* * *
– Что это было? – дрожащим голосом спросил Гришка.
– Типичные чупакабры, как в методичке по аномальной биологии.
– Нет, я о большой зверюге.
– И она такая же. Только большая. Давай шкаф к двери сдвинем.
Гришка поплелся помогать, по пути выглянул в окно:
– Ого, она уже доедает маленькую. Потом за нас возьмется. Хорошо, что такая в окно не пролезет.
Вдвоем они навалились на шкаф, но трухлявые стенки не выдержали – шкаф развалился. Над головой снова отчетливо прозвучал незнакомый голос:
– Нет, профессор, так не пойдет. Вы примете у нас все "сувениры" до единого. И контейнеры с железами. Я уже отказал другим скупщикам, работаю только с вами. Куда я теперь товар дену?
– Но я же сказал: ситуация переменилась, у меня в центре торчат три офицера ФСБ, вынюхивают, высматривают!
Этот голос был Олегу знаком – говорил Баргозов. Профессор волновался, от его обычной солидной сдержанности не осталось и следа, он частил, сбивался.
– Значит, в следующий раз я обращусь к другому человеку, но сегодняшнюю партию вы примете. – Второй собеседник говорил твердо и уверенно. – Профессор, это не обсуждается. Эту партию берете, новую я приготовлю только после вашего сообщения. За эту расчет – как обычно.
Профессор помедлил с ответом, потом решился:
– Ладно, только потому, что мы давно работаем вместе и я понимаю ваши трудности. Как только ситуация улучшится, я дам знать.
Профессор боялся – это чувствовалось по его интонациям. Он, конечно, пытался дать понять, что их сговор с незнакомцем – партнерство равных, на самом же деле тот, кто доставил "сувениры", диктовал условия.
Звучали голоса так отчетливо, будто говорили совсем рядом. Гришка задрал голову, оглядел лестницу, ведущую на второй этаж, потом прошел в соседнее помещение. Олег уже догадался, что они имеют дело с действием искажения, и его больше беспокоила здоровенная чупакабра. А Гришка все искал, откуда исходит голос. Он вернулся и сказал:
– Там кухня, окна еще меньше, чем здесь. Где они говорят?
– У первой точки замера, там профессор встречается со здешними ловчими, поэтому он оставил нас здесь, чтобы не узнали раньше времени о его делишках. Искажение действует. Сходи на второй этаж, поищи Сидора, а я тут покараулю.
– Нет, – Гришка торопливо замотал головой, – я один не пойду.
Голоса стали угасать, спор продолжался, но Олег слышал всё хуже и хуже. Он снова выглянул в окно, однако большой твари на прежнем месте не увидел. Мелкие, подвывая, сновали за кустами, а большая куда-то пропала. Тут дверь вздрогнула, Гришка охнул и попятился к лестнице.
– Давай за Сидором, живо! – приказал Олег, подталкивая приятеля. – Быстро, я сказал!
Дверь не могла остановить тварь, просто великанская чупакабра пока не бралась за нее всерьез. Олег слышал, как она фыркает и сопит – наверное, просто тыкалась мордой и ловила запахи, исходящие изнутри.
Гришка бросился наверх; прогнившие деревянные ступени скрипели и визжали под его шагами.
Дверь почти беззвучно сорвалась с петель, пролетела через комнату и ударила в лестницу, раскрошив несколько ступеней. Олег бросился в сторону, Гришка заорал, помчался бегом и исчез на втором этаже. Олег вскинул ружье и, когда в пустом проеме показалась уродливая морда мутанта, стал всаживать в нее пулю за пулей. Пять выстрелов двенадцатого калибра разворотили башку мутанта, каждое попадание оставляло уродливую дыру, из которой лезла отвратительная желтовато-коричневая каша. С каждым выстрелом тварь дергалась, но, похоже, ее отбрасывала инерция пули, а боль от ран вовсе не беспокоила.
