Они ещё некоторое время прикалывались, наделяя увиденное сатирой и юмором, посмеялись над собой и Баст, которая, как нив чём ни бывало, намывала гостей в своём домике, потом притихли от одной озвученной мысли, что как бы от смеха впоследствии не пришлось плакать. Суеверными себя не считали, но примета сработала наполовину: улыбки исчезли, делая выражение их лиц напряжёнными и задумчивыми.
На техническом этаже всё так же, как и прошлый раз, за исключением четырёх пластиковых стульев, приготовленных заранее. По-видимому, в расчётах Виталия Петровича значилось, что в ногах правды нет, как и в головах упрямых пациентов, потому сегодня задержаться в техническом зале придётся дольше, пока им всем не начнёт мерещиться то, зачем они сюда и шли.
Яна выпустила Баст. Та потянула воздух, принюхиваясь, и направилась к бетонной тумбе. Все приняли это как должное, Яна прошла за кошкой, посмотрела, как та улеглась на пол, поговорила с ней, как с человеком и вернулась в компанию своих спутников.
- Виталий Петрович, - обратилась она к доктору, - а что вы хотите увидеть здесь?
- Я хочу проанализировать то, на чём вы заострите своё внимание.
- Значит вы, хотите посмотреть то, чего жаждем увидеть мы?
- Ну, в какой-то мере с этим утверждением можно согласиться.
- А если вы увидите что-то, чего не обнаружим мы, вы заставите нас обратить на это внимание?
- Если вы не будите видеть чего-то, как я смогу обратить на это ваше внимание?
- А такое возможно?
- Что?
- Одни будут наблюдать, а другие нет?
- Вы хотите узнать, контролирую ли я ваши мысли? Да, мы имеем с вами телепатическую связь, но мысли не контролируем, - неожиданно признался доктор.
- Значит, если я сейчас внушу себе, что наблюдаю в том месте, где находится подъёмный механизм лифта голубые клубы энергии, то вы чем займётесь в первую очередь: поиском этой энергии или проверкой моих иллюзий в моей голове?
- Мы будем делать всё одновременно, - отшутился доктор.
- Зачем нам нужно было так далеко путешествовать, можно было бы создать технический зал и у нас в палатах, - теперь пошутила в свою очередь Яна.
- Тогда не было бы подготовительного процесса, и иллюзия могла попросту не прийти, - за доктора ответил Николаев.
Их необычную беседу прервала Баст. Она вышла из-за колонны и начала призывно мяукать, словно подзывать к себе хозяйку. Яна подошла к ней. Кошка вела себя неспокойно, продолжала, задрав голову вверх, кричать. Каждый раз, открывая рот и демонстрируя свой тонкий розоватый язык, она поджимала брюшко и вытягивала шею.
- Что-то ей не нравится, а понять не могу, - пояснила окружающим Яна.
Она осмотрела лица наблюдавших за ней и за кошкой людей, ища в них поддержки и сочувствия. Виталий Петрович был безучастен, и всем своим видом говорил: "Не то, не то, - это неинтересно".
Аня смотрела так, как смотрят в цирке скучный номер, потому что деньги уплачены и, возможно, в дальнейшей программе появится что-то привлекательней, для чего и нужно сберечь свои эмоции. Единственным заинтересованным наблюдателем оказался Андрей. Его взгляд выражал немой вопрос к Яне: "Что, уже началось?"
Яна кивнула ему, потому что ей действительно казалось, что что-то уже происходит. Если она утром понапрасну волновала кошку, то теперь животное отдает ей должок, с одной поправкой: кошки просто так из состояния покоя не выходят, на это должны быть причины, которые и давят на их психику особым образом.
Баст двинулась вдоль стены, продолжая мяукать, иногда останавливалась и оглядывалась на хозяйку, нервно крутя и подёргивая при этом хвостом.
