Наяву у Мари никак не выходило соотнести эту невыносимо высокую жажду служения с какой-либо реалией жизни. Всё, что она знала о религии, замыкалось на слове "Пантократор", однако её не покидало стойкое чувство, что Пантократор, несмотря на весь благостный антураж, в сущности, нечто совсем другое. Кто-то говорит, что именно сны формируют наше сознание и диктуют нам наши дневные поступки. Потому что бывают сны и - сны.
Там было кое-что ещё: она вспомнила об этом "чем-то" глядя, как горит закатным огнём морская гладь и как сгорают в этом огне все остальные дневные краски. Там, во сне, когда им показывали, где они будут жить, где есть, а где - учиться, словно служение было чем-то вроде типового закрытого колледжа, был мужчина. И озеро. Несколько озёр, соединённых протоками, и тот вёл по ним катер, перевозя девчонок, притихших от величия миссии и от торжественной красоты кругом. Камыши, чёрные на фоне заката, меж ними взблески воды, словно сталь. Луч касался их лиц поочерёдно, как взгляд, выхватывая из сумерек одно за другим. Иногда Хозяин Вод глушил мотор и правил шестом, стоя на корме в высоких сапогах и длинном свитере. Присутствуя молча. Известно, хоть и не говорено вслух, что при Храме останется только одна. Прочие разнесут здешний свет по домам.
Мари помнила, как спросила:
- Вы работаете здесь?
- Я был всегда, - ответил он, и это было совершенно логично, а она осталась с чувством глупости, сказанной вслух.
Он защищал, он ожидал чего-то, он имел право требовать… В её дневной жизни не было такого человека.
Единственный способ лить свет вокруг себя - самому гореть.
Такие сны не забываются.
- Зачем нам нужна именно эта планета? - спросила она у миз Монти. - Что в ней такого особенного? Я имею в виду - макроэкономически?
- Сельское хозяйство и натуральные продукты, - охотно пояснила учёная дама. - В Галактике не так много планет, где можно было бы в естественных условиях выращивать биологически совместимый продукт. Потому, если таковая находится, это большая удача: одна будет кормить многие.
- А зачем он вообще нужен - натуральный? Всё человечество питается искусственными протеинами и рисом.
Не прекращая говорить, Мари открыла термокороб и принялась вынимать оттуда бюксы с генетическими образцами. Миз Монти принимала их у неё и ставила в витрину.
- Рис - уникальная культура, милочка, - сказала она задумчиво. - Геном риса исторически был первым расшифрован человеком. Благодаря этому именно рис наиболее прост для распространения па новых территориях. Здесь тоже всё начнётся с риса. Что же до остального, есть такая тенденция, возвращение к натуральному, ибо общественной философской мысли - назовём её так для краткости! - кажется, что, играя с геномом, мы напрягаем и истощаем некие исходные потенциалы.
- Эта общественная мысль родом с Пантократора, не так ли?
- Разумеется, - согласилась миз Монти. - Философских мыслей у них, как кроликов: одна оплодотворяет другую.
Идиому про кроликов Мари не поняла, однако это её не смутило.
- А как выглядит с этой точки зрения терраформирование в принципе?
- Весьма двойственно, как обычно. - "Старуха" грузно осела за стол, будто устала. Кто её знает, может, и правда устала. - С одной стороны, терраформирование проводится в интересах и на благо человечества. Смысл его: привить на чуждое древо правильные в пищевом смысле белки. Выстроить пирамиду, начиная с бактерий и простейших вирусов. Я не имею в виду возбудителей болезни, я говорю о вирусах как о мельчайшей белковой структуре, способной к самовоспроизведению. О своего рода единице жизни.
- А если тут есть свои белки, неправильные?
- Обычно есть.
- И… что с ними происходит?
- Мы вытесняем их своими. Если они в состоянии возобладать над местными формами, планета годится.
- Но это же война миров, не так ли?
- Разумеется. Агрессивность - залог выживания.
Если мы осваиваем планету под себя, любая форма жизни, несовместимая с нашей, может существовать только в зоопарке. Здесь будет расти наша трава и пастись - наша корова. Прошу прощения, если это кажется вам циничным.
- А Пантократор, он, собственно, против чего?
- Если определять позицию Пантократора в двух словах, то: он желал бы поместить деятельность человечества под контроль этики, полагая её величиной безусловной и абсолютной. Что само по себе не может не вызывать встречных вопросов.
- ??
- Этика - почва скользкая. Чтобы что-то делать на ней, чтобы куда-то двигаться, надобно обладать способностями выдающегося фигуриста. Залогом выживания является непрерывное развитие. Этический контроль над наукой - вещь крайне двусмысленная. Вы наверняка слышали о проблеме вмешательства в генную структуру. Благодаря ему человечество и думать забыло о многих болезнях, повысило иммунные свойства организма, научилось клонировать донорские органы… генетическая оптимизация ребёнка - тоже вещь хоть и не рядовая, но в принципе доступная состоятельной паре. Но вот тут Пантократор кладёт предел.
