Кацураги с прищуром изучила мою внешность, не нашла там ничего особенного, - видимо, совесть искала, - и воткнула сигарету в пепельницу.
- А как же. Кстати, можешь уже садиться, остряк.
"Вот черт, один - один", - подумал я и опустился напротив начальницы.
Подошел официант и с поклоном опустил на стол меню.
- Тоник и бифштекс, - сказал я, не заглядывая в потертую тонкую книжицу.
- Правильно, закусишь выжратое пиво, - одобрительно сказала Кацураги, когда официант исчез. - Вот тогда можно будет и о деле поговорить.
- Трезв и невинен, как преподобный Мерсер, - отрезал я. - Выкладывайте.
Капитан улыбнулась уголком рта:
- Ну что ж, раз так, то лови.
По столешнице ко мне скользнул кожаный прямоугольник, и мне даже не потребовалось его разглядывать, чтобы понять, что это. Уж свой жетон я узнаю.
- Умильно рыдаю, капитан. Это что - все? Я снова в строю?
- Мне нужно еще и извиниться? - Кацураги приподняла бровь и, наклоняясь вперед, уперла локти в столешницу. - Или тебе приказ зачитать?
Дождь скорее пропустит три дня подряд, чем Мисато Кацураги обойдется без издевки, произнесенной тяжелым тоном. Я примирительно поднял руки, так что тарелку с синтезированным мясом мне подсунули как раз вовремя. А еще слева нарисовался шипящий бокал, и это было прямо-таки замечательно.
- Ни боже мой, капитан, - рассудительно сказал я, втыкая вилку в бифштекс. - Просто, видите ли, интересуюсь, с чего такая честь... А вы мне сразу - значок, полномочия. Как насчет оружия, кстати?
Пока я с полным ртом поднимал глаза, Кацураги уже молча извлекла из сумки тяжелый пакет и положила посреди стола. "Все, я растаял. Моя ты деточка". Даже по контурам закутанного в целлофан пистолета я узнал свою машинку - P.K.D. 2019 Special. Коль скоро офицерам управления блэйд раннеров позволялось модифицировать табельное оружие, я в свое время оторвался на всю катушку. Два жалования извел, прежде чем успокоился. Хотя нет, кажется, еще премия была - на нее я лазерный блок улучшил. И, признаться, расставаться с этой пушкой было очень тяжело, даже памятуя, что благодаря ей я из ликвидатора превратился в убийцу.
- Вот так, - удовлетворенно произнесла Кацураги, откидываясь на спинку стула. - Теперь ты уж точно восстановлен в звании, старлей.
Я задумчиво пожевал, глядя на черный целлофан. Да, вот теперь можно окончательно поверить. И начать бояться и сомневаться - все как всегда. Как месяц назад.
- Уже понял. И насколько же они круты?
- Очень круты, Икари. Во всех смыслах. И один из этих смыслов мне особенно не нравится.
Подняв бокал, я качнул им, дескать, "ваше здоровье", и поощрительно кивнул.
- Они теоретически способны пройти тест Войта-Кампфа.
Я поперхнулся тоником.
- Чего? - просипел я сквозь кашель. - Как это?
- Так это, - сказала Кацураги, мрачнея лицом. - Мозг поколения "ноль-ноль" имеет контур типа "Нексус-6". А это значит...
- А это значит, что мы вплотную подошли к эмуляции эмоций, - подхватил я, глядя, как женщина кивает и лезет в пачку за новой сигаретой. - Капитан, дайте закурить.
- Держи. Да. От симуляции к эмуляции.
- Эмпатическое самообучение, значит. И в каких пределах?
В легких сразу все приятно нагрелось, а горлом задвигался полузабытый уже грубый напильник, и между нами повис дым, слишком густой в этой и без того почти коллоидной атмосфере. А еще тут висело что-то еще, и еще я впервые обратил внимание на музыку - играл, без сомнения, кто-то известный, какой-то блюзмен, но кто именно - на ум не приходило.
- В очень широких. Теоретически, они не способны накапливать большое количество эмоций, рано или поздно этот контур будет перегружен, и их развитие затормозится.
