После шока, перенесенного при фазовых сдвигах во время штурма Ньютона, и после страшной гибели Мора, подлинным виновником которой он считал себя, Донал оказался в ситуации, когда был вынужден бороться за то, чтобы выжить, и обнаружил при этом, что способен за себя постоять клыками и когтями. Во время этой финальной схватки он наконец понял себя и осознал собственное предназначение. Из окружающих это знала лишь Ани, правда не понимая до конца, чем он был, - благодаря древнему дару женщин подсознательно чувствовать других. Сэйона, Уильям и некоторые другие отчасти это осознавали, но не в состоянии были понять. Остальному человечеству это было вообще недоступно.
Донал
Он был не таким, как все.
Кое-кто уже начинал говорить об этом открыто, что могло вызвать определенные проблемы. Следовало бы что-то предпринять, думал Донал, и либо отвести от себя ка-кие-либо подозрения, либо, по крайней мере, сделать их безвредными.
Он стоял, как частенько в последнее время, в одиночестве на балконе своей резиденции в пригороде Томбл-сити, заложив руки за спину, словно солдат на параде, глядя на Млечный Путь и неизведанные звезды над головой. За его спиной послышались шаги Ани.
- Здесь Сэйона, - предупредила она.
Он не обернулся. Она продолжила:
- Вы хотите, чтобы я поговорила с ним сама?
- Чуть позже, - ответил Донал, не двигаясь с места.
Он услышал, как ее шаги удаляются, затихая в пространстве холла позади него. Он снова уставился на звезды; мгновение спустя послышался приглушенный разговор между Сэйоной и Ани. На этом расстоянии невозможно было различить слова, но Доналу это и не требовалось, чтобы понять, о чем идет речь.
Прошло восемь месяцев с тех пор, как перед его глазами открылась во всей своей полноте Вселенная, доступная пшпь ему одному. Восемь месяцев, подумал Донал. За этот недолгий срок на цивилизованные миры вернулся порядок. Был сформирован межпланетный парламент, избравший совет из тридцати двух полномочных представителей, по двое от каждого мира. Сегодня здесь, на Кассиде, парламент утвердил кандидатуру на постоянную должность министра обороны…
Усилием разума Донал переключился на доносившийся до него голос Сэйоны.
- …А незадолго до голосования он стал обходить зал. Что-то говорил здесь, что-то там - ничего особенного. Но когда он закончил, все они были у него в руках.
- Да, - ответила Ани. - Я прекрасно представляю, как это было.
- И вы это понимаете? - спросил Сэйона.
- Нет, - тихо произнесла она. - Но я это видела. Он вспыхивает, словно атомный взрыв среди небольших костров. Их слабое пламя тускнеет, стоит им слишком к нему приблизиться. И тогда он прикрывает свой огонь, чтобы их не ослепить.
- Значит, вам не жаль…
- Жаль! - Она весело рассмеялась, явно не воспринимая его вопрос всерьез.
- Я знаю, - рассудительно заметил Сэйона, - какое воздействие он оказывает на мужчин. И я догадываюсь, каково его воздействие на других женщин. Вы уверены, что ни о чем не сожалеете?
- Как я могу?.. Что вы имеете в виду?
- Вот почему я пришел сюда сегодня, - проговорил Сэйона. - Я должен кое-что вам сказать… могу я сперва задать вам вопрос?
- Какой вопрос? - резко спросила она.
- Сначала послушайте меня, - начал он. - Потом можете отвечать или не отвечать, как захотите. Это никак не может вас задеть, по крайней мере сейчас. Мне лишь следовало сказать вам об этом раньше. Боюсь, что я откладывал этот разговор до тех пор, пока… пока откладывать дальше стало невозможно. Что вы знаете о собственной наследственности, Ани?
- Что ж, практически все.
- Не все, - Вы знаете, что в вашем роду шел генетический отбор в отношении определенных факторов…
- Да. Духовных и телесных, - ответила она.
- Не только, - продолжил Сэйона, - Это трудно объяснить в нескольких словах. Но вам известно, что стоит за наукой Монтора, не так ли? Она рассматривала человеческую расу как единое целое, как один социальный организм, самовосстанавливающийся в том смысле, что, когда его отдельные компоненты отмирают, они заменяются вновь рождающимися компонентами. Подобным организмом можно манипулировать с помощью различных статистических факторов примерно так же, как человеческим существом можно манипулировать с помощью физических и эмоциональных факторов. Увеличьте температуру в помещении, где находится человек, и он снимет пиджак. В этом заключался ключ к власти Уильяма.