- И вы хотите сказать, кто-то на него оглядывается, на Пантократор?
- Да хоть бы и общественное мнение: ни для кого не секрет, что любая новая технология, включая разработки в области косметики и ионной чистки, прежде всего смотрится на предмет применения в военных сферах. Человечество an mass - это обыватель. Обыватель объят страхом перед новой бомбой, какой бы характер она ни носила: химический, биологический, генетический, информационный… Обыватель хочет, чтобы наука шла правильным путём. Обыватель полагает, будто Пантократор способен отделить зёрна от плевел.
- А Пантократор способен?
- Хороший вопрос, девочка. Исходная посылка в этом вопросе такова: человечество нуждается в боге.
- Я не нуждаюсь, если рассматривать меня как часть человечества.
- Вы слишком молоды, дитя моё, чтобы этот вопрос встал для вас остро. В том состоянии, в каком мы сейчас находимся, бога можно определить как совокупность нравственных норм, обязательных к исполнению как личностью, так и любым общественным институтом. Грубо говоря, доктрина Пантократора такова: есть вещи, которые нельзя делать ни в коем случае. Они хотели бы вернуть изначальный смысл понятиям "хорошо" и "плохо". Доктрине Пантократора противостоят в первую очередь центробежные интересы внешней и внутренней политики, бизнес, и не в последнюю очередь - здравый смысл.
- А как они на практике намерены осуществлять этот контроль?
- О, переход к практике всегда представляет собой самую животрепещущую стадию любого проекта.
Она шутит? С неё станется.
- Всё, - "старуха" воздела толстый палец, - упирается в конкретного человека. Мораль ничто, если никто не придерживается закона жизни. Этика, надиктованная извне - звук пустой. Все её постулаты формулируются тут, под воздействием личного опыта, и только тогда они чего-то стоят.
Палец изменил направление и теперь указывал в сторону Мари. В голову… или в сердце? В данный момент это показалось неважным.
- Пантократор надеется убедить или принудить человека поступать против своей природы. Лично я в это не верю, Даже осознавая, что деятельность его не вполне этична, индивид всегда убедит себя, что наносимый им ущерб не так уж велик. Особенно если именно за это он получает зарплату.
- А зачем это Пантократору?
- Тот, кто возьмёт под контроль передовые технологии, будет в конечном итоге править миром. Сама по себе идея этического контроля, может, и неплоха. Однако я старая женщина и видела, как вырождаются в догмы самые возвышенные идеи. Идеалистов нельзя допускать к власти.
- Вот мы, - спросила Мари, - занимаемся достаточно скользким с точки зрения Пантократора делом: уничтожаем другую жизнь ради своей. Как нам быть? Вы ведь посвятили этому жизнь? Вы решили для себя эту проблему? Каким образом вы убеждаете себя, что поступаете правильно, потому что если ты выбрал себе дело на всю жизнь, то как же иначе… Ой! Простите, миз Монти.
- Да ничего особенного, дитя. Вы находитесь здесь, чтобы мы отвечали на все ваши детские "почему". Если я этого не сделаю, считайте, я не справилась со своей долей общественной нагрузки. Вас, очевидно, интересуют векторы общественных сил?
- В этом есть что-то предосудительное?
- Ну почему же. Политология - такая же наука, как, скажем, топология гиперпространства. Другое дело, что практическую пользу из нашего разговора, дитя моё, ты вынесешь только в том случае, если намерена манипулировать общественным сознанием. А?
Верный ответ лежал где-то между правдой и ложью, и Мари не нашлась, что сказать. Все эти "милочки", "душеньки" и "дитя моё" раздражали её безмерно, ей пришлось выучиться быть взрослой прежде, чем она отсчитала свой первый десяток лет. Одно из правил жизни принцессы: в девяноста девяти случаях из ста - улыбнись и промолчи. Так хотел отец.
- Что касается меня, я предпочитаю думать, будто бы этика - суть понятие сугубо человеческое. Что в нечеловеческой логике такого понятия нет и, вошёл с нами в конфликт, чуждый разум, коли уж найдётся сравнимый по развитию с нашим, не станет связывать себе руки. Лично я ограничиваю свою экологическую нравственность интересами вида. Делай, что должно, и будь, что будет, а результирующий вектор из множества наших усилий какой-нибудь да сложится. Нравственная политика Пантократора, очевидно, логически развивается в сторону полного недеяния, а мы, как вид, не можем себе этого позволить. Мы можем быть неправедны, но не можем быть слабы. Чтобы кто-то решил, быть или не быть твоему открытию, ты это открытие должен, как минимум, совершить. Хороший человек - не профессия, хотя Пантократор, возможно, считает иначе. Во всяком случае, гражданство они предоставляют…
Деликатный стук в приоткрытую дверь, и "старуха" прервалась на полуслове. Мальчишки из ССО, закончившие с витриной и явно искавшие себе если не дела, то укрытия от дела, зримо вздрогнули. Их здесь быть не должно.
