Олег пожал плечами. Профессор не хочет, чтобы новички увидели что-то, предназначенное лишь ветеранам? Ну ладно…
* * *
Алехин появился в здании научного центра около полудня. Выслушал доклад Делягина, прошелся по пустым коридорам, потом спустился в подвал к завхозу. Николай Петрович, трясущийся то ли от холода, то ли от непривычной трезвости, засуетился, всячески демонстрируя рвение. Капитану стало неприятно. С одной стороны, перепуганного завхоза было жалко, с другой – капитан злился на себя. Николай Петрович всячески изъявлял готовность сотрудничать, но Алехин и сам не представлял, чего требовать. Ему нужны были сведения о результатах работы профессора, но что мог об этом знать вечно пьяный завхоз?
– Сейчас мы здесь одни, группа профессора в Секторе, – начал Алехин. – Можно спокойно поговорить. Что вы знаете о работе этого центра? Об исследованиях?
– Они в Секторе рыщут, а потом посылки в Москву отправляют. Всегда по одному и тому же адресу. Вот у меня и наклейки, чтобы всякий раз от руки не писать. И всегда посылка после возвращения из Сектора.
– Никогда не бывало, чтобы адрес другой?
– Никогда…
– Странно. У меня есть информация, что отсюда отправлялись посылки и по другим адресам.
Завхоз снова задергался. Он воспринял слова Алехина как обвинение.
– Товарищ капитан, я не вру, я ж всей душой… Я только посылки на почту…
– Да я понимаю, не волнуйтесь, – вяло махнул рукой капитан. – Проверим почту. А вот как бы узнать, что у Баргозова в кабинете хранится? Нет ли там таких… с чем бы сравнить…
Алехин замялся. Ну как спросить безграмотного пьяницу, нет ли признаков того, что Баргозов продолжает опыты по синтезу биотина? Да завхоз и слов таких не поймет.
– Вот он вернется сегодня из рейса, Баргозов-то, я приду к нему в кабинет, – предложил Николай Петрович, – мусор из ведер вытряхнуть, прибраться. Но он всегда следит за мной, глаз не спускает, пока я не уйду. Разве что содержимое ведерок могу предъявить. Да там всегда одно и то же. Бумажки драные, и тех мало.
– Бумажки? Хорошо, пусть будут бумажки. И позвоните мне, когда группа возвратится. А я пока что съезжу на почту, попробую выяснить насчет посылок. Ваша задача – разузнать, чем занимается профессор, помимо походов в Сектор.
Тут тусклые глазки завхоза заблестели.
– Вот тут я вам точно могу сказать! Я человек конченый, понятное дело, безграмотный и неученый, но как завхоз я в отходах смыслю! Мусорные-то ведра у Баргозова сейчас пустые! Раньше, когда центр в полную силу трудился, чего только ни выбрасывалось! Уж такие бывали заковыристые штучки! А бумаги сколько! Я по три раза корзины в баргозовском кабинете опустошал! По пять упаковок бумаги за день требовалось! А сейчас? Сейчас же ничего он не выкидывает, только после похода в Сектор грязи немного бывает. Ну, или там колбы треснутые, какая-то электрическая дребедень, которую они в приборах меняют после Всплеска. Однако что точно, так уж точно: мусорные ведра выношу раз в четыредня, точнехонько после выхода в Сектор. А в прочие деньки ведра пустуют! Ничего профессор не делает, даже бумагу на записи не изводит. Потому что иначе бы он мне велел хоть иногда пачку бумаги приносить.
Алехин нашел Шартьева и сказал, что сгоняет в город на "Фердинанде". Сперва заскочил в гостиницу; там капитана отозвал знакомый администратор и многозначительно сообщил:
– Тут к вам из газеты приходили. Интервью хотят взять.
Алехин задумался – что и как отвечать газетчикам, он не представлял. Перед телевизионщиками говорил, что велел полковник, а теперь…
– Просили позвонить, когда вернетесь, вот и номер телефона оставили, – продолжал администратор. – И еще очень допытывались насчет позавчерашнего вечера: где, мол, был капитан да что делал. И о сотрудниках ваших тоже спрашивали.
