Вот и вся информация, которой ты располагал, когда отправился на прибрежные улицы Нью-Портсмута.
У этого городка был какой-то необычный вид, непривычный для Орсино. Через каждую сотню метров были расположены какие-то канализационные колодцы, и Чарлз перевел взгляд на шедшие к ним от домов по земле трубы. Вокруг них летали какие-то домашние мухи, от которых он в ужасе шарахался. На каждом прибрежном магазинчике были какие-то планки или насечки. В одном из первых он приценился к шмоткам, но их цена и качество повергли его в шок. Орсино ретировался, и в его ушах все еще раздавался тот мотив, на который шестеро вошедших, облаченных в свитера Охранников распевали какую-то высоконравственную песенку. Главной причиной смыться был оценивающий взгляд некоторых из них, будто прикидывающий, много ли будет шума, если они парочку раз вдарят ему по роже.
Прибрежные увеселительные заведения можно было легко обнаружить по идущим к ним проводам. Он не знал, зачем они могли понадобиться здесь, хотя там, на территории Синдика, если ты был мужчиной, они имели смысл - если ты собирался вывести кого-нибудь на чистую воду, если ты подозревал, что тебе подсунули что-то покрепче, чем ты заказывал, или если ты просто хотел развеяться, или был слишком занят, ленив или стыдился сам выбрать девчонку по себе. Если бы ты был женщиной не слишком строгих правил, пара лет, проведенных в притоне, принесли бы тебе солидное состояние и некоторые интересные воспоминания, которые было совсем не обязательно обсуждать с мужем или мужьями.
Но эти неопрятные существа, подзывавшие его из окошек местных притонов, стоявших вдоль берега, внушали чувство отвращения и немало его озадачивали. Он подумал, идя по Вашингтон стрит куда глаза глядят, что здесь должен быть дефицит женщин, если те, кого он заметил, могли подобным образом зарабатывать себе на жизнь, или что мужская половина населения здесь совсем не имеет вкуса.
Вонь из одного такого заведения довела его до головокружения. Чарлз для самозащиты сунулся в другой салун и устало прислонился к бару. Симпатичная брюнетка спросила:
- Чего вам налить?
- Джин, пожалуйста. - Он вытащил десятку из пачки, которую вручил ему Гриннел. Когда девушка подала ему джин, он взглянул на нее и нашел, что она ничего. Со всей невинностью, какую он не раз практиковал с барменшами у себя дома, он задал ей вопрос, на который она могла ответить "да", "нет", или "что мне за это будет?"
Вместо этого она обозвала его грязной сволочью, схватила пивную кружку и чуть было не швырнула ее ему в голову, но чья-то рука ей помешала, и чей-то голос предупредил:
- Погоди, Мейбл! Этот парень с моей лодки. Он только что из Штатов и не знает наших порядков. Ты-то ведь знаешь, что там творится.
Мейбл выпалила:
- Ты бы, дружок, лучше бы просветил его. Он не может околачиваться по округе, обращаясь подобным образом к порядочной женщине. - Она поставила перед ним второй стакан, налила джин и исчезла из-за стойки.
Чарлз допил свой джин и повернулся к своему спасителю, маленькому специалисту по реакторам, которого он раз или два видел раньше на лодке.
- Спасибо, - сказал он, чувствуя себя не в своей тарелке. - Может, тебе действительно лучше меня просветить. Все, что я сказал, это "Дорогуша, ты не…"
Реакторщик поднял руку.
- Хватит, - проговорил он. - Не говори так здесь, если хочешь сохранить свой скальп.
Чарлз, немного возбужденный джином, горячо возразил:
- Но что здесь такого? Все, что она должна была ответить, это "нет". Я не собирался валить ее на пол.
Ответом было пожатие плечами.
- Я слышал о подобном в Штатах… э-э-э… Вайман, так?
Думаю, что на самом деле мне в это не очень верится. Ты имеешь в виду, что я могу подойти к любой женщине и прямо ее об этом спросить?
- Конечно.
