* * *
Проводив приятеля, Олег отыскал проводника Сидора, еще раз заручился его согласием подтвердить, что Гришка не способен к походам в Сектор, и отправился к профессору. Баргозов отпер железную дверь и смерил лаборанта хмурым взглядом. Выглядел старик неважно – помятый, усталый. Видно, что плохо спал. Олег отлично понимал, что́ мучает шефа. Вчера Баргозову всучили солидную партию "сувениров" и хамелеоньих желез. "Сувениры", как объяснил Женя, профессор сбывает по каким-то своим тайным каналам, а железы до сих пор отдавал Гоче. Теперь агентство "Светлана" ушло из бизнеса, но железы профессор у обитателей Сектора принял. Предстоит расплатиться за товар, а как? Небось всю ночь голову ломал Баргозов, искал выход.
– Вот, Петр Ильич, – Олег протянул бумагу, – подпишите, пожалуйста. Так будет для всех лучше.
– Что это? – Профессор взял лист и пробежал текст глазами. – Заявление?
– Приятель мой уволиться решил. Не дожидаясь пагубных последствий. Не принял его Сектор, полное отторжение. Можете Сидора спросить, он подтвердит. Гришка парень неплохой и мой старый друг, но когда пришлось с хамелеоном и мутантами дело иметь, сдрейфил, не справился. В этот раз посчастливилось всем уцелеть, но я бы предпочел иметь рядом кого-то понадежней. Гришка только трепаться умеет, а в деле на него положиться нельзя.
– М-да? – Профессор смерил Олега задумчивым взглядом. – А что с вами, молодой человек… э… Свирцев, верно?
– Свирцев Олег. Я, Петр Ильич, наоборот, дело делаю, а язык держу за зубами. Хотите – испытайте.
– Знаете, что? – вдруг решился Баргозов. – Зайдите ко мне.
Он отступил на полшага. Пока Олег протискивался мимо него в кабинет, профессор придерживал дверь и глядел поверх плеча гостя – не видит ли кто. Заперев дверь, он кивнул на стул у стола:
– Садитесь. Молодой человек, мы едва знакомы, и я не могу пока что доверять вам полностью. Вы производите неплохое впечатление и в самом деле как будто годитесь для работы в Секторе. Но пока что я только присматриваюсь к вам.
– Понимаю.
– Еще вы понимаете, что в нашей работе бывают… скажем так: побочные заработки. Премии, о которых я упоминал в день нашего знакомства, не берутся из воздуха.
Олег собрался сказать, что он не вчера родился и кое-что смыслит в жизни, но профессор остановил его жестом:
– Погодите. Когда мы поработаем вместе, притремся, так сказать, друг к другу, я стану более откровенен. Пока что, не взыщите, буду краток, как говорит наш вечно юный президент. Умение держать язык за зубами очень важно. Я отлично понимаю вашего друга… вот, смотрите, подписываю заявление. Это нормально, что человек отказывается от нашей работы, едва столкнувшись с жизнью по ту сторону Барьера. Но если вы решили остаться, то извольте исполнять правила. Мои правила. – Последние два слова Баргозов произнес с нажимом.
– Я готов, – кивнул Олег.
– Вы много общаетесь с Кожиновым… – продолжил Баргозов и уставился на лаборанта, ожидая реакции.
– А с кем здесь еще общаться-то? – Олег улыбнулся и развел руками. – Женя неплохой парень. Только очень наивный. Идеалист он. Из-за идеализма и попадает во всякие неприятности. Я буду умней.
– Именно это я и хотел услышать. – Баргозов тоже улыбнулся, хотя и несколько напряженно. – Видите ли, в научных кругах своя этика. Ученик приносит работу учителю, тот исправляет ошибки, приводит сырой материал в приличный вид… После нескольких таких опытов имя ученика появляется под статьей. Появляется после фамилии учителя, в качестве соавтора, понимаете? И уже потом, когда наработан материал, когда имя хотя бы немного помелькает в специализированных изданиях – только тогда учитель позволит ученику самостоятельно что-либо сказать.
