И там его ожидало фиаско.
Горелов еще не настолько пришел в себя, чтобы встретиться с разумным головоногом. Сказать по правде, он за всю свою жизнь не пришел бы в себя настолько, как того от него требовалось. При виде выпученного ока, он бросился к сейфу, открыл его в рекордное для закрытых помещений время и вытащил пистолет. В побелевших от ярости глазах читалось только одно – чертова кукла, сидела полчаса, лапшу на уши вешала, а потом смылась вместе с паршивой сучкой и подсунула ему вот это!
– Сволочь! Убью! Руки вверх!!! – участковый щелкнул предохранителем, подошел почти вплотную и приставил оружие, как ему хотелось того думать, к темечку.
Семен растерялся, а затем испугался. Еще никогда черная неизвестность небытия не смотрела на него своим загадочным и страшным глазом. Древние и чужие инстинкты пробудились от универсального для Вселенной вопля ужаснувшегося сознания и начали действовать. Одно из щупальцев выстрелило в лицо Горелову, и снова черный водоворот всосал в себя сознание Саньковского...
***
Когда пришелец вышел, как ему казалось, на финишную прямую, и на холме забелел домик неизвестной ему бабки Груши, начали отказывать чужие ноги. Новое тело было измождено до предела. Оно не теряло сознания только потому, что своего у него не было. Его шатало из стороны в сторону, наклоняло вперед и выгибало назад.
Тохиониус в отчаянии принялся помогать ногам руками. Он никогда не сталкивался с трудами Руссо, но со стороны это было похоже на поход под девизом: "Назад, к природе!" Еще его, как и троглодита, мало заботил внешний вид, который также был ужасен. Кошки шарахались прочь, а собаки тоскливо выли вслед человеку, который прошел сквозь огонь, воду и медную мясорубку.
Исключительно благодаря нечеловеческому упорству, ему посчастливилось добраться до искомой полянки. Отдышавшись, он огляделся. Кроме почти белого и странного животного, которое, поймав его взгляд, начало рыть копытом землю, никого не было. Никогда в жизни Тохиониусу еще не приходилось испытывать большего разочарования. Обнаружение неисправности в гравитокомпасе не шло ни в какое сравнение с фактом пропажи родного тела.
Стараясь не приближаться к явно недружелюбной особи, пришелец почти добрел до воды и свалился. Силы были исчерпаны начисто. Ему оставалось только лежать и смотреть на речку. Безысходность ситуации заставляла делать это с вожделением.
Безжалостная, чужая и такая же враждебная, как и вся планета, звезда припекала голову и эффект не заставил себя ждать. Вскоре Тохиониусу начало казаться, что вот сейчас, с минуты на минуту, гладкая поверхность заволнуется, пойдет кругами и из-под воды вынырнет цель его поисков. Однако время шло и все оставалось по-прежнему. Он смежил веки и вырубился...
Очнувшись после обморока, Тохиониус было подумал, что умереть здесь, на месте ритуальных сборищ, будет слишком уж по-аборигенски. Затем, окончательно сориентировавшись в реальности, он ужаснулся как мыслям, так и положению своего тела. Существовал фактор, который ему просто нельзя было упускать из виду, и время здесь играло решающую роль. Отчаяние и только оно заставило его пустить в расход неприкосновенный запас энергии, хранящийся в клетках тела автохтона.
Оно неохотно пришло в движение. Сантиметр за сантиметром расстояние между ним и водой начало сокращаться. Минула вечность, прежде чем прохладная вода вернула тело к жизни. Промедление было смерти подобно, и Тохиониус заставил его нырять в поисках своего вчерашнего хозяина, но того нигде не было. Девственная пустота необитаемых миров царила на дне омута. Мысль о том, что всё навсегда потеряно здесь, потрясла пришельца до глубины души.
