Пикантность расклада, наконец, уболтала Петрова отложить решение загадки на будущее, часть мозга, которая оставалась на страже, потихоньку притупила бдительность. В какой-то момент сознательность еще успела засвидетельствовать, что Антон поневоле стал сам двигаться вперед и назад, заряжая странника шалунье в самое горло. И даме даже пришлось придерживать путешественника рукой, не давая ему проникнуть слишком глубоко.
Ее ловкость была изумительна, страсть - необычайна, радиус действий - невероятен... Она во всякую минуту была готова к новому и сложному маневру. И сверх всего, ботанику Петрову никогда дотоле не приходилось сталкиваться со столь изысканным и тонким стилем. Она была большой искусницей. Она была гением.
Антон не раз пытался было задать ей шепотом вопрос, но не успевал произнести и трех слов, как вновь взлетала рука и со звонким шлепком опускалась на его рот. Весьма притом немилосердно.
Понятно, бесконечно сие безобразие длиться не могло. Неподконтрольная сила вынудила ботаника дернуться тазом вперед, конвульсивно следуя направлению своих залпов.
Еще несколько мгновений вокруг парочки витали раскаленные эманации, но, как ни забавно, первой успокоилась девушка.
- Мне очень нужна капелька вашего яда, - совершеннейшим деловым тоном зашептала поднявшаяся с колен визитерша. - По глупости я потеряла человеческую сущность, и есть маленькая надежда, что ваше необычное снадобье поможет мне вернуться к обычной жизни и забыть годы, проведенные в "Эдде", как страшный сон.
- Почему вы считаете, что яд вас не убьет, а окажет целебное действие? - Признаемся, названная вслух проблема беспокоила пленного ботаника в последнюю очередь. Но ведь следовало хотя бы казаться джентльменом, дескать, он будет не рад выступить невольным отравителем. Допытываться же, как зовут тебя, искусница, он больше не рисковал. А шепот тем и коварен, что не позволяет узнать голос. Даже если прежде слыхал его неоднократно.
- Потому что так считает Гребаха Чучин. Ему ваш яд тоже необходим не для военных действий. Так я могу надеяться на маленький подарок? Мне нужна всего капелька.
А вот получив ответ на не самый важный вопрос, Антон Петров призадумался. Шансы вернуть Настю теперь казались далеко не призрачными.
- И как же я узнаю, кому пообещал эту дозу?
- Ты узнаешь меня по почерку, - тихо хихикнула искусительница и столь же бесшумно, как появилась, скрылась за дверью.
- Он поцеловал ее столь страстно, что чуть не высосал застрявшие меж зубов остатки ужина, - раздался над ухом саркастический комментарий. Конечно, это явился призрак Эрнста фон Зигфельда.
* * *
Покуда смертные использовали метрополитен по прямому назначению, "Старшая Эдда" отдыхала. По всем залам и каморкам замка был объявлен режим тишины с драконовскими санкциями. Цитадель никуда не делась, она лишь поблекла в воздухе до невидимости девятьсот тридцать второй пробы и стала совершенно не осязаемой для чапающих на работу похмельных слесарей, мечтающих о нескромном отпуске бухгалтеров, карманников, охотящихся на туристов, и охотящихся на карманников линейных бригад милиции.
Спешивший к вагонам народ и не подозревал, что с полной безнаказанностью пилит козырьками кепок, где подвалы, а где и первые этажи проклятого места. А если кому из смертных и удавалось зацепить краем глаза что-то смутное и сомнительное, он, подталкиваемый в спину прочими замороченными пассажирами, только оторопело тер глаза, не сбавляя хода и сваливая вину на недосып.
Но лишь умчался от перрона последний поезд, "Эдда" восстановилась в прежней красе и внушительности. Еще не успели кобольды запустить в воздушное пространство следующий выводок ос-сторожей, в темнице Петрова вспыхнул колючий электрический свет.
Ведьмочка неожиданно улыбнулась ботанику, как старому приятелю, нимало не смущаясь его наготы.
- Мне будет приятно, если вы станете называть меня, как все, сестра Оявка. - Она положила на виду костюм "Адидас" и ловко освободила пленнику руки, хорошо была знакома с "зубоврачебным" креслом.
- Первая шлюшка на цитадели, - прокомментировал не видимый и не слышимый никому, кроме Петрова, Эрнст фон Зигфельд, - не советовал бы провоцировать дальнейшие бурные отношения, если в итоге не хочешь подцепить какую-нибудь особо эльфическую форму триппера.
Антон поежился, принялся яростно растирать затекшие мышцы, но все равно прикинул, не запустить ли руки под накрахмаленный халат красавицы, чтоб разом приговорить загадку таинственной дамы. Вот только голос Оявки, да еще финский акцент... С уверенностью сказать, она или иная наяда посещала его в "тихий час", ботаник не мог... В общем, сюжет не стал развиваться в сторону мужских рук под женским халатом.
