Ему было страшно. Он поспешил домой, надеясь найти там хотя бы временное прибежище. Но и там его расшатанным нервам отдыха не было. Когда он произнес "Риган", входные двери перед ним распахнулись, но в ответ на его слова "Седьмой этаж" лифт застыл в неподвижности. Он процедил по слогам: "Седь-мой э-таж". С противным пневматическим шорохом двери закрылись, и он оказался на восьмом этаже. Кен спустился на этаж ниже и проговорил своим входным дверям: "голубой кобальт". Предварительно он окинул взглядом коридор. Двери сработали, и он отправился к телефону сообщить Лэтаму, что раздобыл денег, но по дороге передумал. Вместо этого Оливер уселся в серовато-коричневое пневмокресло, а дверной микрофон Хойторн Электрик Степсейвер за 250 долларов следил за ним своим свиным бездумным рылом. Он нажал на кнопку кресла, и шестисотдолларовый магнитофон выбрал наугад ленту. Комнату заполнило длинное мелодичное соло на трубе. Через два такта оно замерло, и за дело принялись ударные да деревянные духовые, которые все наращивали темп…
Оливер выключил музыку, со лба его капал пот. Это была "Потерянная симфония" Гершвина, и он вспомнил, как тот умер. В его мозгу тоже была маленькая опухоль, как и у Кена в горле.
Пора, Великий Обмащик. Годы уходят. Вдруг ты обнаруживаешь себя стариком, бегающим по врачам. Вдруг они говорят тебе, что надо вырезать гортань, или ты будешь умирать мучительной смертью. И что ты можешь предъявить в ответ на это? Свой регистрационный номер, паспорт, чек от Дженерал Эдванс, кучу ненужных тебе шмоток, работу, которая тяжелее любого ядра с цепью, носившихся осужденными во времена этого варварского Правительства. Разве за это боролись Риган и Фалькаро?
Он развернул гамбургер, подогрел его, съел и машинально отправился в ближайший кабак. Ему не нравилось поддавать каждый вечер, но ты должен быть как все, иначе кто-нибудь настучит на тебя на фабрику, и можешь ожидать очередного пятна в личном деле. Еще и в Хоторпе будет пара скачек, и от тебя ждут, что ты поставишь там пару долларов. О выигрыше никогда и речи не было. Никто из его знакомых ни разу не выиграл. Ни на скачках, ни за карточным столом, ни в рулетку.
Кен долго простоял перед освещенной неоновым светом витриной, потом повернулся и пошел в темноту подальше от этого города, ведомый импульсом, которого не понимал и не хотел понимать. В нем теплилась какая-то слабая надежда, что вид темного озера сможет как-то облегчить его страдания.
Через полчаса он вышел к реденькому лесочку, потом к соснам, потом к колючему кустарнику: жухлая трава и за ней - чистый белый песок. Лежа на нем, он заметил двоих - мужчину, такого изможденного и грязного, что, казалось, он был вытесан из дуба, и женщину, настолько бледную, что она казалась вырезанной из слоновой кости.
Кен застенчиво отвернулся от женщины. - С вами все в порядке? - спросил он у мужчины. - Могу я чем-нибудь помочь?
Мужчина открыл воспаленные глаза. - Лучше оставьте нас, - проговорил тот, - мы вам принесем одни неприятности.
Оливер истерично расхохотался. - Неприятности? Можете о них не думать!
Казалось, мужчина оценивает его взглядом, и, наконец.
он проговорил:
- Лучше идите и никому про нас не говорите. Мы - враги Крими.
После некоторого молчания Оливер сказал:
- Я тоже. Не уходите никуда, я вернусь, и принесу для вас с леди кое-что из одежды и еды. А потом я помогу вам перебраться ко мне. Я тоже враг Крими. До этого момента я сам этого не знал.
Он пошел прочь и тут же вернулся. - Ведь вы не уйдете? Я прошу вас. Я хочу вам помочь. Похоже, что себя я уже помочь не в силах, но, может быть…
Мужчина устало произнес:
- Мы не уйдем.