Выбравшись из воды, он принялся обшаривать берег. Рассеянно накручивая круги, галактический неудачник размышлял, куда мог подеваться проклятый абориген, ведь вряд ли сознание того правильно оценило происшедшее. Поверить в это было еще труднее, чем в утрату надежды всей жизни. Не могли же они его, тут Тохиониус задрожал мелкой дрожью, съесть?! Он принялся было вспоминать признаки каннибализма в первобытнообщинном строе и незаметно для себя забрел на территорию, находящуюся под опекой козла. Его внимание было привлечено стуком копыт, а когда обернулся на звук, новая смертельная опасность была уже в двух шагах.
Глаза козла горели мечтой. Нет сомнений в том, что она обязательно исполнилась бы, будь тело Семена вчерашним нетрезвым бревном, которое так позорно потерпело поражение от бородатого камикадзе. Однако так уж устроен мир, что все в нем течет и меняется. Сейчас козлу предстояло схватиться с чуждой формой жизни, обладающей реакциями не в пример заторможенным интеллигентам.
Катализированные рефлексы оказались на высоте. Пальцы впились в морду агрессивного копытного брата драконозавра. Контакт длился не более секунды...
***
– Так ты, Вовка, говоришь, что оно извивалось, как клубок змей? – Димка посмотрел на водителя.
– Да! Правда, если ты говоришь, что это был осьминог... – Вовка начал жестикулировать, дабы нагляднее вспомнить увиденное. Машину повело на встречную полосу.
– Держи руль! – завопил Самохин. – Ты в городе, а не в колхозе!
Водитель выровнял автомобиль и благодарно посмотрел на нового знакомого, который снова спас ему жизнь – первый раз тот посоветовал удалиться от пьяных грузчиков на максимальное расстояние.
– И оно вылезло у тебя из цистерны?
– Ну! Сначала оно влетело туда откуда-то сверху, а потом начало убегать...
"Допустим, что насчет влетания ты загнул", – подумал Димка, и тут его осенило:
– Ты рыбу откуда возишь?
– Из "Светлого Луча". У нас, в Ставках пруды, где ее разводят. Вот я и привез ночной улов, – обстоятельно объяснил Вовка, не понимая, к чему клонит собеседник.
Самохин же самодовольно улыбнулся. Все сходилось. Пруды совсем рядом с озером. Ночью пьяные колхозники просто не заметили, кого их угораздило выловить. Если ему удастся поймать живого речного осьминога, то это будет наилучшим доказательством того, что тот имеет прямое отношение к странному поведению Семена. Это докажут в любой лаборатории, куда он сдаст его на исследование. Черт с ней, с работой! Отгул за прогул!
– Давно все это было?
– Да полчаса назад!
– Значит, он не успел далеко уйти! Разворачивайся, поможешь мне его найти!
– А грузчики?
– Поставим машину немного в стороне, так они и не заметят.
Вовка вздохнул, но развернулся, потому что отказывать было неудобно. Через десять минут они снова были во дворе гастронома.
Жориков нигде не было видно.
– Только будь осторожен, – предупредил Димка, приступая к поискам. – Как только его заметишь – зови меня.
– А вдруг он улетит от крика?
– Если ты не перепутаешь его с вороной, то не улетит.
Их ждала неудача. Обшарив двор гастронома и несколько соседних, они не обнаружили никого, способного держаться на воде, за исключением бродячих котов и кошек. У Вовки, правда, несколько раз замирало сердце, когда вспугивал голубей и воробьев, но вместе со стаей птиц осьминог в воздух не поднимался. В конце концов, Самохин пришел к логическому выводу, что тот попытается вернуться в свое логово. Ему не составило труда убедить водителя, что "у этих тварей чувство направления дай Бог каждому". Вовка согласился даже на большее – отвезти его туда, где Димка впервые увидел чудище речное.
– Его логово наверняка в той заводи, ведь недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся! – разглагольствовал по дороге Самохин.
Через семь минут они прибыли на место, где их ждал сюрприз.
Остановившись у небольшой ложбинки, препятствовавшей дальнейшему продвижению, осьминоголовы прошли с десяток метров, огибая холм, и увидели Семена. Тот чуть ли не в обнимку лежал около нокаутированного козла.
