– А где нефтяники? – тихо спросил Вик, чтобы внизу невзначай не услышали.
Гест вытер лицо платком, кашлянул.
– Неясно, – ответил Петр. – Может, и здесь мутанты побывали, хотя… не похоже на то. Жилища с виду не тронуты. Должно быть, старатели к мосту подались, на выручку, когда сообщение по радио получили. У них же в каждом поселке радиосвязь. И следы трактора были совсем свежие. Помните?
Гест кивнул.
– Но мутантов слишком много было, все нефтяники погибнуть могли.
– Не могли, – упорствовал Вик. – Топливные поселок бы так не бросили, наверняка кто-то остался.
– Если и остался, то вреда нам не принесет. Затаится, переждет, – сказал Гест. – Да и мы не воевать сюда пришли.
– Глотните, Владыка. – Стод откупорил флягу и протянул Гесту. – Мне бы раны ваши посмотреть…
– Потом. – Тот отпил, вернул флягу. – Послушник ногу повредил, глянь его сначала.
Вик сел, принялся расшнуровывать башмак, Стод полез в котомку.
– Рут поторопился, – вновь заговорил Петр. – К кратеру надо было кружным путем идти, тем, что нефтяники пользуются.
– Жрец мог опасаться мутантов, – предположил Гест. – Или патруля топливных.
Петр качнул головой:
– Однако в поселок полез. Земля тут никчемная, вода близко, ноги так и вязнут в глине. Нет, Владыка, торопился он. Да и следов мутантов мы не встречали.
Концом посоха жрец счистил комья грязи с ботинка.
– На равнину, на север надо было ехать. – Он махнул, не глядя, влево. – А брат Рут напрямик повел, срезать решил. Посадил "тевтонца" на брюхо. Тут только тракторы либо человек пройдут. Вот они сцепку и размыкают…
Выстрелив в небо густую струю черного дыма из выхлопной трубы, рыкнул дизелем первый трактор, дернулся и пополз к застрявшей машине. Монахи во главе с Рутом зашагали следом.
Вик осторожно стянул башмак. Пятку пекло. Опустившись на колени, Стод осмотрел ранку, помазал лечебным воском и начал забинтовывать стопу.
– Опасаюсь я, Преподобный, что боевые отряды топливных сейчас озвереют. Наверняка короли указ по радио передали: стрелять всех, кто в поселки к ним сунется, – произнес Петр.
Над вершиной низко пролетел ворон, каркнул. Он был непривычного окраса, какой-то рябой. Взмахнув крыльями, закружил над поселком нефтяников.
– Почтовый ворон, откуда здесь? – удивился Петр.
Вместе с Владыкой они следили за птицей, которая вдруг сложила крылья и камнем полетела вниз.
– Странным способом Дюк послание Руту шлет, – сказал Гест, когда ворон, замахав крыльями у самой земли, опустился на плечо жреца.
– Может, радиосвязь не работает? – предположил Петр. – Перед грозой такое случалось.
– Может, и так. – Гест кивнул и повернулся к нему. – А что до боевых отрядов топливных, как бы в Москве они войну не начали. Могут ведь решить, что наш караван на их поселок у переправы напал.
– Могут, – согласился Петр. – Многие видели, по какой дороге мы город покинули. Но миссия важней.
– Да. – Глаза Геста сузились, он ощупал складки халата на груди. – Цену ты знаешь…
Владыка покосился через плечо на Вика.
Закончив бинтовать, Стод стал убирать склянки в котомку.
– Стойбище должно быть уничтожено! – жестко произнес Гест.
Стойбище? Вик нахмурился, натягивая башмак. Размышляя, уставился на равнину и тут же забыл о словах Владыки. С севера к кратеру приближались три сендера, над одним на проволочной антенне трепыхался черно-желтый вымпел Южного братства. Следовавшие друг за другом машины разъехались в стороны, выстроились обратным клином и на высокой скорости стали сходиться, беря поселок старателей в клещи. Монахи и башмачники не слышали их за ревом тракторного дизеля и рокотом "тевтонца". Последнего уже подцепили тросами к подъехавшему трактору. Рут забрался на броню и отдавал водителю указания, размахивая руками. Башмачники собрались возле мотоциклов. С лошадьми остался лишь Панк, но его окружающее мало интересовало, он о чем-то разговаривал с Оглоблей.
