Поутру бригада остановилась у каких-то кустов. Экипажи, обнаружив небольшую речушку, с удовольствием умылись. Из грузовиков, следующих в конце колонны, раздали сухой паёк - буханку чёрного хлеба и по две банки тушёнки на экипаж. Проголодавшиеся танкисты быстро съели завтрак.
Потом командиров танков позвали к ротному.
- Получен приказ - нашему батальону выдвинуться вот сюда. - Палец ротного упёрся в точку на карте. - К высоте сто девяносто три. Будем ждать сигнала к атаке. Неисправные машины есть?
- Никак нет!
- По машинам!
Командиры экипажей сложили в планшеты карты. Чёрт его знает, где эта высота? Топографию в танковой школе изучали плохо - слишком мало часов на неё отводилось. На карте Павел её нашёл, но вот где они сами находились? "Буду держаться в строю роты, не заблужусь", - решил он.
Командир роты взмахнул флажками - не на всех танках были рации, да и командир бригады приказал не выходить в эфир, соблюдать радиомолчание, рации держать включёнными только на приём.
Взревели моторы, танки повернули вправо. Основные силы бригады - второй батальон, мотострелковый батальон, разведрота, автотранспортная рота и прочие службы вроде ремонтно-эвакуационной, медицинской и прочих, остались позади.
На этот раз марш был недолгим. Пройдя около пятнадцати километров, танки встали.
Павел высунулся из люка. Впереди что-то погромыхивало. По ТПУ - танковому переговорному устройству - вдруг закричал радист:
- Товарищ сержант! Команда: развернуться по фронту, атака!
Танки из колонны начали расползаться по полю, пыля и чадя сизыми выхлопами.
Павел старался не отставать. Слева и справа шли танки его второй роты. Куда идут, где враг? Было непонятно.
Вдруг впереди, в сотне метров раздался взрыв, взметнулось облако дыма и пыли.
- По нам стреляют? - удивился Павел, нырнул в башню и захлопнул люк.
Танки его роты начали стрельбу из пушек. Куда же они стреляют?
Павел приник к прицелу пушки. Танк раскачивался на кочковатом поле, как лодка на волнах. В прицеле мелькали то земля, то синее небо. Где же немцы, где их позиции, куда стрелять? Павел растерялся.
- Командир, прямо по курсу - пушка! - закричал механик-водитель. - Стреляй!
- Заряжай осколочным! - скомандовал Павел заряжающему.
Клацнул затвор пушки.
- Готово! - закричал заряжающий.
- Остановка! - вновь скомандовал Павел.
Танк встал, а Павел начал крутить маховик башни, поворачивая орудие по горизонту. Вот - вроде бугорок, и фигурки мелькают рядом. Павел подвёл марку прицела, нажал педаль спуска. Танк дёрнулся, громыхнул затвор, выбрасывая из казённика дымящуюся гильзу.
Снаряд его взорвался с недолётом. Затем, ближе к вражеской пушке, взорвался снаряд, выпущенный из другого танка.
- Вперёд, не стой! - закричал Павел.
Танк рванул вперёд.
- Заряжай осколочным! - скомандовал Павел. На занятиях в школе их учили: сделал выстрел - и вперёд, нельзя на поле боя стоять неподвижной мишенью. Только почему он промахнулся? Павел чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Дальность! Он не учёл расстояния. И сетка на прицеле есть, только он впопыхах ею не воспользовался. Ничего, сейчас он исправит свою оплошность.
- Остановка!
Танк встал. Павел крутил маховички, наводя орудие в цель. Вот и бруствер с немецкой пушкой. Павел навёл треугольную марку на цель, нажал спуск и, едва громыхнул выстрел, крикнул:
- Вперёд!
Только танк рванулся вперёд, как раздался удар, и он закрутился на месте. Водитель закричал:
- Гусеницу сорвало!
Крутанувшись на месте, танк встал. И в этот момент раздался ещё один удар - по корме.
- Из машины! Подбили! - закричал водитель.
