Они сели на пол, ближе к окошку кассира. Монета, который был в этой троице чем-то вроде вьючного скота, вытащил из рюкзака еду - тушенку, пакеты с молоком, хлеб и даже яблоки. И они принялись есть - Зуриков, как сейчас помню, громко чавкал.
Я деликатно напомнил активно работающей челюстями троице о своем существовании, но в ответ мне раздалось лишь сытое ржание.
Так я и сидел у стены, разглядывая ногти то на левой, то на правой руке. Не скажу даже, что я "лелеял планы мести". Я их не "лелеял". Я был уверен - моя месть будет настолько страшной, насколько это вообще возможно. И кара небес - она еще как обрушится.
Но виду я не подавал. Сидел, насвистывал вполголоса.
Наконец кто-то из бандосов - кажется, Монета - повернулся вполоборота ко мне и кинул мне, словно собаке, банку тушенки. Типа сжалился над убогим.
Банка шлепнулась и покатилась ко мне по пыльному бетону.
Я осторожно остановил ценный цилиндрик и поставил его на попа - чай, не гордый.
- Еще бы не помешала ложка. Мою-то вы конфисковали, - сказал я спокойным голосом.
- А хер тебе не ложка? Аристократ, что ли? - глумливо осведомился Шейх и вся троица согнулась пополам от смеха.
Отсмеявшись, все трое вновь воззрились на меня с жадностью зрителей, впервые пришедших в 3D-кинотеатр.
С минуту я смотрел на банку с тушенкой. Затем аккуратно сжал ее двумя руками и… выверенным, но исполненным силы движением саданул банкой о прут арматуры, торчащий из бетона в районе моего правого бедра. В крышке банки образовалась треугольная "рана".
Медленно, с достоинством, под любопытными взглядами Зурикова, Шейха и Монеты я схватился зубами, благо зубы у меня крепкие, за край жестяного надреза, сделанного арматуриной, и потянул край на себя, одновременно поворачивая банку по часовой стрелке.
Таким образом я вырвал из крышки солидный кус жести.
Эту-то жесть я и стал аккуратно стискивать пальцами, одновременно где надо прижимая, а где надо скругляя. Пока не сделал из этого куска жести некое первобытное подобие ложки - скорее правда, не русской, а китайской ложки, какие подают к перченым супам в китайских ресторанах от самых дешевых до самых навороченных.
Этой-то самой ложкой я выбрал из банки с тушенкой прозрачный жир, который всегда ненавидел, очистил от жира мясо и молча, не говоря ни слова и не совершая лицом ни одного мимического движения, медленно и сосредоточенно съел содержимое банки с тушенкой этой вот, сделанной собственноручно, ложкой. Затем вложил ложку в пустую банку и аккуратно отставил банку в сторону.
Да, я рассчитывал на эффект.
Но тот эффект, которого я добился, стал неожиданностью даже для меня.
- Да он, по ходу, псих… Больной на всю башку, - прочувствованно пробормотал Зуриков. Лицо его было белым как полотно и очень испуганным.
- Ну, братва мне вообще говорила, что Комбат этот того… Но теперь сам вижу, что пристрелить на месте - это самое правильное, что с ним можно сделать, - это был Шейх.
- Стрелять? Ты его застрели еще попробуй. Когда он, сука, банки зубами открывает, - сказал Монета.
Несмотря на вялые словесные угрозы, они смотрели на меня, как трое школьников на призрак Ленина, сбежавший из мавзолея. И это притом, что именно у них, у них, а не у меня, были и стволы, и патроны к ним и, в конце концов, значительный перевес в численности!
Вот именно это и называется "моральное превосходство". Именно то, что я, сам того не желая, продемонстрировал своим пленителям, когда невозмутимо вскрыл и опустошил банку с брошенной мне, как собаке, едой.
- Ладно, братва, ну его к бесу, такого проводника. Зазеваемся - а он нас голыми руками как цыплят передавит, - как бы в шутку сказал Зуриков.
Шейх только сплюнул - в знак согласия.
А Монета - тот вообще никогда и ни в чем принципиальном не возражал.