Оливер поспешил домой. В сосновом бору сегодня чем-то пахло. Он уже прошел полдороги, когда понял, что это был за запах - запах горевшей нефти.
Глава 20
Ли тихо выругалась и сказала:
- Если я захочу, я смогу встать.
- Ты останешься в постели, хочешь ты того или нет, - ответил Чарлз. - Ты - больная женщина.
- Я - женщина в плохом настроении, а это означает, что я выздоравливаю. Спроси кою угодно.
- Сейчас выйду на улицу, дорогая, и спрошу.
Она вылезла из постели и накинула на себя пижаму Оливера. - Я снова хочу есть!
- Он скоро вернется. Ты не оставила ни крошки - кроме, может, чего-то замороженного, каких-то червяков, похоже.
Разморозить?
- Не беспокойся, пожалуйста. Я могу подождать.
- Окно! - вскрикнул Орсино.
Она отскочила в сторону и снова выругалась, теперь уже в свой адрес. - Прости, если кто-нибудь меня увидит и начнет глазеть, ведь это будет так приятно.
Вернулся Оливер с кучей свертков. Ли чмокнула его, и он стыдливо улыбнулся.
- Форель, - прошептал Кен. Ли схватила свертки и исчезла в кухне.
- Путь к сердцу Ли Фалькаро, - произнес Чарлз. Как твое горло, Кен?
- Сегодня не болит, - прошептал Оливер. - Лэтам говорит, что мне можно говорить, сколько заблагорассудиться. И у меня есть новости, о которых стоит поговорить. - Он распахнул плащ и достал из-за ремня плоский пакет. - Я стащил его с фабрики. Кисти, карандаши, чернила, чертежные инструменты. Друзья мои, вы вернетесь в Синдик на уровне, с паспортом и со всеми положенными разрешениями!
Ли вернулась.
- Форель уже жарится. Я слышала, что вы говорили о паспортах. Ты уверен, что сможешь их надуть?
Его лицо вытянулось.
- Восемь лет Чикагского института искусств, - прошептал он. - Три года в Ориджинэл Репродакшнз, Инк. Одиннадцать лет в Пикассо Ойл энд Этчинз, где я уже достиг положения третьего по рангу чертежника Голубого Отдела. Думаю, мне удастся рассеять ваши сомнения.
- Кен, мы верим тебе и любим тебя! Если бы не разница в возрасте, я бы вышла за тебя и Чарлза замуж. А что насчет чикагцев? Держи рыбу!
Ужин был подан и съеден, когда они смогли узнать от Оливера подробности. Горло еще не могло справиться с двумя делами сразу. Наконец, он рассказал:
- Сейчас все уже успокаивается. По городу все еще бродят какие-то чужаки, на дорогах - патрули, действующие довольно решительно. Но сегодня уже никого не арестовывали. Кто-то в очереди мне сказал, что во всем этом деле много дурацкого. Корабль, должно быть, был уничтожен по чьей-то глупости, а Ригана, наверное, убили в драке - все знают, что он был полусумасшедшим, как и его папочка. Поэтому мои друзья думают, что они специально выдумали всю эту историю с двумя европейцами, чтобы спрятать концы в воду. Я ответил, что, по-моему, в их словах много разумного, - Оливер захохотал.
- Отлично! - Чарлз пытался не очень расслабляться. - Когда ты думаешь начать с паспортами?
Лицо Оливера немного дрогнуло. - Сегодня, - прошептал он. - Не думаю, что первые несколько попыток так уж удадутся, но надо попробовать.
Ли положила руку ему на плечо. - Мы должны будем тебя покинуть, - проговорила она. - Но не забывай: мы вернемся! Нас ничто не остановит! Мы вернемся!
Оливер разложил на столе украденный с фабрики инструмент.
