""Пошел вон"", - привычно перевел я и встал.
Подумать только, еще с утра жизнь казалась мне не таким уж дерьмом.
- Скажите, директор... Зачем вы начали программу эмуляции эмоций у синтетиков? - зло спросил я.
Он ничего не ответил и тоже поднялся, расцепляя руки. "Дьявол тебя раздери, отец, ты и черта создашь, если будет спрос! Начнут гибнуть люди, дохнуть Евы, а вы все тут будете жрать от пуза - над дождем, над войной, над всем". А я неудачник.
- До свидания директор. А ты, Аянами, только не умри от избытка эмоций, - буркнул я напоследок и уже повернулся было к выходу, когда краем глаза заметил ее лицо.
"Минуточку..."
Я сел в кресло и снова положил кейс на стол, поражаясь собственной тупости.
- Прошу прощения?
- Я хотел бы задать еще один... Пару вопросов Евангелиону Аянами, - сказал я. Меня трясло и очень хотелось успокоиться, стиснуть зубами сигарету, но - нельзя, нельзя...
- Мне кажется, мы все выяснили.
Если отец и был удивлен, он никак этого не показал, но мне уже было наплевать - я откинул крышку кейса и включил лазеры.
- Это займет совсем немного времени, уверяю вас.
Тишина - это он так соглашается. Аянами замерла в своей не до конца застегнутой блузке, и ее глаз снова окружили точки маркеров.
Прав я или нет, но...
- Ваш начальник вызывает вас в кабинет и приказывает раздеться. Вы понимаете, зачем, это уже не впервые. Ваши ощущения?
"О да, - подумал я, наблюдая за светопреставлением на дуге. - Это не удар победы, папа. Это пока мелкая месть. Я уже все увидел, что хотел. А теперь мы еще и выслушаем. Кукла с эмоциями - это так круто. Наслаждайся тем, что ты дерьмо, папа".
- Стыд. Боль. Отвращение.
Бинго. А теперь...
- Вы узнаете, что ваш друг - Евангелион. Вам поручают прекратить его существование... Ваши ощущения?
Бум... Бум... Бум... Целых три удара моего охрененно быстрого пульса - и мрак кромешный на приборах, только белая лампочка. До начала светового шоу прошло целых три секунды.
- Мне очень жаль. Я сделаю это, но мне жаль.
- Спасибо, Аянами-сан.
Пульс отплясывал обалденный ритм, я едва сдерживал желание откинуться на спинку стула и закурить. Протоколы отработали, отчет ушел, могу уходить и я.
- Сделка отменяется, господин директор, - сказал я, усилием воли высушивая голос.
Отец промолчал - он сволочь и мудак, но он умный человек. "Нексус-6" так и не пробил главный барьер синтетика: эмоциональное восприятие собственной смерти или смерти другой Евы. Можно научить изображать правильные эмоции, но эмулировать это... Наверное, для таких вещей еще долго не будет хватать мощностей. Не знаю, какой там контур за эту экзистенциальную хрень отвечает, но я бы назвал его "душой". Ну а дальше все просто: не можешь хотя бы эмулировать - не суйся к тесту Войта-Кампфа.
Я закрыл кейс и пошел на выход.
- Знаете, референт Аянами... Думаю, директор Икари вряд ли прошел бы этот тест. В отличие от вас.
Я шел прочь от серой пирамиды к своему ховеркару, но все же не выдержал и полез в карман за сигаретами. Моя маленькая победа - можно ведь позволить себе слабость, а? "С другой стороны, что в тебе еще, кроме слабости?" - подумал я, с наслаждением запрокидывая голову и выпуская в марево щита струю дыма.
Глава 3
- Молодец. Жду завтра в офисе на 9 утра.
О да, капитан Кацураги - превосходный управленец. Так вдохновляет на подвиги и геройства. Я нажал отбой и упал на кровать - мне все равно. Выжить после такой дуэли, сорвать грандиозные прибыли собственному папочке, попутно надавав ему пощечин... "Да ты, брат, прямо-таки выполнил десятилетнюю норму семейного долга".
