Тийунатские Срочники в ослепительных серебристо-малиновых доспехах составляли костяк обороны. Воины были вооружены длинными силовыми мечами, энергетическими боевыми топорами и пиками, скорострельными орудиями, акустическими минометами, плазменным оружием и лазерными винтовками. Во время боя они использовали индивидуальные сегментированные силовые щиты и светопоглощающую завесу, скрывавшую великолепие их ритуальных униформ. Было ощущение, что каждый из них окутан клочком грозовой тучи.
Щиты оказались досадно эффективными и на определенном расстоянии отражали почти все выстрелы. Когда болтерные заряды Легионес Астартес пробивали их - в результате прямого попадания либо в местах сочленения сегментов - Срочник взрывался изнутри, и его разорванные останки оставались внутри щита, подобно тому, как если бы хлопушка взорвалась внутри сочного фрукта, помещенного в бутылку. Звуки таких разрывов были негромкими, приглушенными, словно кто-то хлопал по басовому барабану, обернутому тканью.
Это выводило из себя. Окопавшись вокруг вырисовывающихся вдали сооружений Двора, Срочники действительно сдерживали продвижение Легионес Астартес. Шестнадцатому не удалось продвинуться ни на шаг.
И все же они были людьми. Всего лишь людьми. Аксиманд чувствовал в этом определенную несправедливость. Силовых щитов, безусловно, не самых лучших, какие он видел в жизни, но эффективных благодаря индивидуальной подгонке и портативности, оказалось достаточно, чтобы Срочники смогли причинить неудобство Сынам Хоруса. Это уже отклонение от нормы, вызванное обстоятельствами. Воины-люди, насколько бы хороши они ни были, не могли противостоять трансчеловеческим бойцам. Аксиманду хотелось сокрушить их, стереть в порошок за безрассудную смелость, обрушить орбитальную бомбардировку, артобстрел, или даже вызвать один из дивизионов сверхтяжелых бронемашин, словно гигантские крокодилы греющихся на солнышке неподалеку в ожидании его приказа начать истребление.
Однако любое из подобных действий уничтожит и Двор. Срочников хранили сами здания, которые они обороняли. Аксиманду была дана свобода действий, но он искренне хотел доказать, что не нуждается в ней.
Менее чем через двадцать минут с момента высадки атака на Мавзолейный Двор начала захлебываться. Сыны Хоруса и их армейские союзники потеряли темп, наступление замедлилось, все их преимущества были сведены противником на нет благодаря грамотному размещению профессиональных солдат, в полной мере использующих свои боевые навыки.
Йейд Дурсо, Второй капитан роты Аксиманда, проклинал по воксу всех духов мщения и судьбы разом, но Аксиманд понимал, что на самом деле Дурсо проклинает его. Ксачари Сципион из Металлунских Налетчиков докладывал, что принял командование отделением. Его сержант, старина Гаспир Юнквист, был мертв. В голосе Сципиона звучал гнев. Он вызывал апотекариев. Зеб Зеноний из тактического отделения "Горе" сообщал о двух погибших.
Рядом слышалось чье-то дыхание.
Загнанный в укрытие после нескольких попаданий, Аксиманд разглядывал небо над плато. Оно все еще было окрашено в чернильно-синие ночные тона, но один краешек уже светлел. В небе виднелись четыре луны Двелла: одна большая, а три другие чуть крупнее звезд. Из-за относительного расположения все они находились в разных фазах - полная, убывающая, полумесяц, растущая.
Эта картина на мгновение смирила гнев Аксиманда. Что это было? Знак? Знамение?
Вокс завибрировал. На дисплее визора появился значок канала Граеля Ноктюа.
- Забудьте про болтеры, - сказал Ноктюа. - Клинки.
- Вот как?
- Подойдите вплотную, и у этих глупцов не останется шансов, - ответил сержант.
Аксиманд улыбнулся.
- В клинки! - выкрикнул он, закрепил болтер на поясе и выхватил из ножен меч, обоюдоострый, силовой, из хтонийской вороненой стали, с гравировкой вдоль желобка. Он называл его Скорбящий. На его левой руке уже висел боевой щит.