Вдруг сбоку вдоль стены засветилась полоска голубой зари. Она росла и принимала овальную форму. Сидевшие на стульях, доктор и медсестра нервно вскочили, а стоявший Андрей блаженно заулыбался. Кошка продолжала кричать, но её уже никто не слышал, хотя возможно делала она это и без звука, открывая рот, сипела и хрипела, выпуская лишь воздух.
Овал продолжал расти и преобразовываться в шар. Он достиг почти человеческого роста, дальнейшее увеличение объема прекратилось, клубы голубой энергии, как протуберанцы на короне солнца, стали выплёскиваться наружу с поверхности сферы.
Первой опомнилась Яна. Она подхватила на руки Баст и позвала к себе Андрея. Николаев медлил, шёл к ней как в замедленном кино, но проявил поспешность доктор. Он подскочил к Яне и, опасаясь к ней прикасаться, стал уговаривать её:
- Яна, я думаю, вы будите благоразумны и отойдёте от этого неисследованного природного феномена?
- Виталий Петрович, Аня, идёмте с нами, вам предоставляется возможность исследовать это явление изнутри, - Яна в свою очередь пригласила своих опекунов.
Подошёл Николаев, и они, взявшись за руки, шагнули в голубую сферу. На секунду Яна повернулась и произнесла:
- Не бойтесь, это так прекрасно!
Голова её скрылась в голубой энергии, было видно, что в шаре находятся голубые силуэты двух людей с силуэтом кошки на руках.
Виталий Петрович и медсестра бросились им вослед, но вместо голубого эффекта получились чёрные клубы. Медсестра и доктор распались, потеряли форму, в том месте, где они вошли, чёрная энергия боролась с голубой и проиграла, её выдавили во вне и там она окончательно исчезла, распыляясь и растворяясь. Шар начал сжиматься и сгибать фигуры внутри. Он превратился в овал, затем в толстую линию, а потом и вовсе в тонкую полоску, которая и исчезла совсем.
Яна даже не успела ничего понять. Эйфория и блаженство заполнила её сознание, затем яркая вспышка безболезненно всё закрыла, будто выходя из комнаты, хозяин выключил свет, а сознание продолжало наблюдать удаляющийся источник света: вот он всё меньше и меньше, превратился в маленькую светящуюся точку, молекулу, атом, кварк. Нет, он не исчез совсем, он просто удалился, ушёл в себя, выворачивая наизнанку тьму, чтобы внутри поместить свет, который устал и, укутавшись, лёг отдохнуть, ведь придёт завтра и ему снова светить, а для этого нужны силы, нужна энергия.
Глава 24
На четырнадцатом этаже "бомбил" ожидала Бастет. Она стояла у прозрачной стены, такой же, как и на тринадцатом, с единственным различием в том, что её охранные функции распространялись ещё и на все верхние этажи. У окружающих могло создаться впечатление, что препятствием для них является всего лишь тонкий лёд или стекло.
- Лифтом пробовала? - спросил немногословный Мессинг.
- Кнопки под колпачками, вход только здесь, пояснила она.
В прозрачной стене визуально сублимировалась дверь, в виде искажения прозрачности, рядом с ней прямоугольное место, как под картину, с сублимированной надписью: "Каждый, кто хочет войти сюда, начертай имя своё".
- Ну, что разведка, очередной провал? - съязвил Власов.
Бастет не отреагировала на колкости, у неё нашлись и другие защитники.
- Погоди балагурить, - вступился за богиню Мессинг, - не видишь, дело приобретает серьёзный оборот.
Генерал потрогал прозрачную стену рукой, постучал прикладом: тонкий лёд на деле оказался хрустальной скалой. Император также принял участие в исследовании препятствия: приложился ухом, пальцами поводил по надписи: никаких выступов и впадин, ровная монолитная поверхность.
- Ну, и что се значит? - удивился Август, - Где эти скрижали и чем чертить?
- Скрижали, говоришь, - повторил за ним генерал, - а ну постой.
