Здесь был кромешный мрак, а в карманах у меня не было даже мобильника – хоть чем-то подсветить. Потому доверился природе и принялся шарить руками – где-то должна быть дверь. Ладони быстро обнаружили то, что нужно: ржавые рычаги тяжелого люка. Это мы уже проходили! Потянул на себя – и дно колодца осветилось мягким светом.
Я обрадовался, как Алладин, обнаруживший пещеру с сокровищами. Оттянул дверь по максимуму – насколько позволял толстый слой мусора. Протиснулся в образовавшийся проем. Здесь был даже не коридор – низкий лаз, который позволял двигаться, разве что, на четвереньках. Я так и поступил.
Лаз привел к хорошо освещенному коридору, где я смог, наконец, встать в полный рост. Дальше так и пошел – на свет. И оказался в просторном помещении, сплошь обвешанном плакатами, с полками вдоль стен и парой столов по центру.
Плакаты мгновенно напомнили счастливое школьное детство и занятия по начальной военной подготовке: радиус поражения ядерным взрывом, что делать при воздушной тревоге, как обращаться с противогазом и респиратором, устройство автомата… Полки также были заполнены чем-то околовоенным, по крайней мере, старую солдатскую каску и противогазный шланг я заметил.
Но мое внимание больше привлекло то, что было на столе. Там, в пенопластовой мисочке, излучая умопомрачительные запахи, дымилась самая обыкновенная лапша быстрого приготовления. Очевидно, внешний облик подгоняет под себя и психику: эта растворимая отрава казалась мне теперь просто верхом кулинарного искусства. А может, дело в том, что я не ел со вчерашнего утра.
По крайней мере, я даже не задумывался, когда уселся за стол и принялся быстро, "пока не отобрали", уплетать приготовленное кем-то кушанье…
– Смотри, не обожгись, – раздался насмешливый голос.
Воровато прикрыл жратву рукой, поднял глаза. Что и требовалось доказать – майор Хорь, собственной персоной.
– У вас здесь что – учебный класс какой-то? – наматывая лапшу на пластиковую вилку, спросил я.
– Что-то в этом роде, – кивнул майор. – Здесь инструктаж по ГО проводится.
– До сих пор? – удивился я.
– Ну, да. Масштабы, конечно, не те, что при Союзе, но нас никто не отменял. У меня таких точек по городу несколько. Очень удобно.
– Для чего?
– Прятаться. И прятать. Я ведь эту систему, как свои пять пальцев, знаю. А учитывая то, что начальству далеко не все известно – в руках Клана большие козыри…
– В этом я уже убедился… – пробормотал я и спохватился. – Я тут, похоже, ваш обед уничтожил…
– Я тебя умоляю, – усмехнулся Хорь. – Ну-ка подожди…
Он отошел к дальней стене, где высились огромные железные шкафы. Отпер один из них и вытянул большой картонный ящик. По полу подтащил к столу и принялся выставлять безликие железные банки, густо измазанные машинным маслом.
– Здесь у меня всего полно – нас случай атомной войны, – пояснил Хорь. – Тушенка говяжья, свиная, икра кабачковая, баклажанная, горошек, каша с мясом… Сгущенка, разумеется, галеты… Макароны есть – на вид страшные, но еще ни один матрос на подлодке от них не помер. Да, много чего! И это – в каждой точке…
– Обалдеть… – признал я, подтаскивая поближе пузатую банку тушенки. Майор заботливо положил рядом со мной вызывающий ностальгию, похожий на "серп и молот" консервный нож. Я принялся лихорадочно вскрывать банку, а добравшись до содержимого – уплетать за обе щеки упругое, волокнистое и ароматное мясо. Даже не сплевывая жир и лавровые листья.
– Да, хороши были продукты для армии, – заметил Хорь. – Даже после списания еще лет двадцать годятся в пищу…
– М-м?! – я замер с набитым ртом. Такие сроки хранения вступали в противоречие даже с чувством голода.
– Не беспокойся, это качественное – еще советское, – заверил майор, открывая банку со сгущенкой. – Эти консервы еще нас с тобой переживут…
И вылил себе в рот густую белую струю, целую банку – залпом.
