Били с двух точек - из окна дома напротив и с крыши церкви. Мы где-то прокололись и угодили прямиком в ловушку. Правда, получилось, что в ловушку попали всё-таки не мы, а те, кто пришли за нашими жизнями.
- А-а, - коротко прокричал киллер, прежде чем шмякнуться всем телом о мостовую. Я начинил его пятком пуль из моего ЭМ-пистолета. За второго мы взялись с Шестернёвым вместе. Гангстер исчез в глубине комнаты, из которой вёл обстрел.
- Уходим, - я огляделся. Опасность миновала, но никто не гарантировал, что надолго. Я поднял на ноги ругающегося Марковича, и мы кинулись прочь.
Получасом позлее гиперзвуковая "Камбала" оторвалась от взлётной полосы, пробила низкий облачный покров, сверху выглядевший бесконечной арктической пустыней.
- Концы обрублены, - вздохнул я. - Твоими заботами? - осведомился я у Марковича, забившегося в угол самолёта.
- Ну да, - захрипел мафиози. - Они чокнутые, эти "раскольники", я же предупреждал! С ними нельзя иметь никаких дел! Они убирают компаньонов! Они ушли в глубину так сильно, что, по-моему, даже сами наверняка не знают, где прячутся. Недоноски! Я ни при чём!
- Поверим, - кивнул я. Мне казалось, что Маркович не врёт.
Опять мы вытянули пустышку.
Дни проходили за днями, складывались в недели. Мы с Шестернёвым неустанно порхали из конца в конец земного шара (тьфу, какие у шара концы?), метались из одной страны в другую, с континента на континент на принадлежащей МОБСу "Камбале". Нас интересовали следы "раскольников" и церкви "Последней ночи". Подтверждались полученные на Марсе данные о том, что именно они связаны с Найдёнышем.
После Гонконгского криза основная штаб-квартира церкви "Последней ночи" была разгромлена силами правопорядка. Но были арестованы и доставлены в заведения психиатрической реабилитации только пешки. Ангел земного воплощения Аграхам Сокрушающий как сквозь землю провалился. Притом не один, а вместе со всеми ближайшими помощниками и помощницами. На их след напасть никак не удавалось. Равно как и на след "раскольников"
Мы выходили на торговцев "голубичными" наркотиками, разгромили несколько сетей торговцев зельем, уничтожили ряд структурных ячеек, но в руки попадались только пешки. "Раскольники", равно как и "ночники", действовали с невероятной изворотливостью и нечеловеческой осторожностью.
Было понятно, что где-то у них есть основные базы, где и творятся основные действа. Хода туда нам не было.
Занятие оказалось далеко небезопасным. Засада в Венеции была не первой. В Мехико нам пришлось куда туже. Там мы сцепились, наверное, с ротой головорезов, пришлось отступать, оставляя за собой трупы и ничего не добившись.
По этим же направлениям работала полиция, спецслужбы.
На "раскольников" и "ночников" была объявлена всемирная охота. Успехи у моих коллег были не лучше. А последствия их действий - куда печальнее. В Мадриде наркодельцы расстреляли трёх сотрудников Европола при попытке накрыть одного из руководителей раскольничьих ячеек. В Санкт-Петербурге группа МОБС из четырёх сотрудников погибла, проникнув в тайный храм "ночников" и напоровшись на объёмную бомбу. В общем противник пока обыгрывал нас. Ещё одна проваленная операция не слишком много добавляла к общему разгромному счёту.
По прибытии из Венеции в Москву я соединился с Чаевым и доложил ему о наших "успехах".
- Вы мастера провалов, - оценил шеф нашу работу. - Пора уже молодёжь учить искусству постоянно засыпаться и оставаться живыми.
- Подождём до лучших времён, - буркнул я.
- Вы меня не огорчили, поскольку ничего лучшего я уже и не жду. Брали бы пример с Диксона. Он кое-чего нашёл. Он ждёт тебя.
- Сегодня буду.
- Ох, оперативники, - покачал головой Чаев и отключил связь.
Интересно, что там нашёл наш эксперт? Просто так Чаев не стал бы меня выдёргивать в Асгард, зная, сколько у нас дел.
- Ну что, двигаем в Асгард, - сказал я.
- На ночь глядя? - поморщился Шестернёв.
- Ещё напомни, что тебе после провала отдых положен… Вставай.