Павел замешкался. Он ещё не осознал, что его танк подбит.
Механик открыл люк и стал выбираться. Заряжающий отбросил вверх свой люк и тоже полез из башни. Павел пытался отсоединить от шлемофона кабель ТПУ.
- Командир, снимай шлемофон к чёртовой матери! - закричал в люк механик-водитель. Он уже выбрался из танка.
Павел сорвал с головы шлем и, ужом выскочив наружу, скатился по броне на землю, больно обо что-то ударившись.
- Бежим подальше, а то рванёт! - скомандовал Михаил Андреевич. Фронтового опыта у него было больше, и Павел ему доверял. Они бросились прочь от танка.
- Стой, командир, не туда! Там же немцы!
Пашка остановился. И в самом деле, после того, как танк крутанулся на месте, он потерял ориентацию и побежал к немецким позициям. Стыдуха!
Павел развернулся и побежал к экипажу. Но их танк не дымил и не горел. Пашка забежал за танк - какое-никакое, а укрытие. На бегу он успел заметить, что разбит ленивец, и гусеница лежит, размотавшись, позади танка.
- Чего ты кричал из машины?! Не горит же! - Задыхаясь от быстрого бега, он плюхнулся на землю рядом с водителем.
- Когда полыхнёт, поздно будет, - резонно ответил тот. - Хана машине. Повезло, что снаряд в корму попал, экипаж жив остался.
Павел пополз к корме. Вражеский снаряд, пробив тонкий кормовой броневой лист, разворотил правый фрикцион. В принципе повреждения не катастрофические. В ремонтно-эвакуационной роте можно исправить, не отправляя танк на завод.
Павел ползком вернулся к экипажу.
- Фрикцион разбило да ленивец, - сообщил он.
- Командир, ты туда погляди.
Павел приподнялся. На поле боя горели или стояли неподвижно около десятка наших Т-34. Уцелевшие машины пятились назад, огрызаясь огнём.
- Сорвалась атака! Надо к своим уходить.
- Отставить! Я по рации свяжусь с комбатом, пусть тягач пришлёт. А до той поры танк охранять будем. Пушка цела, пожара нет.
- Да мы же с места тронуться не сможем! Стоит хоть раз пальнуть, и немцы нас накроют.
- Исполнять приказ! - упёрся Павел.
Он залез под днище танка, к открытому люку - через него покидал подбитый танк стрелок-радист - и забрался внутрь. Рация была включена на приём, в эфире раздавались шорохи, чьи-то далёкие голоса. Павел надел шлемофон и включил рацию на передачу.
- Первый, первый, я восьмой, приём!
Только после нескольких минут вызовов ему ответили.
- Восьмой! - неожиданно громко и чисто раздалось в наушниках. - Доложите обстановку!
- Товарищ первый, - зачастил Пашка, - танк подбит, нуждаемся в ремонте. Экипаж жив. Приём!
- Сами двигаться можете? Приём.
- Никак нет, товарищ первый. Одним попаданием ленивец разбило, вторым, в корму - бортовой фрикцион. Тягач нужен. Приём.
- Будьте у машины. Вечером, по темноте будет тягач. Конец связи.
Павел выбрался из танка.
- Приказано быть у машины, к ночи пришлют тягач.
Экипаж встретил сообщение без энтузиазма. Танк их подбили почти на середине поля, до немецких позиций метров шестьсот. Пока тягач дождёшься, немцы могут из пушек танк сжечь или того хуже - попытаться экипаж в плен взять, а танк к себе утащить. Немцы не трогали танки сгоревшие - их не восстановить, только на переплавку. А вот подбитыми не брезговали. Если башня повреждена, можно с другого танка переставить или вовсе её снять и использовать танк как тягач.
Ремонтом подбитых танков, как своих, так и противника, занимались обе стороны - и немцы и наши. Восстановленная техника продолжала воевать.