Аксиманд не стал дожидаться исполнения своего приказа. Он выскочил из укрытия, и в его щиток шлема и поножи сразу ударили лазерные разряды. Пригнувшись и выставив перед собой меч, он в два огромных прыжка очутился на колоннаде. Впереди заметил первых Срочников, спрятавшихся за свои щиты, притаившихся среди огромных колонн и ведущих по нему огонь. Он видел их лица - бледные и изумленные.
Трансчеловеческий ужас. Аксиманд слышал о нем от итераторов. Офицеры регулярной Армии тоже рассказывали о нем. Достаточно было одного вида Адептус Астартес: в доспехах выше и больше любого человека, подобных полубогам. Их единственное предназначение было очевидным. Адептус Астартес были созданы, чтобы сражаться и убивать все то, что не погибло сразу. Если видишь его, знай: быть беде. Одним своим появлением они вселяют страх.
Но увидеть воина-Астартес в движении - вот это да! Ни одно человеческое существо не способно быть настолько стремительным, гибким, мощным, в особенности будучи под два метра ростом и неся на себе столько брони, что не поднять и четырем обычным мужчинам. Видеть Астартес - одно, а наблюдать его в движении - совсем другое. Психологи назвали это трансчеловеческим ужасом. Он заставлял человека застыть, пригвождал его к земле, выключал разум и вынуждал терять контроль над своими естественными отправлениями. Нечто громадное и воинственное, как атакующая змея, остановилось на миг, и тогда ты понимаешь, что боги действительно живут среди людей и что существуют сила и скорость, неподвластные смертным. Что ты вот-вот умрешь, а если повезет, успеешь еще и обмочить штаны.
Аксиманд видел ошеломленные лица двелльцев, которых собирался потрошить и рубить на части. Он слышал, что за ним мчатся воины Пятой роты, и испытывал счастье оттого, что он - Сын Хоруса.
Ноктюа был прав. С пушками и болтерами они зря теряли время и силы. Щиты вполне могли сократить до минимума потери от огнестрельного оружия, выдержать удар клинка, штыка, древкового оружия, сабли, даже силового меча. Но против силового меча в руке трансчеловека они были бессильны.
Щиты раскололись, затрещали и развалились, зазвенев, словно бьющееся стекло. После каждого удара в воздух на микросекунды взлетали острые осколки сегментов щитов, прежде чем испариться, а вслед за ними и куски плоти: сначала энергетический панцирь, а потом его содержимое. Кровь из зияющих ран под давлением била струями, заливая Аксиманда и огромные колонны вокруг. После каждого удара меча в небо устремлялся кровавый фонтан, словно лопался мешок с кровью, расплескивая вокруг свое содержимое.
Какими бы опытными солдатами ни были Тийунатские Срочники, они позабыли весь свой опыт в тот миг, когда лучшие воины Империума вспомнили, что вполне могут сражаться по старинке: клинок к клинку, твердость руки и фехтовальное мастерство ближнего боя.
Меньше чем через пять минут после вдохновляющего броска Аксиманда Пятая ворвалась во Двор.
Аксиманд находился в самой гуще боя вместе с еще тремя сынами - Зенонием из "Горя", Гером Гераддоном и Миром Аминдазой из штурмового отделения Титона. Они вбежали на величественную колоннаду через ворота, именуемые Аркой Ответов. Двелльские Срочники затаились в тени огромной Арки, готовые защищать обращенный к солнцу вход в восточный Мавзолейный Зал.
Воздух был исчерчен следами лазерных выстрелов, словно горизонтальными струями неонового дождя. В тени громадной Арки энергетические разряды и трассирующие снаряды сияли особенно ярко. Пригнувшись и вскинув щиты, Сыны вломились в линию обороны противника, прорвавшись сквозь кинжальный огонь, и смели Срочников одним ударом, словно нестройную толпу бунтовщиков. Двелльцы побежали, их щиты продолжали светиться, и они перекатывались и подпрыгивали внутри своих жестких световых панцирей. Давка, ощущение бегущей толпы, тысяч людей, спрессованных в единую массу. Тела под ногами. Хватающие руки. Оружие, стреляющее в упор.