Гигантская чупакабра протиснулась в помещение, повела изуродованной головой и неспешно направилась к Олегу. Сверху, с лестницы, ударили выстрелы – Гришка палил по мутанту, торопливо дергая затвор. Две пули угодили в горбатый загривок, но тварь не обратила на новые раны внимания – она медленно двигалась к Олегу. Тот отступил в угол, держа перед собой ружье. Чупакабра подобралась и прыгнула – первое быстрое движение, до сих пор она не торопилась. Олег упал на пол и перекатился под падающую тушу. Шестой, последний выстрел он сделал в брюхо, снизу. Чупакабра навалилась на него, но прижать к полу не могла – мешал ствол "моссберга", который Олег выставил вертикально, уперев приклад в доски.
Мутант заворочался, силясь опустить брюхо и не понимая, что́ ему мешает. Грохоча сапогами, по лестнице сбежал Сидор. Олег вывернулся из-под твари и успел заметить, что проводник направил в ее сторону не ружье, а длинный стержень, перевитый толстой медной проволокой. Сидор ткнул своим странным оружием в бок чупакабры, потом Олега ослепила яркая вспышка, затрещал электрический разряд. Тварь отлетела вбок и с мягким чавканьем ударилась о стену. По пятнистой шкуре пробежала судорога, и мутант замер.
Олег, подтянув к себе ружье, стал торопливо заряжать, поглядывая на неподвижную тушу у стены.
– Большущий, – пробормотал Сидор, – удачно получилось. Неплохо наварим на этой хрени.
– Что это? – пролепетал Гришка, который так и торчал наверху – боялся спуститься.
– Хамелеон. Обожрался чупакабрами, вот и вымахал, и сам такой же стал, только здоровенный, – пояснил проводник. – Наверное, и железа у него выросла. Вот что, пацаны, вы давайте за двором следите, а я железой займусь.
– Хамелеон? – Гришка снова оглядел добычу.
– Ружье заряди, – посоветовал Олег.
Сидор не спеша расстегнул плащ – под ним был пояс с ножнами. Проводник вытянул из ножен здоровенный тесак и склонился над тушей чупакабры-переростка. Под плащом, помимо тесака, было много интересного: всевозможные чехлы и футляры, пристегнутые к ремню. Заметив, что Олег наблюдает, он принялся объяснять:
– Видишь, какая зверюга вымахала? Сожрала чупакабру, стала, как она, но расти не прекратила. А почему? – Сидор перевернул хамелеона на спину, рассек ему брюхо и обеими руками полез в сочащиеся коричневым соком внутренности.
– Потому что никто не знает, до каких размеров может вырасти чупакабра? – предположил Олег. – Значит, нет естественного ограничения. Либо этот хамелеон позаимствовал генотип у кого-то еще, кто не имеет ограничения роста.
– Логично. – Сидор извлек из разреза коричнево-розовый ком, за ним тянулись тонкие нити слизи. – Достань-ка контейнер, там, в рюкзаке.
Рядом прогремела автоматная очередь, приглушенная оградой и кустами, потом захлопали выстрелы ружей.
– Это наши! – закричал Гришка. – Наши вернулись! Чупакабр гоняют!
Олег выглянул в дверной проем – раскачивались и трещали кусты, мутантов за ними не было видно. Похоже, звери бросились на вновь прибывших, но, встретив отпор, сбежали в заброшенный сад. Среди зарослей взять их будет труднее.
– Эй! Эй, сюда, мы здесь! – надрывался Гришка. Непонятно, был ли слышен его голос тем, кто явился снаружи.
– Сверху мы их перещелкаем, – решил Олег. – Давай на второй этаж!
Он взлетел по изломанным ступеням, ворвался в комнату… и замер. Женский голос внятно и отчетливо произнес:
– Похоже, будет дождь. Такое напряжение разлито в воздухе! Я чувствую, что-то должно произойти…
Олег огляделся в поисках незнакомки, потом сообразил, что это действует искажение.