На первом-втором годах войны наши восстанавливали немецкие танки до первоначального состояния, а если это было невозможно, переделывали в самоходно-артиллерийские установки. Немцы, если им попадали в руки советские устаревшие танки вроде БТ-7 или Т-26, переделывали их в тягачи, а танки современных конструкций вроде Т-34 или КВ после ремонта ставили в строй в боевых частях. Не брезговали ими даже в эсэсовских танковых частях. Ведь потери в боевой технике, причём огромные, несли обе воюющие стороны. А в бою наш Т-34 превосходил T-III и T-IV - основные немецкие танки двух первых лет войны. Это только с 1943 года, когда появились "Тигры" T-IV или "Пантеры" T-V, ситуация изменилась.
Время в ожидании тягача тянулось медленно. Едва заметив какое-либо движение, немцы тут же давали очередь из пулемётов. Вроде бы на поле боя остались только разбитые или сгоревшие танки, но из них выбирались уцелевшие члены экипажей. Ползком или перебежками они передвигались в свою сторону.
- Вот сволочи! - в сердцах выругался механик, привалившись спиной к катку.
- Ты о чём? - не понял его заряжающий.
- Танки в атаку бросили без артподготовки, без пехоты. Даже если бы нам повезло до немецких позиций добраться, без пехоты нас всё равно бы пожгли - хотя бы и гранатами.
- Наверное, командиру бригады приказ такой дали.
- Ага! И чем всё кончилось? Вон, с десяток танков на поле стоят. Только с завода, заметь, новенькие были.
Откуда-то издалека донёсся заунывный гул моторов.
- Немцы, что ли, резервы подтягивают? - обеспокоился Павел.
- Не-а. - Механик-водитель поднял голову, посмотрел на небо. - Немцы бомбардировщики вызвали. Сейчас начнётся…
Теперь и другие члены экипажа заметили в небе приближающиеся чёрные точки. Через несколько минут они выросли в размерах и превратились в самолёты.
- "Лаптёжники", - определил механик. - Самая поганая штука на фронте.
Сам того не желая, механик угадал. Немцы называли пикировщики Ю-87 "штуками".
Самолёты построили в небе круг, затем ведущий свалился на крыло и стал пикировать. Душераздирающе завыла сирена.
Ведущий самолёт сбросил бомбы, взмыл вверх и пристроился в круг. Бомбы упали далеко от экипажа Павла.
- Промазали? - спросил он.
- Как бы не так! Нужны мы им! Они же видят - тут, на поле, одни "мёртвые" танки. Они по скоплению наших бомбят. Разобьют батальон к чёртовой матери!
До наших позиций, где в лощине стояли танки батальона, было около километра. Но даже с такого расстояния видеть бомбёжку жутковато. Ахали взрывы, сотрясалась земля, от горящих машин поднимался дым. Павел представил, каково танкистам там, в самом пекле, и поёжился. Ещё неизвестно, где сейчас лучше, похоже - всё-таки здесь, у подбитого танка. По крайней мере, все живы, и нет нужды вжиматься в землю. А что самое обидное - нельзя дать отпор.
Никаких зенитных средств - пушек или пулемётов - у батальона не было. Как и авиационного прикрытия.
- Где же наши-то самолёты, где сталинские соколы? - глядя на безнаказанные атаки "лаптёжников", спросил Павел, ни к кому конкретно не обращаясь.
Истребителей не было - ни наших, ни немецких. Немцы себя чувствовали хозяевами в небе.
Через полчаса, показавшимися вечностью, сбросив свой смертоносный груз, пикировщики улетели. А от места расположения батальона в воздух поднимались столбы чёрного дыма. Так горит боевая техника. Вроде бы железная, но горит краска, резина, пластмасса. От горящих домов дым серый.
Пашка сосчитал дымы. Что-то уж очень много получается, аж двадцать один. С учётом тех танков, которые при атаке подбили, получается около тридцати. Много, очень много. Потери катастрофические. За один день, причём неполный день - до вечера ещё далеко - батальон потерял половину техники. Только здесь, лёжа у своего искорёженного танка, Павел ясно понял, почему мы всё время откатываемся, уступая немцу родную землю. Враг очень силён, технически превосходит Красную армию, обучен. А у нас не хватает всего: танков, самолётов, зениток, даже простой пехоты.
