Но и те, что изредка встречаются, - только парусные, причем самые разнообразные. Глядя на то, как опытно с ними управляются рыбаки, искренне начинаешь им завидовать. А заодно и понимать, насколько экономичен и рентабелен водный транспорт с парусным вооружением. И к океану можно сходить, и назад с уловом вернуться, не разорившись на горючке. Иногда парус был спущен, но и под мощными ударами весел узкие длинные лодки, выжженные из цельного ствола толстого бука - древнейшая конструкция, - передвигались со скоростью стрелы.
- Ты заметил, что надувных лодок не было? - спросил я.
- Точно, люди хотят более надежного.
- А моторок вообще не видно.
- В этих диких землях любая встреченная мотолодка наверняка окажется бандитской посудиной, - уверенно заявил Джай.
Мы сидели на нагретой солнцем палубе и, если по-деловому смотреть со стороны, откровенно бездельничали, как в круизе.
- Разве тут есть поле для такого промысла? - усомнился я, чуть поморщившись от боли.
- Для прямого бандитизма, пожалуй, нет, - немного подумав, ответил мне индус, подняв голову. - Местные злодеи живут покровительством прибрежных деревень, облагая их данью. Хотя если какое-нибудь проходящее судно сядет на мель или разобьется в тумане, путникам не позавидуешь.
- Пассивное береговое пиратство, - вспомнил я. Когда-то интересовался темой.
Инстинктивно мне хочется еще поговорить - пусть индус хоть ненадолго отвлечется от процесса.
- Пожалуй, так оно и есть, - согласился Джай. - Не все, конечно, этим занимаются, но подключиться к процессу грабежа готовы многие.
Не сомневаюсь.
Тут такой нюанс. Дурное дело всегда заразительно.
Повезло разок каким-нибудь береговым селянам - завидущие соседи тут же начинают гнуть обезьяну. А потенциальная добыча все слаще, прогресс как-никак идет, численность крупных анклавов постоянно увеличивается, да и "дикое" население реки растет. Со временем здесь начнется перевозка значительных торговых грузов - по морям и водным артериям пойдут караваны разных анклавов. Учитывая специфический контингент здешних поселенцев, их незалежные нравы, а также пристрастия и способы жизни главенствующих на реке "кровельщиков" на моторных лодках, можно предположить, что береговое пиратство до поры тут будет процветать.
Так было в Абхазии, да и по всему Черноморскому побережью Кавказа, когда в девятнадцатом веке вдоль берегов пошли серьезные транспортные потоки.
Английский путешественник и бытописатель Эдмонд Спенсер зафиксировал для истории случай нападения убыхов на русский корвет в июле 1830 года. Судно во время шторма бросило якорь в устье речки Сочи - примерно в том самом месте, где вы, находясь в статусе праздного отпускника, любите прогуливаться по вечерней набережной в районе Морвокзала. Так вот, один ушлый черкес, не испугавшись шторма, подплыл к судну и перерезал кинжалом якорный трос, после чего корвет вылетел на берег. Всю команду запихали в зиндан, а само судно после грабежа сожгли. Добыча оказалась столь велика, что подражатели нашлись сразу же: многие племенные наблюдатели засели на вновь организованных постах в береговых ущельях, выглядывая новый приз.
А в солнечном Адлере, где племена абадзехов жили по берегам реки Мзымты, там, где сейчас бурлит курортной жизнью центральный район города, располагался главный пиратский притон, настоящая "Тортуга" под управлением князей Ареда. В густом и высоком буковом лесу пираты строили свои длинные и узкие лодки - чикчермы, в каждую из которых помещалось более пятидесяти человек, и на веслах барражировали по Черному морю вдоль побережья по "своему" участку кормления. Обнаружив обездвиженное штилем или мелью купеческое судно, пираты стремительно подлетали, давали залп, сбивающий с палубы людей, а потом с кинжалами шли на абордаж. Стоит отметить, что далеко не всегда все проходило гладко, часто бандиты получали ответку по полной, нарвавшись на реальных, готовых ко всему парней. В общем, как это всегда, исследователю русской истории не нужно обращаться к чужой романтике - у нас и своего хватало.