Сыны вклинились еще глубже. Щиты были их плугами и таранами, мечи - косами и пиками. Срочники падали, выплескиваясь из-под своих распадающихся, шипящих щитов потоками крови и клочьями мяса. Клинки пронзали все новых людей и подбрасывали их в воздух; тела кувыркались в воздухе и падали на головы их собратьям. Мертвецы продолжали стоять - им не позволяла упасть спрессованная толпа. По зеркальным тротуарам текли реки крови. Огромная кровавая лужа, вытекавшая из-под ног дерущихся, расползалась по полированной стали, ширилась, становилась все глубже; темно-красная на солнце, алая в тени, она растекалась у подножия колонн, и их цоколи становились островами в кровавом море.
Вопли Срочников либо заглушали их щиты-коконы, либо системы связи легионеров трансформировали их в металлические невнятные звуки. В основном Аксиманд слышал лишь звуки ударов, которыми он кромсал, пронзал и рубил врагов. Скорбящий сделался красным по самую рукоять. Кровь дымилась, запекаясь на его активированном силовом клинке. Кровь обагрила правую руку капитана по локоть и струйками стекала с края наруча. Измятая верхняя кромка его щита была забрызгана кровью и мозгом.
И он снова слышал дыхание.
Мимо него промчался Зеноний, вскинув щит, разрубая торсы размашистыми горизонтальными ударами; рассекая тела надвое и разбивая щиты. Это был механический труд по уничтожению, более похожий на жатву, чем на бой. Он расчищал себе дорогу к Мавзолейным Залам. Словно работник в поле, обкашивал свой ряд справа налево, рубя сплеча.
Для Аминдазы, сражавшегося слева от Аксиманда, все скорее походило на спорт. Его клинок был короче, и он забавлялся с подворачивавшимися под руку Срочниками, пытаясь втянуть их в поединок и проверить, на что они способны. Он искал, с кем бы скрестить клинки. Никто не соглашался принять его вызов. Все были слишком заняты, пытаясь убраться с его дороги и уйти от его безжалостных ударов. Аминдаза предпочитал рубящие удары сверху вниз - мощные и сокрушительные удары сплеча, от которых разрубленные надвое враги валились ему под ноги. Аксиманд слышал, как он кричит врагам, призывая их сразиться. Он презирал и оскорблял их за попытки бежать и убивал людей без разбора, смотрели они ему в лицо или показывали спину.
Что до Аксиманда, то он, как и Гераддон, предпочитал классический способ массового убийства: щит на уровне глаз и используется как таран; меч острием вперед на уровне груди, пронзает и колет, словно поршень вылетая из-под кромки щита. Этот способ был безжалостен. Все равно что увесистым ядром запустить в ряды оловянных солдатиков и смотреть, как оно их сбивает и расшвыривает.
Атака была настолько яростной, что от сражавшихся к солнцу поднималась коричневатая дымка кровавых испарений.
Зеноний добрался до входа в Восточный Зал и уложил с дюжину Срочников вокруг декоративного фонтана с бассейном в широком вестибюле, залитом солнечным светом. Остальные когорты роты Аксиманда шли за ними по пятам и были уже на колоннаде. Кровавое озеро разлилось так широко и стало таким глубоким, что тела на гладком отполированном полу плавали по нему из конца в конец, увлекаемые течением, будто ветки по разлившейся реке.
Аксиманд вслед за Зенонием ворвался в вестибюль. Высота отвесных стен поражала, хотя само помещение было небольшим и квадратным, с фонтаном в центре. Причем без крыши, чтобы солнечный свет мог падать внутрь и освещать мирное пространство, полированный пол, прозрачную воду и чашу фонтана с высеченными на ней тюльпанами.
Сейчас пол был забрызган кровью, лужицами скапливавшейся вокруг мертвых тел и изломанного оружия. Края бассейна все в кровавых отпечатках рук: умирающие люди хватались за них, пытаясь подняться. На стенах, покрытых искусной резьбой, струи крови оставили следы в виде высоких арок и опахал в форме конских хвостов или листьев папоротника. Некоторые из них достигали высоты пяти-шести метров.
