* * *
Состав третьего Временного правительства:
В. И. Ульянов-Ленин – Председатель правительства и министр юстиции (большевик);
В. А. Александрович – Заместитель председателя правительства, министр внутренних дел и министр почт и телеграфов (эсер);
Л. Д. Троцкий – министр иностранных дел (большевик);
А. А. Брусилов – военный министр и Верховный главнокомандующий (беспартийный);
А. В. Колчак – морской министр (беспартийный);
В. М. Чернов – министр земледелия (эсер);
А. Г. Шляпников – министр труда (большевик);
М. А. Натансон – министр финансов (эсер);
А. В. Луначарский – министр народного просвещения (большевик);
А. Л. Колегаев – министр продовольствия и министр путей сообщения (эсер);
В. П. Ногин – министр торговли и промышленности (большевик);
И. В. Сталин – министр государственного призрения и обер-прокурор Святейшего Синода (большевик).
Глеб
Я вошёл в комнату, где содержался Корнилов, испросил дозволения и присел на краешек кровати.
- Что-то это мне напоминает, - прищурился Лавр Георгиевич. - Никак, власть переменилась?
- Переменилась, - кивнул я. - Правительство Керенского ушло в небытие. По инициативе съезда Советов народных депутатов в России сформировано правительство во главе с Ульяновым-Лениным.
- Вот оно что… - протянул Корнилов. - И как это может отразиться на моей судьбе?
- Вы можете получить свободу, притом немедленно, если согласитесь выполнить ряд наших условий, которые я уполномочен вам предложить от имени нового военного министра, генерала Брусилова.
- Алексей Алексеевич министр? - удивился Корнилов. - А кто Главкомверх?
- Он же.
Корнилов покачал головой.
- Чудны дела твои, Господи.
Потом генерал взглянул на меня.
- А вы, Глеб Васильевич, я полагаю, тоже получили повышение.
- Я теперь командующий Красной Гвардией и товарищ военного министра.
- Поздравляю!
В голосе Корнилова я не уловил и тени иронии.
- Так что там за условия, согласившись на которые я могу получить свободу? - спросил генерал.
- Вы должны принять ответственный пост в военном министерстве.
Корнилов задумался, потом посмотрел мне в глаза.
- Чую подвох, но не могу понять, в чём он состоит. Ответьте честно, Глеб Васильевич, ваше правительство собирается продолжать боевые действия?
- Нет, Лавр Георгиевич. Мы твёрдо намерены добиваться на Восточном фронте прекращения боевых действий! - не отводя взгляда, ответил я.
- И я в числе других буду обязан готовить мир с немцами?
- Длительное перемирие, - поправил я Корнилова.
- Один чёрт! - отмахнулся генерал. - Как мне этого ни жаль, но я не могу принять ваших условий.
- А если ваше новое назначение не предусматривает участия в мирных переговорах? - спросил я.
- Это как? - удивился Корнилов.
- Видите ли, Лавр Георгиевич, мы действительно намерены добиваться перемирия на Восточном фронте. Но, одновременно, мы не намерены чинить препятствий тем солдатам и офицерам, которые в рядах Добровольческого корпуса захотят продолжить войну в составе армий союзников на Западном фронте.
Лицо Корнилова стало очень серьёзным.
- Продолжайте, - попросил он.
- В военном ведомстве нам нужен человек, который займётся формированием добровольческих частей и организует их отправку на Западный фронт, а также согласует с союзниками условия их участия в боевых действиях.
- И вы хотите, чтобы таким человеком стал я?
- Именно это, Лавр Георгиевич, мы и хотим вам предложить. Разумеется, поддержка ваших усилий с нашей стороны будет негласной. Официально вы будете отвечать в военном министерстве за тыловое обеспечение.
- Понятно, - кивнул Корнилов. - Я могу подумать?
Я кивнул.
- Суток, надеюсь, вам будет достаточно?
