Алайош кивнул. Когда Корсвейн отошел, он ответил:
- Все быстро зажило. Однако несколько минут царапины все-таки пощипало.
- Приятно слышать. Ты прав, что надел на этот раз шлем, кузен. Когда я видел твое лицо в последний раз, оно в основном состояло из клочьев мяса, вдавленных в землю моим сапогом. Мои братья из Первой роты очень любят эту историю, ведь тогда я впервые начал сдирать кожу с еще живого Ангела.
Алайош в ответ захрипел, руки у него свело от желания вскинуть болтер и открыть огонь.
- Я убью тебя, Севатар. Клянусь жизнью!
- Кузен, кузен… Я ведь старше тебя по званию, правда? Для тебя, Ангелочек, я Первый капитан Севатар.
- Успокойся, - велел по воксу Корсвейн. - Успокойся, брат! Месть еще свершится, и тем слаще будет этот миг.
На сей раз заговорил воин в плаще:
- Эй, Ангел в шкуре, ты знаешь меня?
Корсвейн повернулся. Он чувствовал, как ветер усиливается и треплет мех у него на плечах.
- Да, Шенг. Я знаю тебя.
- Эта шкура, которую ты носишь как трофей. Никогда раньше такой не видел. Что это за зверь?
Корсвейн усмехнулся.
- Зверь, который никогда не умирает в моих снах.
- Примитивная калибанская поэзия? В нашем родном мире поэтов немного, но их стихи заставили бы тебя плакать. Наш язык очень хорошо подходит для мелодичной прозы.
- Nath sihll shah, vor'vorran kalshiel, - бегло произнес Корсвейн на нострамском. Шенг и Севатар дружно рассмеялись.
- У тебя ужасный акцент, - признал Севатар, - но все равно здорово. Будет жалко убивать вас обоих, когда придет время. Клянусь тебе - здесь, на земле Восьмого легиона, что мы сделаем трофеи из ваших шлемов. Меньшего вы не заслуживаете.
- Какое утешение, - рассмеялся вместе с ними Корсвейн. - У меня тоже есть к тебе вопрос.
Севатар отвесил шутливый поклон.
- К твоим услугам, кузен.
- Твои перчатки. - На этом Корсвейн умолк.
Севатар поднял свободную руку, а другой продолжая сжимать алебарду. Алая как кровь латная перчатка резко отличалась от его доспеха цвета полночного неба с росчерками молний.
- В нашем легионе это символ позора, - в голосе Повелителя Ночи слышалась скорее удивление, чем раскаяние. - Перчатки воина так помечают, если он серьезно подвел своего примарха и заслуживает смерти. Знак неудачи он носит на своих руках до казни, время которой определяет примарх.
Корсвейн разглядывал вражеского капитана через фильтр ретинального целеуказателя.
- Занятный обычай.
- Возможно. Как и то, что вы прячете доспехи под одеждой.
Корсвайн поймал себя на том, что вновь улыбается.
- Рыцарская традиция моего родного мира.
Севатар кивнул.
- А это - гангстерская традиция нашего. На руках предателей и глупцов их родня делала красные татуировки, чтобы показать, что это смертники. Знак того, что ни банда, ни семья не намерены терпеть серьезный провал, но что приговоренный должен еще завершить кое-какие дела, прежде чем ему позволят умереть.
- И кто ты - предатель или глупец?
Голос Повелителя Ночи выдавал его улыбку, скрытую бесстрастным шлемом.
- И то и другое.
Алайош начал терять терпение.
- Почему ты веселишься вместе с этими негодяями, брат? И что ты говорил на их змеином языке?
- Сказал, что они совокупляются со свиньями.
- Бред какой-то! У них что, совсем нет чести? Почему они смеются после такого оскорбления?
- Потому что они не рыцари. У них есть свое понятие о чести, и оно не похоже на наше.
- Пожалуй, тебе надо поменьше сидеть в архивах за изучением языков и обычаев убийц. - В голосе Алайоша ясно слышалось неодобрение. Почти осуждение.
