Да не просто так, а с азартом и даже тотализатором. Весьма скромным, так как игры на деньги сильно ограничены законом, но тем не менее. Мы за адреналин и надежду заработать на новый танк льём синтетическую кровь своих аватар. А кто-то делает ставки и следит по стерео за нашими танковыми сражениями, не вставая с удобного кресла. Что ж, меня это устраивает. Ибо каждому своё. Аминь.
Подъёмник уже вынес танк наружу - под летнее небо Прохоровки. Кстати, надеюсь, все знают о том, что Полигоны накрыты специальными куполами ИК (искусственного климата) и подробно рассказывать об этом не надо? Сделано это для того, чтобы можно было по желанию установить на Полигоне любое время года и соответствующую погоду. А также из соображений безопасности. Мало ли кого может занести нелёгкая на Полигон, где как раз идёт бой!
Пошёл отсчёт секунд. Оглядываю окрестности в перископы командирской башенки (их у моей "Пантеры" поздней модификации целых семь). Гора - справа, за железнодорожным полотном. Отлично, люблю такую расстановку.
Пять… четыре… три… две… одна…
- В бой! - звучит в наушниках бодрый голос координатора игры.
Погнали.
- Ждать, - командую мехводу, не отрывая глаз от перископов. Да Ганс и сам не "олень", знает, что сразу рвут с места в бой только полные салажата. Или джигиты на лёгких Т-50 и VK 1602 "Леопардах".
- Держигора, я Угарный Газ, - слышу в наушниках на командной волне, - СТ "Першинг". Берём гору? Приём.
- Угарный Газ, я Держигора. Берём. Ганс, слышал? - перехожу на внутреннюю связь. - На гору, за "Першем" марш.
Танк дёргается, разворачивается на месте и, набирая скорость, устремляется к железнодорожному полотну. Впереди маячит корма "Першинга", и я на всякий случай ещё раз командую Гансу держаться за ним. Не хрен соваться в пекло первым. А если придётся ввязаться во встречный бой, я ему помогу.
Так и есть, встречный. На самом гребне сталкиваемся лоб в лоб с двумя СТ противника. Тоже "Першинг" и Т-34-85. Но нас-то трое! Ага, было. Вражеский "Перш" первым же выстрелом обездвиживает нашу "тридцатьчетвёрку". Но подставляет при этом борт мне. Расстояние - сто двадцать метров.
- Бронебойным, - ору я, - по "Першингу", огонь!
Вальтер-Света не мажет, и я вижу, как расцветает белый рваный цветок пробития в борту противника.
Бамм! Рикошетит от лобовой брони башни вражеский снаряд калибром 85 мм.
Вот "олень", кто ж на советском среднем танке "Пантеру" в лоб взять пытается? У нас там одиннадцать сантиметров катаной брони! То есть, не настоящей брони, а композиниума, но характеристики идентичные. Это ж по немецкой классификации "Пантера" тоже СТ, ибо калибр орудия KwK 42, установленного на эту машину, равен семидесяти пяти миллиметрам. Но по классификации советской - это тяжёлый танк. Во всяком случае, моя боевая масса почти на тринадцать тонн больше, чем у хвалёной "тридцатьчетвёрки" и двигатель мощнее на двести "лошадок" при одинаковой скорости.
Ого. Вторым выстрелом чужой "Перш" пробивает нашему Т-34-85 башню. Внутри детонирует боекомплект, башню на хрен срывает. Огонь, дым, грохот. Прощайте, танкисты, R.I.P., вы храбро сражались. Хоть и глупо.
Но мы тоже не дремлем. Ганс заходит американской сволочи в тыл, а Вальтер лепит ему в моторное отделение бронебойный. Есть. Враг горит. И пока разворачивает башню, чтобы огрызнуться, мы уже спереди и с пятнадцати метров окончательно добиваем его в нижнюю броневую плиту корпуса. Слабое место практически у всех танков, кстати говоря.
И тут же нас накрывает огонь вражеских Арт-САУ.
Два раза подряд. На несколько секунд глохну, в перископы ни черта не видно - всё заволакивает дымом и пылью.
- Назад! - командую мехводу. - Ганс, задний ход!
На всякий случай выстреливаю из специальной мортирки, расположенной на башне сзади и справа, дымовую гранату. Когда пытаются попасть в тебя, мало дыма не бывает.