- Это большой заказ, - прошептал он печально. - Думаю, это вас не беспокоит, ведь вы всегда были сильными и богатыми. Все, что вы захотите, вы имеете возможность выполнить. А те люди Правительства? А Крими? Может, лучше дать всему идти своим чередом, Ли? Я встречал человека, который мог быть счастлив даже здесь.
- Мы вернемся! - повторила Ли.
Оливер достал свое разрешение на передвижение по маршруту Мичиган-сити - Чикаго. Как всегда, один его вид заставил Чарлза скривиться. Американцы, и в таком ярме!
Оливер прошептал:
- Сегодня мне удалось хорошенько рассмотреть разрешение на маршрут Мичиган-Сити - Баффало. У начальника. Он закупает скипидар в Калифорнии и Баффало. Я набросал его по памяти. Теперь у меня есть, от чего оттолкнуться, а потом я еще раз проверю.
Он приколол лист ватмана, достал ручку и начал обводить контуры своего паспорта.
- Думаю, я здесь помочь ничем не могу? - спросила Ли.
- Можешь включить магнитофон, - прошептал Оливер. - У меня на работе он вопит без передышки. Я чувствую себя не в своей тарелке, если не слышу музыки.
Одним движением руки Ли включила огромный ящик Хоторп Электрик, и бешеная музыка заполнила все пространство. Оливер довольно хмыкнул и начал работать.
Ли с Чарлзом, взявшись за руки, пока Оливер работал, полчаса слушали приятные баллады. После них пришел черед новостей с их вестями из зала суда, спортивными новостями и событиями общественной жизни, из которой Риган выбыл навсегда. Затем…
"Местные жители Крими города Мичиган-Сити приветствовали сегодня прибывшего в их город Мориса Ригана. Мистер Риган объединит усилия по поимке двух дикарей из Европы, убивших в прошлом месяце Джеймса Ригана IV на борту рудовоза "Джеймс Дж. Риган" недалеко от Мичиган-Сити.
Вы помните, вероятно, что эти европейцы перед своим исчезновением с судна существенно повредили его реакторное отделение. Как они проникли на корабль и их теперешнее местнонахождение скрыты завесой тайны - но эта тайна долго не продержится. Морис Риган не слишком хорошо знаком широким слоям населения, но он прекрасно известен руководству чикагской полиции. Мистер Риган, возглавив расследование этого дела, сказал буквально следующее: "По следам, обнаруженным в Дюнах, мы знаем, что они скрылись. По докладам дорожных патрулей нам известно, что они не покидали района Мичиган-Сити. Единственным способом положить конец этой истории является накрыть весь город такой сетью, через которую им не удалось бы проскользнуть. Естественно, к нашему сожалению, это повлечет за собой определенные неудобства для многих граждан. Надеюсь, что они воспримут эти ограничения их свобод спокойно, так как это делается ради скорейшей поимки двух беглецов, ради того, чтобы они не смогли больше никому угрожать. У меня есть свои собственные методы, поэтому могут возникнуть некоторое недовольство среди населения. Достойные внимания предложения со стороны граждан будут учтены, но мелкие жалобы будут оставлены без удовлетворения"".
Радио начало передавать новые спортивные результаты, и Оливер его выключил.
- Мне это не нравится, - прошептал он. - Я никогда не слышал об этом Рига не из Чикагской полиции.
- Они сказали, что он не известен широкой публике.
- Я - не публика. Я делал для полиции несколько работ и знаю, кто там есть кто. Мне приходилось уже слышать штучки, подобные этой. Знаете, Крими такое не часто допускают даже в самой серьезной ситуации. Когда они в самом начале пытаются упредить критику в свой адрес… Этот Риган, должно быть, крутой мужик.
Чарлз и Ли Фалькаро со страхом посмотрели друг на друга.
- Нам не хочется подгонять тебя, Кен, - сказала она, - но все это выглядит так, что тебе лучше заняться нашим заказом по-срочному.
Кивнув, Оливер склонился над столом.