- Мой яд может обернуться и лекарством, - буркнул Антон Зигфельду, но Оявка приняла реплику на свой счет.
- Это ваше модное изобретение! - радуясь, что ее не послали подальше, защебетала медсестра, пока в дугу осточертевшие големы (эй, командиры, не надоело тиражировать одни и те же рожи?) вносили в кабинет ведро со свежей порцией тюльпанов сорта "Исида", естественно, безупречно черных. - А вы сами-то верите, что ваш яд будет действовать на кого угодно? Ой, какой симпатичный череп. Точно такой же украшает стол в кабинете доктора Штагеля. Герр Штагель никому не разрешает вытирать с него пыль - не с доктора, а с черепа.
Петров понял, почему герр Штагель вел себя с ведьмочкой так строго - действительно, круглая дурочка. И все-таки, она или не она устроила ночное приключение? Напялив тесноватый костюм, Антон все равно не стал похож на бандитствующего братка из старых анекдотов. Поневоле оглянулся на череп - череп как череп, человеческий, лакированный, кажется, вчера его здесь не было.
- От черепа я бы посоветовал избавиться, - на клыкастую рожу отставного антииеромонаха набежала тень нелестных воспоминаний. - Голову даю на отсечение, это подслушивающее устройство.
- А если ваша отрава распространяется воздушно-капельным путем, вы сами не боитесь нечаянно отравиться? - непоседливая болтушка торжественно протянула Петрову весьма представительское скрипучее портмоне из кожи с чешуйчатым рисунком.
Загляденье, а не портмоне, с таким и банкиру не стыдно тряхнуть ассигнациями где-нибудь в пятизвездочном отеле.
- Что грозит позвоночнику, который уже лишился головы? - под нос пробурчал Антон и раскрыл подношение. Наивный, Антон полагал, что в чешуйчатом лопатнике хранится аванс благородного зеленого цвета. Увы, портмоне было пусто, только под пленкой ждала своего часа фотография Гребахи Чучина.
- Прямая связь на экстренный случай, - игриво хлопнула ресницами ведьмочка, - в случае необходимости открываете на портрете нашего верховного шефа и говорите, глядя глаза в глаза, - с придыханием ворковали пухленькие губки в жанре "сексапил". - Если контакт с первой попытки не заладится, закройте бумажник и снова откройте. - Сестричка повела бедром так, чтоб полы халатика перестали быть преградой для наблюдателя. - Еще мне велели передать, что все ваши вчерашние условия приняты, так что работайте в свое удовольствие. - Слова эти были произнесены с таким подобострастием насчет того, чей портрет прятался внутри чешуйчатой кожи, что Петрову окончательно перехотелось вручную проверять загадку визита таинственной дамы. - Големам убрать из ванной труп?
- Не стоит утруждаться, тело пригодится мне в опытах, - кисло соврал Антон, не желающий видеть неотвязных серых товарищей ни одной лишней секунды. Тесный "Адидас" инквизиторски резал под мышками и впивался резинкой в печень.
- Если вам что-то потребуется для опытов, скажите мне. Если вам потребуется ассистентка, приказывайте мне. Если вам...
- Спасибо, все свободны, - оборвал щебет ведьмочки Петров, гримасой пытаясь изобразить, что не очень обидится, если вслед за красоткой его в покое оставит и тень вампира.
Но Эрнст фон Зигфельд посчитал полезным для себя не понять столь тонкий намек.
* * *
Ой как пригодились реторты и колбы с кристаллическим и жидким содержимым - половину необходимых ингредиентов не пришлось купоросить сызнова. Очень выручила последняя модель перегонного куба от известной швейцарской фирмы, набиравшая температуру быстрее, чем спринтер отмахивает стометровку. А вот сушившиеся под потолком шишкастые корни и душистые веники остролистых трав, вульгарный хрустальный шар и заспиртованные в трехлитровых банках несимпатичные земноводные остались не у дел.
Мистической особенностью изобретения было то, что Антон напрочь не помнил ни формулу, ни процесс, не будь под рукой шпаргалки-сторублевки с кодом "Ни-Маат-Ра-Па-Да-Ист", фиг бы у Петрова что выгорело.
И вот ворчащее пламя растопило ноздреватые осколки металлов, будто припойный лед, и довело до манной кондиции субстраты. Закурлыкали и отрыгнули бурой вонючей пеной тигли, медные провода закорчились от молниеносных рейдов электронов. И на дне самой важной колбы запузырились первые капли гнойно-черно-зеленой жидкости. Склонившийся над архитектурно мудреным фестивалем из стеклянных пузырей и спиралевидных трубок Петров слишком вольготно вильнул задом.