Какова же мораль у этой неброской бандитской истории, спросите вы?
Сам не знаю. Но уверен, там, в этой морали, должна идти речь о красоте жеста. Ну и о силе духа, хотя это звучит слишком пафосно.
Глава 5. Штурм земснаряда
How Many More Times,
Treat me the way you wanna do?
How Many More Times,
Treat me the way you wanna do?
"How Many More Times", Led Zeppelin
Несмотря на весь мой скепсис относительно Ниндзя, он оказался едва ли не самым полезным бойцом нашего скороспелого отряда.
Высланный главарем Кочей вперед, в боевое охранение, Ниндзя успешно обнаружил при помощи своего модернизированного детектора "Велес" кровососа.
Кровосос - как мы и опасались - находился в боевом режиме, то есть был невидим да вдобавок еще и прятался от дневного света под крутым бортом лежащего на отмели баркаса.
Сообразуясь с показаниями своего "Велеса", Ниндзя ползком подкрался к нему на дальность действительного огня и всадил тяжелую бронебойную стрелу из арбалета прямо в правую глазницу монстра.
Разъяренный кровосос вынужденно вышел из боевого режима, и когда он был уже хорошо различим невооруженным глазом, его как следует нашпиговал свинцом из своего "Вала" Коча.
Поскольку автомат этот имеет великолепный интегрированный глушитель, остальные кровососы, засевшие в трюме земснаряда, не слышали стрельбы и не успели подготовиться к нашему визиту.
Дальше действовали так.
Борхес и Жаба поднялись на нос баркаса. Жаба благодаря своему могучему пулемету Дегтярева должен был служить нашей, так сказать, артиллерией. Борхес - со своим-то огнеметом! - выполнял вообще функции авиаподдержки с ее непременным напалмом и прочими ужасами, противными Гаагской конвенции.
Ну а мы с Тополем, Джу-Джу и Кочей залегли цепью так, чтобы каждый из нас мог держать под огнем и весь левый борт земснаряда, и его корму. Что же до Ниндзя, то он изготовился к броску к трюмам земснаряда как только позволит обстановка.
Коча дал отмашку - и пошла плясать губерния!
Борхес, который от греха подальше снова надел асбестовые рукавицы и накидку "Саламандра", нажал на спусковую скобу огнемета. Упругая струя жидкого пламени с ревом облизала весь правый борт земснаряда.
Замысел заключался в том, чтобы напугать кровососов вставшей по правому борту земснаряда стеной огня. Мы надеялись, что загорятся остатки краски, что на палубе займутся истлевшие доски, что, наконец, через прорехи в ржавчине по земснаряду начнет расползаться удушливый горячий дым, который выкурит кровососов, как комаров!
Борхес дал еще три импульса.
Детектор Кочи не фиксировал движения кровососов. Да и вообще их присутствие пока ни из чего не явствовало.
Кровососов, похоже, экранировали массивные железные детали земснаряда. Поэтому Борхес продолжал обрабатывать огнем проржавленную коробку судна, словно его целью было запечь кровососов в собственном соку.
Наконец что-то грузно плюхнулось в лужу жидкой грязи у кормового среза земснаряда - и Коча, жизнерадостно выматерившись, дал длинную очередь трассирующими пулями.
Целеуказание, стало быть.
Все мы тоже открыли огонь. Джу-Джу, который был ближе других, швырнул в грязь одну за другой две гранаты.
- А вот второй! - заорал Коча. - У самого носа, сука!
После чего он выпустил две очереди в новом направлении.
Должен честно признаться: не уверен, что я попал хотя бы один раз.
А вот Жаба, имевший самую солидную пушку - а именно РПД, - определенно попал, поскольку после одной его особо заливистой очереди прямо из воздуха вдруг вывалился серый тюк радиоактивного мяса с розовыми пятнами на коже.
Тюк грузно рухнул на землю - причем в считаных метрах от Кости! Так что, возможно, Жаба моему другу жизнь спас.
"Надо же, - расчувствовался я. - Жизнь! Спас! Косте! А с виду - мудак мудаком".