– Я понимаю. Если у меня возникнут какие-либо идеи или наблюдения, я обращусь к вам и не буду ждать немедленного признания. Я знаю, что такое упорная работа шаг за шагом.
– Замечательно. Я запрашивал информацию о вас в университете. Рекомендации весьма положительные, весьма! У вас может быть большое будущее в науке. Как вы сказали? Шаг за шагом? Да, именно так. Так у нас и делается.
Выходя из кабинета, Олег прокручивал в голове этот разговор и никак не мог отыскать, в каком месте он прокололся. Профессор собирался доверить ему хамелеонью железу для продажи в Шанхае, но почему-то передумал. Почему? Просто из-за того, что плохо знает нового сотрудника? Из-за Кожинова, с которым они постоянно общаются? "Ничего, – подумал Олег, – скоро у меня появится возможность убедить профессора в том, что я полезный и терпеливый ученик".
* * *
Зеленский возвратился в управление, сделал несколько звонков коллегам и после этого наконец занялся информацией, переданной из архивов МАС. Относительно младшего из незнакомцев, описанных Синюховой, было высказано предположение: этот парень загримирован. Во всяком случае никого похожего среди оперативников ФСБ не нашли. Искать среди технического персонала, программистов и курьеров? Маловероятно…
А вот что касается старшего налетчика… О, здесь, напротив, выбор оказался богат. Под описание подходили не меньше десятка федералов в звании от майора до генерал-майора. Совершенно не запоминающееся, ничем не примечательное лицо. Воплощение понятия "без особых примет". Вот этот, например, полковник – Зеленский вытащил из стопки распечаток лист с выдержками из личного дела. И послужной список подходящий, похожий на биографию самого Зеленского – не исключено, что встречались лет двадцать назад… где-нибудь в другой стране, даже на другом континенте. А последние лет восемь – сплошные награды и поощрения за некие операции на Родине, описание которых в краткой характеристике отсутствовало, но, вероятно, дела были серьезные, крупные.
Одна только загвоздка: полковник уже три месяца как на пенсии. Отчислен из рядов. Зеленский с тяжелым вздохом отложил характеристику геройского полковника и принялся раскладывать пасьянс из остальных. Любой из них может оказаться убийцей Дроздевича. Любой может быть совсем рядом – вот здесь, в Лихославле, на соседней улице, даже в соседнем доме. Зеленский на миг ощутил себя под прицелом, представил, что один из офицеров ФСБ – вот из этих, включенных в список, – сидит в здании напротив, навел на Зеленского ствол винтовки с оптикой и палец уже лег на спусковой крючок. Вот-вот грохнет выстрел.
Масовец ощутил непреодолимое желание броситься под стол, уйти с линии огня… И тут зазвонил телефон. Зеленский, чьи нервы были уже на пределе, рухнул со стула, рука сама собой нырнула под полу пиджака.
Приоткрылась дверь, заглянула секретарша:
– Товарищ Зеленский? Что-то случилось у вас?
– Ничего, ничего, Татьяна Александровна. – Толстяк тяжело поднялся, подобрав трезвонящую трубку. – Это я тут… уронил… на пол. Ступайте, все в порядке. Или нет, задерните шторы, будьте добры. – Потом нажал кнопку ответа на дребезжащей телефонной трубке: – Зеленский слушает.
Звонил Кононенко. Едва услышав голос масовца, он тут же принялся возбужденно орать:
– Есть! Есть, нашли! Нашли водителя Дроздевича, он живой! И вчера пришел в сознание, может говорить!
Зеленский едва не свалился под стол снова.
– Что?.. Что он сказал?..
– Состояние тяжелое, но он в сознании! – заливался довольный собой Кононенко. – Допрос пока не проводился, показаний не снимали! Но вчера пришел в себя! Вчера! Я еду…
– Отставить! – рявкнул Зеленский.
