Распущенные знамёна - Антонов Александр Иванович 28 стр.


Михаил

Теперь есть. И очень странно, что появились эти улики перед самым открытием второй сессии Учредительного собрания. Да и попали они к нам при очень странных обстоятельствах. Судите сами.

Ребята из СВР (Службы Внутренних Расследований при ВЧК СФРР – так называется новый политический сыск) по анонимному звонку, совместно с сотрудниками службы безопасности Генштаба, проводят обыск в квартире одного из штабных офицеров, мелкой сошки в чине капитана. При этом обнаруживают тайник, а в нём документы некой антисоветской организации (включая полный список её членов), ставящей целью захват власти насильственным путём, в случае, если Учредительное собрание оставит в силе своё прошлогоднее решение о передаче власти в руки Советов. Офицера арестовывают. На допросах он признаётся, что действительно знаком с некоторыми лицами из списка. Признаётся и в том, что вёл с этими людьми разговоры антисоветского содержания. Но категорически отрицает факт существования самой организации.

"Нам этот "заговор" подсунули, - убеждал я членов коллегии ВЧК. - Вы посмотрите на список участников. Чиновники средней руки из различных госучреждений. Офицеры из Генштаба и частей Петроградского гарнизона. Представители творческой и научной интеллигенции. Их всех объединяет только одно: они все критически настроены по отношению к новой власти. Но поймите, они всего лишь фрондёры, а не реальные заговорщики!" – "Вы на сто процентов уверены в том, что говорите, товарищ Жехорский?" – довольно сухо интересуется Дзержинский. Я слегка мнусь. "Процентов на девяносто пять, Феликс Эдмундович" – "Оставшихся пяти процентов вполне достаточно, чтобы пустить нам кровь. - Глаза Дзержинского блестят, как две голубые льдинки. - Однако в ваших рассуждениях есть свой резон. Массовые аресты накануне открытия сессии Учредительного собрания могут негативно отразиться на итогах голосования по важнейшему для нас вопросу: быть или не быть Советской власти, утверждённой законодательным путём. Поступим так. Офицеров и чиновников, поименованных в списке, под разными предлогами от службы отстраняем. За всеми без исключения устанавливаем наблюдение. Параллельно пытаемся выяснить: если список был подброшен, кто это мог сделать и зачем?"

- Локкарт, больше некому!

Ёрш категоричен, и, знаете, я с ним соглашусь. Тут без главы дипломатической миссии Великобритании в России точно не обошлось. А вот без пресловутого "заговора послов", на этот раз, пожалуй, что и да. Я говорю об этом с определённой степенью уверенности, поскольку почерпнул её в беседах с послом США в России Дэвидом Фрэнсисом. Мы познакомились на одном из дипломатических раутов и прониклись друг к другу симпатией. С тех пор изредка встречаемся и беседуем на самые разнообразные темы, попутно выуживая друг у друга полезную информацию. Так вот, "старина Фрэнсис" дал ясно понять, что активность Локкарта – это внутренняя проблема Соединённого Королевства. Большинство западных дипломатов стоят на позиции недружественного нейтралитета.

- Ну и хрен с ними! Пусть косятся, лишь бы руки не распускали, - не дипломатично высказался Васич о дипломатическом корпусе. - А этот английский пирожок, который нам скормить хотят, помяните моё слово, слоёный.

- То есть ты хочешь сказать, что арест участников "заговора" не является целью тех, кто нам этот, как ты изволил выразиться, пирожок подсунул? - уточнил Ёрш.

- Не так, - помотал головой Васич. - "Заговор" – это специи, которые добавлены в начинку, чтобы отбить привкус чего-то такого, что мы не должны распробовать.

- Говори проще, отвлекающий маневр. - Ёрш на пару секунд задумался, потом утвердительно кивнул. - А что, очень похоже. Ты-то как думаешь? - повернулся он ко мне.

- Я уже давно именно так и думаю, - ответил я под одобрительный смешок Васича.