Последнего кровососа выкурил светошумовыми гранатами Ниндзя, который к тому моменту уже пробрался в трюм земснаряда через прореху близ якорного клюза.
Ополоумевшая тварь не нашла ничего лучше, как взбежать по разваливающемуся трапу на ходовой мостик и уже оттуда сигануть вниз, разбив при этом единственное уцелевшее стекло.
По этому-то стеклу мы кровососа и засекли. Двумя короткими очередями Костя положил конец этому поднадоевшему спектаклю.
- Ну чего… Айда на борт! - сказал Коча, приняв на свой ПДА от Ниндзя сообщение "Все чисто".
В трюм спускаться совсем не хотелось.
Ну то есть совсем-совсем.
Трап был узким, ненадежным, и хотя Коча уверял, глядя на свой детектор, что никаких кровососов в трюме уже не осталось, я как бывалый сталкер понимал: кроме кровососов здесь нас может поджидать сотня других опасностей.
Все внутренности землечерпалки давным-давно могли зарасти ржавыми волосами что твоей паутиной. Хищным лишайникам-невидимкам ничто не мешало облепить переборки. Ну а в трюмах почему бы не обосноваться ведьмину студню? Не говоря уже о жадинках, которые тоже уважают подобные местечки…
В пару жадинок мы и впрямь вляпались.
Из одной, чертыхаясь, Джу-Джу смог выскочить самостоятельно. Ну а из второй Жабу пришлось вытаскивать стандартным сталкерским методом: побросав к ногам захваченного аномалией бандита все наши тяжелые рюкзаки. Жадинка перегрузилась и лопнула. Но осадочек, как говорится, остался.
Наконец мы нашли Отто.
Он лежал в самой дальней части трюма на грубой деревянной лавке.
То, что это именно Отто, по большому счету было ясно только по обуви да по краю типичной бандитской кольчужки, которая торчала из-под грязного и скверно пахнущего савана, в который Отто был спеленут.
Саван был мокрым - его смочили какой-то жидкостью из древней, грязной трехлитровой банки, что стояла тут же на палубе.
Рядом с банкой, на газете, валялись медицинские инструменты - тридцатикубовый шприц, несколько надломленных ампул без маркировки, комок грязной ваты (ею явно вытирали чью-то кровь), а также пинцет и скальпель. Было ясно, что над человеком, спеленутым в саван, производились какие-то пугающие медицинские манипуляции. Как минимум ему нечто кололи. Или брали какие-то биопробы - тканей, что ли, или костного мозга… Что именно кололи и зачем брали - об этом думать совершенно не хотелось!
- Он, кажется, дышит, - сказал Коча, который первым, с трудом поборов брезгливость, наклонился к груди лежащего товарища.
- Ты хоть с лица байду эту убери - глянем, что там, - потребовал Жаба.
По нарочитой развязности его тона я понял, что на самом деле ему очень не хочется смотреть на Отто.
Коча отвернул полог савана.
Нам открылось лицо спасенного.
Как ни странно, на нем не было следов насилия - ни свежих порезов, ни синяков. Бледное, немного одутловатое и бесстрастное - лицо человека, давно заснувшего глубоким сном без сновидений.
А вот кожа на шее бедняги Отто - она была странной. Такой… гладко-розовой… с химическим каким-то отливом… словно бы напитанной дурными телесными соками.
- Розовый как кровосос, - тихо промолвил Джу-Джу.
Никто ему не ответил. Потому что в то мгновение все думали об одном и том же.
Нет, Отто не спит. И он не мертв.
В своем смердящем, пропитанном подозрительной химией саване он ждет мутаций, которыми уже беременно его обреченное тело. Эти мутации сделают из него, человека, кровососа новой породы - такого же точно, как те, которые похитили его и принесли сюда.
Но кто придумал это? Кто хозяин этого зловещего трюма? Кто вскрывал ампулы и вводил в тело оглушенного бандита вещества? И в какой лаборатории эти вещества произведены? Ох, сколько было вопросов…
- Сдается мне, вашему Отто уже не поможешь. - Тополь наконец нарушил гнетущую раздумчивую тишину.