- Вполне.
На другой день Корнилов дал своё согласие.
Ольга
Ёшкин каравай! Вроде и готовилась к переменам, а как грянули они, так голова всё одно крýгом идёт. После ухода Александровича в правительство мой муж принял командование над Красной Гвардией, что автоматически дало ему ещё и пост заместителя военного министра. А я теперь, подумать только, генеральша! Мишка сказал, что Ленин уже подписал бумагу о присвоении Глебу генеральского чина. Сам Мишка тоже генерал, только тайный – не понимаю, как это возможно, но верю ему на слово. Ёрш, Бокий и Кравченко теперь полковники. Так что недолго бывший жандарм оставался без чина.
Все они под Мишкиным руководством включились в создание новой структуры под знакомым мне с детства названием ВЧК. Мишка объяснил, что эта ЧК не будет один в один с той ЧК столетней давности, а станет некой сборной солянкой, в которой будет кое-что даже от ЦРУ. "Они его (ЦРУ) ещё только через тридцать лет создадут, - смеётся Мишка, - А мы кое-что с него уже копируем!" Объяснить-то он объяснил, да я-то не всё поняла, особенно про ЧК столетней давности. Это откуда считать надо, а? Непонятно. А оно мне и не надо!
С новой Мишкиной должностью тоже не всё ясно. "Помощник председателя правительства по вопросам особой важности" – о, как! Фиг поймёшь, что это должно означать. Но раз Мишке дали генерала, пусть и тайного, значит должность ответственная.
Михаил
Ведьма в своём репертуаре: намутила чёрт знает чего. Чтоб ты знала, Оленька, тайными бывают советники, да и то при царском режиме. А генералы бывают исключительно явные, только не все мундиры носят. Это как раз мой случай. Нечего в премьерском кабинете генеральскими лампасами светить. А бываю я теперь в кабинете Ильича часто. Ленин, конечно, далеко не всё делает по моей подсказке – и правильно, кстати, поступает – но сверять свои действия с действиями ТОГО Ленина любит. Хотя сверять пока особо нечего. Не был ТОТ Ленин во главе Временного правительства, а сидел в шалаше и писал письма в ЦК. А этот уже несколько дней руководит огромной страной, которая всё ещё держит тысячекилометровый фронт и не спешит пока нарушать союзнические договорённости. Оно и правильно. Куда спешить, в пекло Гражданской войны? До созыва Учредительного собрания права наши птичьи. Вот закрепим установление Советской власти законодательным путём, тогда и начнём потихоньку страну преобразовывать. А пока пусть вожди потренируются управлять страной во временном режиме, а мы продолжим расчищать место под новое строительство.
Начали с того, что давим контрреволюцию в зародыше, и не репрессиями, а речами сладкими. Пока получается. Брусилов и Колчак в правительстве, а Корнилов собирает под добровольческие знамёна наиболее одиозных вояк, но не для борьбы с нами, а для отправки любителей подраться на Западный фронт (А я добавлю: подальше от России!). Ногин с благословения Ленина успокаивает владельцев заводов, газет, пароходов. Не бойтесь, мол, большевики и эсеры добрые, всё не отнимут, что-то да оставят. Троцкий влез во фрак и созывает на рауты послов союзников. Крутится между ними, как лиса, метёт хвостом дорожку к пониманию того, что мир для нас не прихоть, а жестокая необходимость.
Передышка в войне действительно нужна измученной стране, как воздух. Получим её – сумеем провести частичную демобилизацию, освободим армию от тех, кто вконец устал воевать, пусть возвращаются к семьям, пашням, станкам. Начнём проводить реорганизацию – столько, сколько успеем. Когда же немцы и австрияки будут на грани капитуляции, нарушим перемирие и понесём свободу народам Восточной Европы. Но сейчас нам нужна передышка. Пока всякие переговоры бесполезны. Противник считает нас слабыми и много попросит взамен. Пусть лучше они нас зовут за стол переговоров, а не мы их. А для этого необходимо преподать им наглядный урок нашей силы.