Подполковник поперхнулся собственным восторгом. Таня Синюхова вздрогнула – никогда прежде шеф не повышал голоса. Она задернула шторы и поспешно выскочила из кабинета. Зеленский проводил ее взглядом и уже спокойнее продолжил:
– Товарищ подполковник, я ценю ваше рвение, но вы мне сегодня понадобитесь. Проведем рейд в Шанхае, подкрепление выделено, оно уже в пути. Вечером как раз и займемся вашими бетонными джунглями. Я настоятельно прошу лично вас возглавить операцию. А к водителю отрядите кого-нибудь из подчиненных. Выберите толкового человека. Найдется у вас сообразительный оперативник?
– Я вышлю двоих. На всякий случай. Один не сообразит, так другой поможет.
– Тоже верно. Где находится водитель?
– Сейчас в Ржеве, в госпитале, а нашли его у железной дороги. Выброшен из поезда. Судя по координатам, состав шел отсюда на Москву. Я дам запрос в транспортную полицию, пусть опросят проводников. И местных коллег напрягу, чтобы прочесали участок путей, где найден ваш сотрудник.
Кононенко не был ни дураком, ни плохим специалистом, просто до сих пор ему не выпадало случая проявить свои таланты. И сейчас он, сам себе удивляясь, отлично руководил отделом. Почему забросил дела раньше? Да просто потому, что прежде от него не требовали результата. В Лихославле орудовала банда Гочи, в Шанхае торговали контрабандными "сувенирами", железами, наркотиками. Но вмешиваться в дела Гочи запрещал Дроздевич, в Шанхай соваться – сил маловато было. А вот сейчас все завертелось – и приказ навести порядок получен, и палки в колеса никто не ставит, да еще подкрепление обещано!
– Отлично, – сказал Зеленский. – Через полчаса буду у вас, обсудим операцию в Шанхае. Я хочу, чтобы это получилось по-настоящему впечатляюще.
Глава 7
Перед боем
Теперь Лиза не ждала, пока бабушка уснет. Чего уж скрывать?.. Она переоделась в "кошачий" костюм, сказала: "Я вернусь поздно, ложись, не жди", – и вышла из дома. Единственное, что она не решилась сделать на глазах старухи, – разрисовать лицо. Этим Лиза занялась во дворе, прежде чем отправиться в Шанхай.
В центре, на Первомайской, было людно и шумно, гудели моторы, свет фонарей терялся в лучах мощных фар прибывшей автомобильной колонны. Крытые грузовики и автобусы доставили около восьми десятков человек – все они были в камуфляже либо в форме полиции. Она не знала, что это подкрепление местным силам охраны правопорядка, выделенное по запросу Зеленского для операции. Лиза просто обошла центр стороной.
* * *
Женя сходил к военным напомнить насчет машины – и вернулся разочарованный.
– Военное положение у нас, оказывается.
– В каком смысле?
– Поступило распоряжение взвод охраны держать готовым к выезду. – Женя развел руками. – Хозяйственного грузовичка это не касается, но майор боится проверки. Думает, будет объявлена учебная тревога. Вообще-то их должны проводить раз в три месяца, поступает сигнал "Прорыв периметра", взвод охраны с полной выкладкой на бэтээрах выдвигается к точке, где якобы несанкционированно пересечен Барьер, а там представитель МАС с секундомером: "Не уложились в норматив!" При мне этого уже никто не делал, на охрану Барьера МАС давно облокотилось, но майор боится.
– Ясно… – Олег задумался. – Не хотелось бы из-за этого дело откладывать.
– Еще бы! – вздохнул Кожинов. – С проводниками же как: сегодня он в Шанхае, а завтра говорят: нет, ушел, и когда будет – неизвестно. Человек самоходом упилил за Барьер, а как ему удастся возвратиться, он и сам не знает…
– Хорошо. – Олег кивнул собственным мыслям. – Будь у себя. Когда придут вояки, торгуйся, чтобы дали грузовик. Они попросят помочь, так ты не соглашайся, пока машину не выделят.