А я ведь втайне мечтал об этом дне. Не именно о таком, конечно, но о подобном. Вынашивал свои чувства, готовился к срыву, к сумасшедшей пьянке, к бешеным пируэтам на ховеркаре, к... Не знаю там, к стрельбе по антеннам на крыше, наверное. А вместо этого я сейчас встал с кровати, включил погромче самое дурацкое аниме, какое обнаружил, и пошел на кухню собирать мусор.
Потом поесть, заказать еду на завтра, почистить пистолет и - спать. Будем приучать себя к мысли, что жизнь идет своим чередом, что я каждый день могу надрать задницу собственному папе, что... Словом, пафосный гражданин, который регулярно гладит по шерстке свои матерые комплексы. На кухне я включил джазняк - случайную подборку композиций, одобрил выбор музыкального центра и под аккомпанемент дикого сочетания звуков занялся помещением. И все вокруг так приятно завертелось, что вдруг запищал будильник.
Я окончательно проснулся и взглянул прямо в глаза противному прибору.
"Где мой вечер? Где, черт возьми, мой вечер?" Время просто ускользнуло, послушное самому странному ощущению в жизни. Я встал с кровати, вспоминая о пустой суете вчерашнего вечера, и в который раз убедился, что мечта, которая исполнилась, - это плохая мечта. Особенно, если она и сама по себе была дерьмом.
Город плыл за окном ховеркара - именно плыл. Все горизонты оказались до отказа забиты спешащими людьми, и час пик накрыл город глупой и заторможенной суетой, которая схлынет уже час спустя. Суета. В динамиках едва слышно бились басы, по-особенному, влажно пах забытый тут сигаретный дым, окна захлестывали потоки, на табло горело: "не пытайтесь перестроиться", - а я и не пытался, вообще не пытался. Я хотел на работу, я хотел чего-то нового - пусть оно и совсем старое, - я скучал в четырех стенах, но торопиться куда-то...
Парковка перед управлением почти пустовала: то ли все были в разгоне, то ли в пробках застряли, - но так или иначе, ни одной машины оперативника тут не было, только тачки канцелярии. Я вдохнул напоследок плотный аромат салона, натянул маску и выпрыгнул под едкие струи. Без двух девять - потрясающая пунктуальность всегда была моим коньком, кроме тех случаев, когда одолевала лень.
- Икари?
Я степенно снял шляпу и пригладил волосы. Длинный широкий коридор, стойка дежурного офицера, зеленовато-белый ядовитый неон под потолком - тут все, как всегда. И даже маленький дежурный, который знает всех, но которого никто не помнит.
- Доброе утро. Есть что-то для меня?
Иногда я такой сноб.
- Эээ... Вас разве не уволили?
Я стянул маску и выразительно осмотрел парня. Доброжелательностью лучилась вся его крохотная физиономия - в смысле, голова у него нормальная, а вот лицо словно кто-то стянул поближе к носу.
- Блэйд раннеры не бывают бывшими, сынок, - сказал я, облокачиваясь на стойку напротив него. "Масахира. Специал первой степени", - прочитал я на бэйдже бравого дежурного. "Масахира, Масахира, Масахира... Запомнить, наконец, что ли".
Я почувствовал чей-то взгляд и повернул голову. В кресло для посетителей сиротливо вжималась симпатичная девчонка, боязливо посматривая на меня и дежурного.
- Кто это?
- Свидетельница, господин... Простите, а вас точно восстановили?
Возможно, конечно, не каждому специалу стоит доверять пост дежурного, но с этим малым Кацураги не прогадала - въедливый тип с превосходной памятью на лица и предметы, на моем веку его еще никто не надул с документами или вещдоками. И еще этот Масахира жизнерадостный - как придурок прямо. Впрочем, он и есть придурок, хоть и называется это "ограниченной общественной полезностью".
- И я рад тебя видеть, - сказал я и выложил на стойку значок. - Вот мой пропуск, Масахира. На зуб попробуешь?
- Ну что вы, - смущенно улыбнулся парень. - Я же его обслюнявлю...
Гм. Шутить шутки со специалом в присутствии посетителя не стоило, нечего тут имидж портить управлению. Я скосил взгляд на девушку и начал с наслаждением расстегивать тяжелый плащ, а у локтя Масахиры как раз захрипел внутренний телефон.