До Асгарда мы добрались ночью. Ведущего эксперта нашего научного центра я нашёл там, где и ожидал - в его подземной пещере-лаборатории. По-моему, он месяцами не выбирался оттуда на свет божий. Застал я его за странным занятием. Он размешивал деревянным поленом булькающее, вонючее, болотно-зелёного цвета содержимое здоровенного медного котла.
- Ведьмино варево? - спросил я, морща нос от резкой вони, идущей от котла.
- Приворотное зелье, - поддакнул Шестернёв.
- Умники, - заворчал Диксон. - Пересмешники… Это биоактивная белковая субстанция с четвёртой планеты Альфа-Денеба. Чаев притащил. Удивительная вещь. При определённых условиях образует прогиб в энергоинформационной структуре.
- Какой такой прогиб?
- Тебе, Аргунов, не понять, - Диксон ещё поболтал поленом, с любовью погладил котёл, а потом уронил своё тело в кресло, схватившись за стрелку.
- Чего ты Чаеву наплёл о своих успехах, что он нас чуть ли не с акции выдернул? - спросил я.
- Так его, - стрелка угодила в самый центр мишени. - Акция, говоришь?.. Аргунов, вместо того, чтобы делом заниматься, у меня голова забита вашими акциями, кризами… В общем, "голубичный" криз проходит несколько стадий. Взрыв - это кульминация, завершение. Но перед этим накапливаются едва заметные помехи в жизни, накапливаются сбои, изменения. От зарождения до взрыва проходит от двух до четырёх суток.
- Что за помехи накапливаются?
- Берём четырехсуточный цикл, - Диксон вдавил клавишу, и в СТ-проёме поползли кубики и диаграммы. - Переменная Валиева - первые сутки спад на два процента, на четвёртые - уже двадцать. Это достаточно, чтобы при должном анализе и наличии информации выявить неблагоприятный регион с достаточной точностью. А эмоциональная среда при начале криза включает…
- Стив, объясняй по-человечески. Что это нам даёт?
- Мы можем выявить очаг будущего криза. Где-то за двое суток.
- А предотвратить его?
- Вряд ли. Минимализировать вред - ещё куда не шло. Но зарождающийся криз начинает развиваться и жить собственной жизнью. Это прожорливое и живучие чудовище.
Диксон принюхался, встал, подошёл к котлу, опустил палец, понюхал его и ожесточённо начал взбалтывать варево поленом.
- Ты ложкой попробуй, - предложил я.
- Пробовал. Никакой опасности, но вкус - дрянь. Клопами отдаёт.
- Ты что, клопов пробовал?
- Это я к слову… Так вот, даже не это самое интересное. Чтобы криз достиг второго уровня, нужен некий внешний источник. Проводник силы. Гораздо более мощный, чем доходяги, употребляющие "семя дракона".
- Найдёныш?
- Точно. Даю голову на отсечение, что он присутствовал при наиболее мощных кризах. Нет оснований считать, что он собирается изменить этой привычке.
- Какая тебе нужна информация для определения точки нарождающегося криза? - спросил я.
- Вот, - он протянул мне информпакет. - Читать-то умеешь? Разберёшься?
- Постараюсь, - кивнул я, чувствуя, что наконец нашёл способ ухватить Найдёныша.
***
- Аллах акбар! - послышался душераздирающий вопль.
- Воистныну акбар, - хмыкнул я. - Не было печали. Из переулка вытекала кишащая людская масса.
- Сюда, - я дёрнул за рукав Шестернёва, и мы кинулись в улочку, зажатую высокими, мазанными разноцветной силиконовой краской заборами
Надоело ощущать себя зайцами, попавшими в переполненный голодными волками и лисицами лес.
- Ай алла!
Возможно, слух меня обманул, но нечто похожее заорал бородач в мохнатой шапке, указывая на нас
Надо же - впереди нам тоже перекрыла путь толпа - человек пятнадцать. Лучи яркого южного солнца разноцветно играли на тюбетейках и халатах, блестели на лезвиях топоров и прочих похожих орудиях, при взгляде на которые приходили грустные мысли о расчленениях, протыканиях, рубленых и колотых ранах Из серьёзных предметов я рассмотрел полицейский парализатор и ЭМ-ружьё. Так уж получилось, что последователи "Меча Абу Бакра" и им сочуствующие прихватили для работы что под руку попалось. Хорошо вооружены были лишь ударные отряды, наполовину состоявшие из смертников, ждавших своего часа не один год и мечтавших попасть в рай, ведь именно туда попадают правоверные, погибшие с оружием в руках за верное дело.
- Пробьёмся, - переводя дыхание выдавил я.