– Похоже, будет дождь, – прозвучало снова из ниоткуда, но так ясно, будто женщина находилась здесь, в этой комнате. – Такое напряжение разлито в воздухе! Я чувствую, что-то должно произойти…
– Две минуты шесть секунд, – буркнул, входя, Сидор, – такая периодичность.
– Чего?
– Две минуты шесть секунд, потом снова повторяет. Это моя жена сказала, Лидочка, Лида… Меня с ней не было, на дачу привез – и обратно… А когда смог добраться сюда сквозь армейский заслон – никаких следов. Хожу вот теперь при всякой возможности, чтобы послушать. И ведь, главное, никаких следов! Ни тела, ничего не нашел. А она все говорит…
Лицо Сидора вдруг скривилось, он мазнул тыльной стороной ладони по глазам, шмыгнул носом. Потом вздохнул:
– Давай к окнам.
И они стали отстреливать снующих между кустами мутантов. Трещали ружья, и каждые две минуты шесть секунд несуществующая Лида говорила о своих предчувствиях…
Глава 4
Охотничьи трофеи
Сообщение о том, что группа Баргозова возвратилась, застало Алехина в пути, он уже направлялся в научный центр. Пока ехал по дороге, огибающей свалку, косился влево – не покажется ли полковник. Смешно, конечно, надеяться на случайную встречу, но капитан был растерян. Он ведь не криминалист, не аналитик, откуда ему знать, как проводят расследование? И с соответствующими службами не свяжешься – запрещено. Так что теперь вроде и ниточек много нащупал, но как их распутать, чтобы не порвались?
Алехин запарковал "Фердинанд" возле белого здания и поспешил внутрь. Шартьев ждал в холле, за стойкой дежурного.
– Обживаюсь здесь, товарищ капитан, – бодро доложил он. – Хорошая стойка, вроде барной, только маловата. Но если позади меня будут полки, а на них бутылки вискаря… Дверь бы еще переделать, чтобы как в салуне, две такие коротенькие створки, знаете… ну, когда ковбою дают по морде и он вылетает наружу, эти створки красиво раскачиваются.
– Отставить шуточки. Профессор возвратился?
– Так точно. Делягина я разбудил, он в оружейке стволы принимает. Между прочим, рюкзаки Баргозов сам поволок на второй этаж. Парни пошли вниз оружие сдавать, а он на себя три рюкзачища взвалил и поволок. Мощный старик!
Алехин задумался – в словах прапорщика заключался намек на что-то важное. Еще одна ниточка, которую придется распутывать. Он отправился к профессору. Сперва на стук никто не отозвался, хотя в кабинете был слышен шорох и тихий стук, там что-то происходило. Алехин заколотил в стальную дверь сильнее и крикнул:
– Баргозов, откройте! Это капитан Алехин!
Шорох за дверью стал громче, чуть погодя профессор отозвался:
– Подождите, я сейчас! Разбираю образцы!
Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась. Преувеличенно бодрым тоном профессор объяснил:
– Прошу прощения, не мог открыть сразу. Другого бы вовсе не впустил, потому что наши все знают – после возвращения меня не следует тревожить, пока не разложу все по банкам…
– Что-то интересное нашли?
– Попался очень крупный хамелеон, просто гигант! Новичкам, как говорится, везет. Я молодое пополнение оставил в надежном месте, чтобы поначалу не пугать ужасами Сектора, и, как говорится, по закону подлости именно туда и пожаловало это чудище!
– Справились молодые?
– Ну, я же не одних оставил, с ними был опытный проводник. Справились, в общем. Так что теперь у меня есть железа, ее необходимо срочно обработать.
– Ну да, конечно! Я понимаю.
– Зайдете? У вас что-то важное? – спросил Баргозов.
По его тону Алехин чувствовал, что профессору очень не хочется, чтобы капитан сейчас входил в кабинет-лабораторию.
– Загляну на минутку, я же обещал, что не буду вам мешать.