- А как же насчет "познай своего врага?". Возьми себя в руки и помни, я на твоей стороне. - Корсвейн взглянул на запад, откуда неспешно возвращались примархи, продолжая негромкий разговор. - Лев возвращается. Приготовься.
Алайош снова хмыкнул. У него было слишком скверное настроение, чтобы размениваться на слова.
IX
Воины умолкли, когда возвратились их повелители - они были еще в некотором отдалении, но уже достаточно близко, чтобы расслышать их слова. Лев приветствовал своих воинов коротким кивком. Они отсалютовали в ответ, сотворив знак аквилы. Курц проигнорировал своих сыновей и продолжал обращаться только к брату.
- Хорус лично поручил мне передать тебе эти слова, - сказал он.
Если раньше Повелитель Ночи был похож просто на труп, то теперь напоминал труп эксгумированный. Глаза примарха, в которых почти не видно было белка из-за расширившихся зрачков, неестественно налились кровью. Костлявое лицо блестело от мельчайших капелек холодного пота, из носа стекала струйка темной крови. Он смахнул ее тыльной стороной перчатки. - Все мы и каждый - слишком жестокое и опасное оружие, чтобы владеть им безнаказанно. Это все, что останется от нас в истории. Даже от тебя, Лев.
Лев покачал головой, увенчанной венцом.
- Ты недооцениваешь Империум нашего отца.
- А ты переоцениваешь человечество. Взгляни на нас. Посмотри, как мы воюем последние два года тут, в пустоте. Крестовый поход между двумя легионами и бесчисленным множеством миров, и это только начало. Два года ты гонялся за мной по бесчисленным полям сражений, а почему мы встретились сегодня? Потому что я так решил.
Лев легонько кивнул, подтверждая его правоту.
- Ты прячешься по щелям, будто хищник с приходом зари.
Курц пожал плечами, едва заметно шевельнув одним наплечником.
- Ты ни за что не доберешься до Терры вовремя, чтобы защитить ее, брат. Варп тебе не позволит. Не позволит Крестовый поход. Не позволю я. Думаешь, архивисты будущего благосклонно воспримут твое отсутствие?
Курц прервал свою диатрибу, вытерев очередную струйку крови.
- Или, может, человеческие потомки Империума станут читать твою легенду и украдкой сомневаться в ней? Вдруг они спросят, почему тебя не было там, чтобы защитить Тронный Мир, и станут твердить заведомую ложь, будто Лев был не настолько преданным и честным, как могучий и непогрешимый Рогал Дорн? Быть может, Лев и его Темные Ангелы отсиживались в глубинах космоса, высматривая, выслушивая и решая вступить в битву, лишь когда станет виден явный победитель?
Глаза Повелителя Ночи вновь заблестели от удовольствия и печали.
- Вот твоя судьба, Лев. Вот твое будущее.
- Прости меня, брат.
Курц склонил голову набок:
- За что?
Корсвейн наблюдал за обоими примархами и все-таки не заметил, что произошло, столь стремительными были движения Льва. Братья только что беседовали, и лицо Льва было задумчивым, а глаза Курца, предвещавшего ему жалкую участь, горячечно блестели. Но уже в следующий миг лицо Курца исказилось от страшной боли, и сквозь судорожно стиснутые зубы хлынула кровь - Лев крепко сжимал рукоять меча, до крестовины погруженного в живот брата. Сверкающая и обагренная кровью сталь больше чем на метр торчала из доспеха Курца на спине.
- За такой подлый удар, - прошептал Лев в бледное, окровавленное лицо Курца. - Мне все равно, кто будет знать правду сегодня, завтра или через десять тысяч лет. Верность - сама по себе награда.
Он выдернул меч, и Повелитель Ночи упал навзничь.
Цепное лезвие алебарды Севатара мгновенно ожило.
X
Корсвейн перемахнул через низкую стенку и скорчился за ней, целясь поверх стены. Дисплей его визора перенастроился, и сетка прицела заметалась туда-сюда, ловя пустоту. Едва был нанесен первый удар, Севатар и Шенг исчезли. Алайош и Корсвейн вскинули оружие, но перед ними была лишь пустота. Лев уже преследовал хромающего Курца, оставив своих воинов позади.