- Да... Слушаюсь.
Пока наш "специальный" дежурный с мукой на лице выслушивал чьи-то инструкции, я всласть попялился на девчушку. Милое личико, только перепуганное очень, и ножки такие ничего себе. Заявлять пришла? Хотя нет, Масахира сказал - свидетельница. Что ж ты такого увидела, милая, что ни свет, ни заря прибежала к блэйд раннерам? Может, опросить ее? Приступить к работе, так сказать. Вон как доверчиво смотрит.
- Господин старший лейтенант...
Я с досадой повернулся к стойке.
- Чего тебе?
- Возьмите, пожалуйста, ваш ключ от кабинета и зайдите к капитану Кацураги, - сказал Масахира.
Кабинет... Шикарно. Теперь берем в работу свидетельницу, и жизнь налаживается. Хотя нет - надо к капитану, на утреннюю помывку мозга. Фиг мне, а не налаживание жизни, но это ничего, это я привык. Довольствуйся малым и все дела.
Я прошел по служебному коридору и уже нацелился потянуть ручку нужной двери, когда за полупрозрачным стеклом появилась тень. "Еще кто-то у капитана? Не понял". Обычно Кацураги в полдевятого проводила для дежурных и следаков оперативки в малом зале, а потом запиралась у себя и предавалась видеофонной ругани с инстанциями и жалобщиками, а также с поборниками прав Евангелионов.
Дверь распахнулась мне навстречу, и спиной вперед из святая святых кэпа выдвинулся какой-то тип с пучком встрепанных волос на затылке. Посетитель развернулся, и я обнаружил угловатую небритую физиономию с приклеенной улыбочкой. Одет он был неаккуратно, с некоторым даже хамством - вроде и при параде, все очень строгое, но, в то же время, вроде как с пугала себе шмотки снял. Галстук распущен, пиджак лучше бы за пояс заткнул, чем так через руку перекидывать. Ну а рубашку гладить мама не научила. Мда, экспонат.
- О, Икари Синдзи! - сказал неаккуратный гражданин, улыбаясь еще шире. - Утро доброе.
Ох ты ж. Вот как даже?
- Доброе. Мы знакомы?
- Лично - нет, но ты довольно известная персона. С возвращением!
Баритон у гражданина оказался вполне себе приятным, и даже очень. Дамы тают, поди. Только вот мне он не нравился - ни голос, ни его хозяин. Не надо долго учиться наблюдать за людьми и Евами, чтобы понять: этот хочет, чтобы в нем видели простака, хочет, чтобы все знали, чего он хочет, а уж какой он в самом деле - черт поймет. Страшно не люблю таких - от них попахивает отделом внутренней безопасности, спецслужбами и прочими разно-всякими конторами.
- Это там Икари в коридоре? - подала голос невидимая Кацураги. - Кадзи, впусти его и всего хорошего.
- Ага, Мисато. До встречи, Икари!
Непростой мятый хам подмигнул мне самым развязным образом и пошел прочь - под мигающие старые лампы основного коридора. Я немного посмотрел ему в спину и вошел в захламленный кабинет. Капитан терла висок, курила и смотрела телевизор с отключенным звуком, а ее чашка на заваленном столе распространяла одуряющий аромат кофе. Только у Мисато-сан в кабинете был крутейший аппарат для производства напитка богов. Мне кажется, я готов продать душу и тело за такой, даже с защитниками Ев готов каждое утро пререкаться - очень уж крепкий запах, крепкий и правильный.
- Во-первых, я тобой довольна. Хорошая работа. Садись.
Я кивнул и уселся, расправив плечи и глядя на переносицу Кацураги: пока что вроде хвалят, да и не бар тут - дистанцию и субординацию мне никто игнорировать не предлагал. Она положила сигарету на край пепельницы - почти пустой в начале дня - и сложила руки на бумагах.
- Во-вторых, с возвращением.
- Спасибо, капитан.
"Иногда я ее почти люблю".
- Теперь к сути.
Она сняла несколько верхних листов с внушительной пачки и подтолкнула их ко мне.
- Ознакомься.