- Так его и перетак!!! - некультурно выразился Антон, глядя на обломки черепа, нечаянно уроненного в пылу работы, - Бес с ним, - почесав на лбу место, где чаще всего выскакивают прыщи, наконец, решил он вслух. - Если надо, пусть вычтут из премиальных.
- У тебя не будет ни премиальных, ни ритуальных, - заворчал путавшийся под ногами Зигфельд, - но с черепом ты поступил правильно. Чему-то я тебя научил.
- Как ты мне надоел, - вздохнул ботаник. Ухватив щипцами градуированную колбу, экспериментатор бережно опустил хрупкое стекло в ванну с отмокавшим мертвецом до предпоследнего деления, так, чтобы талая вода не плеснулась внутрь и не смешалась с содержимым. - Нервных прошу удалиться.
- Тебя даже хоронить с почетом никто не собирается. Как только ты уступишь врагам свое изобретение, наивного ботаника принесут в жертву для перебазирования цитадели на более безопасную площадку. Поверь, я тебе последний друг в этом омуте, и хоть раз послушай моего совета. Еще не поздно попытаться бежать! Все, что обещал Гребаха Чучин, ты сполна получишь в волхв-дивизионе!!! Ты же - русский, неужели ты хочешь помочь китаезам и европщикам опустить Россию по уши?!
Услышанное не могло не задеть, но у Антона присутствовала более насущная цель, чем поиск работодателя. Пока есть лаборатория и вероятность получить сыворотку жизни для Настеньки, все иные занозы - побоку. Но Зигфельд так и будет патриотически зудеть недодавленным комаром, призрак достал увлеченного химическим круговоротом субстанций Антоху. Когда-нибудь оставят Петрова в покое?
- Ты меня почти убедил, - задумчиво процедил Антон, пряча коварную ухмылку: он придумал, как сделать ликвидированного вампира полезным, - только я сперва проведу один простенький эксперимент, - и Петров с размаху плеснул малахитовой жижей на тень призрака.
Вонь поднялась такая, что в глазах не только зарезало, а и зарябило.
- Дурак, она же еще не остыла! - взвизгнул Эрнст и прикусил язык.
До обоих дошло, что призрак имел невероятную для бестелесной сущности честь почувствовать боль ожога. И что дальше? Оба уставились на покрасневшую ладонь бывшего антииеромонаха. Всего запаса субстанции как раз и хватило, чтоб теперь остаток стекал по двум пальцам.
Антон плеснул наобум, слишком уж подзуживали его разговоры заинтересованных сторон. Нет, он не желал гибели пустоте по имени Эрнст фон Зигфельд, но если бы тот сейчас потух окончательно, Петров недолго бы расстраивался - достал. Однако пауза, побыв некоторое время гнетущей, превратилась не более чем в натянутую, ведь ничего страшного не произошло.
- Это не яд, - сделал мучительный вывод призрак и отважно даже лизнул пораженный изумрудно-грязной слякотью палец.
Опять ничего не произошло. Зигфельд не рассеялся окончательно, не вернул стопроцентную телесность. Как научный работник, Антон был вынужден сделать из опыта соответствующие выводы. Конечно, стоило признать за жидкостью некие волшебные свойства. Она действительно не пролетела насквозь голографическую картинку Эрнста, а конкретно смочила ту его часть, куда угодила, да еще и малость обожгла. То есть Зигфельд стал предметным лишь в смоченном фрагменте, да и то, вероятно, до поры, когда жидкость или испарится, или рассосется. И кому это надо?
- Это не яд, - безрадостно согласился не огорчившийся и не обрадовавшийся Петров. Просто теперь, чтобы вернуть Настю, вместо одного опыта требуется провести тысячу, трудно ли, умеючи? - Что же я тогда изобрел, и откуда эта шумиха? Погони "Ред Ойла", спешащая не опоздать к дележке открытия "Старшая Эдда"?
- А я тебе говорю, что никакой это не яд! - столкнувшись с человеческим равнодушием, обиделся Зигфельд.
- Кто бы спорил? - брезгливо пожал плечами Антон, оглядываясь. В тиглях продолжало скворчать, пузыриться и булькать. Гнойно-зеленая гадость невостребованно капала из стеклянной трубки на паркет и уходила сквозь микроскопические пазы с проворством дистиллированной воды. Антон подставил колбу - первый в длинной череде эксперимент еще не завершен.
- Не веришь?! Сам попробуй! - И Зигфельд подло мазнул по губам уже Антона. - На халяву и "Орбит" сладкий!