- И они соглашаются?
- Некоторые - да, некоторые - нет, как и здесь.
- К черту, как здесь!
И реакторщик рассказал ему длинную пикантную историю о своих похождениях и проблемах с местными "порядочными" женщинами.
Чарлз ушел из этою салуна в полном убеждении, что здесь все по-другому. Он начинал понимать неряшливых женщин в окнах портовых притонов и почему мужчины не пытаются найти что-нибудь получше. Его почти переполняла тоска по дому.
Перед ним начала вырисовываться опасная картина. Напускная стыдливость, насилие, фригидность, интриги в борьбе за власть - и покушение? За исключением одного намека Гриннел не сказал ничего, что бы могло угрожать Синдику.
Но для этой банды разбойников после всего этого абсурда как раз наиболее логичным было бы испытывать сильное влечение к континенту.
Чуть дальше от берега находились конторы по снабжению гудов и жилые кварталы. Вся работа велась с помощью какою-то загадочного сочетания механизации с мускульной силой. Через одну приоткрытую дверь он заметил, как в токарном станке поворачивалась заготовка для ствола орудия; станок приводился в действие одним из тех стандартных 18-дюймовых роторов, которые так хорошо были известны Максу Вайману. Но вертикальный сверлильный станок рядом - Орсино обомлел. Двое рабочих, потных и задыхающихся, поворачивали тяжелый вертикальный барабан высотой с их рост, а ременная передача с барабана вращала сверло, которое медленно погружалось в бронзовую заготовку. Рабочие были в лохмотьях, просто в каком-то грязном тряпье.
Орсино был прямо в шоке, когда до него дошло, что за позвякивавшие штуки были на их запястьях. Рабочие были прикованы цепью к ручкам барабана.
Он пошел дальше, почти ошеломленный, понимая теперь некоторые скрытые намеки, брошенные раз или два на лодке:
- Никакой Фрог не выдержит. Дай Лайми его кусок мяса раз в день, и он уложит любого Фрога.
- Да, к Лайми лучше не приставать. Это всегда плохо кончается.
- Они просто немного рассердились. Позволь тебе сказать, паря, никогда не приставай к Спигу. Если его задеть, он будет ждать двадцать лет, если понадобится, но он тебя достанет, как раз промеж ребер.
- Если Спигу хочется быть сваренным заживо, мне остается только жалеть.
Их прервали громким смехом.
- Сваренным! Разве такое бывает?
Шестнадцать каких-то оборванцев в лохмотьях, прикрывавших их мерзкие струпья, медленно тащили по дороге, держась каждый за канат и сдвигая рывками на дюйм, платформу, нагруженную огромной турбиной, которая закрывала собой солнце.
У Правительства были реакторы, у Правительства был флот - к чему бы все это? До Чарлза медленно доходило, что правительственный металл, машины, ядерная моим. - все шло на военные корабли, так что для мирного применения ничего не оставалось. Это Правительство давно деградировало в какое-то старинное чудовище, которое приспособило все свои зубы, когти и мускулы только для того, чтобы их лучше использовать в деле. Сейчас же это Правительство, чем бы оно ни было, - просто олицетворенная жестокость. Какие бы свет или радость не пережили бы все это, они не имели бы никакого значения, как трепыхания совершенно не нужного органа.
Где-то поблизости заплакал ребенок, и к своему удивлению, Чарлз почувствовал к нему глубокую жалость. Подобно тому, как человек потягивается после сидячей работы, чувствуя боль, о которой раньше не подозревал, так и Чарлз почувствовал, что у него остались еще какие-то эмоции, которые никогда раньше, на территории Синдика, не проявлялись.
"Бедный малыш, - подумал он, - ему суждено вырасти в этой проклятой дыре. Не знаю, что для тебя смогут сделать эти рабовладельцы, но не вижу, как здесь можно вырасти человеком. Не знаю, что с тобой сделает боязнь любви - обманщика? Или бесчувственное животное, которое может выбирать только между жестокостью и отвратительными драками с заведомо слабыми незнакомцами? У нас есть хорошие пистолеты, чтобы поиграть с ними, а они - хорошие игрушки, но я не знаю, каким чудовищем ты станешь, если тебе дадут в руки оружие и жестокость именно они".