- Мэм? А, вот вы где.
На Новой Надежде принято нейтральное обращение "миз", однако Мари ещё в детские годы заметила, как расцветают и ведутся дамы среднего возраста, стоит прозвучать такому вот старомодному почтительному "мадам". Сколь многой силой обладает верно найденное слово. Ключ от сердца и ключ от человека. Бедняжка Брюскина матушка была обречена, когда при эвакуации на "Белакве" Рассел Норм обратился к ней - "мэм".
Бедняжка, хммм. Идеальный мужчина для нормальной женщины. С таким можно жить.
- Это я попросила их помочь, командир, - сказала миз Монти. - Не браните их. Да, я понимаю, что вы не подписали их лист заданий…
- Да нет, - возразил Норм, - их лист я как раз подписал. Их очень ждут в другом месте, и они об этом знают.
Виноватые изобразили "смирно".
- Им просто неудобно было отказать старой даме. Я не хотела их подводить, но вы понимаете, это, - она указала глазами на термовитрину, - самое важное. Всё остальное - только подсобное хозяйство. Пожалуйста, не наказывайте их.
- Вы умеете быть жёсткой, мэм.
- Ещё бы. Я воспитана на теории Дарвина. А вы, поправьте меня, если я ошибаюсь, с Пантократора?
- Я там живу шесть лет…
- Ага! - "Мэм" смешливо задрала бровь в сторону помощницы: дескать, ты спрашивала о силах. Как тебе это?
- У меня там жена и дочь, но вообще-то я с Колыбели. Мэм, если вы помните о моём деле, я хотел бы…
- Ах да, конечно. Снимки. Где-то они тут были. Мари, душенька, посмотрите в коробках.
Весьма относительно представляя себе, что искать, Мари, тем не менее, довольно скоро отыскала пачку снимков, сделанных с воздуха при разном освещении в разное время суток. Она бы поняла, понадобись этот срез скального выхода с его пурпурными и ржавыми слоями геологу или химику-почвоведу, но… командир Сил самообороны?
- Естественные цвета местности, - пояснил Норм, увидев вопрос на её лице. - Камуфляж.
Миз Монти пожала мясистыми плечами.
- Обязательная программа господ военных. Камуфляж должен быть, просто потому что он должен быть, даже если ваш самый страшный враг - злонамеренный микроб из местных?
- Вы совершенно правы, мадам. Я должен предусмотреть всё на случай, если этому микробу вздумается отбомбиться по нам с воздуха.
Миз Монти сделала рукой замысловатый жест, в том смысле, что, к счастью, это не её забота, и посторонилась, пропуская в двери ещё двоих из ССО, везущих тяжесть на тележке. Норм посмотрел на них, но промолчал. Всё третье отделение на сегодня было им отписано в распоряжение Ставроса и работало на разгрузке.
- Вот это, чиф Норм, самое важное устройство в колонии. Прошу любить и жаловать. Задержитесь, я хочу, чтобы вы его как следует рассмотрели.
Старший в паре небрежно обрызгал упаковку аэрозолем-растворителем, и когда она хлопьями опала на пол, миз Монти сказала:
- Это анализатор пищевого соответствия марки "Единорог". Вы должны знать эту штуку в лицо. В случае, когда… то есть если всё будет зависеть от военных, вот это вы должны беречь как зеницу ока. Всякий продукт, не упакованный в фольгу на Фриде, я имею в виду всё, что колонист потащит в рот, обязан пройти проверку на совместимость с человеческим организмом. От этого зависит, кто кого переварит: мы - планету или она - нас.
Ящик. Метр на метр на полтора. Пластиковый кожух, два табло, световая панель, несколько контейнеров для образцов - он мультирежимный! - встроенная фотопечать, а остальное - немыслимый чёрный ящик с базой данных и системой распознавания. Подразумевается, само собой, автономный блок питания.
- Стационарный модуль, - сказал Норм. - Его даже вытащить на поверхность - проблема. С чем вы отправляете в поле выездную группу?
- Разумеется, существует портативная версия. Мы назвали её "Рог". Думаю, это семантически правильно. Без анимации, печати и звука, отвечает только "да" или "нет". "Рог" под мышкой можно унести. От мобильности иной раз зависит слишком много. Вы зрите в корень, чиф, это приятно.