Это была выдержка из дела - со ссылкой на основную часть - и приобщенные к ней свидетельские показания, оформленные два часа назад: все по форме, чин чином, я, даже не глядя на подпись, узнал закорючки Сигеру. Этот поганец пишет хуже врачей, ему можно в середину текста хоть матерщину вставлять, один черт никто это разбирать не будет. Я поднял страдальческий взгляд на капитана, но та уже смотрела на экран, ожидая, пока мой мозг осилит писанину коллеги.
- Ну и?
Я почесал макушку и сообразил, что прошло довольно много времени. Неразборчивое чтиво неожиданно оказалось увлекательным - убийство, пятиметровый прыжок, свистопляска с полицейской погоней и всего один случайный свидетель.
- Офигеть, капитан.
- Потрясающий анализ. Ты меня радуешь.
- Кхм. Я просто не понял, как это удалось провернуть в телецентре? Я, конечно, понимаю, что это Ева. Но там же система безопа...
- Вот именно. Займись.
Было тут что-то странное, и даже не одно такое "что-то", но в первую очередь меня заботило другое.
- Капитан, вы же выдали мне санкцию на беглых Ев. Почему я получаю это?
Кацураги пошевелила ноздрями, провела указательным пальцем по губам и хмыкнула:
- Теряешь хватку. До конца дочитал?
Я бросил расстроенный взгляд на листы, исчерканные безобразным почерком.
- Вроде да...
- Какие вопросы? Убит шеф-редактор, который чисто случайно докопался до обстоятельств побега Ев. С некой колонии "Саббебараах".
"Господи, что за бред, капитан?"
- Это не они. Не эти Евы. Евы не бегают, чтобы грохнуть журналистов. У них обычно другая вроде как цель. Смысл так рисковать?
- Не бегали, - согласилась Кацураги. - Раньше. А теперь вдруг сбежали и грохнули.
Я посмотрел на женщину и начал потихоньку прозревать. И мне мое прозрение совсем не понравилось, вот совсем-совсем.
- Так это не просто побег? - осторожно спросил я.
- Ага.
- Значит... Полевое испытание?
- Подозреваю, что да.
- И кто против нас работает? "Ньюронетикс"?
- Нет, они вне игры. Мы им предъявили очень серьезные вещи, так что они мешать не будут... По крайней мере явно, - добавила капитан после внушительной паузы. - Но ты держи ухо востро.
Легко сказать. После вчерашнего меня и просто так могут пришить, даже не надо совать нос в эту мутную историю. Действительно, может, забить? Ведь оказывается, умные и опасные синтетики - это верхушка айсберга. Тут как бы история с "Сатихо" не повторилась...
- Это может стать покруче, чем в восемнадцатом, - словно читая мои мысли, сказала Кацураги. - У меня все оперативники в разгоне, роют носом, в том числе и ложные следы. Ты будешь ударным форвардом, Икари. Если это и впрямь корпоративные дела, вопрос надо закрыть. Навсегда.
Я сидел в своем кабинете, таскал из принтера бумагу и комкал ее. Хрустящий лист шуршал между ладонями, пока не превращался в теплый шарик - тогда я бросал его в корзину и брал следующий. И следующий, и следующий. Все мои вещи были тут, я даже не стал снимать полиэтилен, которым их накрыли, стащил только чехол с кресла, упал в мягкие объятия и погрузился в мысли. Бумага никак не заканчивалась, мои мысли - тоже.
"Сатихо" была индийской компанией, которая наладила выпуск второго поколения Евангелионов. И решили они там, значит, не тратиться на проведение испытаний в колониях, а просто выпустили три дюжины синтетиков в город - Нью-Дели, кажется... Хотя нет, Нью-Дели забомбили еще в Войну, а это был... Нишапур. Да, Нишапур. Евы устроили там настоящий геноцид - уж не знаю, какую им там планку снесло. Может, именно эту боевую функцию и решили проверить. В конце концов, в азиатский эфир вышел один из синтетиков и объявил, что они создали химическое оружие и требуют снятия ограничения на возраст.