"Райнер был прав, - подумал он с горечью. - Мы должны уже что-нибудь делать с этой шайкой".
В аллее, мимо которой он проходил, боролись какие-то мужчина и женщина. Старая привычка почти уже было заставило его пройти мимо, но возня в аллее была непохожа на игривое срывание одежд, как это иногда бывало в Синдике по праздникам, там разворачивалась молчаливая, упорная схватка…
На мужчине был свитер, как на Охранниках. Как ни в чем не бывало, Чарлз вошел в аллею и оттащил его от женщины; скорее, он громко рыкнул на него, и тот от удивления отпустил свою жертву и повернулся к Чарлзу лицом.
- Ударь его! - сказал Орсино женщине, не глядя вокруг. Краешком глаза он увидел, что та все еще стоит рядом.
Мужчина положил руку на ножны своего кортика.
- Пошел ты… Быстро! Не вздумай перечить Охране!
Чарлз почувствовал, как у него задрожали коленки, что было совсем не плохо. По своему опыту спортсмена он знал, что это означало готовность к решительным действиям, готовность к взрыву.
- Убери нож! - сказал он, - иначе следующей штукой, с которой тебе придется познакомиться, будет нож в твоем горле.
Лицо охранника стало мертвенно спокойным. Он вытащил кортик и нанес быстрый удар сверху вниз. Лезвие было направлено в живот Чарлзу, и если бы он сделал шаг вперед, то охранник схватил бы его и нанес удар в спину.
Когда нож промелькнул рядом с животом Чарлза, он перехватил своей левой рукой толстое запястье нападавшего и резко дернул. Орсино почувствовал точность своего приема, отразив удар. Охранник попытался нанести сильный удар ему в пах, но промахнулся. Так как противник стоял на одной ноге, и его рука с ножом была захвачена, Чарлз дернул за нее еще раз, выведя того из равновесия - охранник споткнулся и упал. На мгновение Чарлз подумал, что своим весом охраннику удастся вырвать свое запястье из захвата. Но этот момент прошел, и Орсино наступил правой ногой на локтевой сустав охранника, помогая правой рукой своей левой выкрутить нож. Нападавший вскрикнул и выронил свое оружие. Все это заняло от силы пять секунд.
Чарлз проговорил с одышкой:
- Я не хочу ломать тебе руку и разбивать голову, или что-нибудь еще в этом роде. Я только хочу, чтоб ты исчез и оставил эту женщину в покое.
Он сознавал, что она еще где-то здесь, боязливо прячется в тени. Орсино сердито подумал:
- Могла бы по крайней мере подобрать его нож…
Охранник хрипло произнес:
- Ты ударил меня ногой, и я молю бога, чтобы я тебя нашел и нарезал на мелкие кусочки, даже если мне понадобится вся моя жизнь на мои поиски.
"Ладно, - подумал Чарлз, - сейчас он еще может убеждать себя, что мне отомстит. Хорошо".
Он отпустил его руку, выпрямился и снял ногу с локтя охранника, отступив назад. Охранник молча встал, сгибая онемевшую руку и сделал шаг, чтобы поднять свой нож, не спуская глаз с Чарлза. Он плюнул в пыль у ног Орсино:
- Желтая сволочь. Если бы эта проклятая шлюха того стоила, я бы вырезал у тебя сердце.
Он вышел из аллеи. Чарлз проводил его взглядом, пока тот не завернул за угол.
Затем он повернулся, озадаченный тем, что эта женщина до сих пор не произнесла ни слова.
Та оказалась Ли Фалькаро.
- Ли! - вырвалось у него. Орсино будто пригвоздили к месту. - Что ты здесь делаешь?
Это было то же лицо, черточка за черточкой, и меж бровей появилась та же двойная морщинка, которую он уже видел раньше.