Танк пятится с гребня вниз и вовремя. Точно в то место, где мы только что танцевали с "Першингом" смертельный танец, попадают ещё два крупнокалиберных гаубичных снаряда.
- Держигора, это Угарный Газ, ты цел? - звучит в наушниках. - Приём.
- Цел! Разобрал "Перш". А ты? Приём.
- Тоже, на семьдесят процентов. Убил их "тридцатьчетвёрку"…
Жуткий грохот и матерный крик Угарного Газа врывается в мозг, словно штормовое море, прорвавшее плотину.
Так, кажется, Угарному уже не помочь. То ли артогнём накрыло, то ли с чужими тяжами столкнулся. Что ж, позаботимся о себе. Ну и о противнике тоже, конечно. Вон как раз слева внизу, на околице деревни, весьма удобно подставляет бочину вражеский ИС-4. Ведёт дуэль с нашим КоТэ - "Королевским Тигром". Последнему, судя по чёрному дыму и языкам пламени из моторного отделения, приходится несладко.
- Ганс, стой, - командую я. - Питер, - это уже нашему большому, сильному и молчаливому заряжающему (в реале он Костя), - заряжай бронебойным. Вальтер, слева на десять часов Исаев. Угости его.
- Вижу! - радостно отзывается Вальтер.
Кажется, он слился лицом с телескопическим прицелом. Нога на педали, с помощью которой осуществляется вращение башни, руки уверенно вращают маховики горизонтальной и вертикальной наводки…
Выстрел!
Звенит, вылетевшая из казённика пустая гильза, ноздри втягивают сладковатый запах сгоревшего пороха (всё имитация, понятно, включая запах, но имитация очень качественная), ИС-4 словно вздрагивает от больно ужалившего его снаряда. Что вы хотите? Дальномер показывает триста восемьдесят метров до цели. А немецкий подкалиберный бронебойный PzGr 39/42, которым я стреляю, на пятистах метрах пробивает сто двадцать четыре миллиметра брони. Сколько там борта у четвёртого Исаева? Кажется, сто шестьдесят. А у башни этой модели и все двести. Но Вальтер гениальный наводчик и кладет подкалиберный точно в стык. Я вижу, что страшному Исаеву заклинило башню и радуюсь - сейчас враг абсолютно беспомощен, и мы с братом-"Тигром" просто обязаны этим воспользоваться. К тому же он успел потушить пожар.
- Бронебойным, огонь! Добиваем гада!
Грохот выстрела, звон пустой гильзы, пороховая гарь. Попадаем оба - и я, и "Тигр". Я - в бак. Теперь горит ИС. Хорошо горит, однако. Есть. Уничтожен.
- Ганс! - кричу в порыве боевого вдохновения. - Полный вперёд опять на гору!
Вдохновение не подвело. Перемахнув через гребень, объезжаем подбитый "Перш" Угарного Газа и аж трёх сгоревших на противоположном склоне горы врагов: одного тяжа Т-29, одно ПТ САУ "Фердинанд" (наши "арты" накрыли, не иначе) и один лёгкий разведывательный VK 1602 "Леопард", он же Лео. Это удача. Видимо, Угарный его снял перед смертью. А домчись Лео до наших арт, и было бы очень и очень кисло. Правда, на нашем склоне горы я стоял, постарался бы не пропустить. Однако думать о том, что было бы "если бы", времени нет. Всё моё существо подсказывает, что мы выигрываем и надо дожимать противника. И, судя по тому, что твориться в радиоэфире, я прав. Слева, из полуразбитой деревни, выползает давешний "Тигр", с которым мы ухайдокали Исаева и с ним ещё один наш тяж - "американец" Т-32. Вроде, целёхонький. Отлично. Вот с ними-то мы правый фланг прорвать и попробуем…
Бой мы выиграли захватом базы противника со счётом уничтоженных танков 14:11 в нашу пользу. Я с экипажем сжёг четверых, а моя "Пантера" отделалась лёгкими повреждениями. Очень и очень неплохой результат. Не сверхвыдающийся, но вдохновляющий. Особенно для первого боя. Потому что начинать игровой день с поражения всегда неприятно.