– Все-таки Семен его победил, – изумленно констатировал Самохин, рассматривая поверженного друга. – Честно говоря, не думал, что он такой мстительный...
– Кто кого? – недоуменно поинтересовался Вовка – Живая Рыба.
– Друг это мой. Я про него тебе уже рассказывал.
– Который себе пивом голову поливал?!
– Угадал с первого раза, – вздохнул Димка. – А вчера он с этим самым козлом один на один вышел, но проиграл... И сегодня все-таки свернул ему шею!
– Упрямый боец, – в Вовкином голосе прозвучали зависть и невольное уважение. Сам он вряд ли бы один вернулся туда, где уже не повезло. – А он живой?
– Что ему сделается?! Разве не слышишь, как сопит?
Живая Рыба нагнулся.
– Точно сопит. Что теперь делать будем? Нырять в засаду на осьминога или, может, отвезем его в город? – с этими словами он перевернул Семена и отшатнулся. Лохмотья рубашки не скрывали огромных кровоподтеков на ребрах и изодранной груди. Грязное расцарапанное лицо бледностью напоминало посмертную маску, а желтые белки под полуприкрытыми веками навевали не самые веселые мысли. – Слушай, а может он уже на ладан сопит, а?
Самохину очень хотелось поймать осьминога, потому что в противном случае пришлось бы потерять веру в друга. С другой стороны, друг, в которого хотелось верить, валялся у ног и налицо был риск потерять его самого. Врожденное чувство долга проснулось и забормотало о милосердии, которое нужно проявлять к ближним, юродивым и нищим духом.
– Ладно, – выдавил он из себя. – Грузим тореадора в катафалк.
Вовка на "катафалк" не обиделся. Во всяком случае, виду не подал.
– А где его ботинок? Надо бы поискать, – предложил он.
– Да этот придурок с самого утра в одном ботинке щеголяет, несмотря на погоду, – отмахнулся брат милосердия и, взяв бесчувственное тело за не совсем обутые ноги, поволок его по траве к машине.
***
Тохиониус уже вполне адаптировался к новой шкуре и теперь наблюдал, как его прошлое тело снова куда-то поволокли. Это в корне опровергало все предыдущие измышления, но факт оставался фактом.
"Как они об этом узнают? – задался вопросом незадачливый путешественник. – Нет, все-таки у этих аборигенов мания таскать чужие тела. Одно утешение, что у нас этим не болеют. До чего сумасшедшая планета!"
Он поднялся на все четыре ноги, отряхнулся и начал с любопытством, погубившем в свое время не одного кота и нынче угрожающем одному бывшему головоногу, рассматривать свое очередное тело. Удивительное дело, но сейчас находиться в вертикальном положении было гораздо удобнее, чем в предыдущем варианте.
"Вот она – раса, которая неминуемо исправит кровожадную оплошность эволюции!" – с надеждой подумал Тохиониус, ничуть не удивляясь тому, что коварные аборигены привязали конкурента к дереву.
Дальше было так. Отчаянно дергая веревку, пришелец уже почти дотянулся до тхариузокового узла, но тут начали мешать рога. Он начал разочаровываться в эволюции, потому что, как уже было сказано, принадлежал к гермафродитам.
***
В кабине "ГАЗ-53" тело Семена начало слабо мычать и подергивать задней правой ногой. Нокаутированный козел потихоньку возвращался к жизни. Подоплека сего факта была неизвестна как Живой Рыбе, так и верному другу.
Заметив шевеление потенциального покойника, Вовка начал боязливо коситься на Грозу Козлиного Племени.
– Слышь, давай его к фельдшеру отвезем, а? – предложил он.
– В твой "Солнечный Зайчик"?
– В "Светлый Луч". Тут совсем недалеко.
Димка был уже почти готов согласиться, но вдруг поморщился и идею забраковал:
– Нет, не стоит. Начнутся всякие расспросы. Кто, откуда, зачем, а у него семья... Везем домой, пусть жена над ним колдует.
– А она у него ведьма?