Но она его не узнала.
- Вы меня знаете? - спросила она. - Вот почему вы оттащили от меня эту обезьяну! Я должна вас поблагодарить. Но я вас совсем не знаю. Здесь я знаю не очень-то многих. Вы знаете, я болела…
Сейчас стало заметно заметно различие. Голос был немного грубее. И Чарлз мог спорить на что угодно, что от Ли Фалькаро невозможно было услышать это слегка самодовольное, слегка собственническое, слегка незаинтересованное "вы знаете, я болела…"
- Но что ты здесь делаешь? Черт подери, ты меня не узнаешь? Ведь я Чарлз Орсино!
Он понял, что только что совершил ужасную ошибку.
- Орсино, - проговорила она. И добавила: - Орсино! Из Синдика! - В ее глазах зажегся огонек.
Женщина развернулась и помчалась по аллее. Он почти минуту глупо стоял, и только потом побежал за ней. Чарлз добежал до конца аллеи, но она исчезла. В Нью-Портсмуте можно за минуту добежать куда угодно.
Напротив дома слонялся какой-то небольшого роста матрос со скрещенными перьями на фуражке. Он подмигнул Чарлзу:
- Не бегай за ней, морячок, - сказал он. - Она - собственность морской контрразведки. Знаешь, кто она?
Писарь с удовольствием выложил секреты этому морячку.
- Ли Беннет. Доставлена сюда несколько месяцев назад. Это самая важная штучка, когда-либо захваченная морской контрразведкой. Небольшая шишка из Синдика - но знает все фамилии, кто чем занимается, кто задумывает, а кто - исполняет. Ужасно! Прямо там! Синдик она ненавидит. Эта шайка мафиози сделала ей много плохого.
- Спасибо, - проговорил Орсино и побрел по улице.
Все это его не удивило. Ему следовало ожидать чего-либо подобного.
Noblesse oblige - положение обязывает.
Гордость рода Фалькаро. Она не послала бы никого другого на смерть, если бы могла сама отправиться туда.
Только почему-то переключатель, который должен был превратить невротичную, искусственную Ли Беннет обратно в Ли Фалькаро, не сработал.
Он бесцельно брел по улице, не зная, прошли минуты или часы, пока его не схватили и не арестовали как шпиона.
Глава 10
Заняло это буквально несколько минут. Он направлялся обратно к берегу, боясь бежать, со слабой надеждой на кражу какой-нибудь лодки или на защиту командора Гриннела. Но еще до подхода к салунам и притонам его задержал небольшой взвод из восьми высокорослых парней.
- Погодите-ка, мистер, - сказал сержант.
Он остановился, и тот внимательно вгляделся в него.
- Вы - Орсино?
- Нет, - без всякой надежды ответил Чарлз. - Та сумасшедшая начала на меня орать, что я Орсино, но я никакой не Орсино, меня зовут Вайман. Что случилось, сержант?
Остальные встали сзади и спереди.
Пройдем в морскую контрразведку, - проговорил сержант. Сам пойдешь, или тебя нести?
- Сукин сын! - бросил кто-то. Внезапно их окружило около дюжины Охранников в свитерах. Их главарем был как раз тот мужик, которого Орсино побил в честном бою. Он вкрадчиво сказал сержанту:
- Нам он нужен, кожанка. Прикажи своему взводу убраться.
Сержант побледнел.
Его требуют для допроса в контрразведку. Это шпион Синдика. У вас есть ордер?
Раздался пьяный смех.
- Тоже мне флотский офицер! - буркнул Охранник. - Ордер ему подавай! - Он сунул кулак под нос сержанту. - Для того, что мы собираемся с ним сделать, нам ордер не нужен, кожанка. Прикажи своему взводу убираться. Вам, морячкам, следовало бы уже знать, что с Охраной лучше не спорить!
Тут показался молоденький офицер.
- Эй, вы, что тут происходит? - завизжал он. - Смирна!
Он не замечал, что Охранники и моряк пожирали друг друга глазами.