Тело аватара устает меньше человеческого, но всё же устаёт, и к концу дня, после семи проведённых боёв, я почувствовал, что вполне на сегодня удовлетворён и не стоит дальше искушать судьбу. И то сказать. Пять побед (на "Пантере"), одно поражение (на Т-54) и одна ничья (снова на "Пантере"). При этом уничтожено семнадцать вражеских танков! Больше чем по два фрага на игру. И денег заработал вместе с экипажем, и опыта. Даже мелькнула, было, мысль не продавать Т-54 пока, но я задавил её в зародыше. Продавать обязательно. Сегодня повезло, да. А завтра? Сколько раз уж так бывало - начинаешь новый игровой день на волне эйфории от вчерашних побед, а судьба тебя по носу - бац! Три-четыре игры в полный слив, и вот уже денежный счёт тает и оседает, будто сугроб в апрельский денёк. Нет уж, чем-чем, а здоровьем сына я рисковать не стану.
- Ну что, - говорю экипажу, когда наша "Пантера" возвращается после седьмого, победного боя, в ангар. - Вы как хотите, а я домой. Аллес, хватит.
- Устал от побед, командир? - подмигивает Вальтер, вытаскивает сигареты и протягивает пачку мне. У меня есть свои, но я не отказываюсь, беру.
- Спасибо, - высекаю колёсиком огонь из точной копии бензиновой зажигалки времён Второй мировой, протягиваю наводчику. - Что-то вроде. Не хочу удачу искушать. К тому же есть ещё кое-какие дела.
Интересно всё-таки было бы познакомиться с ним, то есть с ней, как-нибудь в реале. Стоп-стоп, говорю себе. Что значит "интересно"? У тебя жена, Славик, не забывай. Любимая. Зовут Катя. А при чём здесь жена сразу? Просто познакомиться, ничего больше. Ага, знаю я твоё "просто"…
Курим, беседуем. Вальтер говорит, что, пожалуй, на сегодня ему тоже достаточно впечатлений и всего остального. Мехвод Ганс и заряжающий Питер с ним соглашаются. И только Марк собирается повоевать ещё в других экипажах. Дело хозяйское, пусть воюет. Докуриваем, прощаемся до завтра и расходимся.
Открываю глаза и вижу над собой изогнутую прозрачную поверхность "колыбели". Вдох-выдох. Сгибаю-разгибаю руки, потом ноги. Всё нормально, ничего с моим телом, пока я воевал, не случилось. Так и должно быть. Стаскиваю "шлемофон", откидываю крышку "колыбели", вылажу, обуваюсь, делаю несколько энергичных разминочных движений, десяток раз приседаю и направляюсь в административную зону.
Продажа Т-54, перевод необходимой суммы на наш с Каткой общий семейный счёт и короткий разговор с ней по комму заняли у меня не более двадцати минут, и, когда я вышел на улицу и направился к посадочной площадке глайдеров, солнце уже вовсю клонилось к западу и вскоре должно было нырнуть за кромку недалёкого леса. Вот и день, считай, прошёл. Очередная суббота. Говорят, лет сто назад мужики по выходным дням на рыбалку ездили. С одной стороны, вроде бы, следуя древнему мужскому инстинкту добытчика, а с другой, желая отдохнуть от семейных забот и хоть ненадолго почувствовать себя свободным человеком. Чёрт его знает. По-моему, нет более дурацкого занятия, чем сидеть на берегу водоёма с удочкой и пить водку. То ли дело мы! И отдых, и удовлетворение древнего мужского инстинкта воина, и никакого вреда организму. Не только от алкоголя, но и природных неудобств вроде холодного дождя, ветра или несусветной жары.
В задумчивости я дошёл до своего глайдера, открыл дверцу и собрался уж было садиться, как сзади меня окликнули:
- Слава!
Я обернулся.
Из открытой кабины соседнего глайдера прямо на меня смотрела темноволосая девушка.
- Да?
- Слава, можно вас на минутку? Я ваш наводчик в игре, Вальтер. Меня Света зовут. Но, по-моему, вы это знаете. Так же, как и я знаю, что вас зовут Вячеславом.
Она улыбнулась. Мило и дружелюбно.
Надо же, как интересно. Только недавно думал, что неплохо бы познакомиться и - на тебе.