– Смотрите! – воскликнул Вик, вытянув руку.
Оглобля резко повернулся к холму, похоже, услышал возглас. Спустя мгновение башмачник оттолкнул Панка, запрыгнул в седло и пустил коня вверх по склону. Преодолев половину, остановился, глянул на север, после чего спешно стащил из-за спины винтовку и дважды выстрелил в воздух.
Первым среагировал Рут. Спрыгнув в кузов "тевтонца", он перебрался к турели и, взгромоздившись в кресло стрелка, развернул пулемет.
Сендеры карателей из Южного братства ворвались в поселок с трех сторон. Один перемахнул с разгона узкий канал, промчался вдоль бараков, поливая свинцом замерших от неожиданности башмачников. Пулемет смолк, когда машина скрылась за сцепкой. Но в ответ начал стрелять жрец – он изрешетил цистерны трассирующими пулями.
В следующий миг полыхнуло так, что Вик чуть не ослеп. Холм вздрогнул. "Тевтонец" внизу развернуло на месте. От грохота зазвенело в ушах. Ударная волна выбила из седла Оглоблю, Петр с Гестом повалились на землю. Бросив котомку, Стод накрыл своим телом Владыку. Вик увидел, как со второго сендера, въехавшего на земляной вал бассейна возле насосной станции, расстреливают кинувшихся врассыпную башмачников и монахов.
Густое облако едкого дыма начало заволакивать поселок.
Внизу ржали и метались лошади. Панку удалось поймать одну, и он, вскочив в седло, ринулся к вершине. Оглобля сел на склоне, тряхнул головой и потянулся за винтовкой.
Третий сендер, проехав по дороге между насосной станцией и наблюдательной вышкой, свернул к холму. Стоявшие за водителем люди палили из ружей в скачущего к вершине Панка. Лошадь под ним споткнулась, клюнула мордой, башмачник вылетел из седла. Сендер, не сбавляя скорости, переехал его. Раздался вопль. Вику показалось, что он слышал, как хрустнули сломанные ребра.
Оглобля, опустившись на одно колено, целился в приближающийся сендер.
Вскочил Петр, вытащив меч, крутанул в руках "штерн", свернув кольцо на конце, взвел боевую пружину. И тут башмачник открыл огонь. Он убил водителя и попал в переднее колесо. Разогнавшаяся машина вильнула, в кузове мелькнули перекошенные лица карателей. Подпрыгнув на ухабе, сендер встал на бок и перевернулся. Бросив разряженную винтовку, Оглобля выхватил нож и прыгнул к машине. Петр по приказу Геста побежал к нему.
Владыка обнажил спрятанный в посохе меч. Стод дернул Вика за рукав, заслоняя собой Геста.
– Рядом стой, послушник!
Вик медленно вытащил меч; перед глазами застыла картина, как сендер давит колесами Панка, в ушах еще звучал вопль.
– Рядом, сказал! – рявкнул Стод и притянул Вика.
Внизу гремели пулеметные очереди. "Тевтонец" скрылся в дыму, из которого, словно светлячки, вылетали трассирующие пули, впивались в черную гладь нефтяного бассейна, со звоном врезались в агрегаты насосной станции, пробивали броню сендера, застывшего на земляном валу.
А потом вспыхнул нефтяной бассейн. Пламя слизало машину Южного братства с земляного вала, огонь с ревом промчался по каналу, взметнулся вдоль берега кратера и отступил под натиском поднятой ветром волны.
– Идем вниз! – приказал Гест.
Вик вздрогнул, слова громом отозвались в ушах.
Когда они спустились к перевернутому сендеру, все было кончено. За машиной распластались два тела нефтяников, у одного шея была неестественно вывернута, другой лежал на спине, ладонью прикрывая рану на животе. Рядом, опустив меч, стоял Петр, в двух шагах от него – Оглобля, перед которым, безвольно свесив голову на грудь, сидел каратель. Сначала Вик решил, что тот жив, но когда каратель кулем завалился набок, он увидел торчащую под лопаткой кривую рукоять. Оглобля ощерился, словно панцирный волк при виде добычи, поставил ногу на мертвеца и выдернул нож. Грудь и плечи башмачника часто вздымались, он обвел всех тяжелым взглядом.
