв. И кинопленку! Фурор! Скандал! Каждая секунда этой трагедии была запечатлена со всех ракурсов… И ладно бы только Европа. Поток сального юмора по поводу "убогих козопасов из северной Америки" ей был не в новинку. Но и в самих США началась поистине знатная буча – конкуренты Херста набросились на него с остервенением, стремясь сожрать с потрохами. Как и противники войны. Ведь американское общество было не монолитно. Далеко не все крупные капиталы желали ввязываться в эту драку. Кто-то сомневался. Кто-то был против. А тут выходило, что какая-то кучка… их обманула? Дошло до судов! Не все же были в курсе этой аферы. Да и набрать политических очков на травле неудачника – выгодное дело.
Но особенно пикантным нюансом стало то, что все эти бандероли были отправлены из Лондона частным лицом, а письма напечатаны по-английски. Чего только не обсуждали в кулуарах по обе стороны Атлантического океана.
Не успел утихнуть скандал с этими фотографиями, вызвавшими общемировой резонанс, как подоспела новая сенсация.
Филиппины!
Совершенно избитый и обгорелый бронепалубный крейсер "Рейли" вошел в бухту Сингапура и выбросился на берег, поскольку сил и возможности поддерживать корабль на плаву у команды не осталось. Она и так совершила чудо – не утонула с ТАКИМИ повреждениями.
Но как это стало возможно?
О том, насколько "могучая" эскадра ждала коммодора Дьюи возле Манилы, знали все. Однако факты самая упрямая на свете вещь – эскадра разбита и утоплена. Вся. До последнего корабля. Даже многострадальный "Рейли" – и тот в конце концов пошел ко дну.
Невероятно! Просто невероятно!
Поэтому англичане срочно бросились проверять все "входы и выходы". После таких сюрпризов ни у кого не оставалось сомнений – кто-то в этой партии сдает карты не только на стол, но и кое-что прячет в рукаве. А британцы от таких мыслей просто завелись. Можно сказать, оскорбились. Как же так? Кто-то посмел подражать им? Какая наглость!
И что же? Выяснилось, что огромное количество морских артиллерийских орудий, прорва боеприпасов и прочее, прочее, прочее просто бесследно исчезли. Но самое интересное – с огромным трудом им удалось найти намек на то, что основным благодетелем фонда оказался небезызвестный князь Юсупов. Тот самый, что с наглой мордой мягко улыбался где-то на галерке. Даже новости о событиях этой войны у него в изданиях появлялись с некоторой задержкой и отличались очень спокойными тонами. Никто никого не обличал, зато детально разбирал события, раскладывая их по полочкам. Но кому это было интересно? Вся Европа горела страстями! В Испанию даже потянулись жидкие ручейки добровольцев, собирающихся воевать с этими американскими дикарями.
И на этом моменте англичане окончательно спеклись, поняв, что вся эта возня с королевской эскадрой – неспроста. Странные корабли, еще более странное поведение. Ведь она могла выступить с адмиралом Сервера, но под надуманным предлогом задержалась… Поэтому "просвещенные мореплаватели" отправили в командировку в Испанию двух своих морских специалистов подходящего уровня. По одному на корабль. Да не абы как, а с умом – им вручили испанские документы с военно-морской формой и назначения на "Зиту" и "Гиту" старшими офицерами. И Мадрид такому шагу даже не пытался противиться, скорее напротив. Во-первых, это все-таки опытные моряки. А во-вторых, Лондон предложил за них льготные поставки первоклассного кардифа в кредит на весьма выгодных условиях. Очень уж у Foreign office засвербело в одном месте от предчувствия.
И каково же было удивление английского офицера, когда, войдя в кают-компанию, он с удивлением обнаружил лица, явно не принадлежащие уроженцам этого сказочного Пиренейского полуострова. Да и разговор, примолкший при его появлении, хоть и велся на испанском языке, но в нем звучало столько акцентов… Похоже, здесь собрались его коллеги из конкурирующих "контор".
– Господа, рад вас видеть, – начал он на английском и представился "официальным именем", – Пабло Маркес. Прибыл исполнять обязанности старшего офицера.
– Адольфо Бланко, главный механик, – на чистейшем берлинском диалекте отозвался, улыбаясь, белокурый красавец, демонстративно отдавший честь. Потом с такими же понимающими улыбками прозвучали представления на французском и итальянском языках. А вот старший артиллерийский офицер удивил, представившись по-русски.
– Не переживайте, сэр Пабло, – панибратски хлопнул его по плечу француз. – На этом корабле есть и настоящие испанцы. Командир корабля, например.
– И все?
– Ну почему же сразу все? Кочегары и палубная команда у нас тоже испанцы.
– А вот машины обслуживают германцы, – усмехнулся немец. – Причем их приняли на борт без всяких секретов и тайн – открытым набором. С каждым из них заключен контракт на неплохие деньги.
– Почему немцы?
– Князь посчитал, что с его машинами мы справимся лучше всех, – пожал плечами германский агент.
– Князь? – наигранно удивился англичанин.
– Ой, да бросьте, – хохотнув, махнул рукой итальянец. – К чему эта игра?