Капитан шагнул к двери, Баргозову пришлось посторониться. Алехин вошел и огляделся – на лабораторном столе в банках физраствора плавали розоватые комья железы хамелеона. Алехин не считал себя специалистом по аномальной биологии, но понимал, что для даже очень крупного экземпляра железа слишком большая. Врет профессор? Выдумал гигантского хамелеона, чтобы оправдать левый груз?
– Так это и есть железа? – изображая неведение, спросил он. – Так вот она какая… Это ж какая зверюга была, если железу даже по разным банкам пришлось разложить!
– Кстати, капитан, – поспешно перебил профессор, – мне звонили из института, говорят: моя последняя посылка пришла со следами вскрытия.
Алехин пожал плечами:
– Не могу знать. Не я же посылки проверяю. Может, плановая операция. А может, вообще не наша служба. МАС, знаете, во все дыры нос сует. Но не буду мешать, работы у вас в самом деле много. Я только хотел узнать, как показали себя новички. Я же здесь за безопасность отвечаю – обязан беспокоиться.
– Да нормально для первого раза. В штаны со страху не наложили – это хороший признак. – Баргозов изобразил улыбку. Ему не терпелось спровадить Алехина.
– Тогда не буду вас задерживать.
Уходя, капитан заметил пустые рюкзаки, мягкой горкой сваленные у двери. Грязные, поношенные, совсем не похожие на снаряжение ученого и его помощников. Кто-то передал группе рюкзаки с поклажей? Едва капитан шагнул за порог, дверь за ним с гулким лязганьем захлопнулась, и профессор запер замок. Рядом из-за приоткрытой двери доносился голос щекастого лаборанта из нового пополнения:
– Вот где я прокололся! Надо было водки заранее купить! Я трезвый сегодня не засну! Это ж какая здоровенная зверюга может вымахать, у нас в учебниках не так писали!
– Да не читал ты учебников, не ври, – ответил другой молодой специалист, Олег Свирцев, – там описаны случаи вроде нашего. Хамелеон может быть и крупнее, хотя это был довольно редкий экземпляр.
– Но за водкой я сегодня все-таки сгоняю.
Значит, хамелеон-великан в самом деле был?.. Теперь Алехину досмерти хотелось переговорить с Коростылевым, и когда пришла эсэмэска с приглашением к костру, он почувствовал громадное облегчение.
* * *
После обеда Гришка укатил с армейским грузовиком, с этим же транспортом уехала посылка с наклеенным адресом научного института, которому подчинялся Лихославльский исследовательский центр. На этот раз посылку сопровождать взялся сам Баргозов. Сотрудники ФСБ тоже погрузились в "Фердинанд" и отбыли. В общем, момент для серьезного разговора вышел удачный, и, едва все разъехались, Олег заглянул к Кожинову.
– Ну, как первый выход прошел? – грузно разворачиваясь на стуле, спросил Женя.
– Я запру дверь? – вместо ответа предложил Свирцев.
Кожинов кивнул. Олег щелкнул замком и подсел к заваленному бумагами столу. Старший лаборант понимающе улыбнулся:
– Ты считаешь, что Сектор тебя принял, и теперь готов осуществить свой зловещий план?
– Точно.
– Одного не понимаю – зачем это тебе? Со мной все ясно, я Баргозову хочу подлянку устроить, потому что он со мной по-сучьи себя повел. А ты? Что тебя заставляет в этом участвовать?
– Женя, я хочу жить хорошо. Для этого нужна чистая совесть. А она у меня очистится, только если я кое-что проверну. Давай без лишних вопросов, а? Просто сделаем вместе то, чего хочется и тебе, и мне.
– Ты как с бабой разговариваешь. – Женя вдруг ухмыльнулся. Его вечно угрюмое лицо разгладилось и стало почти красивым.