- Занятно.
- Куда уж больше.
Мы лениво перебрасывались фразами, глядя друг на друга. Мне почему-то казалось, что капитану приятно меня видеть, и еще - мне тоже казалось, что я рад ей. Так все сложно, что аж тепло на душе. Вот выкинуть бы из мозгов этот "Нексус-6", и можно пить до утра, разговаривая о прошлом, сплетничая об управлении...
- Икари, ты хоть понимаешь, насколько все серьезно?
- Понимаю.
- Если мы не сможем точно отличать человека от Евангелиона...
Я в один глоток выхлебал тоник и махнул рукой, подзывая официанта.
- Да, капитан. Помимо всех прочих прелестей начнется охота на ведьм. Есть ведь уже деятели. "Убей в себе Еву", "Стань человеком"... - я скривился. - Этих фашиков еще не прищучили?
Кацураги буркнула "виски" подошедшему официанту, я уважительно крякнул и показал, что мне того же. Проводив его взглядом, капитан изучила докуренную сигарету.
- Нет, старлей, - сказала женщина, ожесточенно давя бычок. - Слыхал, как они устроили расправу над специалами?
- Нет. И не хочу слышать. Мерзость.
- Именно что мерзость.
- Жаль, их суд не признает вне закона.
- Может, после поджога клиники и признает, - жестко сказала Кацураги. - Эти сволочи взяли ответственность на себя.
- Пусть горят в аду. Уничтожать "еваподобных" - это ублюдство. Как есть. И уж тем более теперь, когда синтетиков научили еще и эмоции изображать...
"Черт, да что ж меня так, а? Расчувствовался? А что если она тебя проверяет? Увидит, что ты распустил нюни, и все - прощай значок".
- Погоди. Факт эмуляции эмоций пока существует только на бумаге.
Я вылез из своих параноидальных сомнений и недоумевающе посмотрел на капитана.
- Не понял. То есть как это?
- Молча. Мы еще не прогоняли "ноль-ноль" по ВК-тесту.
- Но... Как тогда?..
Кацураги нехорошо ухмыльнулась:
- Ева запаниковал.
- Чего?!
- Представь себе. Оперативник вышел на след подозреваемого, потребовал пройти Войта-Кампфа на месте. Он успел задать уже три вопроса, но Евангелион прервал его и попытался сбежать.
"Ага, это уже понятнее. Отказ от прохождения теста - это такое самоубийство. Грязное и быстрое".
- Тут его и грохнули, - кивнул я. - Но причем тут паника?
- А вот это самое интересное, Икари, - Кацураги не кривясь отхлебнула виски и посмотрела мне прямо в глаза. - Дело в том, что по первым трем вопросам Евангелион выглядел человеком.
"Ох ты ж..."
- Даже не специалом?
- Даже не специалом, старлей.
Озвучивая свои последующие размышления, я, кажется, выругался. Мысли оперативника, расслабленного месяцем безумного поглощения пива, регулярно нарушали строй и порывались сбежать в самоволку. Только допивая свой виски, я сообразил, при каких обстоятельствах я возвращаюсь на работу. Каждый штык на счету у блэйд раннеров, которым теперь придется стать еще менее популярными - еще шире круг подозреваемых, еще более частые оскорбительные подозрения: "а не Ева ли ты?"... Да, определенно мир рушился.
И каждый раз, когда рушится мир, обязательно найдется кабак, где пьяный начальник с пьяным подчиненным ведут проникновенно-философские беседы о том, как страшно жить. О том, кто виноват. И никогда - о том, что делать.
- Вот зачем солдат и слуг учат этому всему? А, капитан?
- Побочный эффект развития.
- И почему не вшить им ограничителей? Ну, помимо возраста, вы понимаете.
- Понимаю, старлей. Не знаю. Слышал бы ты этих корпоративных деятелей...
- А все колонизация эта - новые условия, быстрая адаптация, помочь человеку... Хрена с два - помочь! Скорее уж - заменить...
- В задницу колонизацию. Я хочу, чтобы на эти деньги чинили атмосферу Земли.
- Точно, кэп! За голубое небо!