Здесь будет то же самое.
Какое-то время - полный беспредел, когда стимул уже есть, а ограничителя еще нет. Потом властям анклавов это безобразие надоест, измученные рыбаки и торговцы заставят вождей шевелиться, последует жесточайший карательный рейд, на берегах встанут виселицы и колы, и все пойдет своим чередом.
Но это в будущем.
А пока…
Деревень по берегам Ганга объективно очень мало.
Обычно это селитебный мизер - невзрачный крошечный поселочек в четыре-пять строений, разместившийся возле какой-нибудь приглянувшейся чистой речки, впадающей в Ганг. Места для деревень люди выбирают самые удобные - благо их тут не перечесть. А живут там, порой самым первобытным способом, как правило, близкородственные семьи, по тем или иным причинам не сумевшие или не захотевшие социально адаптироваться в крупных анклавах. Кроме того, вниз по течению безжалостно отправляются ссыльные и ненормальные, психически больные и просто неуравновешенные люди. Как и преступившие закон.
В этом мире тюрьмы не в чести. Нашкодил в пределах "легких статей" - дуй на выселки вниз по течению. Накосорезил по-крупному - присядьте на кол, уважаемый. Смертная казнь, знаете ли.
Но уже встречается и заброшенное жилье, жуткое, безнадежное.
Вчера мы неосмотрительно причалили на ночь к рощице в одинокой бухте, на правом берегу реки. Уютное тихое местечко в скальном распадке, ручеек есть, поляна, в таком душа и тело так и просятся на отдых.
"Клевер" причалил возле маленькой деревянной лестницы со сломанными ступенями и перильцами с одной стороны, которая завершалась крошечной беседкой в виде пагоды.
А дальше, на террасе, стоял бывший жилой дом. Большой, просторный. Окна этого притихшего строения были раскрыты, но ни один огонек не светил изнутри, никто не встречал гостей. Походили мы вокруг, посмотрели… Обменялись мнениями - что-то давит, все это почувствовали. Тем не менее уже хотели зайти внутрь, затопить традиционный камин и расположиться на ночь, но вскоре отчалили без выяснения причин и поисков следов, просто поняв: неизвестные нам люди недаром ушли из этого места.
Нехорошего места.
Еще и природа поспособствовала - мы прибыли к началу страшного дождя.
И вскоре все изменилось.
Помню, как после первого хлесткого удара молнии люди что-то закричали, но голоса их были заглушены страшными раскатами грома, которые уже через три минуты стали напоминать непрерывную артиллерийскую канонаду.
Страшные изогнутые тени людей и строений полетели в разные стороны.
Налетел холодный шквалистый ветер, и тут же вскипевшая ночная река разом вспыхнула кроваво-красным - от берега до берега, вся освещенная зловещим фейерверком чудовищной мощи. Колдовские молнии с грохотом и хохотом танцевали над ним, ломались прихотливыми зигзагами, вонзались в бурные воды и окутывали стоящий у берега "Клевер" зыбким светящимся облаком. Мы стояли у черной бревенчатой стены, мокрые и напуганные, но так и не решились толкнуть закрытую входную дверь - окна дома светились адским желто-сиреневым пламенем, а внутри помещения летали огненные шары…
Еще минута - и мы по команде шкипера побежали к мотоботу. Пролетая мимо пагоды, я успел увидеть сложенные в ряд позади строения три человеческих черепа.
Что или кто выгнал людей отсюда? Почему они ушли из столь удобного места, что их заставило?
Впрочем… Пройдет время, и, может быть, жизнь сюда еще вернется, искренне хочется в это верить. Правда, пока непонятно, кто для такой реанимационной миссии потребуется больше: отчаянный священник или храбрый воин, безбашенный отшельник-эзотерик или маститый ученый с газоанализатором. А лучше бы - все вместе и сразу.