Мне однако, есть расхотелось. Наверное, уже просто насытился. Осоловело откинулся на спинке стула, пытаясь вспомнить, что же мне было нужно…
– А где Матвеич? – спросил я.
– Это я у тебя спросить хотел, – ответил майор. В глазах его мелькнуло удивление.
– Так это вы меня к бомжам направили? То есть, к этим, к Дозорным?
– Н-нет… Мне просто депешу передали: быть здесь, ждать гостей…
Вот это новости! Выходит, Матвеич просто свел нас, а сам то ли прячется, то замышляет что-то непонятное. Но ведь у нас совсем нет времени!
– Майор, – говорю. – А гражданская оборона обладает хоть какой-то реальной силой?
– Формально – нет, – уклончиво ответил Хорь. – А тебе зачем нать?
– Ребят надо вытаскивать. И Штуку.
– Ты знаешь, где они?!
– Е-мое… – выдохнул я. – Да я же только оттуда! Неужели не ясно?! Но если ГО так слаба…
– Погоди, курсант, не гони лошадей. Я же сказал – формально…
4
Сколько живу – не перестаю удивляться. Наверное, оттого, что вокруг тихо и незаметно живут люди, которые, в свою очередь, сами не перестают удивлять. Кто бы мог подумать, что эти мощные, напичканные вооружением, винтокрылые машины – всего лишь небольшая часть ударного резерва странной организации под названием "гражданская оборона"?!
Мы стояли на летном поле, где готовились к вылету два "Ми-24" с десантом. Техники производили внешний осмотр, пилоты запускали двигатели. Прозванные за цвет и форму "крокодилами" вертолеты выглядели угрожающе, и с трудом вписывались в окружение из легких частных самолетов и вертолетов. Рядом сосредоточенно проверяли оружие десантники – все в возрасте, седые, однако же, крепкие и не допускающие сомнения в своей профессиональной пригодности.
– Какая же это гражданская оборона? – пробормотал я. – А власти знают?
– Формально – да, – туманно сказал майор Хорь. – На бумаге вертолеты заприходованы как памятники воинской славе, оружие и боеприпасы – как учебные…
– Памятники… – пробормотал я. – А бойцы эти как же – павшие, но вечно живые?
– Поплюй! Все они – активисты гражданской обороны. Не могут никак забыть военное прошлое. Ветераны Афгана, Анголы… ну, и так далее. Молодым фору дадут. Можно было бы и бомбардировщики поднять…
– Что?!
– …да у нас другие цели. Хотелось бы вообще без стрельбы обойтись…
– Это, как бы, да… Было б здорово…
В десантном отделении "Ми-24" тесно и шумно. Майор, прищурившись, вслушивался в невнятное шипение рации.
– Ага, – говорит, наконец. – Небо свободно. Дали разрешение на пролет частных вертолетов.
– Взлетаем! – это уже в моем наушнике. Такой выдали, чтобы разговоры не глушил рев двигателей.
Машина легко оторвалась от земли, накренилась, и нас вдавило в жесткие скамейки. Ветераны поглаживают оружие, поглядывают в маленькие иллюминаторы. Похоже, происходящее они воспринимают как захватывающий аттракцион.
У каждого свои развлечения.
– Значит, так, – деловито сказал майор. – Группа поступает в подчинение Близнеца. То есть – его…
Хорь ткнул в меня пальцем.
– А малец потянет? – с сомнением поинтересовался суровый мужчина с гладкой и сверкающей, как воздушный шар, лысиной.
– Потянет, – с уверенностью сказал майор. – Задача проста: проникнуть внутрь комплекса и вывезти Штуку…
– Что вывезти?
– Он покажет. Она тяжелая, так что понадобится транспорт. Его можно найти на месте. Близнец уже прорывал оцепление на грузовике, так то это реально.
– Но там уже могли и подготовиться к встрече, – заметил я.
– Если будет необходимо – поддержим огнем с воздуха, – добавил Хорь. – А так – желательно проделать все тихо…
Несколько пар жестких и внимательных глаз изучали меня. Затем тот же, лысый, сказал решительно:
– Значит, так: этого парня мы с собой брать не будем. Нам трупы не нужны.