- Это лишнее... - спокойно начал Петров, но осекся, его глаза полезли на лоб, целя куда-то за спину Зигфельда.
- Только не вздумай мне сейчас здесь сдохнуть!!! - схватился ликвидированный агент волхв-дивизиона за голову. - Ты - единственный у меня на этом свете!!!
- Я понимаю ваше удивление, - скромнехонько потупила глазки явившаяся без приглашения Катерина. - Я подозреваю, что вы не очень рады меня видеть. Ведь в какой-то мере я способствовала вашему появлению здесь... - Она не изменила розовому цвету наряда и была так же соблазнительна, как в момент встречи в заброшенной деревне.
Ну что за напасть? Однозначно Антона угораздило вписаться в топ самых популярных персон "Эдды", несмотря на конкуренцию со стороны китайских пассажиров. "Утро" - глубокая ночь для смертных - только началось, а заурядного смертного ботаника успели навестить обе местные шик-дамы. Но сегодня сытое либидо Петрова оставалось к эротическим чарам равнодушно. Желая проверить, по личной ли инициативе его посетили или визит санкционирован свыше, Антон многозначительно-демонстративно достал портмоне - трепещите, кто не согласовал визит со склонным к жгучей ревности начальством.
Блеф сработал эффективней холодного душа.
- Ладно, ботаник, ты угадал. Сопли - не моя стихия, - мигом перешла на более доходчивый тон Катя. - Ну, настучишь ты Гребахе, и чего добьешься?
- А чего я добьюсь, если не открою бумажник?
- Не буду жевать десны, я предлагаю тебе союз. Ты - со своим знанием, и я - со своим званием, вместе мы пойдем по карьерной лестнице "Эдды" семимильными шагами.
Катя за перестрелкой фразами успела оглядеться и нагло попытаться сунуть под капель черно-зеленой бурды носок кремовой туфельки. Капля, не смачивая поверхность, пробежала шариком по розовому и под подошвой плюхнулась, куда положено - в колбу. Ишь ты, безмозглая жижица, шарит, кто здесь кто.
Призрак фон Зигфельда истерично пошел радугой по всему фронту изображения. Сие могло бы показаться даже симпатичным, если бы не чересчур напоминало лужу с нефтяной пленкой:
- Не верь ни единому слову этой стервы!
- Какая мне выгода от партнерства? - Приняв красивую позу, Антон, конечно же, лишь издевался. Полученное с мазком по губам новое знание переворачивало минувшие приключения с ног на голову - Антон даже радовался визиту, поскольку за беседой имел время мысленно перешерстить события прошедшей недели с новой точки зрения.
- Как минимум, я найду причину, по которой ты останешься живым при следующем переезде "Эдды". Мне выгоднее в партнерах простые смертные, не люблю сильных союзников, и я сделаю все, чтобы ты выжил. Видишь, как я откровенна? - Она не догадывалась, что уже проиграла. Она верила в себя, будто носорог.
Самоуверенно посчитав, что Антон колеблется, Катя решила подплеснуть эмоций:
- Я потеряла человеческую сущность по наивности и очень рассчитываю, что твое снадобье поможет мне вернуться к обычной жизни. - Катя не сомневалась, что уж после этих-то слов ботаник сразу догонит, кто ему впрыснул толику удовольствия ночью. - Я так истосковалась по мирскому бабьему счастью!
- Так вот откуда здесь череп! - посерел, будто грозовая туча, призрак. Как и Петров, он тоже узнал фразу, уже звучавшую в этих стенах шепотом.
А Антон, сделав свое лицо столь же деревянным, как стены и паркет, не медля, распахнул портмоне и казенным тоном доложил верховной инстанции:
- Мастер, ночью, то есть в "комендантский час", ко мне проникла ваша подчиненная Катерина Кондаурова. Пользуясь темнотой в помещении, она явно подменила сторублевую купюру с формулой, и сейчас у меня с ядом ничего не получается.
Если до сих пор в диалогах и возникали театрально-убийственно-бесконечные паузы, то против паузы, которая повисла сейчас, они были все равно что кружки пива против цистерны спирта.
- Так ее, пресмыкающуюся! - захлопал в ладоши бестелесный вампир. Но его созерцал и слышал лишь Петров, поэтому паузу левый демарш не прикончил.
Спустя тяжелых полминуты, каждая секунда которых была похожа на астрономическую, соблазнительница вышла из душевного сумрака. Кате будто отвесили оплеуху, лицо пошло пятнами, закусив губу, она круто повернула на выход.
- Ты не благодарен мне за ночь? - В дверях гневно бросила девушка через плечо. Этот пассаж уже не имел начинки, всего лишь жест ради искусства. Женщина есть женщина, хоть пантера, хоть слониха, хоть кобра.