Толпа хлынула на нас И я превратился в отлаженный боевой механизм. Окружавшие нас правоверные никак не могли понять, почему удары их костоломных и мясорезных орудий не достигают цели. Впрочем, возможности долго размышлять на подобные темы я им предоставлять не собирался. Они падали на пропылённую, прожаренную солнцем мостовую, многим уже не суждено было больше подняться.
Удар - пальцы впиваются во вражью шею. Захлест ногой, волнообразное движение - с переломанным хребтом падает ещё один враг. Пригнуться - над макушкой свист топора, в ответ я посылаю, как хороший фокусник, спрятанный в рукаве сюрикен - восьмиконечную заточенную звезду, которыми пользовались, поговаривают, ниндзя в ещё незапамятные времена.
Схватка заняла считанные мгновения. Привыкшие к охоте хищники неожиданно стали сами добычей. Вооружённый ЭМ-ружьём смертник успел всего лишь раз нажать на спусковой крючок, но очередь лишь подчистила ряды его товарищей.
- За мной, - я подпрыгнул и оказался на заборе, протянул руку Шестерневу.
Мы спрыгнули в типичный восточный дворик. В центре его бил фонтан, земля устлана коврами. У домика съёжилась женщина и три девочки.
- Не бойтесь, - крикнул я. - Мы скоро уйдём.
- Не убивайте, - запричитала женщина.
- Не будем.
Я вытащил коммуникатор. Прилепленная на балконе отеля камера передавала нам на СТ-приёмник изображение.
- Так, здесь народу поменьше. Отсюда они отхлынули. Вот маршрут, - я прочертил на карте города маршрут
- Ай, что делается, - запричитала женщина.
- Спроси у своего сына или мужа, - прикрикнул я. - Наверняка режет кого-то вместе с "абубакрами".
- Ай, ай, - начала раскачиваться женщина из стороны в сторону.
Снова на забор. Большую часть города занимали одноэтажные районы. Исполненные из новейших материалов, забитые электроникой дома всё равно внешне напоминали те же строения, которые заполняли восточные города тысячелетия. Глухой забор. Дворик. Ковры.
Ага, вот проход в переулок, идущий параллельной той улице, где мы положили кучу правоверных.
- Сюда, - велел я.
Тенистые деревья, арык с чистой водой, скамейки, на которых ещё недавно судачили за чашкой чая соседи. Теперь здесь пусто и страшно. Рядом, всего в нескольких десятков метрах, бурлит вырвавшейся из вулкана массой толпа, рвёт кого-нибудь в клочья. Гнев вырвался на свободу.
Мы бежали по намеченному маршруту, но наткнулись на отряд из нескольких десятков боевиков и вынуждены были снова скрываться в переулках. Положение было аховое.
- Всё, нас отрезали от центра, - сказал я, снова глядя на экран. - Не прорваться. Надо искать, где затаиться.
- Они сейчас добьют лёгкую добычу, а потом двинут проверять дома, возразил Шестернёв. - Надо прорываться.
- Идея, - я кивнул на две чёрные тени - одетые в паранджу женщины, пытавшиеся пробраться куда-то подальше от ада, а может, наоборот, принимавшие самое активное участие в дьявольской оргии.
- За ними, - крикнул я.
В несколько прыжков я настиг одну из них. Она было истошно завизжала, но я надолго выключил её ударом в точку чуть ниже шеи. Шестернёв справился со своей.
- Одевай, - приказал я.
Вскоре мы оба были одеты в чёрные одеяния. Чем хороши восточные женские одежды - мужчину в них распознать гораздо труднее, чем если бы он, положим, облачился в западную, кончающуюся где-то под грудью.
- Тебе идёт, - хмыкнул Шестернёв.
- А тебе-то. Все мужики твои будут… Вперёд!
Некоторое время новая одежонка нас выручала. Толпа во время криза чётко ориентирована на сигнал "свой-чужой". Фигуры женщин, одетых согласно исламским строгим нормам, не вызывали вопросов. Тем более на улицах женщин было немало, они действовали наравне с мужчинами.
Шайтанский пир был в самом разгаре. В одном месте толпа, как дикое урчащее животное, колыхалась над распростёртыми телами. В другом месте с криками и улюлюканьем по всем правилам загоняли двоих перепуганных насмерть и окровавленных мужчин и одну женщину. Слышался свист ЭМ-очередей. Витрины магазинов, банковские аппараты, столбики стоянок такси были расколоты, раскрошены, выгнуты и закручены нечеловеческой силой. По городу будто прошёлся ураган. Пылали дома. Чернея изуродованным обожжённым боком, пробитым в трёх местах, врос в землю полицейский бронетранспортёр. Горела полицейская турбоплатформа, а рядом с ней валялись обугленные трупы служителей уже несуществующего правопорядка. На площади перед мечетью святого Исмаила шла ожесточённая перестрелка между гвардейцами и смертниками.