Сажусь рядом с ней на пассажирское сиденье. Света трогает сенсорную панель, и кабина закрывается, отрезая нас от внешнего мира прозрачной, но не проницаемой для звуков и ветра, преградой.
- Мы собрались куда-то лететь? - спрашиваю. - Учтите, Света, я против. Меня ждут дома. К ужину.
- Не переживай, - хмыкает она. - Дождутся. Это так, на всякий случай. Есть деловой разговор. И давай на "ты"? А то как-то смешно получается.
И правда, смешно. В танке мы бок о бок сидим, в голос материмся, вместе глотаем пороховую гарь и, бывает, вместе гибнем, а тут, понимаешь, я ей "выкать" собрался.
- Извини, - говорю. - Как-то сразу не перестроился. В игре ты мужик, всё-таки. Так что за разговор?
- Я без прелюдий, окей?
- Давай.
У Светы чуть удлинённое лицо с пухлыми губами, довольно крупным носом и большими серыми глазами. Красавицей не назовёшь, но симпатичная. Жаль, не могу оценить фигуру, пока она сидит, но по косвенным признаком можно сделать вывод, что должна быть вполне себе ничего…
- Есть маза срубить живых лове, - переходит она почему- то на жаргон городских окраин моего детства. - Они же бабки, капуста и деньги. Много.
- Много - это сколько?
- От сорока до ста кило энерго. Может, больше. Как фишка ляжет. Но не меньше сорока точно. Сорок - это минимум.
Сорок тысяч энерго, перевожу про себя. Надо же. Второй раз за сегодня выплывает эта цифра.
- Свет, - спрашиваю, - ты мне сразу скажи, это криминал?
- Смотря что называть криминалом, - хмыкает она. - Это противозаконно, верно. Но грабить никого не придётся, не ссы.
- А что придётся?
- Ты скажи, согласен или нет?
- Зашибись. Как я могу тебе сказать, если не знаю, на что ты меня фалуешь? Намекни хоть. Наводчик, мля.
- Намекаю и навожу. Придётся рискнуть здоровьем. В деле, которое мы с тобой делать умеем. И все наши тоже.
- Наши - это Ганс, Марк и Петька?
- Ага. Они же Сашка, Миша и Костя.
- Понятно…
Несколько секунд обдумываю сказанное. Примерно я догадываюсь, что именно она мне предлагает. Участие в чёрном тотализаторе. Ходили слухи, что кое-кто из игроков грешит этим делом - сливает бои за деньги. Это и впрямь противозаконно, но, насколько я знаю, за это никого ещё не посадили. А вот морду били в кровь, когда ловили на горячем. Свой же брат танкист. Потому она и сказала, что придётся рискнуть здоровьем. Как физическим, так и моральным, к слову. Потому что слив игры за деньги - это позор и стыд. Только странно, почему такие большие суммы. Вроде бы я слышал на порядок меньше. Два-пять кило энерго. Ну, семь. Ладно, пусть даже десять тысяч в самом-самом зашибительном случае. Но сорок и сотня? Что-то круто. Впрочем, речь сейчас не об этом. У меня после продажи Т-54 и оплаты Вовкиного обследования остаётся пять сотен энерго, что составляет мои почти две месячные зарплаты. Очень недурственно. Так что лове, они же бабки, капуста и деньги, мне пока не нужны. Лишь бы Вовка был здоров. Господи, пусть он будет здоров. Пожалуйста, Господи!
А если нет?
Молить бога можно сколько угодно, но я давно понял, что в этой жизни полагаться стоит лишь на себя. Это надёжнее и правильней, с какой стороны не посмотри. Значит - что?
- Сегодня я не готов дать тебе ответ, - говорю. - Но только сегодня.
- Сколько тебе нужно времени?
- До среды. Максимум - до четверга.
- Это приемлемо, - сказала она. - Мы подождём.
- Мы - это кто? - спрашиваю, хотя уже догадался, кого она имеет в виду.
- Мы - это твой экипаж, - усмехается она. - Видишь ли, Сашка, Мишка и Костя уже согласились. Им, как и мне, очень нужны деньги. Так что если ты откажешься, мы найдём другого командира. Но не хотелось бы. Ты везучий.