- В смысле? - с вызовом спросил Коча.
- В смысле, что если мы сделаем попытку унести его отсюда, он не ровен час прямо у нас на руках мутирует в кровожадное существо, которое тут же предпримет попытку высосать нас досуха!
- Да не гони беса! - взвыл Джу-Джу. - Наш братан и не из таких передряг выбирался!
- Ну, дело ваше, - заметил Тополь, красноречиво поглядывая то на меня, то на Борхеса. - Все, что от нас требовалось, мы сделали. Теперь нам и по своим делам пора. Надеюсь, возражений нет?
Коча еще раздумывал, как там у него с возражениями, когда по ту сторону проржавленного борта землечерпалки вдруг загремел мегафон:
- Граждане бандиты! Вы окружены, сопротивление бесполезно! Выходите по одному! Оружие выбрасывайте у выхода и поднимайте руки! Имейте в виду: при малейшем неповиновении огонь на поражение вам обеспечен!
Повисла напряженная пауза. Кого еще принесла нелегкая?
И, главное, обидно получается! Мы выкурили кровососов из трюма земснаряда - и сами себя в эту же ловушку загнали!
Мегафонный голос, конечно же, не унимался.
- Граждане бандиты! С вами говорит майор Филиппов, заместитель по разведке полковника Буянова! Требую в последний раз - выходите по одному и поднимайте руки! Гарантирую вам соблюдение ваших основных прав задержанных в рамках уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации!
- Значит, ногами бить не будут, - нервно хихикнул Жаба.
- По крайней мере не сразу, - в тон ему ответил Джу-Джу.
Я, пока суд да дело, сел на ближайшую табуретку.
Положение требовалось обмозговать. А обмозговывать я предпочитаю сидя.
Конечно, если бы мы с Тополем и Борхесом были по-настоящему крутыми ребятами - ну примерно на уровне подразделения "Антитеррор", - мы бы в короткой рукопашной схватке разоружили всех бандитов, а затем вывели их на белый свет под прицелом своих стволов. (А как же "слово", "Зона не простит"? - спросите вы. Отвечаю: мы им обещали помочь с Отто и мы им помогли. Больше мы бандитам ничего не обещали и теперь были вольны поступать с ними как вздумается.)
Так вот… Будь мы "Антитеррором" - разоружили бы и скрутили. Благодаря этому из "граждан бандитов" мы бы превратились в благородных пособников правосудия, случайно оказавшихся рядом с заварухой, привлекшей внимание бойцов майора Филиппова.
Увы, мы были немолодыми, разочарованными в жизни пофигистами, вдобавок изрядно уставшими во время штурма земснаряда.
Да и Коча не предоставил нам выбора.
Он в сердцах сплюнул и процедил сквозь зубы:
- Хрен с ними. Покрошат всех, как позавчера на Овощебазе. Значит, сдаемся.
После чего бодрой атлетической рысцой бравый главарь бандитов заспешил через темный трюм к трапу.
Спустя две минуты все мы уже были уложены мордами в жухлую траву. А над нами балагурили и перешучивались дюжие хлопцы в камуфляже. Это были бойцы разведроты российского полка миротворцев "Знамя дружбы", входящего в состав Анфора.
Не знаю, как сложилась бы наша судьба, но замкомвзвода у них оказался бритый наголо коренастый мужичок, служивший когда-то вместе с Костей на Речном Кордоне.
- Уткин?! Ты, что ли?! - осведомился он, присев над нами на корточки.
- Ну, я… А-а-а!.. Кого я вижу! Савелий! Старый гребанько! По-прежнему, что ли, чемпион батальона?
- По-прежнему. Тебя-то нет больше. Бороться не с кем, - отвечал коренастый. - Ты чего в бандиты подался, Уткин? Хабар собирать разучился?
- Да я не подался, Савелий! Оно случайно получилось.
- Не могу уже слышать эти "случайно", - устало проворчал бывший Костин сослуживец.