– А вы что ответили?
– Что никто не выходил из гостиницы, – не без гордости сказал администратор. Он сознавал, что оказывает капитану важную услугу.
– Спасибо, вы мне очень помогли. – Алехин решил, что этого человека следует поощрить. – Может, еще раз выручите? На почте у вас случаем знакомых нет?
– Моя жена на почте работает. А что?
– Тогда мне бы с ней потолковать, но только потихоньку, чтобы никто не знал. Можно это устроить?
* * *
С утра Зеленский чувствовал себя на редкость плохо – сказывались последствия Всплеска. Он едва нашел в себе силы, чтобы сделать комплимент Танечке Синюховой, явившейся сегодня на службу в новом костюме, сером и строгом. На самом деле ему было плевать, какой костюм на этой дуре. Появись она голой – и то остался бы равнодушен. Эта мысль показалась Зеленскому забавной, он стряхнул апатию и занялся делом.
Просмотрев документы, масовец вытащил наушники, чтобы послушать, что происходит у Кононенко, но включить приемное устройство не успел – зазвонил телефон. Звук отдался тупой болью в висках. Звонил Кононенко – легок на помине! Захлебываясь от восторга, начальник райотдела рассказал, что сегодня пришел приказ о присвоении ему очередного звания, он теперь подполковник.
– Отлично, рад за вас. – Зеленский постарался, чтобы поздравления прозвучали как можно искреннее. – Заслуженная награда, заслуженная. Нелегким трудом заслуженная.
– Да, так насчет трудов, товарищ Зеленский… В гостинице говорят, что федералы не покидали здание в тот вечер, помните, когда мы операцию проводили. Я дал команду, чтобы опросили нашу агентуру в Шанхае, что за узбек у нас такой объявился. Но там до сих пор преступников подобного уровня замечено не было, одна мелочевка.
– Да, тихий у вас городок, а сейчас столько всяких событий! – посочувствовал Зеленский. – Но в тихом омуте, как известно, черти водятся. Не забудьте, преступников было как минимум двое.
– Так точно, группу и ищем. Но никаких следов!
– Я вам сразу сказал: профессионалы. Такие следов не оставляют. Копайте, товарищ подполковник, копайте! – Зеленский выделил голосом слово "подполковник". – Проверяйте по своим каналам, ищите киллеров со сходным почерком, а я поставлю задачу моим коллегам. Возможно, в архивах что-то найдется.
– Да какой там почерк… – протянул Кононенко. Потом поспешно добавил с нарочитой бодростью: – Будем искать! Сделаю все возможное!
После разговора масовец попытался подслушать, что происходит в кабинете подполковника Кононенко, но в наушниках был слышен лишь треск помех. Всплеск повредил тонкую электронику "жучка".
Зеленский вызвал Танечку и велел готовить автомобиль – он собирался проехаться к зданию будущего филиала Ловчего клуба, проверить, как там обстоит дело с ремонтом. Расследование убийства Дроздевича оставалось его, Зеленского, частной инициативой, а основной задачей районного управления МАС было организовать прием хамелеоньих желез у ловчих.
Работа двигалась. Бригадир был доволен – аванс, как и обещал Зеленский, его людям выплатили, стройматериалы поставлялись без задержки. Из холла вынесли старую мебель, заменили простреленные панели на стенах, убрали прежнюю вывеску. Кажется, осталось только стеклянную витрину заново установить. Ожидали поставку пуленепробиваемого стекла.
– Вон мы уже и там разбирать завал начали, – указал рукой строитель.
Он говорил о соседнем доме, куда врезался бронированный "мерс" Дроздевича. Экскаватор разгребал груду мусора, в которую превратилось двухэтажное здание. Зеленский подумал с минуту и велел бригадиру докладывать, если в руинах найдется что-то, заслуживающее внимания:
– Сразу ко мне! Не в ваш стройтрест, не в полицию, не кому-то еще, а именно мне, – со значением повторил масовец. – В долгу не останусь.