- Но… Ведь я - личность…
- Нет, нет. Подождите. Такова была наука Монтора. Наша наука, наука экзотов, основывалась примерно на том же, но с иной точки зрения. Мы считали, что человеческой расой можно манипулировать через ее отдельных представителей как некоей общностью, находящейся в состоянии постоянного роста и развития вследствие рождения среди общей массы более развитых индивидуумов. Мы считали главным ключом к этому генетический отбор - как естественный или случайный, так и управляемый.
- Но ведь это так и есть! - отозвалась Ани.
- Нет. Мы ошибались. Манипулировать таким образом в действительности почти невозможно; возможны лишь анализ и поиски объяснения. Этого хватает для историка, для философа-созерцателя. А поскольку мы, экзоты, в большинстве своем именно таковыми и являемся, это казалось нам не только приемлемым, но и вполне достаточным.
Воздействовать подобным образом возможно лишь в крайне небольшой степени. Человечеством невозможно управлять изнутри; генетический отбор, который мы производили, мог улучшать лишь те характеристики, которые мы уже знали и понимали. Мы отвергали те гены, которые не в состоянии были понять, и, конечно, мы не могли работать с теми, о существовании - или возможности существования - которых мы даже не знали.
Сами того не сознавая, мы лишились и источника, и цели; в нашем распоряжении остался лишь промежуточный этап. Мы не в состоянии были добиться качеств, которые еще просто не существовали и соответственно не могли быть нами поняты. Однако именно это и являлось настоящей целью - создание истинно новых качеств. А источником их стали бы истинно новые гены и их комбинации.
Проблема была сформулирована уже очень давно, однако мы обманывали себя, считая, что это не имеет значения. Более просто это можно выразить так: могут ли гориллы, поставившие себе задачу вывести супергориллу, создать человека? Отказаться от линии на развитие более мощных мускулов, более крепких и длинных зубов?
Манипуляция человечеством изнутри самого человечества - замкнутый процесс. Единственное, что мы можем сделать и что очень важно, - делать устойчивыми, сохранять и распространять ценные генетические способности, приходящие к нам из-за пределов наших собственных владений.
Уильям - а вы должны знать это лучше других, Ани, - принадлежит к той маленькой избранной группе людей, которых можно назвать завоевателями. Для столь редких и странных людей есть свое название, но само по себе оно ничего не значит. Это лишь ярлык, приклеенный к чему-то, чего мы не в состоянии до конца понять. Таким людям никто не в состоянии противостоять - они могут совершить множество добрых дел. Но как правило, они причиняют и вред - поскольку неуправляемы. Я хочу, чтобы вы поняли, хотя, может быть, это и не просто. Мы, экзоты, заметили Уильяма, еще когда ему было лишь двадцать с небольшим, и уже тогда приняли решение провести генетический отбор, результатом которого явились вы.
- Я?!
- Вы. Разве вам никогда не приходило в голову, почему вы всегда инстинктивно возражали Уильяму, что бы он ни делал? А зачем ему нужен был ваш контракт? Или почему мы, на Культисе, позволяли продолжаться столь явно неудачно складывающимся отношениям?
Ани медленно покачала головой:
- Да, наверное. Не помню…
- Вы предназначались для того, чтобы стать дополнением к Уильяму - в психологическом смысле этого слова, - вздохнул Сэйона. - Ваш возможный брак - к чему мы стремились - должен был, как мы надеялись, объединить обе натуры. Вам следовало сыграть роль ограничителя, в котором нуждалась личность Уильяма. Результат мог оказаться благотворным… так мы, по крайней мере, надеялись.
Она содрогнулась.
- Я никогда бы не вышла за него замуж.
- Нет, - со вздохом сказал Сэйона, - вышли бы. Вы были созданы - простите мне это грубое слово - для того, чтобы, став взрослой, выбрать из всех людей галактики того, кто стоит выше всех остальных. - На мгновение серьезное выражение исчезло с лица Сэйоны, и в глазах его мелькнул озорной огонек. - Это, моя дорогая, вовсе не трудно было обеспечить; это почти невозможно было предотвратить! Вы наверняка понимаете, что самый старый и самый мощный из женских инстинктов - искать и сохранять силу самого сильного из мужчин, какого она только сможет найти. Окончательно же сохранить его силу она может, зачав его детей.
- Но… ведь был еще и Донал! - отозвалась она.
- Несомненно, - усмехнулся Сэйона. - Однако, если самый сильный мужчина в галактике даже и злоупотребляет своей силой, направляет ее не на те цели - все равно, во имя великой ценности этой силы, вы должны были выбрать его. Сила, способности - это лишь орудия; вот что важно. Как именно они используются - другой вопрос.
Но когда на сцене появился Донал… Что ж, он разрушил все наши теории, все наши планы. Продукт естественного стечения обстоятельств, лежащих вне нашей власти, случайная комбинация генов, обладатель которой превзошел даже Уильяма. Соединение поколений великих мыслителей со столь же великими поколениями созидателей.