- То есть, я допёр последним, и то только после вашей наводки, - подвёл неутешительный для себя итог Ёрш. - Умеете вы, ребята, доходчиво указать товарищу на его место в стае.

- Обращайся, - полушутливо поклонился Васич.

- Всё, кончай хохмить! - строго посмотрел я на друзей. - Дело-то пахнет керосином. То, от чего нас хотят отвлечь, может статься, очень и очень серьёзно.

- Надо передать дело арестованного офицера Кравченко, - предложил Ёрш. - Эта опытная жандармская ищейка, уверен, сумеет взять след.

- Поговорю об этом с Дзержинским, - кивнул я.

Михаил (продолжение)

Петроград жил в преддверии четырёх значимых событий, расставленных в строгой последовательности. III Всероссийский съезд Советов принимает первую Советскую Конституцию. Последняя – никаких иных вариантов мы не допускали – сессия Учредительного собрания по горячим следам Конституцию утверждает и подтверждает абсолютную легитимность власти Всероссийского Совета Народных Депутатов. Затем очередные съезды ПСР и РСДРП(б) приводят программы партий в соответствие с новыми условиями.

Почему я так уверенно предрекаю положительные для нас итоги работы Учредительного собрания? Так по раскладу, знаете ли. Год назад мы победили с незначительным перевесом. Состав собрания остался тот же. На этом, если вы помните, настояли наши противники. Мы тогда предложили закрепить этот пункт документально, они с радостью согласились, на чём и погорели – я так считаю. Невозможность довыборов или перевыборов членов Учредительного собрания, ни по каким обстоятельствам: будь то смерть или добровольный отказ от мандата, сыграла в первую очередь на руку нам. Довыборы, как и перевыборы – вещь мутная. Чёрт его знает, какая рыба заплещется в итоге в депутатском садке? А так все на виду: наши, ваши и те, кто сегодня ваши, а завтра наши.

Наших мы берегли (ваших берегите сами), а с теми, кто между, вели работу, аккуратно, но беззастенчиво используя в этих целях административный ресурс – для чего он иначе нужен? Да и обстановка в стране накануне сессии складывается в нашу пользу. Эйфория от победы – раз! Мелкие и большая часть средних предпринимателей твёрдо на нашей стороне – два! Почему? Да потому что вьются они над своим делом от зари до зари, ако пчёлки. Раз так, то какие же они эксплуататоры? Они самые что ни на есть трудящиеся, дающие, к тому же, работу другим трудящимся. Лихо? А то! Опять-таки, урожай собрали неплохой. Это, получается, три! В общем, есть у меня все основания утверждать, что Учредительное собрание проголосует как надо, и тут же самоликвидируется.

Так что сковырнуть Советскую власть законным образом у Локкарта со подельники никак не получится – я отвечаю! И что дальше? А дальше, как ни крути, - война. Этого нам никак не избежать. Ну хорошо, не война – войнушка. По крайней мере, мы всё сделаем для того, чтобы закончилась она быстро и с наименьшими для всех потерями. Конечно, без английских денег оно, может, и обошлось бы без кровопускания. Но в том-то и беда, что в их бюджете это кровопускание уже заложено, вооружение закуплено, мятежники определены. И говорю я всё это, основываясь на первых результатах следствия, проводимого Кравченко.

Насчёт слоёного пирога Васич попал в точку. Вычислил-таки бывший жандарм того человечка, который капитанишке из Генштаба компромат в тайник подбросил. Потянул за ниточку и вытянул из тени двух полковников и одного генерала из того же Генштаба, а от них добрался до не менее высокопоставленных офицеров из Наркомата обороны. Эти уже не фрондёрствовали. Речей супротив власти не говорили, в чайники Духонину и Маниковскому (оба, к счастью, оказались вне заговора) не пúсали. Эти, вроде как, вообще бездействовали. Вот только бездействием этим они прикрывали подготовку к крупному вооружённому выступлению на юге России.