Теперь Алайош вжался в колонну и пропыхтел по воксу:
- Я не видел, куда они делись.
- Я тоже, - признался Корсвейн. - Корсвейн из Девятого вызывает "Неистовство". Ответьте!
- Говорит "Неистовство", капитан Врай. - Каким спокойным был ее голос! Корсвейн едва не рассмеялся.
- Остерегайтесь измены в небе, - сказал он. - Мы ведем бой. - Среди целого леса колонн он успел заметить Льва, наседавшего на отступающего Курца. Их клинки сталкивались по несколько раз в секунду.
- Вы нуждаетесь в обратной телепортации? - дошел ответ капитана-смертной.
Корсвейн рискнул еще раз глянуть поверх стены, но не увидел и следа Севатара или Шенга. Они затаились где-то в фундаментах будущей крепости, невидимые, но от этого не менее опасные.
- Нет. Нам нужно двигаться. Вы не сможете создать переходный шлюз.
Алайош выглянул из-за каменной колонны.
- Пошли!
Корсвейн двинулся за ним, пригибаясь к земле и надеясь, что рев ветра заглушит стук его башмаков о землю.
XI
Примархи сражались, не обращая внимания на охоту, устроенную их сыновьями. Клинок Льва исполнял изящный танец, а Курца подстегивала боль. Повелитель Ночи не реагировал на кровавую рану в животе, предоставив своей таинственной генетике самой ее исцелить. Он сражался так, как делал это всегда, - словно убийца, загнанный в угол. Смертоносные косы выскользнули из пазов на тыльной стороне громадных латных перчаток примарха, и воздух зазвенел от ударов металла о металл, сопровождаемых шипением и треском противоборствующих силовых полей.
Лев рывком высвободил меч, и серебристая сталь, стремительно вращаясь, рассекла воздух, расплывшись в полумесяц, в котором отражались небесные луны. Каждый удар натыкался на подставленные когти Курца. Оба воина двигались с быстротой, недоступной смертным, человеческий взгляд не успевал за ними. И все же один был рыцарем, а другой - убийцей. Ухмылка Курца и в лучшие времена была ненадежной маской; теперь она превратилась в хрупкое стекло.
- Мы ведь никогда не устраивали с тобой тренировочных боев, верно? - почти со скукой в голосе спросил Лев, слова которого все еще транслировались по воксу. Каждые несколько секунд на доспехе Курца или на лице появлялись новые раны. Он был достаточно проворен, чтобы не позволить Льву убить себя, но недостаточно умел, чтобы как следует защититься от его атак.
- Я никогда не интересовался мечами. - Курц нырнул под летящий сверху клинок, нанеся удар обеими руками. Лев отклонился назад, со сверхъестественной легкостью удерживая равновесие. Когти Курца распустили на полосы стихарь цвета слоновой кости, едва царапнув по многослойному керамиту доспеха под ним.
- В тебе нет ни капли элегантности. - Лев повернул меч, отбивая клинком удар сразу обеих рук. - И ни капли верности. Когда-то я считал тебя лучшим из моих братьев. Никто не рос вдали от цивилизации, только ты и я.
Курц, щурясь от напряжения, облизнул заостренные зубы.
- Тебе следовало бы быть с нами, брат. Даже твой собственный легион это чувствует. Про распри внутри Первого легиона известно даже магистру войны.
- Никаких распрей нет.
Их клинки сошлись, и Курц поймал меч Льва в паутину своих сомкнутых когтей.
- Нет? - Повелитель Ночи выплюнул это слово, как проклятие. - Нет угрозы грехопадения праведных Ангелов? Когда ты в последний раз был на Калибане, гордец?
Лев улыбнулся - Курц впервые увидел его улыбку, - но от этого движения губ его похожее на изваяние лицо не стало ни на каплю теплее. От камня исходило больше тепла, чем от этой улыбки. Другого ответа не последовало.