- Икари, да, черт побери! Официант!
В воздухе тугим комком висел табачный дым, в полутемном кабачке остались только двое. Из невидимых динамиков лился неторопливый блюз, а мы, почти касаясь лбами, до хрипоты соглашались друг с другом, кляня мир, в котором все меньше места воздуху, Земле, нормальным рабочим отношениям...
В котором все меньше места людям.
Глава 2
Мир потихоньку возвращался на место. Я разлепил веки и с интересом всмотрелся в свой потолок - безраздельно мой, родной и близкий. В смысле, невысокий. Забавно, как оно бывает: я не плевал, не метал окурки в эту серо-зеленую поверхность, не красил ее сам - а все равно четко знаю, что это потолок моей квартиры, что под ним - жизненное пространство Синдзи Икари и, собственно, - бесчувственное тело этого самого Синдзи Икари. Которое сейчас попытается встать и выяснить, наконец, главную причину этих философских излияний.
"Болит у меня, блин, голова или нет?"
С набега разобраться не удалось, пришлось привстать. Я с интересом прислушался к образовавшимся ощущениям и выявил сразу несколько ключевых, которые и обусловили мой маршрут: кухня - вода! - туалет. Телик.
Последнее - чтобы создать иллюзию, что жизнь... Что жизнь - она таки есть. Благо, голова вроде не против. Пока ведущие утреннего шоу выясняли, почему разбежалась какая-то очередная пара звездочек, я успел окончательно прийти в норму, и организм даже милостиво разрешил мне позавтракать. Попутно я вспомнил, что меня забросила домой Кацураги, что я вроде даже не приставал к ней (впрочем, раз целы зубы - это и так очевидно), и что я снова в строю. Гипнотизируя рычащую микроволновку, я ухмыльнулся: день начался, а на работу мне не надо. Стоило, конечно, разобраться со своим заданием, которое я получил уже будучи изрядно вдрабадан, но это можно смело отложить. Вряд ли в офисе "Ньюронетикс" меня будут ждать раньше часа-двух дня.
"А если и будут - то пусть погрызут себе нервы. Мне меньше работы".
Оставив укоризненно глядящую на меня гору пустого стекла, я вернулся с разогретой коробкой в комнату, там и рухнул в разворошенную кровать. "Где же он, а?" Пошарив под подушкой, я нашел теннисный мячик и принялся бросать его в экран, одновременно поглощая пахнущую кашей смесь.
- ...Но ведь были и недовольные, - сказала Мана.
"Милашка. Ради этой мордочки стоит терпеть поток утреннего маразма".
- Да, милая, еще бы! Когда появились Евы, шахтерам и проституткам пришлось идти переучиваться!..
"Мудак. Юмораст. Шел бы сам поучиться, что ли".
Я метко шлепнул по физиономии Наото мячиком и едва успел перехватить срикошетивший снаряд свободной рукой. По-настоящему мне утреннее шоу нравилось только одним - и далеко не хиханьками из-за кадра. Эти двое были настоящими людьми, и эмоции на их лицах были очень хорошими - показушными, натянутыми, за их утренней бодростью жила тоска по кофе, кровати, ласковому покусыванию за ушко. И это было здорово.
"Да здравствуют утренние шоу в прямом эфире - все эти "подъемы", "доброе утро", "вставай"! Благодаря им человек видит, что не только ему хреново".
Покончив с завтраком, я отключил звук и уселся за компьютер: надо же создавать видимость работы. Да и хотелось поработать, честно говоря. Первым делом я наорал на систему, запустил все процессы оптимизации, погнал мусор и очистил служебный ящик от напакованного туда спама. Появилось искушение сбегать за пивом, но это я решительно отставил и сразу воткнул флэшку с данными от капитана.
"Ньюронетикс".
Компания, создавшая технологию Евангелиона. Институт, который в единочасье стал вторым - и реальным, надо сказать, - правительством нашего тусклого шарика. Еще бы, их адаптивные контуры на исследовательских машинах сделали колонизацию компьютерной игрой, а там, где понадобились ловкие пальцы и умный мозг, - появились первые Евы. Хрен его знает, на чем поднялись эти дельцы - дело мутное, довоенное, собственно, скорее всего, на Последней Войне "Ньюронетикс" и вырос.