- Хочешь верь, хочешь нет, но я тебе, Савелий Михайлович, официально заявляю, что я, а также мой компаньон Владимир Сергеич Пушкарев и наш проводник… гхм…
- Вячеслав Вячеславович Пустомолов, - ловко вставил Борхес, по-черепашьи изогнув над землей шею.
- Да, и Пустомолов, - легко подхватил Костя, - находимся в самостоятельном рейде в поисках нашей собаки по кличке Капсюль и никакого отношения к бандитам не имеем!
Последние слова Тополь вынужденно прокричал - в считаных метрах от нас садился вертолет Ми-17 с опознавательными знаками украинских ВВС на борту.
- Имеете или нет, разберемся, - подытожил Савелий и приказал своим подчиненным: - Этих троих на борт и в штаб. Остальных обыщите и грузите по двое на бэтээры.
И реальность вокруг нас снова завертелась, что твоя птичья карусель.
Глава 6. В гостях у полковника Буянова
I guess I'll always be
A soldier of fortune…
"Soldier of Fortune", Deep Purple
На время перелета нам завязали глаза. Но когда Ми-17 с маху ткнулся колесами в плотный прибрежный песок Припяти, приятель Кости Савелий Михайлович развязал нас и снял наглазные повязки.
Действовал он вообще-то не по инструкции. Но ему явно было лень тащить нас под локти, как каких-то пойманных шпионов, да еще при этом на каждом шагу следить, чтобы мы не расквасили себе носы и не переломали ноги.
А расквасить носы там было обо что.
Мы находились на передовом плацдарме, созданном экспедиционным корпусом межнациональных сил UNFORFOZIS - United Nations Forces for Zone Isolation (также именуемых коротко: Анфор) - на правом берегу Припяти.
Поясню. Накануне не менее пяти рот - три российских и две немецких - форсировали реку перед фронтом Речного Кордона. После чего закрепились в полосе от речного порта города Припять до окраин того самого Затона, через который мы с Костей шли за нашей страдалицей-собачкой.
Зачем бойцы Анфора это сделали - я в ту минуту не знал, мог лишь констатировать: теперь на данном участке Зоны повсеместно, насколько хватал глаз, кипела и бурлила военно-полевая жизнь.
Прямо перед вертолетом, из которого мы вышли, лежали рядком штурмовые надувные лодки с подвесными моторами - такие, как все яхтсмены знают, производятся фирмой "Зодиак".
Я некстати подумал, что иной припятский рак-гороскоп свободно сожрет такой "Зодиак" вместе со всеми планетами и домами… тьфу, я хотел сказать со всеми грузами и пассажирами, да простится мне этот астрологический каламбур.
Впрочем, если быть точным, зависит от модели. Если большинство лодок имели сравнительно скромные размеры, то на правом фланге лежали настоящие, если так можно выразиться, надувные крейсера!
Это были "Зодиаки" модели Eclipse CZ7.
"Зодиак" модели Eclipse CZ7, друзья мои, это не катер, а мечта. С полноценной приборной панелью, удобными сиденьями и даже собственным навигационным радаром - крошечным, но вполне функциональным!
Вдобавок ко всему каждый "Зодиак" модели Eclipse CZ7 был вооружен какой-то внушительной дрыной, напоминающей наш стандартный автоматический гранатомет АГС-30, но увеличенный вдвое. При ближайшем рассмотрении оказалось, что дрыны эти были 60-мм гибридными пушкоминометами производства почтенной фирмы "Брандт", которая уж больше ста лет заведует во французском царстве-государстве минометами и прочей гладкоствольной артиллерией.
Российские миротворцы любовно называли эти штуковины "брандиками". Одного выстрела "брандика" хватало, чтобы от стаи кровожадных тушканов не осталось даже ушек. Да и свору припять-псов "брандик" разгонял на раз.
Дальше по берегу за "Зодиаками" была развернута передовая посадочная площадка, на которой проходили текущее обслуживание шесть вертушек украинского полка. Вялый поутру техперсонал нехотя возился у открытых лючков, подвешивал на пилоны ракеты, заряжал пушки и вяло перебрехивался по рации.