Внизу взревел мотор. За дымом было не разобрать, что за машина выруливает из поселка. Спустя пару мгновений на дорогу выехал "тевтонец", за пулеметом сидел жрец Рут. Вик разглядел в кузове еще нескольких монахов, а потом дым от пожара, сносимый ветром, скрыл машину из вида.
– Странный жрец, снова укатил, – произнес Оглобля, вытирая нож о рукав. Помедлив, добавил: – Да и вы – не пустынники.
Стод шагнул к нему, занося клинок. Петр придвинулся сбоку. Башмачник отпрыгнул.
– Остановитесь! – пророкотал Гест.
Оглобля подобрался, обвел всех оценивающим взглядом. Губы его растянулись в ухмылке, обнажив крепкие зубы.
– Кто вы такие?
– Пред тобой Владыка Ордена, – произнес Петр.
Оглобля рассмеялся:
– Владыка – оборванец? А может, он? – Башмачник указал ножом на Вика. – Он – Владыка?
И вновь захохотал.
Петр шагнул вперед. Сверкнул клинок, раздался шлепок – и Оглобля распластался на склоне.
– Стой, Петр! – Гест властно поднял руку.
Жрец замер, занеся меч.
– Башмачник боем был возбужден. Я прощаю его. И помни: он спас мне жизнь.
Петр отступил, пряча меч в ножны.
Оглобля вскочил, ошалело озираясь, и тут же скривился, схватившись за посиневшую кисть, мгновение назад сжимавшую нож. Он попятился, как побитая собака, потом развернулся и, пригибаясь, побежал вниз.
– Стод, Петр, – заговорил Гест, когда башмачник скрылся в дыму, – осмотрите все машины в поселке, кроме тракторов. Если исправной не найдете, изловите лошадей.
Жрецы кивнули и быстро зашагали по склону.
Владыка закашлялся и тяжело сел, вытянув ноги, потер ушибленную грудь. Вик опустился рядом с Владыкой, стащил тюрбан.
Быстро темнело. Ветер, как иногда бывает перед грозой, стихал, накапливая силу. Сверкнула молния, над равниной прокатились раскаты грома.
– Вставай. – Гест хлопнул Вика по плечу. – Осмотрим сендер и грозу под ним переждем.
Первые капли дождя упали на землю, снова поднялся ветер, закружил клубы дыма над поселком и понес их в Пустошь, разрывая на лоскуты, спеша позабавиться с новой игрушкой, пока не погас пожар.
* * *
Холмы вокруг Кислой долины скрыла серая пелена, низкие тучи плыли на север. Расчерчивая небо, ветвились и сверкали молнии. Крупные капли молотили по мостовой. Но, несмотря на непогоду, на площади возле каменного изваяния было многолюдно. Ильмар, закутавшись в брезентовый плащ, стоял на парапете под статуей, наблюдая, как разгружают телеги. Отряд Прохора уже занял здание, полукругом окаймлявшее площадь с южной стороны, туда же укатили и киевские. Хэнк рассаживал своих людей в доме справа, его порученец Стеня – слева от площади.
Семеро бойцов возились по колено в воде за парапетом – сколачивали мостки, чтобы при случае в бассейне под статуей можно быстро перебегать с одной стороны на другую во время боя. Нормальных досок в округе раздобыть не удалось, поэтому Ильмар приказал разобрать телегу.
Атаман покосился на оплавленную черную фигуру, пытаясь представить, кто же стоит на постаменте, как раньше выглядел. Приметил в бесформенной массе ребристую рукоять меча и гарду и решил, что древний скульптор сваял либо охотника, либо воина, а под ногами у него, должно быть, лежит пес – уж слишком один фрагмент внизу походил на лапу собаки.
Небо слегка посветлело. Ветер разорвал тучи и сквозь пелену, скрывавшую от взгляда холмы, пробились багровые отблески заката. Дождь прекратился, в воздухе летала невесомая взвесь, высоко над площадью, переливаясь красками, аркой перекинулась радуга. Добрый знак, отметил атаман.
Подъехал промокший насквозь Прохор.
– Где Хэнк? – спросил Ильмар.
– Он почти закончил.