– Что ты надумал? – сразу забеспокоился нерешительный Женя.
– Не скажу, а то ты меня еще отговаривать начнешь. Просто сиди у себя, собери вещички и жди.
Через четверть часа в расположении части погас свет. Поднялся шум, военные разогнали аварийный генератор, майор разозлился – тут, похоже, проверка на носу, а у них ЧП! Проверили распределительный щит, ротный электрик осмотрел контакты… Внешне казалось, что все в порядке, но тока в сети не было. Как обычно в таких случаях, послали за лаборантом Кожиновым, тот уперся: ему отказали в просьбе, а едва что-то случилось – так сразу "Помоги, Женя"? Не по-товарищески!
Окончательно струхнувший майор сам прибежал в научный центр и посулил Жене машину, горы злата и тысячу девственниц в придачу. Кожинов поворчал для вида, но поковылял смотреть электрику. Олег вынырнул из сумерек, когда он под безумным взглядом комроты приник к распределительному щитку, и спросил шепотом:
– Ну как, дают тачку?
– Парни, потом пошушукаетесь, – поморщился офицер, – мне сейчас ток позарез нужен!
– Будет машина, – тихо ответил Женя, щелкая рубильниками. – Это твоя работа?
– Скажи, что через пять минут будет ток, – велел Олег и отвалил.
Когда цирк приезжает в незнакомый город и готовится к выступлению, проверять электрику приходится самим. Более того, местный монтер может "пошутить" – устроить так, что свет погаснет в разгар выступления и не включится без бутылки. Короче говоря, существуют кое-какие трюки, и большинство из них были Олегу знакомы.
Через полчаса они с Женей уже тряслись в грузовике, который катил к КПП. Там пришлось подождать, пока проедет "Фердинанд". Непонятно, зачем заявились федералы на своем потрепанном микроавтобусе. При других обстоятельствах Олег решил бы выяснить, что нужно красавчику капитану в расположении части, но сейчас отменить поездку в Шанхай уже было невозможно – слишком сложным способом удалось заполучить транспорт.
* * *
Подполковник Кононенко глядел на прибывших бойцов с тревогой. Хотя в последнюю неделю ему пришлось подсуетиться, но все-таки от подобных темпов он давно отвык, да и никогда к ним привычен не был по-настоящему. Жизнь в городке всегда оставалась тихой, размеренной. Во время строительства Барьера авралы случались постоянно, но на стройке неизменно крутились высокие чины, которые только и делали, что раздавали распоряжения, а начальнику районного отдела полиции надо было брать под козырек и делать вид, что несется исполнять, а на самом деле любой такой приказ отменялся через полчаса, самое позднее – на другой день. Так что и выполнять их не требовалось. Нынче же Зеленский решил устроить показуху, пройти по Шанхаю с треском и грохотом. Кононенко был заранее недоволен, но, как обычно, изображал рвение. Разве что осмелился посетовать:
– Суемся без подготовки. Обстановку бы сперва разведать, а то наделаем шуму…
– Наделаем, конечно. От меня ждут немедленных результатов, – развел короткими ручками Зеленский. – Если шума не будет, меня не поймут наверху. Сажайте людей в транспорт, мы выезжаем через четверть часа.
* * *
"Фердинанд" въехал в расположение воинской части, разминувшись с хозвзодовским грузовичком.
– Смотри-ка, и этих на ночь глядя куда-то несет, – сказал прапорщик Шартьев. – Я думал, местные уже спать завалились.
– Всюду у Барьера кипит жизнь, – философски заметил Делягин. – Мы ведь тоже сюда… хотя могли бы и поспать.
Микроавтобус припарковался у белого здания научного центра. Шартьев остался на первом этаже, Делягину велели торчать в коридоре и наблюдать. Капитан с Коростылевым постучали в железную дверь. Полковник был здесь впервые, вход в кабинет профессора его не то чтобы удивил, но уж точно заинтересовал.