Долгая будет война, трудная. Но при всём раскладе мы победим - Павел в этом ни минуты не сомневался.
После бомбёжки Павел даже сомневаться стал - прибудет ли за ними тягач? Наверняка батальон понёс такие потери - не до их танка будет. За машины, потерянные под бомбёжкой и в бою, обидно, но технику отремонтировать можно, новую сделать. А люди? После такой бомбёжки потери в личном составе быть должны, и, скорее всего, немалые.
Хотелось пить.
- Мужики, вода у кого-нибудь во фляжках есть?
Воды не оказалось. Как же! Не пехота какая-то там - танкисты! И даже фляжек ни у кого не было. Вместе с тем хотелось и есть.
- Командир, давай НЗ съедим? - предложил Михаил.
- Комбат приказал НЗ не трогать.
- Ты это немцам скажи. Вон сколько они наших сожгли - вместе с НЗ.
Павел подумал немного. В самом деле, есть хочется, неприкосновенный запас в танке есть, а мог ведь и сгореть. Положено в армии личный состав кормить? Положено!
- Сергей, сползай в танк, только не поднимайся. Тащи сюда НЗ, поедим по-человечески.
Экипаж встретил приказ Павла с одобрением. Заряжающий Сергей заполз под танк, через аварийный люк забрался внутрь и вскоре вернулся с бумажным пакетом. Павел и сам не знал, что в нём лежит.
Пакет вскрыли. Там находились ржаные сухари - около килограмма, банка перловой каши и банка американской консервированной колбасы.
- Живём, хлопцы! - обрадовался Михаил.
Ножом они вскрыли консервы. У запасливого Михаила нашлась даже ложка за голенищем сапога. Ею все и ели по очереди.
- Да тише вы, черти!
Сухари хрустели на зубах так, что Павел не на шутку испугался - не услышат ли немцы.
После еды пить захотелось ещё сильнее.
Они дождались вечера. Павел всё-таки вызвал по рации комбата.
- Да, тягач будет. Видел, как немцы бомбили?
- Наблюдал.
- Хоть бы одна зенитка была! Ладно, жди. Конец связи.
Когда стемнело, вдалеке затарахтел двигатель. Звук приближался. "Наверное, тягач едет", - подумал Павел и приказал заряжающему и стрелку-радисту идти навстречу. Поди найди их в темноте - фары-то зажигать нельзя.
Тягач обнаружили, привели к танку. Только тягачом оказался старенький трактор С-65 Челябинского завода.
Вместе с тягачом прибыли двое ремонтников. Тонким тросом без лишних слов они привязали слетевшую гусеницу к ведущему колесу танка, а толстым, в руку, тросом прицепили танк за крюк на лобовой броне. Но сколько трактор ни силился, ни ревел мотором, сдвинуть танк с места ему не удалось. Слабоват трактор для танкового тягача, да и вес у него маловат.
Немцы сообразили, что на нейтралке что-то происходит. Они выпустили несколько осветительных ракет, но немецкие позиции были далеко, и свет ракет, повисших на парашютиках, не достигал танка. Они дали наугад несколько пулемётных очередей, но пули прошли стороной.
Один из ремонтников убежал за помощью, и часа через два пригнали ещё один трактор. Их сцепили тросами цугом. Моторы взвыли, и танк медленно покатился за тягачами. За танком по земле тащилась привязанная гусеница.
Однако и у двух тракторов силёнок не хватало, скорость буксировки была меньше скорости пешехода.
Как Павел ни опасался, но тем не менее перед рассветом, к четырём часам утра танк притащили в расположение батальона. Сам комбат пришёл посмотреть на эвакуированную машину. Ремонтники подсвечивали керосиновыми лампами.
- Жить будет, - вынесли они вердикт танку. - Фрикционы поменяем, ленивец заменим. Тут делов-то - на день. Благо запчастей с подбитых танков полно.