Я не смог этого понять, даже когда мы подвергали его испытанию. Или… возможно, наши тесты не в состоянии были обнаружить в нем действительно существенные для нас черты. Мы… что ж, мы не знаем. Именно это меня и беспокоит. Если нам не удалось обнаружить подлинную мутацию - человека, обладающего великим новым талантом, способным принести пользу всему человечеству, - значит, это очень крупная наша неудача.
- Но какое это имеет отношение к вам? - спросила Ани.
- Мы полагали, что обладаем всеми знаниями в этой области. Если кибернетик не в состоянии определить, что у его друга сломана кость, его не в чем винить; если ту же ошибку совершает врач, он заслуживает сурового наказания.
Нашей обязанностью было распознать новый талант, изолировать его и попытаться понять. Возможно, Донал обладает чем-то, чего не понимает сам. И в этом и состоит вопрос, который я должен вам задать. Вы ближе к нему, чем кто-либо другой; как вы думаете, Донал обладает чем-то, что явно отличает его от других? Я не имею в виду лишь его гениальность; чем-то подобным могут обладать и другие; я имею в виду некую способность, которая отсутствует у нормального человека.
В комнате повисло молчание. Наконец Ани сказала:
- Вы хотите, чтобы я строила догадки? Почему вы сами его не спросите?
- Я глупец; я не верю в то, что подсказывает мне все мое знание. Я был полностью уверен, что избранная Культиса знает ответ. Я боюсь спрашивать его самого, но, наверное, вы правы, дорогая, я… спрошу его.
- Донал! - крикнула Ани.
Он услышал ее голос, стоя на балконе, но не отвел взгляда от звезд.
- Да, - ответил он.
За его спиной послышались шаги, а затем голос Сэйоны:
- Донал…
- Прошу меня простить. - Донал не обернулся, - Я не хотел заставлять вас ждать. Однако мне нужно было кое о чем подумать.
- Ничего страшного, - ответил Сэйона. - Я ни в коем случае не хотел вас отвлекать - я знаю, насколько вы были заняты в последнее время. Но есть один вопрос, который я хотел бы вам задать.
- Сверхчеловек ли я?
- Да, в сущности, именно так, - усмехнулся Сэйона. - Кто-нибудь уже спрашивал вас об этом?
- Нет, - улыбнулся в ответ Донал. - Но я догадываюсь, что кому-то очень хочется спросить.
- Что ж, вы не должны иметь к нему претензий, - с серьезным видом произнес Сэйона. - Видите ли, в некотором смысле вы действительно сверхчеловек.
- В некотором смысле?
_ О! - Сэйона махнул рукой. - В том, что касается ваших способностей в сравнении с обычными людьми. Но я хотел спросить не об этом…
- Мне кажется, вы произнесли слово, значения которого сами не понимаете. Что вы понимаете под "сверхчеловеком"? Можно ли ответить на ваш вопрос, если для данного понятия нет соответствующего значения, нет определения? Да и кто бы хотел быть сверхчеловеком? - спросил Донал с легкой иронией и грустью, продолжая глядеть в бездну космоса, - Кто бы захотел воспитывать сразу шестьдесят миллиардов детей? Кто бы смог справиться с таким количеством? Как бы он смог сделать среди них необходимый выбор, если он любит их всех одинаково? Представьте себе, какую ответственность он взял бы на себя, отказывая им в конфетах, которые для них вредны, и видя, что потом им приходится идти к зубному врачу! А если сверхчеловек - единственный в своем роде, то представьте себе, что значит иметь на воспитании шестьдесят миллиардов детей и ни одного друга, с которым можно отдохнуть, которому можно поплакаться, излить душу, так что завтрашние заботы будут не столь тяжкими.
И если ваш "сверхчеловек" действительно настолько "сверх", то кто может заставить его тратить свою энергию на то, чтобы утирать шестьдесят миллиардов носов и убирать всю грязь, которую оставляют за собой шестьдесят миллиардов дерзких сорванцов? Наверняка сверхчеловек мог бы найти более подходящее применение своим великим талантам?
- Да, да, - кивнул Сэйона. - Но конечно, у меня и в мыслях не было ничего подобного. - Он с некоторым раздражением посмотрел на спину Донала. - Мы обладаем достаточными познаниями в генетике, чтобы понимать, что не может внезапно возникнуть абсолютно новая разновидность человеческого существа. Любое изменение может происходить лишь в форме одного нового, экспериментального таланта за один раз.
- Но если этот талант невозможно обнаружить?
- Невозможно обнаружить?
- Предположим, - произнес Донал, - я обладаю способностью видеть некий необычный новый цвет? Как я смогу описать его вам - тому, кто не может его видеть?