Я раздал ребятам (Васичу и Ершу) по листу чистой бумаги и попросил обозначить место, где такой урок будет наиболее показателен. Написал сам. Собрал бумажки. Когда мы их раскрыли, на всех трёх было написано одно слово: "Моонзунд".
Глава восьмая
Глеб
- Почему Моонзунд?
Ольга приподнялась на локте и заглянула мне в лицо.
- А тебе вообще это слово знакомо?
- Ну так… - неопределённо повела плечом моя восхитительная жёнушка.
- Понятно, - вздохнул я, - значит, Пикуля мы не читали и фильма не смотрели?
Ольга откинулась на подушку.
- Ты же знаешь, что я не люблю читать исторические романы. А фильм, …фильм я вроде видела, оттуда, наверное, мне и знакомо слово. Это ведь место такое, да?
- Пролив у берегов Эстонии между материком и островами Моонзундского архипелага.
- Да, да, припоминаю… Там ещё была береговая батарея, ей командовал такой симпатичный актёр… Меньшиков!
- Ты про кино? - уточнил я. - Да, в фильме Артеньева играл Олег Меньшиков.
- А что там было на самом деле?
- Примерно то же, что в кино и в книге: одно из самых драматичных сражений Первой мировой войны, в котором русская армия и флот потерпели совсем не обязательное поражение.
- И вы теперь хотите это недоразумение исправить, - констатировала Ольга. - А когда это было?
- В октябре 1917 года.
- Так это уже очень скоро! - опять приподнялась на локте Ольга. - Вы успеете подготовиться?
- Так, чтобы нанести немцам сокрушительное поражение – конечно, нет. А вот не позволить германскому флоту хозяйничать в Рижском заливе и отстоять острова – это, я думаю, нам под силу!
- Выходит, немцам весь этот сыр-бор…
- Операция "Альбион", - подсказал я.
- Что? - не поняла Ольга.
- Сыр-бор, о котором ты говоришь, в ТОМ времени был назван германским командованием операция "Альбион". В ЭТОМ времени, - мне не удалось сдержать усмешку, - они вряд ли изобретут что-нибудь иное.
- Угу, - кивнула Ольга, которая теперь сидела в постели, - орднунг, и всё такое… Но я не об этом хотела спросить, а ты меня сбил…
- Ну извини.
- На первый раз прощаю. Скажи, немцам нужна Рига?
- Как воздух, - подтвердил я. - Но операция "Альбион" тут ни при чём. Вернее, в ТОМ времени была ни при чём, тогда Рига и так была у них.
- Тогда я ничего не понимаю, - повертела головой Ольга.
- Если бы ты одна, - усмехнулся я. - В нашем времени историки до сих пор спорят – зачем? Ведь немцы тогда с "Альбиона" ничего путнего не поимели.
- Ну и на хрена им всё это было надо?
- Скорее всего, их тогдашней целью было: А – "проветрить" застоявшийся флот. Ты у меня человек военный, знаешь, как расслабляет безделье, особенно когда по умам елозят агитаторы. Б – Показать союзникам, что Флот открытого моря на Балтике ещё жив. В – надавить на Временное правительство и принудить его к сепаратному миру.
- А каковы их цели теперь? - спросила Ольга.
- Практически те же, плюс захват Риги.
- А наши цели?
- Чувствительно щёлкнуть немцев по носу и заставить их сесть за стол переговоров, не имея на руках козырей.
В детали контр-операции, которую после придания ей официального статуса мы намеревались назвать "Контр Страйк", я Ольгу, разумеется, не посвятил. Вы удивитесь, но подготовку к ней мы (Макарыч и К) ведём уже второй месяц, правда, без привязки к конкретному месту и времени. В мою зону ответственности входит созданная на берегу Финского залива секретная база по подготовке морских пехотинцев. За инструкторов там несколько спецназовцев из тех, что успела подготовить Ольга, а командовать "чёрными бушлатами" – не было пока беретов – мы поставили кавторанга Шишко.