С тех самых пор Ев больше не пускают на Землю, директоров "Сатихо" кого рассадили по нарам, кого и шлепнули. А города Нишапур больше нет - впервые после Войны было использовано ядерное оружие. Мне в этой истории всегда нравилось, как легко пожертвовали десятками тысяч людей ради того, чтобы убить в зародыше бунт нескольких десятков не-людей. Страх организованного восстания машин - он такой. Сильнее здравого смысла.
В дверь кабинета постучали - неуверенно, как-то тускло. Я поспешно швырнул недокатанный шарик, промазал и громко пригласил входить. "Ох ты ж, вот оно как..." В приоткрытую дверь боязливо протиснулась давешняя свидетельница из приемной - та, что с обворожительным личиком и стройными ножками.
- Простите, вы старший лейтенант Икари? - спросила она, замерев у входа.
Эдакой милой девушке хотелось сразу объяснить, что мы, блэйд раннеры, вовсе не мясники и бессердечные убийцы, что не надо вот так бояться, что можно сесть, расслабиться и забыть все те ужасы, что треплют о нас журналисты... Я внезапно сообразил, что она из телецентра, а значит, сама вполне может оказаться журналисткой, так что отставил эротические фантазии и указал на кресло.
- Это я. Присаживайтесь. Вы... - я порылся на столе, разыскивая ее дело, но она протянула свой пропуск. Ладошка у нее была как она сама - маленькой и тонкой.
- Мана Киришима.
Я поднял глаза и мысленно обругал себя болваном. Конечно, на экране и в реальной жизни люди выглядят очень по-разному, но уж я-то обязан был узнать ее. "А" - я ее фанат, "Б" - у меня, извините, профессиональная память. Должна быть, во всяком случае. А еще я читал протокол ее опроса. С ее именем. Черт, черт, черт...
- Прошу прощения, Киришима-сан, не узнал вас сразу, - промямлил я, ругаясь, на чем свет стоит. Ну что за идиот? У тебя в кабинете твоя утренняя мечта, а ты тут сопли разжевываешь с причмокиванием...
На измученном лице появилась бледная улыбка.
- Меня редко узнают, старший лейтенант.
"Еще бы", - едва не сказал я вслух. Не знаю, как эта ведущая обычно выглядит вне эфиров, но сейчас она была бледной тенью своего обычного бойкого обаяния.
- Хм. Жаль, конечно. Да. Вы понимаете, что вас пригласили по убийству на телецентре?
Мана вздрогнула и прикрыла рот ладошкой. С трудом поборов острое желание обнять ее, я изобразил участливое дружелюбие.
- Простите, что напоминаю. Уверяю, не буду вас заставлять все вспомнить. Мне просто надо кое-что уточнить.
Девушка кивнула и жалобно на меня посмотрела. Я ее, конечно, понимал. Убийство на твоих глазах травмирует, а если убивает Ева - не-человек, похожий на человека, - это остается навсегда и приходит в кошмарах. Сумасшедшая текучая пластика, полное безразличие и холод. Почему-то эти твари именно в убийствах раскрывают свою ужасающую сущность. Может потому, что в основе всех поколений их контуров - контур солдата и убийцы, их первого предназначения.
Я все понимал, и она была милашка "обними-меня", но я - блэйд раннер. А жизнь - дерьмо.
- Киришима-сан, скажите, как Евангелион держал нож?
Девушка напряглась, подняла руку, сложив кулачок, и слегка согнула запястье.
- Вот так, кажется. Но я... Могу ошибиться, все было так... Так быстро.
Обратным, значит, хватом держал. Босяк, ей богу. Или спецназовец. В любом случае, только несколько версий базового обращения с оружием включали ножевые приемы этого типа, и найти прошивку, в которой содержались техники обратного хвата, будет легче. Значит, вычислю, кто именно из беглецов отметился там.
- Спасибо, Мана... - задумчиво сказал я, растирая подбородок. - Ой, простите.
- Да ничего, - девушка мило махнула ручкой и улыбнулась. - Так даже привычнее.
- Гм. Да. Благодарю вас. А почему Ева задержался над телом Миямото?
Мана подозрительно заморгала: я произнес ключевое слово "тело", назвал имя покойного, и сейчас будут слезы.
- Я... - она зашмыгала носом и взяла-таки себя в руки. - Я не поняла.