– Но…
– Он будет только мешать. И точка! Как там тебя… Близнец! Давай, рисуй схему…
– Они могут применить новое оружие! – запротестовал я. – Психотронное…
– Тем более! – заявил лысый. – Рисуй схему, рассказывай, что знаешь…
Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
…Вертолеты зависли над обширной поляной неподалеку от дорожной развилки. Мы с майором едва успели выскочить, как машины поднялись и с ревом понеслись в сторону комплекса. У нас осталась лишь массивная армейская радиостанция (на всякий случай) и компактная импортная рация – для более эффективной связи.
Было досадно, что со мной обошлись столь пренебрежительно: ведь после удачного побега я чувствовал себя настоящим героем – по крайней мере, с точки зрения моих друзей-слабаков. Но эти пожилые ребята с автоматами плевать хотели на слабаков. У них своя шкала ценностей.
– Ага… На связи! – провожая взглядом "вертушки", пробормотал в майор – в микрофон закрепленной на голове гарнитуры.
Мы уселись на травку и принялись ждать. Я основательно нервничал, вспоминая, агрессивную охрану и угрозы со стороны Тихони. Зря отпустили ветеранов без меня, зря…
Майор же преспокойно разбирался с очередной банкой сгущенки. Раз – и банка пуста…
– Сгущенку любите? – полюбопытствовал я.
– Полезно, – пояснил майор. – С бабами помогает.
– А-а-а…
– То-то… – Хорь вскочил, нервно прошел кругом. – Чего-то наши ребята на связь не выходят. "Небо", "небо", я "трава"! Как слышно? Прием! Черт…
– Со связью что-то? – спросил я, хотя уже понимал: связь тут ни при чем.
Майор торопливо запускал резервную радиостанцию.
– "Небо", я "трава"! Меня слышно?! Прием!
– А ведь ни стрельбы, ни взрывов, – с надеждой произнес я. – Может, затаились?
– Не знаю… – растерянно сказал Хорь. – Все может быть.
Начинало темнеть. Самое время подумать про резервный план. Только, похоже, никакого резервного плана не было. Понадеялись "на авось", как обычно…
Я вдруг почувствовал опасность. Как бы это объяснить… Нет, бесполезно – это не передается объяснению. Я просто вскочил на ноги и принялся всматриваться в окружавший лес, придорожные кусты…
И вдруг со всех сторон ударил ослепительный свет. И тут же хорошо поставленный мегафонный голос произнес:
– Внимание! Никому не двигаться! Вы окружены! Оружие – на землю, руки за голову!..
"Ну, вот, – тоскливо подумал я, – допрыгались"
Оставалось только узнать – кто нас взял "в клещи": люди Тихони или пришедшие в себя силовые структуры. Пока я размышлял, в меня уже уставилось несколько автоматных стволов, ухватили под руки, поставили в крайне неудобную позу, двумя короткими ударами раздвинули на ширину плеч ноги, и принялись тщательно обыскивать. Я бы еще долго терялся в догадках, фантазируя по поводу своего невеселого будущего, если б не услышал знакомый голос:
– Э-э-э… Отпустите их. Они, так сказать, свои…
Было очень странно видеть нашего завхоза, сидящим на патронном ящике на фоне запыленного бронетранспортера. Взгляд у Матвеича был невеселый, даже какой-то смиренный. Только красный телефонный аппарат у него на коленях намекал на связь с некими, весьма уважаемыми силами.
По требованию Матвеича нас оставили вдвоем – конечно, под усиленной охраной спецназа, обосновавшегося в сторонке.
Все-таки, манипулятор – страшная вещь. Глядишь – и две вооруженные группировки одной и той же армии начнут рубить друг друга в капусту, воображая, будто делают это во имя безопасности родины. И самое неприятное в этой истории то, что "по ту сторону" организованной Матвеичем блокады затаился опытный Экзекутор с точно таким же манипулятором. И что еще хуже – у них Штука. И куча новехонького психотронного оружия.