Я дождался, пока она взлетит и проводил глайдер своего наводчика глазами, пока тот не скрылся из виду. Везучий, значит? Ну-ну.
Аркадий допил виски и со стуком поставил тяжёлый широкий стакан на полированное дерево стола.
- Ещё? - любезно осведомился Джафар. Сам он, следуя мусульманским обычаям, спиртное не употреблял. Но любил повторять, что в его доме всегда найдётся хорошая выпивка для дорогого гостя. Виски и впрямь было хорошее, двенадцать лет выдержки.
- Пожалуй, - кивнул Аркадий и потянулся к открытому ящику с сигарами. Угощают - надо пользоваться.
Джафар налил. Аркадий серебряными щипцами бросил в бокал несколько кубиков льда, обрезал и раскурил сигару, покосился - уже не в первый раз - на унизанную бешено дорогими перстнями левую руку хозяина, взял стакан и откинулся на спинку кресла. Замечательно. Пока всё идёт замечательно.
- Значит, среда? - уточнил Джафар.
- Думаю, скорее, четверг.
- А если он не согласится?
- Согласится, - усмехнулся Аркадий. - Он очень любит сына и пойдёт ради него на всё.
- Это характеризует его, как настоящего мужчину, - уважительно сказал Джафар. - И всё-таки? Вдруг диагноз не подтвердится?
- Врач хороший, раньше никогда не ошибался. А если всё-таки ошибётся, или наш танкист по каким- то причинам откажется… Что ж, найдём другого. Всегда есть другой.
- Верно. Но это будет именно другой.
- Я понимаю, - кивнул Аркадий.
Неожиданно под внимательным и, казалось бы, вполне дружелюбным взглядом Джафара ему стало чертовски неуютно. Он глотнул виски и не почувствовал вкуса. Нервы, что б им. Всё будет нормально, Аркаша, не дрейфь. Ещё не такие дела проворачивали. Нет, сказал он себе, такие не проворачивали. Очень много риска. Но и денег… После этого можно уже не работать до самого конца длинной и счастливой жизни. И детям ещё останется. Может, даже и внукам. Главное, не забыть завести тех и других.
Он погасил сигару в пепельнице и поднял глаза на Джафара. Бледно-серое встретилось с тёмно-карим.
- Так я пойду?
- Иди. И помни, что жду не только я.
- Да, конечно. Можете не волноваться, всё будет в лучшем виде.
- Я? - удивился Джафар. - Я никогда не волнуюсь. Волноваться должен ты.
- До свидания.
- Будь здоров.
Он вышел на улицу, остановился, глянул на автоматический измеритель пульса и давления, встроенный в наручные часы. Сто двадцать в минуту. Повышенное. Кто бы сомневался! Нет, пора завязывать с этой работой. Если, конечно, он и впрямь собирается прожить длинную и счастливую жизнь. Ладно, уже решил. Ещё один раз - и всё.
В среду я специально отпросился с работы пораньше, чтобы поддержать Катерину, если что. И оказалось, не зря. Вовку по такому случаю оставили с бабушкой, которая, слава богу, чувствовала себя неплохо и согласилась посидеть с внуком. Высокий, гладко выбритый врач с благородной сединой в тёмных волосах и выражением глубокого сочувствия на лице сообщил нам, что все подозрения, увы, подтвердились. У Вовки прогерия в начальной стадии. Это лечится, да. Но не за счёт нашей страховки. Сколько? Он думает, что в тридцать пять тысяч энерго можно будет уложиться. Это если лечить здесь, в специализированной российской клинике рядом с домом. За рубежом, скорее всего, будет дороже. Не считая дорожных и гостиничных расходов. Да, решение следует принимать быстро. Недель и месяцев в запасе нет. Иначе процесс станет необратимым.
Когда мы вышли из клиники, Катя не плакала, держалась. Но у неё было такое лицо… Лучше бы плакала.
- Кать, - я обнял жену за плечи, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно уверенней, - не вздумай отчаиваться. Мы будем лечить сына.
- А деньги? Тридцать пять тысяч. Это же немыслимые деньги, Слав. Где их взять? Я не представляю.
- Тебе ничего не надо представлять. Деньги я достану, обещаю. И достану быстро. Сегодня же позвоню одному человечку… Мы победим, можешь даже не сомневаться. Мы обязательно всех победим.