- За неделю, может, и справлюсь, - проговорил он обнадеживающим тоном. Самым тонким пером Кен для большей надежности вычертил причудливые завитушки на гравировальной дощечке. "Как странно, - подумал он, - что жизнь этой влюбленной парочки зависит от такой неуловимой детали, как толщина струйки туши, стекающей с пера на бумагу". И уже потом, вдогонку, он подумал, что и его жизнь - тоже.
На следующий день Оливер пришел и принялся за работу с удвоенной энергией, изредка делая перерыв, чтобы поесть, но болтал он без перерыва. Ли попыталась у него выведать, что произошло, и не без труда, но ей все-таки это удалось. После полудюжины отговорок, что у него болит голова, потом - что он чувствует себя прекрасно, потом - что у него нарыв в горле, и оно продолжает болеть, Кен, наконец, прошептал:
- Мне не хотелось бы вас расстраивать, друзья. Дела, похоже, плохи. В городе появились новые отряды. Они - отряды - задержали уже около двадцати парочек и отправили их к себе для выяснения личностей. Около пятидесяти человек были допрошены о том, что им известно. Начались повальные обыски. О каждом, кто тебе не нравится, ты можешь доложить Ригану. Скажешь, что твой сосед - скрывающийся европеец. Приходят люди и его забирают. Все хотят знать, почему они охотятся за парочками, которые по виду - явно американцы, если по их заявлениям ищут они европейцев? И все говорят, что никогда ничего подобного не видели. А сейчас - думаю, мне лучше приняться за работу.
- Да, - проговорила Ли, - так будет лучше.
Чарлз стоял у окна, разглядывая улицу через опущенную штору.
- Посмотри-ка, - позвал он Ли. Та подошла. По улице вышагивал какой-то крупный мужчина, причем делал он это с чрезмерным усердием.
- Могу поспорить, - сказал Чарлз, - что через десять минут он повторит свой маршрут, и так будет продолжаться всю ночь.
- Я спорить не буду. - ответила Ли. - Ладно, похоже, что это патруль. Крими учатся у своих заморских друзей, и, черт подери, уже слишком многому научились. Они, должно быть, расставлены по всему городу.
Ли с Чарлзом продолжали смотреть в окно, и через десять минут патрульный прошел мимо них снова. Во время своей пятой ходки он установил идущую по улице парочку, внимательно изучил их физиономии, направил на них пистолет и засвистел в свисток. Прибыла подмога и забрала задержанных: девушка билась в истерике. В два часа ночи этого филера сменил другой, такой же крупный. От всего его вида исходила какая-то угроза. В это время они все еще наблюдали за улицей, а Оливер все также склонялся над столом, тщательно подбирая цветовые оттенки.
Через пять дней, работая практически без сна, Оливер закончил два пропуска на поездку по маршруту Мичиган-Сити - Баффало. В жилом доме, по соседству, накануне прошел повальный обыск; Чарлз и Ли Фалькаро стояли в ожидании, вооружившись, как в кино, длинными кухонными ножами. Но этот обыск, скорее всего, произошел по чьей-то наводке, а не в плановом режиме, хотя планомерные обыски уже приближались и к их части города. Группа захвата в дом Кена Оливера не зашла.
Оливер в соответствии с инструкциями Ли закупил для них одежду - она включала в себя два мужских костюма размера Оливера. Один она оставила для Чарлза, а второй примерила на себя. Чарлза она проинструктировала о его действиях с точностью до минуты. Сначала он недоверчиво рассмеялся: Ли, умудренная психологическим опытом, убедила его, что она говорит совершенно серьезно. Оливер, тоже озадаченный его наивностью, сообщил, что подобные штучки совершенно обычны - по крайней мере, в Крими. Затем Орсино негодующе расшумелся, но Ли прикрикнула на него, и он успокоился. Последним отголоском его протеста было:
- Ну, и что мне делать, если меня арестуют?
Она пожала плечами, как бы умывая руки, и продолжала возиться со своей прической.
Было утро, когда она на прощание поцеловала Оливера и сказала Чарлзу:
- Увидимся на вокзале. Я не прощаюсь, - и вышла из квартиры. Темноволосый, немного прихрамывающий парнишка.