– А итальянцев он куда набрал?
– В призовую партию, – подал голос старший артиллерийский офицер. – И не только их. По крайней мере, расчеты башен главного калибра – мои соотечественники.
– Как я сразу не догадался… – усмехнувшись, покачал головой английский агент.
– На среднем французы. На дальномере вообще шведы сидят. И так далее. Команда у нас чрезвычайно пестрая. Хотя нижние чины в целом обучены и сплаваны неплохо.
– И давно вы здесь собрались?
– Мы? Недели не прошло. Так что не переживайте. Английская разведка не сильно опоздала. С самого начала тут только Мануэль, – кивнул француз на русского.
– И что дальше? – как-то рассеянно произнес "лайми". – Нам ведь предстоит воевать, полагаю. Как мы это будем делать?
– Вот так и будем, – спокойно произнес Мануэль. – Пока совершаем переход – притираемся друг к другу. А там – по ситуации. В конце концов, раз уж так сложилось, то неужели опытные и квалифицированные моряки ведущих европейских держав не смогут надрать задницу каким-то янки?
– Мы еще не знаем, что это за корабль, – возразил английский агент, которого ремарка русского зацепила за живое. – Мне говорили, что он бестолково построен.
– У вас будет время с ним познакомиться поближе.
– И что это изменит?
– Позволит вам иначе взглянуть на тех людей, что делают такие опрометчивые заявления, – холодно усмехнулся главный артиллерийский офицер. – Или вы не обладаете должным профессионализмом, чтобы компетентно исполнять обязанности старшего офицера, и ищете оправдания своей безрукости? Странно. Мне казалось, что у Туманного Альбиона хорошие моряки.
Англичанин поджал губы, но промолчал. А на лицах остальных растянулись усмешки…
Вспоминая все это, Пабло Маркес с легкой хандрой смотрел на набегающие волны. Жизнь продолжалась. Им всем вместе предстояло идти под американские снаряды. Необычно. Очень необычно и… неожиданно. Занесло же к черту на рога…
Глава 6
2 июля 1898 года. Форт Ханкок на косе Санди Хук при входе в залив Нью-Йорка
Адмирал Сервера смотрел на тусклые огни красных фонарей на расположенной вдали песчаной косе и сильно нервничал. Тот план действий, который после прорыва он получил от полковника Марадоны, наводил на него тоску, близкую к отчаянию. Сам бы он на такое не пошел никогда, однако… под планом стояла подпись генерал-губернатора, а приказы нужно выполнять.
Все дело в том, что в месте рандеву его ждал не только эскадренный угольщик, но и еще два парохода, перевозивших полк легкой пехоты "Куба". Тот самый, что сформировали на седьмой день войны из кубинских добровольцев, у которых повстанцы кого-то ограбили, убили или изнасиловали. Причем он был не чисто туземным, а смешанным, потому что весь командный состав от звена и выше состоял из испанских гвардейцев.
Этакие озлобленные и вооруженные до зубов головорезы. Каждый нес на поясе самозарядный пистолет "маузер С96". А в руках держали либо "винчестеры", выполненные под тот же патрон, что и пистолет, либо ручные пулеметы Мадсена. Кроме того, у большинства имелся подсумок с гранатами-колотушками с терочным запалом. Иными словами, почти классические штурмовики конца Первой мировой. Командовал же ими гвардии полковник Эрнесто Че Гевара, такой же, как и дон Педро, "коренной испанец" с едва заметным русским акцентом. Правда, в будущем известным больше как майор ГРУ Эдурад Головин.
И вот теперь, в три часа ночи этого замечательного теплого воскресного дня, восемь паровых катеров, соблюдая светомаскировку, аккуратно начали выгружать свой озлобленный и вооруженный до зубов груз прямо на песчаный пляж. А уже в четыре часа тридцать минут по местному времени, накопившись, бойцы двинулись вперед благодаря заранее изученной карте местности. Командир каждого звена знал свое направление, задачу и место в общем деле.
Американцы спали. Тихо, мирно и беззаботно. Ведь война шла где-то там, далеко, за морем. Да и воскресенье. Какой честный христианин нападет на чуть подвыпивший гарнизон форта в столь праздное время?
Поэтому атака кубинцев оказалась полной неожиданностью для личного состава. Хотя много позже в учебниках истории напишут, что доблестные бойцы гарнизона сражались до последней капли крови, не желая отступать со своего боевого поста. Но на деле весь штурм превратился в самую обычную бойню перепуганных и растерянных людей. А подавляющее огневое превосходство испанских гренадеров искореняло даже редкие и незначительные очаги сопротивления так быстро, что они не успевали ни на что повлиять…
– Доложить о потерях, – тихо и спокойно произнес полковник, когда все было закончено.
– Пятнадцать убиты, сорок три ранены, из них семь тяжело.
– Перевязали?
– Так точно, готовим носилки для эвакуации.
– Что янки?
– Все чисто, пленных и раненых нет.
– А мортирная батарея?
– Там попытались оказать сопротивление, но куда им против нашей плотности огня? Впрочем, основные потери там и понесли.
– Охранение выставили?