Курц тоже ответил улыбкой, как всегда неискренней и безжизненной. В тот же миг он прекратил бой, отказался от заранее просчитанной дуэли и с воем прыгнул к своему брату. Если прежде поединок примархов был демонстрацией человеческих талантов в военном искусстве, то теперь чувство равновесия, ловкость и изящество Льва не стоили ровным счетом ничего. Они сцепились, как обычные братья, и покатились по земле, вцепившись друг другу в глотки.
Когда они остановились, Курц стоял на коленях на груди Льва. Розовая слюна слетала с его бледных губ; он навалился на брата, сжимая когти и желая его задушить, убить самым медленным и личным способом из всех возможных, когда убийца и жертва смотрят друг другу в глаза.
- Умри, - выдохнул Курц. Отчаяние лишило его голоса, и хриплые слова с трудом сползали с кровоточащих губ. - Не надо было тебе выживать в том скверном мире, который ты зовешь своим домом.
В ответ бронированные пальцы Льва тоже сомкнулись на горле брата, но преимущество Повелителя Ночи было очевидно. Курц встряхнул Льва за шею, ударяя брата затылком о каменистую землю снова, и снова, и снова.
- Умри же, брат. И тогда история будет к тебе добрее.
XII
Он бежал все дальше, петляя по лесу из каменных колонн и рокритовых стен, забравшись так далеко, что Алайош счел нужным его предостеречь:
- Осторожнее, брат. За нами охотятся.
- Почему ты не вызовешь Девятый орден?
Алайош хмыкнул:
- Уже вызвал. Десантным капсулам нужно семь минут, чтобы добраться до нас.
Корсвейн перебежал к очередной колонне, его глаза сверкали красным, а табард в темноте казался желтоватым.
- Я собираюсь помочь Льву.
- Корсвейн… - снова предостерег Алайош. - Он не нуждается в нашей помощи, чтобы покончить с этим упырем.
- Я видел, как он упал в пыль. - Корсвейн рискнул выглянуть из укрытия еще раз. Основание крепости представляло собой настоящий лабиринт из каменных колонн и стен, а ветер, завывавший в кратере, не оставлял никакой надежды услышать гудение силовых доспехов Повелителей Ночи.
- Что ты видел? - теперь голос Алайоша не был таким уверенным, в нем чувствовались сомнения.
- Вампир прыгнул на Льва, и они упали на землю. - Корсвейн прислушался к ветру, низведенному шлемом до негромкого гула. - Кажется, я их вижу. Прикрой меня.
- Подожди!
Корсвейн не стал ждать. Он метнулся через строительную площадку и почти сразу залег под огнем. Шенг, больше некому! Не обращая внимания на предостерегающие крики Алайоша, он принялся петлять, уходя от обстрела слева. Несколько снарядов попали в цель, по стенам застучали черные осколки его доспеха, и на броне появились выбоины. Каждое попадание разрывного снаряда сопровождалось сильным толчком, лишая равновесия, словно лягался боевой конь, Но Корсвейн не мог думать ни о чем, кроме Льва, поверженного в пыль, и его слабой шеи в лапах еретика.
Вражеский огонь стих. Алайош пропыхтел по воксу:
- Я… убью… Шенга. - Звон клинка послужил аккомпанементом к его словам. Капитан уже сражался с Повелителем Ночи. - Сзади! - в очередной раз предостерег он по воксу.
Едва Корсвейн помчался к своему распростертому на земле повелителю, позади него раздалось знакомое ворчание цепного лезвия. Севатар наконец обнаружил себя, но рыцарь не обернулся и не прервал стремительного бега.
- Я опережу его, - выдохнул он в вокс. Рычание цепной секиры уже затихало. Его сердца стучали, как копыта лошадей по мерзлой земле. Вокруг колонн, через невысокие стены он мчался и петлял, делая все, что мог, на случай, если Севатар откроет огонь.
Позади было тихо. Лишь из вокса доносился звон клинка о клинок.
- Брат, - позвал Алайош, - беги. - Тон, каким это было сказано, заставил Корсвейна оглянуться, не замедляя бега. Перескочив через очередную стенку, он бросил взгляд поверх своего укрытого плащом плеча - как раз вовремя, чтобы увидеть, как умер его капитан.