- О, это мы легко могли бы установить, - ответил Сэйона. - Мы могли бы пробовать все возможные виды излучения, пока не обнаружили бы то из них, которое вы могли бы распознать как тот новый цвет, который видите.
- Но вы сами все равно не смогли бы его увидеть.
- Что ж. - Но вряд ли это было бы столь важно, если бы мы знали, что он собой представляет.
- Вы уверены? - не оборачиваясь, продолжал настаивать Донал, - Предположим, есть некто, кто мыслит совершенно иначе, некто, еще в детстве вынужденный заставить себя мыслить в рамках логики - поскольку это был единственный способ мышления тех, кто его окружал. Однако по мере взросления он обнаруживает, что в окружающем его мире есть некие отношения, которые не существуют для других. Он знает, например, что если срубить вон то дерево в саду, что под нами, через несколько лет в нескольких световых годах отсюда произойдут перемены в жизни другого человека. Но он не в состоянии объяснить это знание в терминах логики. В таком случае какая вам польза от того, что вы будете знать, в чем заключается его талант?
- Никакой, естественно, - добродушно проговорил Сэйона, - но, с другой стороны, это не принесло бы никакой пользы и ему, поскольку он живет в логичном обществе и является его частью. Собственно, скорее всего, он вообще никогда бы не обнаружил у себя подобного таланта, и данная мутация, будучи бесполезной, вскоре бы угасла.
- Я с вами не согласен, - покачал головой Донал. - Поскольку я сам - сверхчеловек с точки зрения интуиции. Я сознательно использую интуицию, как вы используете логику, чтобы прийти к определенному выводу. Я могу строить интуитивные цепочки, выясняя, какая из них верна, и могу построить интуитивную цепочку, ведущую к интуитивному заключению. Это единственный мой талант - но он во много раз увеличивает значение и могущество всех прочих моих способностей.
Сэйона громко рассмеялся:
- И поскольку, в соответствии с моим собственным доводом, подобная способность приносит вам столь мало пользы, что вы даже не в состоянии ее обнаружить, отсюда следует, что вы не в состоянии ответить утвердительно на мой вопрос, являетесь ли вы сверхчеловеком! Очень хорошо, Донал. Сократовский метод так давно не применялся против меня в споре, что, когда пришлось столкнуться с ним лицом к лицу, я этого даже не понял.
- Или, возможно, вы инстинктивно предпочитали не замечать моего таланта, - заметил Донал.
- Ладно, ладно. Хватит, - сказал Сэйона, продолжая смеяться. - Вы выиграли, Донал. Так или иначе, спасибо, что успокоили меня. Если бы мы упустили из виду реальную возможность, отвечать за это пришлось бы лично мне. - Он улыбнулся, - Не могли бы вы мне рассказать, в чем истинный секрет вашего успеха, если это не невероятный талант?
- Интуиция, - пожал плечами Донал.
- Да, конечно, - кивнул Сэйона, - Да, конечно. Но одна лишь интуиция… - Он усмехнулся. - Что ж, спасибо, Донал. Вы даже сами не знаете, какое облегчение вы мне принесли. Не стану вас больше задерживать. - Он поколебался, но Донал не оборачивался, - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Донал. Он услышал, как удаляются шаги старика.
- Спокойной ночи, - донесся голос Сэйоны из холла позади.
- Спокойной ночи, - ответила Ани.
Шаги Сэйоны стихли. Донал продолжал стоять, не оборачиваясь, ощущая присутствие Ани за спиной.
- Одна лишь интуиция… - пробормотал он про себя, - Одна лишь…
Он снова поднял взгляд к неведомым звездам, как человек поднимает взгляд от тепла долины к прохладе холмов в ранние часы долгого рабочего дня, когда еще очень далеко до вечернего отдыха. Подобного выражения на его лице не видел еще никто - даже Ани. Он медленно опустил взгляд и медленно повернулся; и по мере того, как он поворачивался, странное выражение на его лице исчезало. Как говорила Ани, он тщательно прикрыл свой яркий свет, чтобы никого не ослепить, и, наконец повернувшись кругом, он вновь вступил - на какое-то время - в обитель Человечества.

СОЛДАТ, НЕ СПРАШИВАЙ
© Перевод С. Соколина.

Глава 1
"Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына" - так начинается "Илиада" Гомера, повествующая о гневе и ярости великого героя Ахилла. История более чем тридцативековой давности. А эта история - о моей ярости. Я, землянин, восстал против людей Квакерских миров - фанатичных черномундирных солдат Гармонии и Ассоциации. И ярость моя велика, ибо я, как и Ахилл, - человек Земли.
Вас это не удивляет?
Особенно в наши дни, когда сыновья более молодых миров выше, сильнее, искуснее и умнее, чем мы, люди Старого Мира? Как мало же вы тогда знаете Землю и ее сыновей.