- Армейская паранойя учит нас, - пояснил Норм, - что всякая система должна быть продублирована. А то был, знаете ли, комический случай на флоте, когда крейсер сгорел от снаряда, угодившего ему в распределительный пожарный блок. Тушить можно - а нечем. Им тогда было не смешно. Когда… если я приду и скажу: мне нужна эта штука, я получу её?
И подмигнул. Если она сейчас предложит называть себя по имени, они договорились.
- Зовите меня Игнасия, - сказала научный руководитель проекта "Либеллин-VI". - Мне шестьдесят, на ваше счастье, чиф, и у меня есть некоторый жизненный опыт. Когда мы начинаем реально нуждаться в вас, всё, как правило, уже становится слишком серьёзно. Я знаю, в каких случаях молятся на ССО: я видела эпидемии, стихийные бедствия, массовые беспорядки. В ваших руках самый многочисленный и самый жёстко организованный аппарат. В пять минут вы можете раздать своим людям оружие. Вы страхуете центральную власть и в случае необходимости можете её заменить. Учтите, многим это не понравится. Знаете что, чиф Норм? Я с вами играю. Вы получите "Рог", кто бы его ни захотел одновременно с вами.
* * *
Расселись вдоль стола в малом зале капитула на новеньких пластиковых стульях. Стулья были "официальные", синие, ещё нигде не поцарапанные, составленные стопками по дюжине и в полимерной упаковке: их брали из стопки и расставляли вдоль длинного стола. В зале только что герметизировали швы, ещё не выветрилась вонь от холодной плазмосварки.
- Либеллин - горячая голубая звезда, - ядовито процитировал Ставрос и швырнул деку с отчётом по столу в сторону миз Монти. - Вспышка на ней привела к отказу навигационных спутниковых систем, каковые системы оказались неспособны скорректировать смещение спутника под действием гравитационной аномалии или солнечного ветра, на выбор, кому что больше нравится. Какая прелесть! От каждой подобной вспышки будет выгорать электроника на дневной стороне планеты? Силы небесные! Кто это составлял? Физик Ломо рядом с патронессой покраснел, пригнулся и постарался сделаться незаметным, он был не специалист по физике космических тел, такого специалиста в экспедиции не было вовсе, однако старая дама осталась совершенно невозмутимой.
- Солнечный ветер - несомненно небесная сила. Вы сказали, "в пределах имеющихся фактов". Поправьте меня, если не так.
- Это бред, и на Фриде думают так же. Мне рассмеялись в лицо.
- Я, разумеется, сожалею. Но если вы обратились к нам, то должны бы ожидать, что мы дадим ответ в рамках естественных причин. Если Фрида не удовлетворена, ей придётся ставить вопрос иначе: не что повлияло, а кто виноват.
- Могу вас обрадовать, именно так они и говорят. В любом случае нам придётся найти бортовые самописцы спутника. Чиф Норм, это ляжет на ваши плечи. Мне сказали, устройства оборудованы дистанционным управлением и радиосигналом.
- Бесполезно, - отозвался Норм, секунду подумав. - Если орбита спутника была нарушена, самописцы могли упасть куда угодно, включая аномальные зоны. В аномальной зоне их сигнал поглощается и не слышен. Искать же их там слишком рискованно для пилота. Я не пошлю туда своих, если на карту не поставлено выживание колонии. Насколько я понимаю, пока о том речи нет?
Ставрос поставил локти на стол, машинально переплетя пальцы, и преклонил голову лбом к запястьям.
Миз Монти посмотрела на него, потом перевела взгляд на чифа ССО: жест выглядел мольбой о придании сил. Норм никак не ответил ей, зато Игнасия пересеклась взглядом с психологом Эдерой, сидевшей подле старосты по левую руку. Пометила для себя: переговорить с ней. Ставрос казался утомлённым и раздосадованным, и по правде на то и другое у него были основания. Но, ко всему, он выглядел ещё и чрезвычайно взвинченным. Сзади на сожжённой загаром шее между воротником свитера и серебряным ёжиком волос виднелись четыре круглых малиновых пятна, каждое с монетку величиной. Родимые? Или кислота?
- Мы постараемся оптимизировать риск, - вымолвил он наконец. - Мы будем беречь наших людей. У нас нет ничего дороже. Однако, я думаю, вы понимаете, что ответ на этот вопрос - куда делся спутник - может быть сопряжён с основным, с упомянутым вами выживанием. Летать вашим людям всё равно придётся, поставьте им поиск самописцев параллельной задачей. Нашедший хоть один получит премию. После того как мы тут закончим, подойдите к моему помощнику, он передаст вам коды.
Норм кивнул, помечая задание на своей деке. Заседание продолжилось. Главным вопросом повестки дня, как и ожидалось, было определение сроков: когда можно снять скафандр и бросить зерно в почву.