Спросите, кому вся эта бодяга, ну, разумеется, кроме англичан, нужна? Отвечаю. Олигархам, пекущимся о сохранении своих сверхприбылей. - Согласен, слово "олигарх" пока не в ходу, но олигархов от этого что-то меньше не становится. - Крупным помещикам, надеющимся (вот наивняк!), что им вернут взад их земли. Верхушке казачества, боящейся потерять привилегии. Рвущимся к власти политиканам из оппозиции. Ну и ещё кое-кому, по мелочи. На какую воинскую силу они рассчитывают? На казаков и на возвращающиеся с фронта части. Вот только более точных данных у нас нет, и это нервирует.

Глава двенадцатая

Если был выбор, Камо отдавал предпочтение чаю. Нынче выбора не было, и шестая по счёту чашка кофе стала его личным рекордом. По две чашки на каждый час времени, что он сидит в этой кофейне, из окна которой открывается вид на бухту Золотой Рог и стоящие на Константинопольском рейде суда. Хотя припорошивший улицы ночной снег с первыми лучами скупого зимнего солнышка быстро стаял, много тепла это не прибавило.

В кофейне полно народа – озябшие горожане спешат к теплу жаровен и аромату любимого напитка. Камо это на руку. В постоянном шуме и сутолоке – кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то, как и он, сидит часами – контакт вполне может остаться скрытым от взглядов, которые время от времени ласкают ему спину. Камо усмехнулся. Тёплая атмосфера, в которой сегодня ведут за ним наблюдения агенты турецких спецслужб, определённо должна их расслабить.

Камо бросил взгляд на рейд. Нынче там тесно от кораблей. К обычной порции судов добавился "Русский конвой" в составе 30 транспортов и сопровождающей их эскадры британских ВМС, и встречающий конвой линкор "Воля" под флагом командующего Черноморским флотом адмирала Саблина. Именно на "Воле" проходит в эти минуты беседа, содержание которой так важно знать Камо.

На правах хозяина адмирал Саблин в очередной раз разлил коньяк в пять рюмок, по числу присутствующих. Хрусталь, согретый руками командующего Русской добровольческой армией на Западном фронте генерала армии Корнилова, командира Первого добровольческого корпуса генерал-лейтенанта Маркова, командира Второго добровольческого корпуса генерал-майора Каппеля, командира Русского экспедиционного корпуса в Болгарии генерал-полковника Деникина, и, разумеется, самого адмирала Саблина, с благородным звоном соприкоснулся в дружественном приветствии.

Меж тем сама беседа постепенно становилась всё менее дружественной. Виной тому – так считали четверо из собравшихся офицеров – была странная, по их мнению, позиция, занятая генералом Деникиным.

- Как вы не понимаете, Антон Иванович! - горячился Корнилов. - Если мы не выступим против "товарищей" сейчас, другая возможность может нам и не представиться. Или вы хотите, чтобы Россия впредь жила по советской конституции?

- А вы её читали, эту конституцию? - поинтересовался Деникин.

- Не имел удовольствия! - фыркнул Корнилов.

- А я, представьте, имел такое удовольствие ознакомиться с проектом принятой на днях – заметьте, Учредительным собранием! - конституции.

- Ваша ссылка на Учредительное собрание, господин генерал, неуместна, - поморщился Каппель. - Находясь под дулами "Самопалов", и не за такое проголосуешь!

Генерала Маркова заинтересовали другие слова, произнесённые Деникиным.

- И как вам понравилась эта их конституция, ваше высокопревосходительство? - не скрывая иронии, спросил он.

- Никак не понравилась! - начал раздражаться Деникин. - Но и ничего такого, по поводу чего стоило бы хвататься за оружие, я в ней не обнаружил!

- Если я правильно понял, вы не с нами? - глядя на Деникина в упор, спросил Корнилов.

Деникину стало крайне неуютно под требовательным взглядом четырёх пар глаз, но он нашёл в себе силы ответить без дрожи в голосе:

- Один раз, господа, я уже имел неосторожность дать своё согласие на участие в мятеже, до сих пор вспоминать стыдно!