О пропавшем водителе Дроздевича до сих пор ничего не удалось узнать.
Глава 3
Почтальоны Сектора
Почтовое дерево оказалось обычным кленом, одиноко торчащим на холме. Ствол его был искривлен, широкие толстые ветви тянулись в стороны, изгибаясь и накрывая вершину холма дрожащей тенью. На высоте полутора метров зияло широкое дупло.
Кирилл обошел вокруг ствола, перешагивая толстенные корни, выступающие из земли, как набухшие вены на стариковской руке. Потом остановился, поджидая остальных. Группа собралась под деревом, и Сидор заглянул в дупло, подсвечивая фонариком. Потом запустил внутрь руку и достал пригоршню свернутых бумажек.
– Мы сюда всякий раз подваливаем, – объяснил новичкам Кирилл, – поэтому кто что хочет на волю передать, через Барьер то есть, может записочку оставить. Если не очень сложно, мы стараемся сделать – письмо там отправить, позвонить, и так далее.
Записки Сидор передал профессору, тот стал разворачивать и читать, хмуря брови. Пару бумажек передал лаборанту Володе. Олег догадался, что там личные послания, и Володе, местному жителю, проще сходить на почту отправить письмо, или позвонить, или передать весточку на словах кому-то из здешних. Одну записку Баргозов, фыркнув, скомкал и выкинул. Гришка, не смущаясь, тут же поднял. Олег, заглянув через его плечо, прочел: "ВСЕ УЧОНЫИ КАЗЛЫ".
– Такие попадаются время от времени, – буркнул, не оборачиваясь, профессор, – ерунда, можно просто забыть.
– А, это ж флуд! – истолковал по-своему Гришка. – Люди везде одинаковы, даже в Секторе.
– Здесь все четче и осязаемей, – добавил Олег.
– Да, молодые люди, – кивнул Баргозов, дочитывая последний листок, – вроде бы то же самое, но проявляется резче и отчетливей. В качестве флуда может и пуля прилететь. Итак… – Он спрятал последнюю записку в нагрудный карман комбинезона. – Итак, здесь мы разойдемся. Я с более опытными сотрудниками пройду по точкам замера, сниму показания. А вас, новички, Сидор проводит в спокойное место, там подождете. Для первого раза вполне достаточно впечатлений, а нам предстоит пройти пару неприятных пунктов. Потом заберем вас – и домой.
От почтового дерева разошлись в разные стороны. Кирилл ушел с ветеранами а Сидор остался на месте. Он что-то обдумывал. Потом кивнул:
– Идемте, парни. Можете рядом шагать, дистанцию не соблюдать. Рядом со мной для вас все равно безопасней.
Когда спустились с холма, Сидор снова заговорил:
– Слыхали, я у Баргозова позволения спрашивал? Он не против. Так что я вас там, на месте, оставлю одних. Не беспокойтесь, для вас это не опасно. Просто сидите тихо, никуда без меня не суйтесь.
– И не подумаем! – с готовностью заверил Гришка.
Дачная усадьба, окруженная оградой, к которой привел новичков Сидор, была давным-давно заброшена, но сквозь заросли они пошли по хорошо заметной тропинке. Значит, время от времени кто-то сюда заходит. Доски ограды почернели, краска облезла, а калитка была сорвана с петель, завалена обломанными сучьями, старой пожухлой листвой и занесена грунтом. Вокруг поднялся молодой лес – деревья здесь были тонкие, выросли после катаклизма. За оградой находилась лужайка – такая же заросшая, как и пространство снаружи, за забором. Посреди лужайки стоял двухэтажный домик, аккуратный, выкрашенный белой краской. Сейчас краска осыпалась, обнажив доски, окна были большей частью выбиты, и ветви молодых тополей проникли внутрь, в темноту.
Сидор отвел спутников в беседку:
– Посидите здесь. Я схожу в дом, побуду там немного.