– Можно и так сказать.
– Ну, как знаешь...
***
Мария была дома, но счастливой из-за того, что на работу нужно идти только после обеда, себя не чувствовала. Истерика уже прошла, но веко нет-нет да и подергивалось. Перед глазами продолжал стоять утренний кошмар и ботинок...
Ботинок, который вчера собственноручно вышвырнула в окно, сегодня, словно неразменный пятак, опять красовался на столе. Неужели кто-то забросил его обратно с такой невероятной точностью? И вместе с той тварью, которая хотела ее задушить? Если это проделки Семена!..
Да нет, она догадывалась об истинной причине, но не хотела ее признавать, несмотря на простоту. И ботинок, и чудовище были проделками полтергейста. Если даже нет, то в лучшем случае – кара Божья за избиение родного мужа. Три года они почти счастливо прожили в браке, и никогда еще с ней такого не случалось, а ведь звезды предупреждали... И теперь мстили за непослушание.
Голова зудела от единственного, но классического вопроса: "Что делать?"
Если это – полтергейст, считай, пропала квартира. Начнутся пожары, битьё посуды и прочие бытовые ужасы...
Ежели это – Божья кара, то тогда еще не все потеряно. Можно пойти в церковь и поставить свечку потолще за невинно избиенного супруга. В конце концов, почистить ему ботинки или даже купить модные туфли. Приласкать его, утешить всем телом... – мысли приходили одна праведнее другой.
И тут в дверь позвонили.
"Вот сейчас все выяснится, – содрогнулась Саньковская. – Если за дверью никого нет, то, значит, точно полтергейст!"
Лежа на диване, Мария медлила, ведь не каждый человек ждет в гости буйного духа, и тут в замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь со скрипом отворилась, и что-то тяжелое рухнуло в прихожей. Затем звякнул упавший ключ и прозвучало короткое хриплое блеяние. Дверь хлопнула и в тишине послышалась непонятная возня.
Все похолодело внутри у Саньковской.
***
Семен вынырнул из тьмы и несколько мгновений удивленно смотрел перед собой. Когда понимание ситуации пришло к нему, то его лицо расплылось в улыбке, а из груди вырвался вздох облегчения. Его не пристрелили, как земноводную собаку. Более того, перед ним на столе валялся осьминог. Подумав, он пришел к выводу, что это – старший лейтенант Горелов собственной персоной.
– А ведь был однокашником, – пробормотал Семен, взвесив в руке пистолет. – Боже, что с людьми жизнь делает!
Его грудь начала распирать бурная радость. Дрожащими руками сунув пистолет в кобуру и застегнув ее ремень на себе, Саньковский принялся ощупывать человеческое тело. Убедившись, что это не сон, ведь ему никогда не снились пистолеты, равно как и автоматы с гаубицами, он пустился вприпрыжку по кабинету.
– Ну! – выкрикивал Семен. – С таким телом! Все проблемы! Решим!
Успокоившись, он взялся строить планы на ближайшее будущее. Происшедшее было ему на руку, но неясным оставалось одно. Что начнет вытворять бедолага Горелов, когда очнется в образине осьминога, и где шляется его собственное тело? Пораскинув человеческими мозгами, Саньковский пришел к выводу, что победа не за горами, хотя орать о ней все еще рано.
Участковый по-прежнему не подавал признаков жизни. Поискав глазами сумку, куда можно было бы его упаковать, Семен ничего подходящего, кроме сейфа, не обнаружил.
– Делать нечего – придется эвакуировать отсюда извращенного по натуре товарища за пазухой, ведь не нести же сейф на вытянутых руках, ей-богу!
Он заправил форменную рубашку в казенные брюки, засунул под нее килограмм десять однокашника и поежился от щекотки. Образовался симпатичный "трудовой мозоль" имени Горелова, которому деваться оттуда было некуда.
– Мент за пазухой! Ор-ригинально! – воскликнул Семен и задумался, но не о том, что слишком часто начал говорить сам с собой, а совсем о другом.