– Ты хорошо все проверил, как он людей расставил, указал, куда им стрелять?
– Да. – Прохор снял фуражку, стряхнул воду. – Он сейчас подъедет, обсудить кое-чего хочет.
– Разобъяснишь всем, чтоб приближенных Геста не перемочили.
– Это как? Кто в свалке разберет, кого стрелять, кого – нет?
– А вот так. Есть человек в караване особый. Его охранять скорей будут. И хорошо охранять. Уяснил, Прохор? -
Атаман развязал на шее тесьму от плаща. – А что у Стени?
– Там хуже…
– Что еще? – Ильмар скинул плащ.
Прохор посмотрел на дом слева от площади, надел фуражку. В бассейне под статуей стучали молотки, звенела пила.
– Чего тянешь, говори.
– В доме том перекрытий нет, и на крышу не влезешь, стены будто потекли, гладкие…
– Так че ты мне раньше не доложил? – разозлился Ильмар. – Коня мне!
– Коня атаману! – крикнул Прохор.
Подъехал Хэнк, с ним еще двое: один смуглый, худощавый, сильно горбился в седле, другой грузный, с квадратным подбородком и свернутым набок носом. Бригадир сразу начал:
– Тут такое дело. – Он кивнул на всадников за собой: – У Юла с Метисом мысль появилась. Они предлагают…
– Мысль? – забираясь в седло, перебил Ильмар. – У вас мыслилки об одном сейчас должны думать, как людей слева от площади рассадить, чтоб дело не завалить.
– Так это… – Хэнк растерянно посмотрел на Прохора.
– Атаман, – вмешался тот. – Выслушай.
Ильмар смерил его сердитым взглядом, бросил Хэнку:
– Излагай.
– Метис, – Хэнк указал на смуглого всадника, – когда еще в банде у Макоты был… ну… фермеров они на берегу Донной Пустыни жгли…
– Короче! – рявкнул атаман.
– Смесь взрывную он умеет делать.
– И? – Атаман вытянул нагайку из-за голенища.
– А Юл запалы смастерит… "Тевтонцы" ж с броней, им граната что? Ну колесо ежели взрывом оторвет. Но люди-то, люди внутри выживут, стрелять по нам станут. А смесь, когда бутыль разобьется о броню, растечется по щелям и всех пожжет внутри.
Ильмар задумался, почесал подбородок.
– Дельно придумано. А что для смеси нужно?
Хэнк вопросительно оглянулся на Метиса.
– Керосин, селитра и кислота, – выпалил тот.
– А для запалов?
Юл шмыгнул перебитым носом, неспешно потянул повод, развернув коня к Ильмару.
– Дело нехитрое. Проволока нужна, трубки с прорезями – гильзы подойдут, пружины и патроны. Лучше от пистоля. Та´к вот.
– Всё? – Атаман приподнялся в седле, глядя, как за парапетом вокруг статуи заканчивают сколачивать мостки.
– Всё, – кивнул Юл.
– Прохор, – атаман начал выщелкивать пистолетные патроны из петелек на ремне, – отправишь их к лекарю. Пусть им керосина даст и кислоты, и эту…
– Селитру, – подсказал Метис.
– Да, её самую. А ты, – Ильмар протянул руку Юлу, – держи.
И высыпал в подставленную ладонь горстку патронов.
– Быстро запалы смастеришь?
Юл только усмехнулся.
– У-у, рожа. Думаешь, я забыл, что вы учудили у Октагона? Ладно, всяко бывает. Сядете за парапет с людьми Прохора. Сработает ваша взрывная смесь, прощу былое и награду выдам… – Атаман развернул коня, встал на стременах и крикнул: – Обоз убирайте! Убирайте с площади к некрозовой плесени!! И чтоб следов никаких не осталось. Живей! Прохор…
– Да, хозяин?
– Че стал? Скачи к лекарю. Калеб из разведки вернется, сразу ко мне.
Ильмар ударил коня плеткой и кинул через плечо:
– Хэнк, за мной.
Они пересекли площадь и подъехали к дому, когда из него вышел Стеня.
Увидев разозленного атамана, порученец попятился.
– Стой! – рыкнул Ильмар.
Стеня замер, не дыша.
– Стой на месте, пока я не вернусь.