- Постойте, Антон Иванович! - воскликнул Корнилов. - Вы действительно подумали, что мы втягиваем вас в заговор? Так ничего подобного! На днях члены распущенного "товарищами" Учредительного собрания соберутся в одном из городов юга России и законным образом назначат новое российское правительство. Неужели вы откажетесь ему присягнуть?

- Откажусь, Лавр Георгиевич! - твёрдо ответил Деникин. - По крайней мере, до той поры, пока это правительство не сядет в Петрограде. Это моё последнее слово, господа!

Деникин собрался покинуть салон, когда Корнилов спросил:

- Но одну-то просьбу в память нашей фронтовой дружбы вы, надеюсь, исполните?

- Если смогу, - чуть отчуждённо ответил Деникин.

- Антон Иванович, - Корнилов старался говорить дружелюбно, - к вам станут обращаться офицеры с просьбой предоставить им отпуск по семейным причинам. Не отказывайте им в этом!

- Хорошо, Лавр Георгиевич, эту просьбу я обещаю исполнить. - Деникин повернулся к Саблину: – Господин адмирал, распорядитесь, чтобы меня вывезли на берег. Честь имею, господа!

Компания русских офицеров с шумом заняла столик соседний с тем, за которым сидел Камо. Моряки как сели, так тут же принялись обсуждать вполголоса какие-то проблемы. Сидящий спиной к Камо лейтенант был в компании самым молодым и самым горячим. Он всё время норовил повысить голос. Товарищи его урезонивали, он на некоторое время уменьшал звук, но потом вновь начинал говорить достаточно громко.

"…Да будет вам, господа, где среди этих фесок посторонний?" – "Угомонитесь, Владимир, и извольте употреблять уставное обращение "товарищ". Вы всё-таки пока служите на советском флоте" – "Слышу в ваших словах одну лишь иронию, Горчаковский, и спешу к ней присоединиться. Позвольте, я объединю "товарищ" и "пока"? "Пока, товарищи!" Так я прокричу с мостика "Воли", когда мы оторвёмся от основной эскадры и поспешим в Новороссийск" – "И докричишься до того, что окажешься под арестом. Саблин подобную вольность может и не спустить".

Дальше в разговоре прозвучали фамилии Корнилова и Деникина.

Как ты уже правильно догадался, дорогой читатель, в такой причудливой форме лейтенант по имени Владимир сливал информацию, поскольку являлся офицером контрразведки, работающим под прикрытием. Через несколько минут Камо покинул кофейню. Он получил нужные сведения и теперь спешил поделиться ими с Петроградом.

Михаил

Я не то, что не Пушкин – я вообще не пишу стихов. Потому выскажусь в прозе, хотя идейку у Александра Сергеевича всё же стрельну. Учредительное собрание Советскую власть заметило, и, в гроб сходя, благословило. М-да… у Пушкина как-то более живенько получилось. Так или иначе, но Советская власть утвердилась в центре и кое-где на местах. Теперь предстояло это "кое-где" нивелировать. Для концентрации усилий на этом направлении всего госаппарата было решено создать Совет Безопасности СФРР. Первое его заседание было посвящено крупному антисоветскому заговору, который грозил со дня на день перерасти в мятеж.

- …Таким образом, так называемый "Русский конвой" в сопровождении эскадры английских кораблей прибывает в Одессу. Добровольческая, армия общей численностью около 30000 человек личного состава (4 пехотные и 2 кавалерийские бригады) при полном вооружении высаживается на берег и занимает город и прилегающие окрестности. Одновременно с этим в одном из городов Северного Кавказа некоторые бывшие члены Учредительного собрания объявляют о создании нового российского правительства. Таким образом, могло создаться два очага мятежа в непосредственной близости от двух взрывоопасных районов: Балкан и Кавказа.

Докладчик, председатель ВЧК Дзержинский, взял передышку, чтобы сделать из стакана глоток чая.

- Вы сказали "могло", - воспользовалась паузой Председатель ВЦИК Спиридонова, - теперь, получается, не может?