XIII
Кроме того что Алайош был Девятым капитаном, он еще был преданным сыном, прилежным рыцарем, талантливым тактиком и воином, прекрасно разбиравшимся во всех тонкостях планирования и организации жизни подразделений во время Крестового похода. Также он был одним из лучших фехтовальщиков Первого легиона и однажды почти целую минуту продержался против самого примарха.
Он подозревал, что из других Легионес Астартес превзойти его могут от силы человек двадцать - и это во всех легионах. Одним из них был Эзекиль Абаддон из Сынов изменников, другим - Джубал-хан из Шрамов, ну и храмовник Сигизмунд из Кулаков, несомненно, - третьим.
Как и Севатар. Его имя объединяло людей по обе стороны имперской гражданской войны. Одни его славили, другие проклинали.
Шенг был всего лишь нострамским отребьем из трущоб, он не представлял почти никакой угрозы, хотя и был телохранителем своего примарха. Когда Алайош уверял Корсвей на, что убьет Повелителя Ночи, он не похвастался, потому что мог и должен был сделать это. Первые же удары поведали Алайошу все, что ему нужно было знать о другом воине: Шенг - агрессивный убийца, предпочитающий колоть, а не рубить, уходить от удара, а не блокировать его. Но еще одна истина открылась ему, как открывается она всегда тому, кто знает, что искать. Шенг был медленнее Алайоша. И слабее. К тому же менее опытен. Уворачиваясь от ударов, он терял равновесие. И всякий раз, закрываясь от удара мечом, держал его не под тем углом.
Ужасно неэлегантное фехтование! Он должен был умереть в считаные минуты. Алайош втянул его в обмен ударами и сразу показал все, на что способен, будучи абсолютно уверен в победе.
Когда Севатар выскочил наконец из укрытия за спиной у Корсвейна, Алайош шепотом предупредил брата. Но Корсвейн побежал дальше. И Севатар - лопни его глаза! - решил не преследовать противника. На глазах у Алайоша тяжелые сапоги Корсвейна грохотали все дальше, а Севатар, крадучись, вернулся на помощь своему гнусному братцу, Шенгу.
Теперь Алайош сражался с обоими, подняв меч и защищаясь от выпадов Шенга и рычащей алебарды Севатара. Повелители Ночи подбирались все ближе, их трофеи - черепа и шлемы Темных Ангелов - постукивали о керамитовые доспехи, болтаясь на своих цепях.
Повинуясь внезапному порыву, Алайош сорвал с головы шлем. Если это конец, то, во имя крови Императора, все будет сделано по правилам. Он вскинул меч, салютуя им обоим, и поцеловал его рукоять, как того требовал обычай, глядя на приближающихся врагов.
Затем опустил клинок и приготовился к атаке.
- Я - Алайош, - сказал он им. - Капитан Девятого ордена Первого легиона. Брат всем рыцарям, сын одного мира и слуга одного господина.
Севатар опустил алебарду, намереваясь нанести ею удар, будто копьем. Вращающиеся зубья с нетерпеливым жужжанием кромсали воздух.
- Я - Севатар Осужденный, - прорычал он, - и еще до того, как на небе вспыхнет рассвет, я буду носить твою шкуру вместо плаща.
- Что ж, попробуй, - рассмеялся Алайош, хотя смеяться ему сейчас хотелось меньше всего. Они налетели на него одновременно. Один - нанося удары коротким клинком, другой - режущим копьем. Ангел с трудом отбил атаку: его длинный меч с неловкой грацией поймал на клинок оба удара. Тем временем он кружил по площадке и пятился, увлекая Повелителей Ночи за собой.
В его собственном легионе лишь два рыцаря были способны победить его в тренировочном бою. Астелан, последние несколько лет не принимавший участия в Крестовом походе, и Корсвейн, паладин Девятого ордена, обладатель Мантии Чемпиона.
Ценой собственной смерти Алайош сохранит жизнь своему брату.
- Брат, - выдохнул он в вокс, - беги!