– Согласно плану.
– Саперы начали работать?
– Так точно. Надеюсь, они разнесут тут все к чертям собачьим.
– Я тоже, – кивнул Че Гевара. – Подавайте сигнал на эскадру. И да, поднимайте на форте наш флаг, нечего здесь болтаться этому матрасу…
Утро Джона Моргана Старшего началось очень тревожно. Его буквально вырвали из постели чудовищные известия. Испанская эскадра, сбежавшая от американского флота из-под Сантьяго-де-Куба, оказалась возле Нью-Йорка! А ведь ее искали в Карибском море! То есть US Navy будет идти сюда не меньше недели! Что же делать?
Дальше – больше.
Уже садясь в пролетку, Джон узнал, что над фортом Санди Хук испанский флаг, а корабли противника входят во внутренние воды акватории. Уже прозвучали первые выстрелы по торговцам, пытающимся ускользнуть. С ними никто не церемонится: при малейшей попытке оказать сопротивление просто топят.
– Кошмар! – только и выдал Джон Морган, когда ему это рассказали. Да и что еще он мог ответить? Как на это реагировать?
Впрочем, события и дальше развивались весьма стремительно, не давая никому опомниться и отдышаться.
Вход двух броненосных крейсеров первого ранга в залив Нью-Йорка ознаменовался салютом, которым они разнесли в пыль статую Свободы. Главным калибром. В упор.
А тем временем сопровождающие их пароходы уже швартовались у причалов Старого Нью-Йоркского порта, извергая из своих недр озлобленных и до зубов вооруженных кубинцев. Никакой раскачки после этого не последовало. Отряды численностью до роты по мере выгрузки незамедлительно устремлялись к заранее обозначенным местам: банкам, ювелирным магазинам, богатым особнякам со вполне очевидными намерениями. Грабить, грабить и еще раз грабить! Че Гевара в походе объявил, что все деньги, которые они вытрясут из этого города, будут поделены по-братски. Половину королю. Половину в пользу родичей экипажей кораблей этой эскадры и участников штурма. Даже погибших. Учитывая, что большая часть из личного состава была из бедных, как церковные мыши, семей, то мотивация оказалась просто замечательная. Настолько, что "эль бандитос" даже на молоденьких девушек внимания не обращали. Если только те несли на своем юном теле какие-то ценные украшения. Серьги там, кольца или ожерелья.
Джон Морган Старший полетел обратно в свой особняк, сразу же как услышал, что на пирсе в Старом порту выгружается часть испанской армии. Да какой к черту армии… кубинцы! Бедные, нищие кубинцы, вооруженные до зубов. Опытный банкир и финансист очень быстро просчитал перспективу, которая ожидает город при таком вторжении, и решил не рисковать зазря.
– Быстрее! Быстрее! – орал он на жену с детьми, влетев домой. – Милая, брось! Брось все это!
– Но как я буду без этого платья? – искренне удивилась Фрэнсис Луиза.
– Если до нас доберутся кубинцы…
– Куда они доберутся? Брось. Полиция их остановит…
И в этот момент откуда-то с улицы донеслась частая стрельба из ручного пулемета. Очень такая характерная и узнаваемая. А спустя несколько секунд к ней добавились пистолетные выстрелы.
– Полагаю, что наша полиция уже никого не остановит. Бросайте все! Пошли! Бегом! Бегом! – чуть ли не ударами трости выгонял из особняка жену и детей Джон Морган. Уж он-то прекрасно понимал, что их ждет, попадись они в руки нападающим. Благо что сведения о регулярных провалах повстанцев на Кубе и настроениях до него доходили уже давно.
Уже сворачивая на дальнем перекрестке, Джон увидел, как к его особняку устремились вооруженные до зубов люди. Дворецкого, который попытался их остановить, они пристрелили на ходу, даже не останавливаясь.
– Ты это видела? – спокойно спросил он у жены.
– Да… – тихо ответила она с расширенными от ужаса глазами.
– Только чудом нам удалось вырваться из этой западни. Бог любит нас.
– И позволит ограбить?
– Если он позволил нам уйти, значит, это ограбление – урок. Он, – Джон скосил глаза вверх, – никогда ничего не делает просто так. Мало того – гибель дворецкого тоже не случайна. Нам показали то, насколько близко мы были к трагедии. К непоправимому. Задержись мы еще на несколько минут – и все… конец. Никто бы из нас не выжил. А вас, дорогие мои, – Джон окинул взглядом жену и трех дочерей, – перед смертью еще бы и изнасиловали, причем коллективно. Эти просто так бы не убили. Да и нас с сыном, безусловно, пытали бы.
– Но за что?
– Ничего не бывает просто так, милая, – уклончиво ответил Джон Морган и задумался.
Впрочем, уже через минуту громкий взрыв отвлек его от раздумий. Обстрел города главным калибром продолжался. Какую именно цель преследовали испанцы – совершенно не ясно, но все высокие здания в Нью-Йорке получали свою порцию стали и пироксилина в порядке живой очереди. Броненосные крейсера работали по ориентирам, заодно обучая канониров стрелять. Каждый снаряд шел в дело…