Может быть, на этом и остановиться? Ведь это тело покрепче прежнего, а из этого вытекают сплошные плюсы – жену на место в случае необходимости, конечно, поставить будет легче, работа тоже непыльная, сиди да плюй в потолок, слава Богу, осьминоги к участковым не каждый день на прием ломятся. Настоящего же Горелова засадить в аквариум и подкармливать золотыми рыбками. Ему такой расклад, а в этом можно не сомневаться, понравится больше всех! Такой сюжет даже Пушкину с его разбитым корытом не снился!..
Идея эта привлекала все больше и больше, вот только был у нее один минус – вдруг Машка не захочет признать законного супруга в новом обличье? Ей же ничего не докажешь, тем более, что любое объяснение сильно смахивает на чушь несусветную... А жаль!
Саньковский запер кабинет и направился домой. Никто из коллег Горелова ему не повстречался. На улицах города Семену тоже сопутствовала удача. Оказавшись во дворе своего дома, новый суперучастковый решил действовать по обстоятельствам и смело поднялся на третий этаж.
***
Когда полтергейст проблеял в третий раз, Мария нашла в себе силы выглянуть в прихожую. Глазам открылось зрелище, от которого сердце задергалось в бешеном ритме. На полу лежал грязный и оборванный муж. Все клятвы и зароки моментально вылетели у нее из головы.
– Лучше бы это был полтергейст, – прошептала она и начала принюхиваться. Воняло черт знает чем, но не перегаром.
"Трезвый и в таком состоянии! Что же ему довелось пережить?! Бедненький! И это все из-за нее!!! Выгнала суженного в ночь, туман, дождь, снег и слякоть..." – Мария смахнула набежавшую слезу. Чувство ее вины было безмерным и со временами года не считалось.
Кратко возблагодарив звезды и, особенно, путеводную Полярную, за то, что помогли мужу добраться домой живым, Саньковская взвалила его на плечи и поволокла в ванную комнату. Родного и любимого необходимо было срочно раздеть, отмыть и вылечить.
Не успела Мария уложить тело в ванную, как в дверь позвонили. Это было в высшей степени некстати. Беспомощный муж всем телом взывал о помощи и даже начал подергивать правой ногой. Электронный звонок снова зачирикал. Мария вздохнула, смахнула еще одну слезинку и пошла открывать.
За дверью оказалось двое незнакомцев в белых рубашках с синими галстуками и в коротеньких, до колен, синих же штанишках.
– Мы есть представители молодежной христианской организации, которая просвещать, – с сильным акцентом представился один из них.
– Миссионер, – уточнил другой.
– Ну и что?
– Мы говорить о Боге нашем Иисусе Христе, о доброте в каждом из вас...
От слов о милосердии к ближнему Саньковскую начало поташнивать. Из ванной послышалось приглушенное блеяние.
– Я занята! – довольно недружелюбно буркнула она и попыталась закрыть дверь.
– О, мы понимаем, но вы должны прочитать это, – с этими словами один из миссионеров проворно сунул ей в руки толстую книжку в черном переплете.
– Не хочу, – попыталась отвергнуть Мария Библию. Ей даже в голову не пришло, что держит лучший рецепт для изгнания полтергейста, бесов и прочей нечисти.
– Вы должны! – сказали хором представители молодежной христианской организации, пятясь и не желая признать, что мечут бисер перед свиньей.
В ванной что-то загремело.
– Я сказала – не хочу! – рявкнула Саньковская и захлопнула дверь, так и не избавившись от книги. – Нашли время, идиоты! Вместо того, чтобы по Африке бродить, они здесь дурью маются!
Зло бросив Библию на тумбочку в углу, она поспешила к мужу.
В ванной супруг неуверенно стоял на четвереньках и облизывал кран. На полу пузырился разлитый шампунь.
– Эх, Сеня-Сенечка, прости дуру! – нежно пробормотала Мария и открыла кран.
Когда в морду козлу ударила холодная вода, он перепугано заорал, шарахнулся назад и безумными глазами вытаращился на незнакомую женщину.