– Немного – это сколько? – забеспокоился Гришка.
– Для вас минут пятнадцать-двадцать пройдет, – непонятно ответил проводник. – Главное, никуда не суйтесь. В дом за мной тоже не ходите.
– А что там?
– Там искажение. Постоянное, небольшое. Наподобие балаболки, но какое-то необычное, я таких больше не встречал… Почему-то прилипло к этому месту, вот дом и прозвали Болтливой Дачей. Оно только внутри работает, в разных комнатах по-разному.
– Ты что же, сам полезешь в искажение? – удивился Гришка. – Зачем тебе?
Сидор вздохнул, стянул с головы капюшон комбеза и почесал в затылке.
– Зачем?.. – Похоже, простой вопрос поставил его в тупик. – Ну… тянет меня туда. Профессор знает, он разрешил, ты же сам слыхал. Да вы не беспокойтесь, оно не опасное, просто слышать можно то, что не здесь, только и всего. Вам я не советую пробовать, мало ли как на кого подействует, а мне не привыкать.
Олег скинул рюкзак и опустился на скрипнувшую под его весом скамью. "Моссберг" он поставил рядом, чтобы оружие оставалось под рукой. Проводник держался спокойно, значит, волноваться не о чем. Пятнадцать минут в тихом заброшенном саду – не проблема.
Сидор ушел к дому. Гришка проводил его взглядом, вздохнул, когда тот скрылся в темном дверном проеме, и с тревогой спросил:
– Это что, проверка? Типа одни среди мутантов?
Олег не ответил. Его не беспокоило, проверка это или нет. Если здесь предусмотрено испытание для новичков, они его пройдут. Гришка же нервничал, расхаживал по беседке и смотрел то в одну, то в другую сторону. Когда-то по столбам беседки карабкались ползучие ветви декоративного растения, они давно увяли и пожухли, хрупкие обрывки лозы торчали кое-где на бревнах, поддерживающих четырехскатную кровлю. Им не давали осыпаться ржавые гвозди.
Минуты через три Гришка тревожно спросил:
– Что-то долго Сидора нет. И остальные – что с ними? Вдруг так и не появится никто? Что будем делать?
– Да рано ты беспокоишься.
– Ничего себе рано! Полчаса уже здесь! Я время засек – ровно в половину одиннадцатого в беседку притопали.
– Покажи часы… Хм, в самом деле… – Олег взглянул на свои. Электронными они, понятное дело, не пользовались. В Секторе и поблизости от него электронике доверять нельзя, у обоих были механические. Гришкины часы показывали, что прошло двадцать восемь минут. Судя по часам Олега, они к Болтливой Даче еще не приходили – стрелки стояли на четверть одиннадцатого. Похоже, искажение оказалось шире, чем площадь здания. Олег стал расхаживать из угла в угол беседки, поглядывая на циферблат, – хотел отыскать точку, где время меняется. От этого занятия его отвлек окрик приятеля. Гришка всматривался в кусты около беседки:
– Смотри! Смотри, Олег! Сейчас я его тоже пугану, как там, на склоне!
И прежде чем Олег успел что-либо предпринять, Гришка выставил ствол "моссберга" наружу. Бабахнул выстрел, сад вокруг пришел в движение, взорвался кашляющим лаем и треском сухих веток.
Олег схватил ружье, заметив, что в ворота, через которые они вошли в сад, проскользнула крупная тварь вроде той, угодившей в микроволновку на холме. Тощая вытянутая морда, длинные задние лапы. Передние были короче, из-за этого казалось, что зверь горбатый – он сутулился, пригибая морду к земле. Вокруг в кустах сновали еще несколько, они короткими прыжками перемещались вокруг беседки и постепенно сужали кольцо.
Гришка снова выстрелил, взвизгнул раненый мутант. Олег усилием воли подавил волнение и аккуратно, как в тире, прицелился. Плавно повел стволом за горбатым силуэтом, вдавил спусковой крючок. Подстреленный зверь взвыл, подпрыгнул, переворачиваясь в воздухе, и завалился на спину. Напоследок вздрогнули тощие лапы, мутант замер.