Выведя корабль на стремнину, шкипер в создаваемой им же лоции подписал точку в маленькой бухте так: Плохая Пагода.
Мы с Джаем не совсем бездельничаем, разглядывая пейзажи.
Точнее, это я их разглядываю, вынужденно, в порядке отвлечения от боли.
Джай же кропотливо работает. И разглядывает индус не природу, а мою руку и плечо. Он меня, подлец, татуирует, как и было завещано свирепыми гуркхами, - сегодня первый сеанс. Проклятый шпион Нью-Дели-Шанхая свое дело знает туго, к высокому иглоукалывательному искусству приобщен и клятвенно заверил меня, что сделает все качественно и эстетически безупречно.
Татуировка будет знатная, статусная.
На белом металле палубы разложены пигменты и прочие аксессуары тату-салона, включая специальный вазелин. В плоских баночках лежат краски-пигменты: разнообразно красные - этими индус пользуется редко - и оттенки черного. Палитра подобрана под цвет шкуры черной же пантеры - свирепого тотемного зверя гуркхской общины и, как мне рассказал Джай, непальско-бирманского боевого ремесла типа муай тай - "бандо". Этой самой "бандо" занимаются все шанхайские гуркхи, соревнования проводят, спарринги - вполне эффектное зрелище. Биш, по моему дилетантскому мнению, так вообще мастер этой драки.
У индуса тоже имеется такая татуировка на левой руке, хотя история ее появления, как и история появления индуса в гуркхской общине, все так же мутна.
Считается, что вытатуированный зверь как бы передает человеку часть своей силы, свирепости и быстроты.
Деваться мне некуда - приняли, подвести нельзя.
Но есть и еще один мотив. Личный.
Я невеликую свою жизнь до сей поры удачно прожил и без татуировок. Почти без татуировок… Потому что одна все-таки имеется - тупее не придумаешь, самопальное позорище в виде кривой надписи "Ира" на левом предплечье. Давно собирался вывести этот осколок воспоминаний о злосчастной девице, общение с которой не принесло в мою жизнь ни грамма позитивного экспириенса.
- Черная Пантера покроет все! - пообещал Джай, и я успокоился.
Хотя мы и так работаем в щадящем режиме; Джаю же с этим в свое время не повезло. Ведь сама процедура нанесения большого - от плеча и до запястья - и сложного тотемного рисунка на кожу достаточно болезненна и длительна и служит еще одним из способов воспитания выдержки и силы духа. Я ведь теперь гуркха.
Мало того: после рисунка нужно еще и надпись наносить, тот самый боевой девиз: "Jai Mahakali, Ayo Gorkhali!" - "Слава Великой Кали, идут Гуркхи!" Вот и представьте, что ждало бы Федю, истязай меня индус традиционным способом с применением кустарных снарядов в виде самшитовых дощечек с иглами. Бр-р… А ведь мне, по обычаю, во время экзекуции полагается еще и песни бодрые петь, гортанным горским голосом…
Осознавая несоразмерность такого испытания с потенциалом современного белого человека, Джай в пытке использует вполне современный тату-дырокол швейцарской сборки SWISSTATTOO STM Luxury - универсальная машинка. Используя эту практически бесшумную шнягу, он и контуры выводит, и закрашивает, и тени наносит. Шняга крутая, композитные материалы нового поколения, все дела. К ней имеется "бошевский" переносной блок питания. Все есть, отличные мази и краски… И медицинский спирт.
Нормально, в общем.
В самом начале этой долгой и нудной процедуры к нам подскочила Zicke, немного посмотрела, послушала - и тут же возжелала заполучить себе нечто подобное, будто своих партаков ей мало… С гневом и яростью гонимая за такое неуместное предложение в хвост и гриву, Ленни ничуть не обиделась, обозвала нас с индусом "скучными и унылыми стеблями шпината" и преспокойно направилась в ходовую рубку - у нее там очередные занятия по практическому судовождению.