Аксиманд крадучись двинулся вперед. Место казалось совсем безмятежным. Шум боя, идущего снаружи, приглушенный стенами, напоминал рокот далекой бури. Зеноний шел впереди, останавливаясь, чтобы добить раненых Срочников. На дальней стороне вестибюля появился Аминдаза, на клинке которого шипела запекающаяся кровь. Он вошел через другую дверь. Два Срочника и лектор Двора бросились к нему, а он развернулся поприветствовать их своим мечом.
Аксиманд снова услышал дыхание. Теперь оно было совсем близко - ближе, чем когда-либо, даже ближе, чем стук крови в висках. Это дыхание, ощущение чужого присутствия последовало за ним из снов в дневную жизнь. Оно приближалось, пока не зазвучало прямо за его плечом. Теперь уже казалось, что звук доносится из его шлема, словно в нем было две головы. Аксиманд на миг перестал дышать, чтобы проверить, не является ли это акустическим фокусом, эхом его собственного дыхания.
Тишина…
Он хотел уже начать дышать снова, когда дыхание возобновилось - тихое, близкое, медленное и спокойное, словно ласковый шорох морских волн.
- Кто ты? - спросил он.
- Повторите! - прохрипел из вокса голос Аминдазы.
- Уточните, сэр? - отозвался Гераддон.
- Ничего-ничего! - ответил Аксиманд. - Продолжайте.
Глупо, до чего же глупо было позволить этому взять верх.
Заставить его говорить об этом вслух. Он просто разговаривал сам с собой, с порождением собственного разума. Со своим страхом.
А у Астартес не должно быть ни страха, ни снов.
Он знал, что такое страх, и знал, что страх этот будет с ним, пока он ясно не увидит лицо чужака. Маленький Хорус Аксиманд не боялся ничего, кроме неведомого.
Из коричневых теней на него кинулся Срочник с копьем в руках. Фотонный наконечник оружия мерцал голубоватым огнем.
Аксиманд увернулся, взмахнул щитом и сбил человека с ног. Удар расколол щит Срочника и сломал тому руку. Человек завопил. Аксиманд уже хотел было раздавить его ногой и покончить с этим, когда на него набросились еще двое. На этот раз он действовал проворнее. Развернувшись, полоснул Скорбящим в обратном направлении и срубил головки с древков копий, нацеленных на него. Пустые древки хрустнули и согнулись, упершись в его керамитовый доспех. Одного человека его меч разрубил надвое, вспоров щит и выпустив кишки из находившегося внутри тела. Другого Аксиманд ударил ногой, впечатав вместе с энергетическим коконом в стену вестибюля. От удара камень треснул, и в воздух полетели осколки. Шагнув вперед, Аксиманд вогнал клинок человеку в грудь. Скорбящий пронзил силовой щит, тело воина и стену за ним. На мгновение Срочник оказался пришпилен к стене, будто насекомое к войлочной подкладке, его щит замигал и погас.
Аксиманд выдернул клинок, и мужчина сполз к его ногам.
Дыхание было совсем рядом.
Аксиманд двинулся дальше, через высокую арку, в один из главных Мавзолейных Залов. Огромное помещение было залито желтым светом. Он словно очутился на небесах. Со всех сторон его окружали мертвецы Двелла - тонкие, неподвижные, окутанные пеленами, заключенные в стеклянные капсулы, горизонтально расположенные внутри световых колонн. Множество тел, оправленных в свет, и стекло, и гравиметрическую энергию, объединенных кибернетизацией.
На полу лежал мертвый Зеб Зеноний из тактического отделения "Горе". Его панцирь был вскрыт, словно раковина моллюска.
Это зрелище должно было встревожить Аксиманда и заставить его насторожиться. Но дыхание звучало все громче. Несмотря на свои трансчеловеческие инстинкты, он попытался посмотреть, откуда оно доносится.