Олег вдруг ощутил симпатию к этому парню. Вот Женька рассуждает о бабах, а была ли у него подружка? Он не красавец, ничем не блещет… даже в делах не очень-то ловок. Кожинов отдал всего себя исследованиям в Секторе, а его нагло обманули, кинули. Олег с Захаром Ивановичем "развели" немало жулья, поимели на этом приличные бабки, но то были преступники, и деньги их были грязные, такие отнять не грех! А Женьку обидеть, лишить заслуженного почета среди их научной братии… это не по-человечески. Ведь ему же ничего, кроме науки, не нужно! Несчастный человек… Или, наоборот, счастливый?
Если бы не долг перед памятью Захара Ивановича, Олег Свирцев тоже мог бы стать таким – настоящим ученым, преданным своим идеалам, думающим лишь о научной работе, об исследованиях, о тайнах и загадках природы. Но не срослось, он пошел по другой дорожке, и с нее не свернуть, пока не выплачен долг капитану Алехину, красавчику, атлету и телезвезде. "Вот из-за таких, – подумал Олег, – и случаются всякие беды… А им-то что? Герои, если в телевизоре увидишь… Ничего, герой, скоро мы встретимся в Секторе. Сектор всё расставит по местам. А после будем жить хорошо".
Вслух он сказал:
– Жень, а что ты будешь делать после этого? Ну, когда все закончится?
– Уеду отсюда. Да я еще раньше свалю. Прикинь: буду сидеть где-нибудь в Питере и читать в газетах о великом открытии профессора Баргозова. А потом буду читать, что профессор Баргозов – шарлатан. – Улыбка Кожинова съехала набок, стала горькой и недоброй. – Ладно, говори, что потребуется.
– Во-первых, мне нужно будет произвести киносъемку внутри Сектора.
– Значит, кинокамера, причем лучше старенькая, с кинопленкой. Даже не знаю, где взять… А, у завхоза спросим. Он за бутылку что хочешь из-под земли достанет.
– Потом мне нужен будет молодой хамелеон, без этого… ну, без чужого генотипа. Заготовка, зародыш.
– Это вряд ли. Они же по пути жрут, что попадется – жуков, гусениц. Амебу, в конце концов, проглотит, бактерию, слизня – и все, чистоты нет. Получаешь бактерию размером с крысу. Потом эта дрянь находит что-то более интересное, новые признаки заглушают то, что было до них. Это ж как естественный отбор по Дарвину – более ценный материал вытеснит то, что менее пригодно, или совместится с ним. "Чистого" хамелеона никто не видел.
– Значит, ты смоделируешь, как он мог бы выглядеть до того, как утратит "чистоту", а я придумаю, как это заснять. Дальше… еще нужно придумать, как могло бы выглядеть появление хамелеона в Секторе.
– И этого никто не знает! Откуда они берутся? Следопыты считают, что из Глуби, а вообще фиг их разберет. – Женя в волнении протирал и протирал очки.
– А мы сами придумаем, тут же чем фантастичней – тем лучше. Как в кино про Франкенштейна! Лучи света, электрические разряды! И еще мне нужен проводник. Надежный, толковый человек, который поможет подыскать место для съемок и всё подготовить, а потом выведет меня к воротам в Барьере. И не будет болтать. Я заплачу́.
Женя задумался. Молча пялился на Олега и кривил губы.
– Чего? Я что-то не так сказал? – не понял Олег.
– Да у меня никак не идет из головы, что ты хочешь серьезно вложиться в это дело. Прикидываю я, прикидываю, во что тебе обойдется веселая шуточка… Значит, деньги у тебя есть, и тебе их не жалко.
– Легко достались – легко расстались. Не бери в голову, просто помоги, и посмеемся над Баргозовым вместе.
Кожинов еще помолчал, пару раз стукнул палкой по грязному полу, наблюдая, как поднимается пыль, и наконец решился:
– Хорошо. Ни о чем больше спрашивать не буду. Проводника… за проводником придется идти в Шанхай, и лучше ночью. Там обычно ночью самая жизнь… Но ведь не сегодня, верно? Сейчас Гриша вернется…
– Это верно. – Олег наконец улыбнулся. – Мне чудится звон бутылок в его сумке. Этот звук будет преследовать меня по ночам.