Стремясь расширить линейку полезных личных практик (плюсом к дельтаплану, катеру, мотоциклу и яхте), она ныне обучается у Маурера на шкипера, прилежно тренируется в управлении "Клевером", работе с навигационными приборами и прокладке курса. Я тоже подумывал было заняться столь актуальным делом, но дальше дум дело не пошло. А она ничего, старается, Ули хвалит.
Вот и сейчас Ленни горделиво стоит за штурвалом мотобота, ведет судно ровно и уверенно, штурвал понапрасну не крутит, по курсу не рыскает. Правда, все происходит под наблюдением Маурера и только на тех участках, где фарватер шкиперу очевиден. Но индус-татуировшик все равно опасливо разместил свои баночки в углублении между трюмными люками, для устойчивости.
Терпеть боль несложно - тут не столько больно, сколько муторно и некомфортно. Спасают редкие перерывы и наблюдение за рекой - потому и выбрали мы место наверху, хотя в кают-компании Джаю было бы гораздо удобней.
Дзен-н!
Жестяным звуком ожил динамик громкой связи.
- Внимание, экипаж, все на палубу! - прозвенел металлом голос Маурера.
Шкипер после ухода из Шанхая как заново родился. Собранный, уверенный в себе, румяный и подвижный - пассионарный первооткрыватель, вырвавшийся из теснин и тенет. Даже пьет теперь по-другому - элегантно, даже манерно. И почти не пьянеет. Соответственно изменился и голос нашего капитана, помолодел и заострился.
А мы и так на палубе, нам-то что делать?
Боковая дверь возле ходовой рубки распахнулась, из трюма на свет божий вылез еще заспанный, но уже встревоженный Никлаус со штанами в руках.
- Что там случилось?
Дзен-н!
- Впереди птицы! - В искаженном динамиком голосе шкипера не было ни полутона страха, наоборот, он даже торжественен. - Похоже, те самые мифические чудовища, которыми нас пугали в Шанхае!
Вон оно что… Быстро сложив прибамбасы в белую пластиковую сумку-чехол, мы с индусом подошли к рубке, взяли бинокли.
Лежащий прямо по курсу "Клевера" длинный пологий клин выдавался в реку, Ганг в этом месте круто поворачивал на восток. Безымянный мыс начинался длинной песчаной косой, вдали за которой виднелись берега поворачивающей реки. Песок постепенно сменялся заливным лугом, переходящим в заросли кустарника, далее низкими, а потом и высокими деревьями. Постепенно поднимаясь, мыс заканчивался небольшой зеленой подошвой, за которой красовалась темная, с белыми складчатыми прожилками накосо, огромная гора с несколькими вершинами.
Изумительный вид! Если бы не парящие над лугом птички.
Мне подумалось, что здесь и сейчас на палубе мотобота должны стоять все именитые фотохудожники культового издания NG с крутейшими камерами в руках. Только вот в сопровождение каждому неплохо бы выделить по персональному Джону Хантеру, знаменитому африканскому охотнику на крупную и очень крупную дичь, да со стволами под "голанд-голанд", не меньше. А лучше всего - поставить за спиной ЗСУ 23-4.
Потому что зловещие птицы не просто впечатляли: они ужасали.
Не бывает на старой Земле таких размеров у пернатых, разве что в глубокой древности водились подобные монстры.
Мы набились в рубку.
А что на меня-то все смотрят? Да как-то пристально, обязывающе…
Ну конечно, Федя же охотник, типа не такое видел и не таких бил! Джон Хантер, елки.
А я не бил и не видел.
- Шесть штук! - констатировал Джай, оторвавшись от бинокля.
- Семь, - тут же поправила его глазастая Ленни, стоя рядом со мной и продолжая разглядывать мыс. Капитан уже отстранил ее от управления судном.
Шкипер же продолжал смотреть на меня.
- Ты таких видел, Тео? - с тайной надеждой спросил он.
Типа я сейчас скажу, что видел, и не раз, что дело плевое, и не таких, мол, бивали.
Ага.
- Откуда…
- Хищники, конечно?
- А как иначе… Глазам не верю, прямо парк юрского периода.