Первый удар застал его врасплох - противник напал сбоку. Лишь по счастливой случайности основную силу удара принял на себя щит. Вражеский меч разрубил его и задел руку Аксиманда. Капитан отпрянул, разгневанный и изумленный.
Разгневанный на себя за то, что отвлекся. Изумленный невероятной силой напавшего.
Аксиманд мгновенно среагировал и закрылся мечом. Он стоял лицом к лицу с Легионес Астартес, лишенным плоти существом, чьи глянцево-черные доспехи были подсоединены к аугментическим системам и украшены ярко-белым знаком: старший капитан Десятого легиона, Железных Рук с Медузы. На мгновение Аксиманд решил, что это сам Шадрак Медузон. Воин статью был похож на полководца и носил знаки клана Сорргол. Но пометка на визоре дисплея обозначила противника как Биона Хенрикоса, любимого лейтенанта Медузона. Длинный клинок его меча был из усиленной медузианской стали.
Они закружились по кибернетическому залу, обмениваясь ударами, словно танцоры. Хенрикос оказался опаснее всех Срочников, убитых в этот день Аксимандом, вместе взятых. Медузианец был грозным бойцом. Своей аугментической силой он намного превосходил Аксиманда, от скорости его движений захватывало дух.
На кратчайший и жуткий миг Аксиманду подумалось, уж не познал ли и он трансчеловеческий ужас.
Сражаясь, они очутились в центре зала, где наподобие храмового алтаря возвышался громадный биостазисный генератор, позолоченный и расписанный изображениями ангелов. От него во все стороны расходились ряды заключенных в стекло тел, висящих одно над другим. Огромные статуи, полубоги в длинных одеяниях, ослепительно-белых, как снег, почтительно преклонили колени перед центральным блоком.
В странном освещении Двора черные с серебром доспехи воина Железных Рук блестели, словно смазанные маслом. Его клинок был подобен полоске света. Аксиманд сумел обойти искусную защиту и рукоятью своего меча нанес скользящий удар по нагруднику Хенрикоса. Противник мгновенно выправился и, когда их мечи скрестились над головами, толкнул Аксиманда плечом.
Маленький Хорус отлетел назад и врезался в ближайший ряд кибернаторов. Стеклянные оболочки разбились, осколки наполнили воздух и засверкали, как лепестки весенних цветов. Кибернационные капсулы натыкались друг на друга, трескались и разрушались. Некоторые выскальзывали из гравиметрических поддерживающих полей и падали, разбиваясь о полированный металл пола. Реле мощности закоротило. Иссохшие тела разлетелись по воздуху, словно вязанка хвороста.
Бион Хенрикос ринулся к Аксиманду, хрустя осколками стекла и хрупкими сухими костями. По пути он расшвыривал в стороны стеклянные капсулы, мешавшие ему идти. В воздухе разлился горьковатый запах смолы и ароматических консервантов. Аксиманд попытался подняться. По разгромленной части Мавзолейного Зала, словно потревоженные синапсы, пробегали вспышки энергии, темной и недоброй. Разноцветные пятна вспыхивали и, кружась, устремлялись к безмятежным золотистым слоям капсул в неповрежденной части помещения. Зал заполнился странными гармоничными звуками, похожими на стенания тысячи голосов, переданными по вокс-связи плохого качества.
Хенрикос был уже возле Аксиманда. Скорбящий чиркнул по глазам противника, разбив одну глазную линзу, и прочертил глубокую борозду по его животу и бедру. Хенрикос ответил ударом, который, находись Аксиманд чуть ближе, снес бы ему голову с плеч. Капитан оттеснил медузианского военачальника обратно на ковер из битого древнего стекла и мумифицированных останков. Следующим ударом он ранил Хенрикоса в бедро. Из раны начало сочиться нечто серебристое, похожее на жидкую ртуть.
Хенрикос сбил его с ног. Аксиманд даже не понял, как это произошло, но от удара мозг подпрыгнул у него в черепе, а рот и нос заполнились кровью. Он упал ничком, оглушенный и беспомощный, и пытался нащупать выпавший из руки меч.