– Кто это?! – выкрикнул Гришка между выстрелами. – Что за звери?
– Чупакабры, наверное.
Олег подстрелил еще одного мутанта. Положение не казалось угрожающим, звери не спешили нападать. Хотя беседка была плохим укрытием, но все-таки два вооруженных человека могли в ней успешно дать отпор полудюжине тварей.
– Смотри! – взвыл Гришка. – Калитка!
Олег оглянулся и едва не выругался вслух. В калитку лезло что-то совсем несуразное. Этот зверь отдаленно напоминал чупакабру, но весил, пожалуй, раз в семь-восемь больше. Ограда хрустела и раскачивалась. Вот зверь протиснулся в сад, отряхнулся и уставился красными глазами на беседку. Приятели, не сговариваясь, выстрелили. В такую крупную мишень попасть несложно – один заряд ударил мутанта в грудь, другой угодил в лапу. Олег видел, как дробь вырывает клочья шерсти, но кровь не потекла, да и зверь словно не почувствовал боли. Он уверенно потрусил к беседке. Еще два выстрела в грудь заставили его покачнуться и сбиться с шага, но он не спешил. Мелкие мутанты, явившиеся в сад первыми, сновали вокруг и визжали. Похоже, они боялись приблизиться к вожаку. Олег уложил еще одну чупакабру и крикнул:
– Гришка! В дом!
Огромный мутант остановился над умирающей чупакаброй, понюхал, лизнул струящуюся из раны кровь. На людей он сейчас не глядел. Олег подхватил рюкзак и помчался к зданию, Гришка пыхтел следом. Чупакабра метнулась наперерез, Олег отшвырнул ее ногой, потом остановился, пропуская приятеля. Тот промчался мимо, взлетел на крыльцо. Олег выстрелил в поднимающегося с земли мутанта и бросился следом за Гришкой. Большая тварь неспешно терзала чупакабру и косилась на беглецов.
Олег промчался мимо Гришки, тот захлопнул дверь, вдвинул засов – ржавую металлическую полосу – в петли. Незнакомый мужской голос прозвучал холодно и отстраненно где-то совсем рядом, словно над головой Олега:
– Нет, так не пойдет. Я не могу согласиться.
* * *
Алехин никак не мог привыкнуть к тому, что его везде узнают. После памятного интервью он стал знаменитостью. На почте, стоило капитану переступить порог, все уставились на него, очередь перестала двигаться, а женщина, сидевшая за стойкой, даже привстала, чтобы лучше видеть.
– Я по делу, – несколько смутившись, сказал Алехин. – Можно с кем-нибудь из сотрудников поговорить?
– Сейчас заведующего позову. – Сотрудница почты сорвалась с места, на ходу выкрикивая: – Игорь Сергеевич! Игорь Сергеевич!
Тут же появился Игорь Сергеевич, одергивая мятый пиджак, и позвал гостя к себе в кабинет. Под шушуканье очереди капитан прошел к заведующему за стойку. Тот суетился, предлагал чаю… Капитан от угощения отказался и попросил рассказать, как отправляются посылки из научного центра. Тут заведующий вроде бы стушевался и осторожно спросил:
– В каком смысле? Отправляем как полагается.
– Да бардак у них, учет не ведется, – развел руками капитан, – не могу ничего выяснить. Мне велели порядок навести, вот я и проверяю, как и что в этом центре творится.
– Отправляем как полагается, – повторил заведующий. – Что приходит, оформляем и отсылаем.
– А посылки без адреса не попадаются? Может, у вас какая-то договоренность с…
– Нет-нет! – взмахнул руками Игорь Сергеевич. – Научный центр заказал наклейки, получатель – московский институт. Девочки даже не смотрят, из научного центра посылки всегда с одним и тем же адресом.
– Ну что ж, извините за беспокойство. Продолжайте работу.
Алехин заподозрил, что напал на какой-то след. Знать бы еще, что именно он нащупал…