– Не думал, что ты окажешься таким прытким Близнец, – барабаня пальцами по манипулятору, произнес Матвеич. – Что же вы, как это говорится – с шашками на танки поперли?
– Откуда ж нам было знать?! – мрачно сказал я. – Вы же не предупреждали, что готовите такую масштабную операцию…
– Что поделаешь – секретность… – Матвеич пожал плечами. – А ты молодец, ничего не скажешь. Впрочем, твою инициативу придется сворачивать…
– Это еще почему?
– Ты выполнил задачу – нашел скрытого врага. Очистил, так сказать, кровь Клана. Обнаружил Штуку и дал мне об этом знать. Спасибо. Но, видишь ли, какое дело… Клану больше не нужен герой.
Я был потрясен. Это хуже, чем подлянка Тихони. Хуже, чем предательство Томы. Это что-то запредельное – непостижимое, даже не знаю, с чем сравнить…Как законы природы, наверное…
– Хорошо… – пробормотал я. – Как скажете. Не буду больше героем…
– Ты не понимаешь… – Матвеич горько вздохнул. – Сильному не место в Клане.
– И что же мне делать? – растерянно произнес я.
– Клоун при тебе? Ну-ка, возьми его…
Я взял.
– Давай, покажи – как ты с ним обращаешься…
Я показал.
– Привет! – радостно воскликнул Клоун. – Как дела? Вот мы и снова вместе!
Матвеич молча достал откуда-то метроном, выставил на траву перед собой. Качнул маятник.
– Это еще что за фокусы? – удивился Клоун. – Эге! Близнец, будь осторожен! Завхоз что-то затеял!
Матвеич не обращал внимания на болтовню Клоуна. Он просто подманил меня пальцем:
– Иди сюда, скажу кое-что…
Я послушно приблизился к Матвеичу, ожидая от него очередного откровения. Вместо пространных слов завхоз крепко схватил Клоуна за голову и несильно ударил меня ладонью по лицу.
– Слабак! – резко сказал он.
И сдернул с моей руки куклу.
В наступившей тишине равнодушно тикал метроном.
Это было давно забытое чувство. Сильные редко с ним сталкиваются. Его не замечают, и оно быстро проходит. А слабаки боятся его – потому, что им нечего предъявить взамен.
Опустошение.
Со мной больше нет силы. Дурашливой, игривой – но зажигающей, толкающей на поступки, придающей смысл.
Я снова слабак.
Досадно – просто слов нет. Но кто говорил, что счастье пришло навсегда?
– Как это… – медленно произнес я. – Что со мной?
– Прости, дружище, – сказал завхоз. – Мы не знаем, что станется со Штукой, когда начнется штурм. Поэтому я сделал слепок.
– Слепок?
– Что-то вроде записи. Я не говорил тебе – да и не нужно было… Твоя сила – это не просто человеческое свойство. Это сущность Штуки, ее связь с человечеством – в твоем лице. Штука без человека – всего лишь груда железа. Если случится катастрофа – построят новую. Но в нее нужно вдохнуть жизнь. Для этого нужен слепок. Понимаешь?
– Не очень, – с трудом произнес я.
– До тебя нашей "резервной копией" был Кум. Но сила сожрала его: слишком много для одного слабого человека. Потом пришел ты… Ты молодец – отлично справился с этой ролью. Только теперь ты слишком засвечен. Я должен забрать запись. А ты – уйти их Клана…
– Вот, значит, как… – медленно произнес я. – Меня просто использовали… Высосали из меня все, на что я был способен, и теперь – на помойку!
Это странно. Странно и обидно. Просто до слез обидно. Я вложил в это дело всего себя, я жизнью рисковал, а они… Верно говорят – слабаки – самые жестокие и подлые люди.
– Правило ящерицы, Близнец, – сказал Матвеич. – Ты же понимаешь.
– Меня отбрасывают, как бесполезный и опасный хвост, – усмехнулся я, чувствуя, как по щеке побежала слеза. Это сильные в таких ситуациях крепятся. Слабак же всегда ищет случая порыдать.
Слабак.