Эту фамилию вспомнил Ёрш – наша ходячая энциклопедия – когда мы разговаривали про "ударников" и "батальоны смерти". Отыскать этого отчаянного вояку оказалось сложнее, чем подбить на участие в подготовке головорезов в тельняшках.
Павел Оттонович рьяно взялся за дело. По моим чертежам построил полосу препятствий, другие тренажёры (некоторые придумал сам) и гоняет себя и подчинённых, невзирая на день недели и погоду, до усмерти (в воскресенье до полусмерти) не давая спуску и инструкторам. Я у него на днях побывал с инспекцией – результат потрясающий! Можно считать, что один полк морской пехоты у нас уже есть. Оставим на базе роту для примера, и будем переводить морпехов в Кронштадт, чтобы затерялись среди моряков. На их место уже подобрано пополнение, с которым Шишко за месяц с гаком что-нибудь да сделает!
Ёрш усиленно работает над усовершенствованием морских мин – будет немецким морячкам сюрприз!
Макарыч рьяно курирует ведомство Сикорского. Он уже давно, втихаря от военного ведомства, изменил военный заказ, и Сикорский вместо "Муромцев" собирает "Невских". Теперь это, понятно, узаконено. К началу октября мы рассчитываем поднять в небо первую красногвардейскую эскадрилью.
"А как же Ведьма? - спросите вы. - Она-то чем занимается?" Докладываю: Ольга вынашивает нашего первенца. Та ещё, я вам скажу, работа!
Михаил
Генерал Абрамов всё обрисовал верно. Мне его остаётся только дополнить.
Первое, что я сделал, как вошёл во власть – наложил лапу на Особое делопроизводство Главного управления Генерального штаба (разведка и контрразведка). Потому доклад Васича Брусилову о возможной активности в конце сентября – начале октября германской армии и флота в районе Рижского залива опирался, помимо нашего знания, еще и на разведданные.
Брусилов отнёсся к угрозе очень серьёзно: получись что у противника – и над столицей нависла бы серьёзная угроза. Он тут же поделился своими опасениями с Колчаком, и оба министра совместно выработали весьма разумное решение. Внешней разведке (моё поименование) предписывалось, кровь из носу, выведать как можно больше о планах врага. В район предполагаемого удара спешно отправлены наделённые необходимыми полномочиями офицеры штабов армии и флота, чтобы ознакомиться с состоянием дел на местах.
Инспектировать батареи и укрепления Моонзундского архипелага выпало будущему "ершову" шурину Берсеневу…
* * *
Нос эсминца "Новúк" резво резал тугую балтийскую волну. Солёные брызги долетали до ходового мостика, попадали на лицо, но Берсенев не торопился покидать "крыло" – открытую часть ходового мостика.
- Давно не выходили в море, Вадим Николаевич? - раздался за спиной голос командира "Новúка".
- Давненько, Алексей Константинович, - улыбнулся Берсенев.
Курс корабля был проложен в виду берега.
- Церель, - показал рукой командир корабля и протянул Берсеневу бинокль.
Многократное увеличение приблизило к глазам бастионы с нацеленными в сторону Ирбенского пролива двенадцатидюймовыми орудиями.
Батареи Цереля были последним пунктом командировки Берсенева…
- …фортификационные сооружения местами не доведены до проекта. Личный состав в частях и на батареях почти повсеместно несёт службу спустя рукава, а то и откровенно ей манкирует…"
Колчак слушал Берсенева, оперев лоб на сложенные "домиком" ладони, большие пальцы рук упёрлись в щёки. Когда кавторанг умолк и закрыл папку, поднял глаза.