Чарлз следил за ней, пока она не завернула за угол. Полицейский обернулся ей вслед, и продолжил свой путь.
Через полчаса Чарлз пожал руку Оливеру и вышел.
В этот день Оливер на работу не пошел. Он весь день просидел за столом, рисуя бесчисленные профили головки Ли Фалькаро.
"Пора. Великий Обманщик, - подумал Кен. - Он откроет дверь, ведущую в соседнюю комнату, заставленную столами с яствами, за которыми сидят мужчины и женщины, приятно удивленные, увидев тебя и зовущие присоединиться к их застолью. Ростбиф, икра, жареная оленина - садись, попробуй всего понемножку. А ты идешь к двери. Время, Великий Обманщик, выбивает у тебя подставку из-под ног и хлопает дверью, а гости на этом пиру жизни, смеясь, оборачиваются в твою сторону, глядя на твои увечья".
Оливер медленно нарисовал уже пятнадцатый профиль Ли и подумал, что пора включить радио и послушать новости. "Может быть, следующим голосом, который ты услышишь, будет голос полицейского за дверью".
Глава 21
Чарлз шел по улице, и на подвывающее к себе движение руки полицейского сержанта сразу же к нему подбежал.
- Откуда вы, мистер? - спросил коп, готовый тут же забрать его в кутузку.
Чарлз сглотнул, судорожно вспоминая, чему его учила Ли Фалькаро.
- О, сержант, я тут рядом живу.
- А чего это вы так нервничаете?
- Ну что вы, сержант, это вам просто кажется, правда.
Вам никто не говорил, как вам идет эта форма?
Тот внимательно посмотрел на него и произнес:
- Если бы я был без формы, сестренка, то так просто бы от тебя не отвязался. И если бы все силы не были брошены на поиски этих идиотов, убивших мистера Ригана, я бы тебя оштрафовал - за плевок на тротуар. Держись подальше от меня. Я твое личико не забуду.
Чарлз поспешил прочь. Сработало! Следующий раз все сработало при встрече с полицейским в штатском. В третий (и в последний) раз это был прибывший из Чикаго на подмогу переодетый шпик. Он врезал Чарлзу в челюсть и на дорожку наградил его ударом в ребра. Чарлза предупреждали, что такое может случиться: "Имей в виду, они могут перестараться. В этом все дело. Ты для них будешь представлять самый удобный объект для утверждения своих мужских достоинств, и это заставит их забыть о своей основной задаче. Пару раз они могут ткнуть тебя кулаком. Все, что тебе останется, так это смириться. Когда ты получишь свое - если тебя все-таки стукнут, - они удовлетворятся этим".
Удар в челюсть был не очень профессиональным, а удар по ребрам вообще почти не чувствовался, учитывая то, что благодаря ему он оказался за воротами Главного вокзала Мичиган-Сити.
Судя по большим вокзальным часам, экспресс Чикаго-Баффало должен отойти через пятнадцать минут. Сверкающий монорельс высотой с человеческий рост исчезал в дальнем конце перрона. Большинство из примерно пятидесяти человек на перроне были, наверное, откуда-то с приграничных с Баффало районов… благонадежные кастраты, которым позволили посетить территорию Синдика с обязательным возвращением обратно. Прекрасно одетые, конечно, многие далеко не молодые, которых к Крими привязывает нечто такое, что гораздо сильнее жажды свободы. Хотя есть и один помоложе - ба, да это Ли, зевая, в одиночестве читает "Зеленые страницы".
"Кто же из этой толпы полицейский? Конечно, вон тот, самый толстый, с бегающими глазками. Парень, без передышки прохаживающийся и заглядывающий в лица отъезжающих".
Чарлз подошел к автомату для газет и бросил монетку - "Крими. Краткий Исторический Очерк", того же Эрроусмита Хилда, который был в зените славы и дезинформировал людей еще в школьные годы Чарлза.