Снова слабак…
– А вдруг вы не справитесь? – тихо спросил я. – Вдруг Тихоня со своим Экзекутором нашлет на вас такую армаду…
– Не успеет, – Матвеич прищурился, и впервые в его взгляде я увидел жестокость. – Через час комплекса не станет. Штуку, конечно, жаль…
– Что?
– Мы держим блокаду – чтобы не вывезли Штуку и связанные с ней артефакты. Это самое главное. Клану нельзя терять свой единственный козырь. Осталось поставить точку. Самолеты уже готовы к вылету, через час будут над точкой. Поверь: это было непросто устроить. Даже с манипулятором…
Я вскочил – и чуть не упал: ноги отказывались держать меня. Мерзкая, болезненная слабость…
– Но ведь там – ребята!
– Да… – Матвеич печально развел руками. – Но там еще и куча нового оружия, технологии, которым нельзя оставаться в руках анималов. Все это придется выжечь. В интересах миллионов – сам понимаешь…
– Что я должен понимать?! – заорал я. – Сжечь наших? И… Тома…
– В конце-концов, это она предала тебя. И всех нас…
Я уже не слушал. Постарался успокоиться. Спросил резко:
– Значит, у меня – час?
– Да, – Матвеич удивленно посмотрел на меня. – Что ты задумал, Близнец?
– Я сам пойду туда…
– Ты с ума сошел… – с сожалением сказал Матвеич. – Я уже не верну самолеты. Все – обратного пути нет!
– Плевать! – пятясь в темноту, крикнул я. Меня шатало, как в бреду.
– Куда ты лезешь? – безнадежно крикнул вслед Матвеич. – Ты же обыкновенный слабак!
В его кулаке жалко болталось безжизненное тельце Клоуна.
Две минуты потребовалось, чтобы разыскать майора. Тот сидел с офицерами вокруг походного столика. Пили чай и, похоже, не только.
– Можно вас на два слова? – я старался быть предельно спокойным. Получалось скверно.
– Что случилось? – приблизившись, спросил Хорь.
– Через час всем нашим – к-крышка! – заикаясь сообщил я. – Матвеич самолеты вызвал.
– Ка-ак – самолеты… – обмер майор. – Там же…
– Да, и эти, ветераны ваши – тоже там! Может, они еще живы!
– Надо отменить… – майор рванулся было в сторону импровизированного штаба. Но я вцепился в него изо всех оставшихся сил.
– Это невозможно! – прошипел я. – Отменить уже ничего нельзя! Вы со мной?
– Чего?!
– БТР водить умеете?!
Майор молча кивнул. Вытащил из-за пазухи бесформенную фуражку, неровно напялил. Взгляд его стал острым, движения резкими – и теперь уже я с трудом поспевал за ним.
…Только теперь я воочию убедился, на что способна такая вещь, как манипулятор и управляемый им Контур. Оцепление было мощным, плотным. В полумраке, рассеиваемом направленным светом фар, виднелись бронетранспортеры, БМП, даже танки. Солдаты с автоматами выглядели недоуменными, глядели настороженно. Наверное, непросто представить себе, зачем такая концентрация войск понадобилась в не самом дальнем Подмосковье. Наверное, им говорят – учения. Или ничего не говорят – зачем оправдываться перед солдатами?
Труднее вообразить, как это трактуют в новостях. Что-то (наверное опыт) подсказывает, что общественность так и не узнает правды. Хотя общественности правда и не нужна – ей спокойствие нужно, сытость и заверения о том, что кризис скоро пройдет. И можно будет снова впрягаться в бесконечное соревнование за новые шмотки, автомобили, квартиры…
– Чего встал, как столб?! – прошипел в ухо Хорь. – Давай, лезь за мной…
Мы стояли, прижавшись к огромным колесам бронетранспортера. Майор указывал на черный провал между двумя передними и двумя задними осями – распахнутый люк для десанта. Я послушно полез за майором, больно ударяясь о невидимые выступы брони, какие-то железки…
Пробрались вперед, к водительскому месту. В какой-то момент решимость покинула майора. Я не видел его, но слышал растерянный голос:
– Слушай, Близнец… Я, конечно, готов… Но ты уверен?..
– Что?!
– А вдруг у нас не получится? Ну, убьют нас…