Баргозов отпер замки и уставился на поздних гостей:
– Чем обязан?
– Это мой непосредственный начальник, полковник Коростылев, – сказал капитан. На этом его миссия была окончена, говорить предстояло полковнику.
Тот шагнул в дверной проем, Баргозов вынужден был отступить, и гости вошли в кабинет.
– Времени у меня мало, – пожаловался Коростылев, – так что сразу перейду к делу.
– Да уж, сделайте милость. Вон стулья, присаживайтесь.
Профессор с большим удовольствием указал бы федералам не на стулья, а на дверь, но выбора у него не было.
– Итак, гражданин Баргозов, – заговорил полковник, когда все расселись у стола, – следствие по делу ОПГ в Лихославле практически закончено. Я думаю, вам будет небезынтересно ознакомиться с результатом. Схема была проста и очевидна. Местные ловчие добывали железы хамелеонов, затем вывозили их, используя транспорт, принадлежащий некоему Гочиеву, ныне покойному. Органы охраны правопорядка закрывали глаза как на это, так и на другие виды преступной деятельности Гочиева, поскольку он пользовался покровительством Дроздевича, представителя МАС в Лихославльском районе. Железы, из которых добывается биотин, – стратегическое сырье, редкий продукт, подлежащий жесточайшему контролю. А здесь, в Лихославле, действовал канал контрабандной поставки.
Баргозов демонстративно зевнул.
– Не понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Вы же проверяете мою почту, там нет желез.
– Да, почта. – Полковник выдержал паузу, внимательно наблюдая за лицом Баргозова, но тот не подал вида, что слово "почта" его взволновало. – Почта… Нет. Пока что я говорю о Гочиеве. Он и Дроздевич контролировали подпольный оборот биотина. Давайте начистоту: вы же не все, что удалось добыть и переработать, пересылали почтой?
В глазах Баргозова что-то дрогнуло, взгляд на миг метнулся в сторону, затем профессор, совладав с эмоциями, снова уставился на полковника:
– Если вы полагаете, что кто-то из моих сотрудников под прикрытием работы крутил какие-то свои делишки, прошу провести расследование.
– Завхоза, что ли, сдать собираетесь? – не выдержал Алехин. Завхоз не вызывал у него особой симпатии, но раздражала готовность профессора подставить безобидного, в сущности, пьяницу.
– Я допускаю, – продолжил полковник, не обратив внимания на реплики собеседников, – что коррумпированные чиновники МАС установили в городе правила, при которых приходилось идти на компромиссы, ради того чтобы вам дали возможность заниматься научной деятельностью. Поэтому…
– Вот именно! Я же… – начал Баргозов.
– Поэтому, – повысил голос полковник, – я готов закрыть глаза на ваши махинации, если увижу результат, ради которого создавался этот центр. Предъявите технологию синтеза биотина, и я помогу вам, уголовное дело в отношении вас не будет возбуждено вовсе.
– Биотин? Синтез? – На лице ученого появилась кривая улыбка. – Я уже объяснял вашему коллеге: это невозможно.
– Сектор невозможен, биотин невозможен – так считалось десять лет назад, – отрезал полковник. – Петр Ильич, мы же немолодые люди, мы помним времена, когда ученые занимались тем, что обращали невозможное в реальное.
– Да это просто смешно! – нервно всплеснул руками Баргозов. – Я как ученый заявляю…
– Как ученый вы можете предъявить технологию синтеза. Либо сесть за решетку как преступник. К сожалению, время, как я уже говорил, поджимает. У вас десять дней, по истечении этого срока я дам делу ход. Будут предъявлены показания завхоза, заведующего почтовым отделением, его сына, людей, которым он доставлял грузы… Очень серьезная статья, поверьте.
– МАС не захочет, чтобы я дал показания! Потому что тогда я расскажу о Дроздевиче! Он вымогал биотин, понимаете? – Хладнокровию Баргозова пришел конец, он вскочил, на щеках проступили красные пятна, глаза заблестели.