Однако, история - не мое дело. Прокрутив всю эту ерунду про становление контуров, цепей и поколений мозгов, я полез в открытые досье руководителей крупнейшего регионального представительства корпорации. Конкретно мне нужен был один говнюк по имени Гендо Икари. Любопытно, что мой фатер успел нарисовать себе за прошедшие два года? Тут ведь какое дело: чем старше ты, тем больше у тебя заслуг в прошлом появляется. Как-то так внезапно - хоп, и ты уже чего-то там наконструировал, навершил, так сказать. И человечество вроде как по гроб жизни именно тебе обязано. Наплевать, конечно, что почему-то раньше никто ни сном ни духом. Бывает, как же - секретность, неразглашение, все дела, тссс... Только то, чем тешат свое самолюбие старики в приютах, мой папа может рисовать в публичных файлах. Вот и получается, что изучая его послужной список с наградами, свершениями и открытиями, я вместо занятия делом с отвращением прикидываю: а на сколько же надо поделить эту херомантию, чтобы получить реальную картину? "Мы таких чисел в школе не проходили", - решил наконец я и полез, куда надо: в графики его приемных часов в Токийском отделении. Выходило, что Гендо Икари очень деловой человек, но ради управления блэйд раннеров он уж чем-нибудь да пожертвует, особенно приняв во внимание цель визита. Капитану хорошо говорить - дескать, кому как не мне выводить директора из равновесия, но при этом надо еще самому это равновесие сохранять.
Я отправил почтой подтверждение сегодняшнего визита и посмотрел на край стола, где лежал маленький серебристый кейс с тубой тестового модуля внутри. Значок мне выдали мой, пистолет тоже вернули, а вот прибор для проведения Войта-Кампфа я получил новый. Потерев глаза, уже отвыкшие от текста на экране, я полез в спецификацию своего нового боевого товарища - и был приятно удивлен. "Надо же, до автоматической фиксации области сканирования додумались. И гироскопические поправки он теперь сам делает". Я с уважением покосился на металл кейса и продолжил чтение. Выяснилось, что функция звукозаписи встроена ("давно пора"), что координаты проведения теста теперь напрямую передаются в управление и проходят верификацию. Короче, осталось интегрировать мп3-проигрыватель и противоугонную сигнализацию... "Хотя стоп, распознавание "свой - чужой" в модуле есть".
За окном бушевал настоящий ливень, по телику показывали, как накрывают силовыми экранами парковую зону, напичканную искусственными деревьями, а капли гудели по стеклу, и утро снаружи потемнело. Идти куда-то сразу расхотелось - и ехать, кстати, тоже. В такую погоду с ховеркара водопадами стекает отравленная вода, и ты едешь медленно, грузно, тяжело поворачиваешь, разбрызгивая крупные капли. И если ты включил из музыки что-нибудь в настроение - пиши пропало, этот дождь сожрет тебя, невзирая на всю твою защиту, просто разъест изнутри.
"Черт, срочно надо выпить. Или закурить. Или посмотреть мультик про роботов. Словом, что угодно, но чтобы мне временно разрушило мозг".
Поскольку ключевым было слово "временно", то мультик был отставлен, я закурил и уселся гонять файлы по дискам - раз уже взялся с утра наводить в машине порядок. Оно, конечно, стоило бы почистить пистолет, оскверненный нашим хранилищем, но тогда я не удержусь и возьму его в дорогу. С пушкой в "Ньюронетикс" меня все равно не пустят, а сдавать P.K.D. в лапы дебилам из секьюрити мне совсем не улыбалось. Так что лучше вечерком сяду - под лампой, чтобы холодная бутылочка пива под рукой, и вырубить остальной свет. И чтобы неон за окном мигал. Я уже хотел было констатировать романтизм головного мозга, но как раз обнаружил авишку хентайного содержания и облегченно вздохнул:
"Все нормально, все с тобой нормально".