Атаман пригнулся и въехал сквозь пролом внутрь дома. В простенках и под окнами сидели люди. Ильмар проехал вдоль них, глядя на площадь, залитую багряными лучами заходящего солнца. Цели хорошо будет видно, только у стрелка преимущества нет. С возвышенности по каравану надо бить, а то людей за парапетом ненароком покрошат. Атаман поднял голову.
– Дела, – протянул подъехавший Хэнк.
Потолок, казалось, цел, а вот межэтажных перекрытий не было. И мусора на потрескавшемся цементном полу, обломков плит, заваленных лестничных пролетов, осколков кирпича – тоже нет.
– Эт куда ж все подевалось? – Бригадир наморщил широкий лоб, глядя на гладкие стены.
– Сейчас оно не важно, – произнес Ильмар, направив коня к пролому в стене. – У тебя кто-нибудь плотничать умеет?
– Найдется, – разворачиваясь следом, сказал Хэнк.
– Тогда разберите несколько обозных телег, сколотите лестницы. Чтоб до третьего этажа доставали. Тогда площадь у стрелков как на ладони будет. И еще… – Понизив голос, атаман добавил: – Смени порученца, Хэнк. Никакой он у тебя, не поспевает.
Ильмар выехал наружу. Стеня стоял на прежнем месте. Поравнявшись с ним, атаман нагнулся, сграбастал порученца за шкирку, оторвав от земли, процедил в лицо:
– Если подведешь, в некрозное пятно тебя брошу.
И отпустил.
Стеня мешком упал на мостовую. Ильмар выпрямился и увидел, как на площадь галопом влетел Калеб и с ним еще двое.
Атаман свистнул и поскакал навстречу разведчикам.
Петр остановил мотоцикл на вершине холма, напротив каменной глыбы, вросшей в землю рядом с обочиной. Стод, сидевший за водителем, спрыгнул на дорогу.
– Мотор выключи, – велел Гест, выбираясь из коляски.
Следом вылез Вик.
Двигатель чихнул и замолчал, погасла фара. Петр остался на сиденье, облокотился на руль.
На севере, куда ушла гроза, мигали зарницы, над Кислой долиной небо было ясным, светили звезды, с востока взошла луна, залив склоны холмов тусклым светом.
– Прикажешь в город съездить, Преподобный, или… – начал Петр.
– Тихо всем. – Гест поднял руку. – Слышите?
Из долины донесся едва различимый рокот двигателя.
– Будто крадется, – прошептал Вик.
– Это "тевтонец" Рута, – произнес Стод. – Больше некому.
– Что скажешь, Петр? – спросил Гест.
– По звуку похож, – ответил жрец. – Может, я все-таки спущусь в долину?
И взялся за руль.
Владыка покачал головой:
– Здесь будем ждать.
– А если караван… – начал Стод и осекся.
Над холмом за долиной разлился желтый свет. Заплясали лучи, становясь все ярче, длиннее. На вершине возникли две яркие точки фар и замигали, будто подавая какой-то непонятный сигнал.
– Всадники! – вырвалось у Вика. – И машины там…
– Да, – с облегчением произнес Гест. – Это караван.
Машина поползла вниз по склону, осветив спускавшийся отряд башмачников. Следом на вершину выехал трехосный фургон, подсвечиваемый фарами идущего в хвосте каравана бензовоза. На крыше фургона горели прожекторы. Толстые лучи пронзили туманную дымку, повисшую над долиной, выхватили из темноты здания у подножия, дорогу между ними и круглую площадь с высоким каменным изваянием в центре.
Караван растянулся по склону. Всадники медленно въезжали в город.
На площадь, обогнув длинное, стоявшее полукругом здание, с включенными над броней прожектором выехал "тевтонец" Рута. Машина подкатила к дому слева, остановилась и помигала фарами.
Владыка подошел к мотоциклу.
– Заводи, Петр. Садитесь, едем.
Заурчал двигатель.
Когда Вик забрался в коляску, башмачники и второй "тевтонец" уже были на площади. Фургон замер на въезде, освещая статую прожекторами, за ним остановился обоз. "Тевтонец" и несколько всадников поехали к машине Рута, застывшей под стенами дома слева.
Петр включил скорость, мотоцикл дернулся, а сзади грохнул выстрел.