- Я сказал "смирно!" Черт побери, сержант, доложите, как положено.
Реакции не последовало. Тогда он завизжал еще громче:
- Вы, идиоты, может, вы думаете, что это вам так сойдет, но вы оч-чень ошибаетесь!
После этого офицер зашагал прочь со сжатыми кулаками и багровым от гнева лицом.
Орсино увидел, что офицер прошел через ворота в подъезд с вывеской "Гараж Окад". На него нахлынуло ощущение, что в его распоряжении имеется лишь несколько секунд до того, как им займутся снова. Морской сержант пытался выиграть время:
- Мне бы хотелось сопровождать задержанного, - начал он, - а по пути вы могли бы…
Охранник резко двинул ему в желудок. "Сосунок он", - , абстрактно подумал Орсино, увидев, что сержант схватил того за ногу, повалил на землю и блокировал удар другого Охранника. После этого он уже дрался за свою жизнь один против трех громко вопивших Охранников.
Вдруг воздух потряс страшный грохот, будто молот ударил по огромной наковальне. Как по волшебству, он заставил замереть дерущихся. Этот грохот был залпом из ствола пятидесятого калибра.
Это вернулся офицер, но на этот раз в джипе со спаренным зенитным пулеметом на капоте. Стволы его были направлены вниз, прямо на груду тел. Из салунов, кабаков и притонов поблизости начали выбегать люди, окружая новое зрелище.
Офицер снял руку с трясущегося затвора, чтобы поправить пилотку.
- Становись! - приказал он, и Орсино охватило чувство чего-то родного. Ему понадобилось всего три секунды - три секунды, пока моряки и охранники выравнивались по отделениям.
Ожидающий джип, почти взбрыкивающий в своем стремлении освободиться от тормозов, Орсино на земле с дрожа щими от волнениями коленями - все это очень походило на резкую смену ситуации в поло. Он среагировал автоматически, вскочив в джип.
На лице офицера, возбужденно-тревожном перед тем, как Чарлз накинул на него удавку и бросил в небольшой квадратный кузов, промелькнула прямо сюрреалистичная смена чувств. Такая же смена чувств потрясла и зрителей, слева и справа теснившихся вокруг них, когда джип рванулся с места.
После этого основной задачей стало удержаться на колесах, одной рукой держась за руль, а второй пытаясь обезопасить себя от свободно болтающегося пулемета, иногда оборачиваясь, чтобы убедиться, что офицер все еще без сознания, и уворачиваясь от лающих псов и редких пешеходов, и все это - выжимая из джипа максимальную скорость, отмечая приметы местности и оценивая вероятность возможного преследования. Для опытного игрока в поло это казалось простенькой тренировкой.
Дорога пересекала заросший молодым подлеском пятимильный остров и заканчивалась у лесопилки, где закованные в цепи рабы в лохмотьях перетаскивали бревна к паровой пилораме.
Когда Орсино заметил блеск оружия у неработающего и стоящего чуть поодаль парня, он развернул джип на 180 градусов, отъехал с четверть мили, съехал с дороги и стал петлять по лесу, как заяц. От деревьев меньше двух дюймов в диаметре ему даже не приходило в голову уклоняться.
Так продолжалось около часа. Солнце уже клонилось к закату, когда джип заглох. Орсино обернулся проверить, как чувствует себя офицер, и обнаружил, что тот уже пришел в себя, но был весь позеленевшим и болтался, как куль, из стороны в сторону.
- О боже! - лишь бормотал он, - о боже! - Но увидев, что Орсино на него смотрит, играючи вскочил на ноги.
- Вы арестованы! - не нашел ничего лучшего сказать офицер, - За удар, нанесенный офицеру, похищение государственной собственности, управление транспортным средством без путевого листа… - тут ноги ему изменили, и он осторожно сел.
Орсино на мгновение подумал, не пульнуть ли в него из зенитного пулемета и не стукнуть ли его по башке монтировкой, но отказался от этого подспудного желания.