Часы на руке подали признаки жизни, и я пошел к шкафу, оставляя позади вылизанную и причесанную машину. К встрече с именитым папой стоило подготовиться не только морально, поэтому выбор был сделан в пользу сурового костюма с гражданским комплектом нашивок нашего управления. Галстук - слегка мятая рубашка - запонки. Я поморщил нос, глядя на своего двойника в зеркале. Славный малый: подбородок безвольный, весь из себя зеленоват, небрежен и похож на манекен даже в этом костюме. Всего-то чести, что глаза. Мой двойник заухмылялся: "Вот помню, позвали меня как-то на втором курсе девочки посидеть - в ресторанчик, а к ним уже прицепились какие-то... Один взгляд - и бравые прилипалы уже ставят мне пива". Я напомнил двойнику о позорном окончании того вечера, и на том мы и простились, недовольные друг другом.
Усевшись в кресло ховеркара, я поерзал, с сомнением глядя на автопилот, но потом потянул на себя штурвал: как-никак, с завтрашнего дня я официально приступлю к гонкам за беглыми Евами, так что стоило проверить, как у меня дела с машиной.
И я проверил.
На подлете к офису "Ньюронетикс" табло украсилось серьезными суммами штрафов за превышение скорости и потенциально опасные маневры. Зато настроение улучшилось - как от самого вождения, так и от того факта, что через десять минут эти самые штрафы с меня спишут. Именно в таком радужном настрое я вылез из кабины на парковку корпорации. Последний уровень мегаполиса, огромный зонтик силового щита, красивые рыжие облака вокруг - этот офис снаружи выглядел как один большой намек: "Тут очень много денег и пафоса". Еще имелся логотип во всю грань огромной пирамиды, еще было потрясающее количество дорогих ховеров, а то, что я поначалу принял за шпиль возле самой пирамиды, оказалось шаттлом вертикального взлета.
Я шел под мерцающим куполом энергетического экрана, шагал по усиленному гудрону, которого никогда не касались ядовитые капли, и запоздало понимал, что иду на встречу с собственным отцом. "А я так надеялся понять это через полчаса после окончания визита..." Так было бы много, много проще.
- Старший лейтенант Икари?
Я как раз распрощался с бдительной службой безопасности и осматривался в огромном и потрясающе пустом холле, когда прозвучал этот примечательный голос - вроде бы полушепот, но в то же время какой-то звонкий и твердый. Поражаясь противоречивому впечатлению, я повернулся и тут же получил новый повод удивляться. Передо мной стояла девушка. Не, не так: передо мной висели огромные красные глаза - шикарного, насыщенного цвета красная радужка, какой уж точно не бывает в природе. Я опомнился довольно быстро, хотя на секунду-другую, несомненно, залип, пытаясь в этом невероятном взгляде не утонуть.
- Меня зовут Рей Аянами, Икари-сан. Я референт директора Икари. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Имя девушки до меня дошло в третью очередь. Во вторую я смог рассмотреть ее внешность и был слегка разочарован: после сбивающего с ног взгляда я обнаружил невыразительное бледное лицо, маленькие губы и нос средней курносости. Прическа тоже была странной, как в смысле цвета, - седина с голубым отливом, - так и по форме: такое каре носили лет пятнадцать назад. А еще она была не накрашена. То есть вообще. Если, конечно, мертвенная белизна - это не сантиметровый слой штукатурки, в чем я очень сомневался.
- Директор ждет вас в приемной.
Аянами повернулась и пошла вперед, очевидно, решив, что ответных любезностей ждать не стоит. А я сделал шаг следом, вслушался в ее голос, звучавший еще в моей голове, и едва успел прикусить язык, на котором уже вертелось сакраментальное: "Именем закона, назови номер и ревизию". Оно, конечно, ничего странного, что фатер послал за мной синтетика, компания, как-никак, в основном ими и занимается, но все же, все же... Я шел за своей провожатой, глядел в спину изящной фигурки и пытался понять, за каким дьяволом придавать Еве такую экзотическую внешность, да еще и брать ее в референты. Конечно, некоторые соображения на сей счет у меня имелись, но подобных вкусов я никогда не понимал.