Комбат пожал Павлу руку.
- Молодец, Стародуб! Не бросил машину! А повреждения ерундовые. Вот рассветёт - увидишь, чего тут бомбардировщики натворили.
Первым делом экипаж напился воды, а запасливый Михаил выпросил у ремонтников металлическую флягу литра на три, не меньше.
- Пусть в танке будет, - объявил он.
Когда рассвело, глазам экипажа открылась страшная картина. В какую сторону ни посмотришь, везде видны обгорелые искорёженные танки. Один вообще лежал на боку с сорванной башней. В другой было, видимо, прямое попадание авиабомбы - корпус его был разворочен изнутри, только катки и остались.
- Весь экипаж накрылся! - поймав его взгляд, сказал ремонтник. - В танке хлопцы сидели, налёт пережидали…
Павел тут же вспомнил слова Михаила - при бомбёжке убегать от танка подальше. Прав оказался механик.
А у ремонтников работы оказалось много. С одних танков они снимали детали и ставили их на другие, из двух-трёх танков собирали один боеспособный. Сильно повреждённые отправляли тягачами в тыл для транспортировки на танкоремонтные заводы. В тыл же отправили и ставшие безлошадными экипажи. Было указание Сталина - танкистов в пехоте не использовать, формировать из них в ближнем тылу команды. А танки к ним приходили из ремонта.
На войне танк воевал недолго. Хватало его на два-три боя - редко дольше. Хотя были и счастливчики. Некоторые экипажи ухитрялись воевать на полученных с завода танках по два года. Но это были исключения.
Ремонтники трудились не покладая рук. Им помогали экипажи - никому не хотелось остаться безлошадными.
К вечеру танк был уже отремонтирован и опробован на ходу.
Михаил остался доволен ремонтом. А комбат аж почернел от забот. Он получил нагоняй от командира бригады за потерянные танки. А где их спрячешь в степи? Небольшая ложбина, в которую они загнали машины, сверху - с самолётов - просматривалась прекрасно, а чахлые кустики были не в состоянии укрыть технику.
Бои шли почти непрерывные. Немцы пёрли как оголтелые. Но с каждым боем Павел набирался опыта. Теперь он знал, что самый злостный враг - не танки противника - с ними бороться было можно, а противотанковые пушки. Низкие, хорошо замаскированные, они выжидали удобного момента и открывали огонь по гусеницам, по неосторожно подставленным бортам. Большую часть потерь танкисты несли именно от них.
У самих немцев противотанковая оборона была налажена хорошо. Не только противотанковая пушка РАК-37, но и самоходки вроде "Хетцера", "Мардера", а в 1943 году - и "Насхорн", и "Фердинанд".
Теперь он перед боем, в ожидании сигнала к атаке, тщательно осматривал через оптику прицела позиции немцев, стараясь запомнить подозрительные места вроде бугорков и земляных насыпей. И в самом начале боя старался накрыть огнём наиболее вероятные позиции немецких артиллеристов.
Глава 2
ТРОФЕЙ
В один из осенних дней 1942 года танковому батальону, в котором служил Павел, удалось отбить у немцев одно из сёл. Большая часть села была уже в наших руках, но на окраине немцы ещё сопротивлялись.
Танк Павла, укрываясь от вероятного огня противника, шёл по огородам, прячась за хаты.
- Командир! - раздалось в наушниках. - Пушка слева, за сараем!
Павел развернул башню немного влево и стал в оптику искать позицию немцев. И ведь как отлично замаскировались фашисты! Сарай как сарай, только из-за угла ствол пушечный с надульным тормозом выступает. Наш танк им не виден.
- Осколочным - заряжай! - скомандовал Павел.
- Готово!
Павел навёл пушку на сарай - на то место, где должен был находиться расчёт - и нажал на педаль спуска. Выстрел! От сарая только доски полетели.
Когда немного развеялась пыль, стала видна опрокинутая пушка. Но и Павел обнаружил себя.
- Командир! Справа танк!