- Там были динозавры, - тут же влезла Zicke. - А не птицы.
- Умные все стали, - проворчал я в ответ по-русски.
Может, и здесь мы имеем что-то динозаврическое? Нет, это все же птички.
- Сам дурак, - на языке Пушкина и практически без акцента ответила сильфида.
Научил на свою голову.
Индус еще раз задумчиво посмотрел на мыс.
- Господин шкипер, вам не кажется, что нам стоит прижаться как можно быстрее к левой стороне реки?
- Нет, прямо в берег корабль и воткну! - тут же разозлился Маурер. - Конечно же доверну! Только какой тут "влево", если там у обоих берегов наверняка будут сплошные отмели! Песок сплошной!
Отмелей действительно много, да и шиверки встречаются все чаще и чаще - на этом участке реки особо сложный фарватер. Потому и ползем медленно, шкипер постоянно следит за эхолотом, порой пробует дно чуть ли не на ощупь - ошибиться ему нельзя, если что, стаскивать нас с мели будет некому.
Хорошего мало.
- Разбираем личное оружие, занимаем посты, - наконец решил я. - Никлаус встает к пулемету, Ленни и Джай с автоматами. Ну а я с винтом.
С капитаном все ясно: он у руля.
Через несколько минут все опять собрались вместе, уже вооруженные до зубов.
В рубке вновь разгорелось коллективное обсуждение.
С кем может справиться подобный монстр? Если у них такой клюв, то и когти чертов птиц имеет будь здоров! Хотя расстояние до хищников достаточно велико, можно и ошибиться в размерах. Пока же представляется, что монстр в размахе крыльев имеет метров шесть-семь. Такой и теленка унесет!
Четыре черно-коричневые птицы летали над лугом группой, кругом, а остальные - чуть дальше и выше, словно карауля подходы, - надо же, как на шухере стоят. Вот две присели куда-то. Нас если и учли, пока нарочито не замечают. Есть ли у них опыт общения с огнестрелом? Должен быть: ведь судно из Манилы хоть и редко, но ходит к побережью.
Орлы, кондоры? А может, разновидность грифа?
Будто услышав мои мысли, Ленни спросила:
- А они могут быть падальщиками?
- Несомненно, - уверенно заявил Ули Маурер. - При таких размерах будешь жрать белковую пищу любой степени свежести.
- Слона завалил кто-то, а они подъедают, - тупо попробовал пошутить я, но публика попытки не оценила.
Все были серьезны.
- А я читал у Жюля Верна, в романе "Дети капитана Гранта", как южноамериканский кондор утащил мальчика, - с самым серьезным видом неожиданно заявил обычно молчаливый Никлаус.
Мы от удивления притихли, пока Ули восторженно не бросил:
- Ну ты и библиофил!
Шутки шутками…
Как-то раз на Нижней Тунгуске я видел необычное зрелище: над рекой огромный орел тащил в когтях трофейного размера серебристую нельму.
Вес добычи существенно превышал возможный вес крылатого хищника.
Орел шел тяжело по двум причинам: большая тяжесть в когтях и погоня - за спиной и над головой. Его преследовали обозленные до предела белые чайки. У которых он, судя по всему, и забрал добычу. Пострадавшие, числом пять, тоже отличались габаритами. На северах чайки крупные, летом и осенью на зависть откормленные. Но особенно больших чаек местные промысловики почему-то часто называют бакланами, хотя никакого отношения к настоящим бакланам эти речные пираты не имеют. Наверное, это делается с целью подчеркнуть исключительные размеры отдельных экземпляров.
Орел, еле тащивший через реку свою тяжелую и скользкую добычу, не то что отбиваться от нападавших - даже огрызаться на них не мог! И получал со всех сторон. А бросить нельзя: если рыбина упадет в реку, то с воды он поднять ее не сможет. Так он и тянул, бедолага, клокоча от бессильной злости, к берегу, как подбитый над Мюнхеном британский "ланкастер", стоически выдерживая удары кривыми клювами.