- Благодарю вас, Вадим Николаевич. Оставьте рапóрт и можете быть свободны.
Конец лета в Либаве выдался тёплым, и с утра на городских улицах был людно. Но потом примчался злой западный ветер. Сначала он попытался посрывать вымпелы с мачт кораблей кайзеровского военно-морского флота. Когда не вышло, налетел на город и разом смёл с улиц праздношатающуюся публику. Редкие прохожие, спешащие по службе или какой иной нужде, и потому лишённые возможности укрыться от ветра, норовили подставить под него поднятые воротники. Остальные заполнили многочисленные кафе и ресторанчики.
Представительный господин сидел за столиком и мелкими глотками неторопливо вкушал ароматный напиток, когда в кафе буквально влетел какой-то озябший морской офицер. Опустив на кителе воротник, он потёр ладонями покрасневшие уши, а потом стал высматривать свободное место. Определив направление и рассчитав курс, моряк уверенно двинулся к столику, за которым сидел представительный господин.
Испросив разрешения присел на свободный стул, достал из-за обшлага и небрежно бросил на стол свежий номер городской газеты, удачно расположив его рядом с точно таким же номером, выложенным на стол представительным господином.
Потом моряк, щёлкнув над головой пальцами правой руки, подозвал официанта. В ожидании заказа нетерпеливо барабанил пальцами по столешнице, за что удостоился неодобрительного взгляда со стороны почтенного господина. Принесённый кофе моряк выпил несколькими крупными глотками, бросил на стол монету, и, схватив со стола чужую газету, заторопился к выходу – видимо куда-то опаздывал. Почтенный господин не спеша допил свой кофе, расплатился по счёту, забрал оставшуюся на его долю газету и тоже покинул кафе…
На совещании в военном министерстве присутствовали: военный министр Брусилов, морской министр Колчак, командующий Балтийским флотом контр-адмирал Развозов, командующий Морскими силами Рижского залива вице-адмирал Бахирев, командующий Российской Красной Гвардией генерал Абрамов (так теперь именовалась его должность после принятия решения о сведении всех красногвардейских соединений под единое командование), помощник председателя правительства Жехорский, председатель Центробалта комиссар флота Дыбенко, высокопоставленные офицеры Генштаба.
Первым на совещании слово получил начальник Особого делопроизводства ГУГШ полковник Ерандаков, совсем недавно назначенный на эту должность. Ерандаков не без основания считал себя баловнем судьбы, поскольку избежал злой участи, постигшей многих его сослуживцев. Выданный сразу после Февральской революции по распоряжению Временного правительства ордер на арест начальника КРО ГШ (контрразведывательного отделения Генштаба) тогда ещё подполковника Ерандакова принял к исполнению особый отдел Красной Гвардии. Ерандаков был доставлен в Петропавловскую крепость, где его поместили в особый сектор тюрьмы Трубецкого бастиона. Содержание заключённых в этом секторе было предельно мягким. За время отсидки Ерандаков неоднократно общался с Михаилом Жехорским, Глебом Абрамовым и Николаем Ежовым, а после недавнего прихода к власти правительства Ленина был тут же выпущен на свободу.
Полковник подошёл к карте, одёрнул мундир.
- Господа… - лёгким покашливанием Дыбенко указал ему на ошибку. - Простите, привычка… Товарищи! Я уполномочен ознакомить вас с последней директивой германского Генерального штаба, которая носит кодовое название "Операция "Альбион". Целью совместной операции сухопутных и военно-морских сил Германии является захват островов и проливов Моонзундского архипелага, что автоматически закроет Большой Зунд для плавания кораблей российского флота. Получив полную свободу действий в Рижском заливе, Флот открытого моря (военно-морской флот кайзеровской Германии) должен оказать поддержку германским сухопутным силам в их стремлении захватить Ригу.
- Какие силы намерен задействовать противник во время проведения операции "Альбион"? - спросил Колчак.