Символ сегодняшнего дня - обугленные трупы. Огонь подбирался к неверным, врывался в их лёгкие, жёг кожу и обугливал тела. Огонь нёс очищение, по словам тех, кто раздувал его. Огонь владел городом.
Полиция и армия не могли сделать ничего. Да и хотела ли? Безумие не обходило и представителей государства. В рядах погромщиков видели и полицейских, и военных.
- Уже близко, - сказал я.
Мы приближались к центральной части города. Здания становились выше, приобретали более современные формы. Начинался деловой и административный район. Он мало отличался от таких же районов в большинстве крупных городов мира. Здесь разрушения были ещё больше. В стенах зданий зияли чёрные дыры и разбитые окна. Похоже, по ним лупили из плазменных гранатомётов. Силы правопорядка пытались закрепиться здесь и сдержать натиск, но им это не удалось, и они отдали и эту часть города правоверным повстанцам.
- "Регистан" солдаты пока держат, - сказал я. - Закрепились прочно.
- Добраться ещё туда надо, - отозвался Шестернёв.
Правоверные растеклись по домам, ища там скрывающихся от праведного гнева. Судя по истошным крикам радости и воплям боли, им это иногда удавалось. Из всё новых окон вырывался очистительный огонь. Мы трижды попадали в человеческий водоворот рвущихся к новым рубежам людей. У департамента народонаселения мы угодили в человеческую массу из нескольких тысяч человек. Волна исламского гнева обрушилась на нас упругим водопадом. Ярость ощущалась физически, казалось, её можно пощупать. У меня спёрло дыхание. От всего этого веяло такой жутью, что захотелось завыть во весь голос. Мы выбрались из толпы.
- Скоты, - процедил Шестернёв.
По мере приближения к цели народ чуть поредел. Похоже, у "абубакровцев" была масса иных интересных задумок и помимо того, чтобы с кровью выбивать служителей правопорядка из контролируемых территорий.
Мы зашли в подъезд жилого дома. Там всё было раскурочено, опалено, сверху свисали провода, а домовой компьютер, чем-то не угодивший правоверным, был раздроблен до последнего винтика.
Я развернул вновь СТ-развёртку коммуникато ра и посмотрел с высоты на город глазом видеокамеры.
- Мы здесь. Последний бросок остался, - сказал я. - Пройдём так и, да поможет Аллах, пробьёмся.
- Иншалла, - усмехнулся Шестернёв. Кинулись вперёд. Один квартал позади. Теперь направо. Остался ещё один бросок.
- Э-э! - завопил погромщик, перепоясанный зелёными лентами смертника, указывая на нас.
Тут же из здания посыпалась толпа. И устремилась за нами.
- Расколол, гад, - прошептал я.
Мы ринулись вперёд так, что пятки сверкали. Знакомое давление. "Клинки Тюхэ"! Сдать чуть влево - очередь прошла мимо. Теперь пригнуться - опять мимо. Перемахнуть через обугленные останки полицейского робота с изогнутым раструбом инфразвукового генератора. Криз второй степени. Газы, инфразаграждения и прочие полицейские штучки не могли сдержать Гнев.
Теперь не переломать ноги на сооружённой наспех баррикаде измятых каров, мебели, резинобетонных плит. Кто её оборонял - беспомощная полиция или правоверные погромщики? Это не так и важно. Я нырнул вниз, и рядом вскипел разрыв плазменного гранатомёта. Опять промазали. Вам, подонкам, с женщинами и детьми воевать, а не с суперами.
- Шестернёв, живой?
- Вроде.
- Вперёд!
От преследователей оторвались. Ещё один квартал. Я содрал опостылевшую женскую одежду.
- Кажется, выбрались.
Мы нырнули за угол. Порядок. Вот она, цепочка одетых в боевые тяжёлые комбинезоны с эластоусилителями полицейские и гвардейцы. Цепь. Три танка на воздушной подушке. Бронемашина "Краб" и тяжёлая платформа "Голиаф". Тут закреплялись со знанием дела. Неудивительно, что повстанцы оставили эту часть города в покое. Одна из линий обороны, прикрывающих подходы к президентскому дворцу и зданию меджлиса.
Мы ринулись вперёд.