- Этого я утверждать не вправе, - ответил Дзержинский. - Однако принятые меры позволяют рассчитывать на то, что, как минимум, одного очага мятежа не будет!

- Если я правильно понимаю, вы имеете в виду высадку Добровольческой армии в Одессе? - уточнил Ленин.

- Точно так, Владимир Ильич! - кивнул Дзержинский. - По "добровольцам" принято такое решение. При выходе из пролива Босфор конвой встречает отряд кораблей Черноморского флота. Английской эскадре в ультимативной форме предлагается повернуть назад. Транспорты под конвоем уже наших кораблей препровождаются в Севастополь, где "добровольцам" будет разрешено пройти торжественным маршем по улицам города, с распущенными знамёнами, но без оружия, кроме личного оружия у офицеров. После торжественной встречи прибывшие войска отправляются на расформировочные пункты. Операцию по встрече "добровольцев" возглавляет лично командующий Черноморским флотом Саблин. Перед самым началом совещания пришло сообщение, что конвой взят под охрану нашими кораблями и держит курс на Севастополь.

- По-моему замечательный план, товарищи! - Ленин глазами искал поддержки у присутствующих, он был явно доволен. - И будем надеяться, он будет так же замечательно завершён! Если мы исключаем Добровольческую армию, то на какие ещё силы могут рассчитывать мятежники? Вам слово, товарищ Сталин!

Нарком по делам национальностей и полномочный представитель ВЦИК на Юге России ответил, неспешно произнося слова:

- Думаю, что под знамёна самозваного правительства могут встать несколько сотен, а может, и тысяч, демобилизованных офицеров. Хотя Юденич уверяет, что ситуацию в округе контролирует (генерал армии Юденич после расформирования Кавказского фронта был назначен командующим войсками Южного военного округа). Остаются казаки…

- Вот-вот, казаки, - Ленин произносил слова значительно быстрее, чем это делал Сталин. - Почему у вас с ними до сих пор не налажен конструктивный диалог? Почему Всероссийский Казачий Круг проходит в Новочеркасске без нашего участия?

- Потому что я не могу явиться туда с одними обещаниями, - раздражённо ответил Сталин. - Где Декрет о казачестве?

- Хороший вопрос! - воскликнул Ленин и повернулся ко мне. - Товарищ Жехорский, вы возглавляете комиссию по разработке Декрета о казачестве, ответьте нам, в каком он сейчас состоянии?

- Проект декрета готов, Владимир Ильич. Я ведь вам его показывал!

- Правильно, показывали, и я дал на него положительное заключение. Почему же до сих пор он не внесён на утверждение ВЦИК?

Я поёжился. Слова Ленина кололи, как иголки.

- Не могу согласовать проект с товарищем Троцким и некоторыми другими товарищами.

- Вечно вы, товарищ Жехорский, прикрываете собственную нерасторопность, валя всё на других, - вмешался в разговор Сталин. - Впрочем, в этом случае я вас понимаю: найти общий язык с товарищем Троцким порой бывает непросто.

- Бросьте, Иосиф Виссарионович, - махнул рукой Ленин. - Лев Давидович не упрямее нас с вами. Мария Александровна, - обратился Ленин к Маше, - Мы что, действительно не можем принять декрет без Троцкого?

- Можно попробовать, - ответила Маша. - Думаю, необходимое количество голосов членов ВЦИК мы наберём.

- Тогда не тяните и сегодня же ставьте вопрос на голосование! - почти потребовал Ленин. - Для нас архиважно, чтобы уже завтра Декрет о казачестве дошёл до Круга.

- Что с вами, Феликс Эдмундович, - обратился Ленин к Дзержинскому. Тому только что принесли бланк телефонограммы, и он теперь сидел бледный и растерянный, в который раз перечитывал содержимое, как будто от этого оно могло измениться. - Что-то случилось?

- Случилось, Владимир Ильич, - оторвал, наконец, взгляд от бумаги Дзержинский.

Назад Дальше