Власов достал футляр-фолиант, извлёк из него рамку с восковой пластиной и деревянной палочкой, а сам футляр передал в руки императору со словами:
- А ну, примерь, похоже, тот размерчик.
Император приложил искомый предмет к прямоугольнику. Прямоугольник проглотил футляр настолько быстро, что все четверо не успели рассмотреть и понять, что же произошло, лишь только замедленный повтор, навязанный из штаба, заставил оценить молниеносный процесс захвата. Футляр, после вхождения в размерность, поменял структурность материи, превратился в такую же, из которой стена и состояла.
Ниже прежней надписи появилось новое добавление: " - Никто".
- Понятно, - многозначительно произнёс Власов, - остались без футляра.
- Пустота и есть "никто", - утвердился в догадке Август.
Генерал растерянно поглядывал на оставшуюся у него в руках восковую пластину, просчитывая варианты дальнейшего обращения с ней. Как всегда за помощью повернулся к Мессингу, потрясая рамкой, спросил:
- Григорьич?!
- Да вот и я думаю, - ответил ему маг, - отдай богине, у неё почерк должен быть красивей.
- Я так и подумал, - съязвил генерал, - сам ты писать-то не умеешь, а император, поди, только латынь и знает.
Власов повернулся к Бастет и протянул ей пластину с палочкой. Богиня-кошка взяла только палочку и пояснила:
- Держи с наклоном, попытаюсь изобразить список.
Свою трость она зажала под левой мышкой, правой рукой откинула косу за спину, наклоняться ей не пришлось, рост генерала позволял тому держать пластину прямо на уровне её лица. Она примерилась, но затем обратилась к штабу: "Как отображать названия персонажей: кратко или с кратким пояснением?".
"Давай кратко", - ответили ей.
Богиня примерилась ещё раз и снова спросила: "Последовательность?"
"Мессинг, Власов, Август, Бастет", - продиктовали ей.
Она начертала имена палочкой на воске в указанной последовательности списком вниз, помедлила, не отнимая палочки от пластины, словно собираясь что-то дописать ещё.
"Святослав, Ян, Василиса, Яна", - пришло ожидаемое продолжение списка.
Бастет закончила список восьмой позицией и отняла палочку от воска, повертела ей в воздухе, затем вставила её в паз рамки справа.
Генерал перевернул пласт к себе и, осмотрев, цокнул и, уж затем, показал своим двум товарищам. Оценил работу лишь Мессинг:
- Сойдёт, вставляй.
- Не, - запротестовал Власов, - пусть император, он уже опытный.
Август без слов взял рамку и решительно поднёс её к прямоугольному рисунку на стене. Прямоугольник проглотил пластину без звука, и на месте слова "никто" появился исполненный Бастет список.
Все переглянулись, понимая, что вот он настал час "Х". Мессинг сделал шаг к мнимой двери со словами:
- Ну, я пошёл, пожелайте мне всего…
- "Войдёшь, бросишь синхронизатор времени, чтобы дать возможность и другим не опоздать", - дали последнее указание из штаба.
Маг почти вплотную приблизился к прозрачному входу и рукой коснулся в середине мнимого проёма. Дверь открылась, вернее сказать исчезла, образуя свободный проход в стене. Мессинг переступил воображаемый порог, и за его спиной всё восстановилось: опять прозрачная стена и сублимированная дверь в ней. Изменения произошли лишь в списке, он стал на три начертания короче: Мессинг, Святослав и Яна больше не высвечивались в нём.
- Капитан уже там, - озвучила увиденное Бастет.
- Какой же он капитан? - удивился Власов.
- Она не о том, - пояснил за неё Август, - посмотри на список.
Власов, поправив очки, пробежал глазами список и пробурчал:
- Теперь понятно.
Тем временем маэстро достал что-то из-под накидки и положил на пол. Это что-то закрутилось как волчок и создало вихревой столбик в пространстве, который ударился о потолок, разбежался по нему прозрачными кругами и наполнил всё пространство за прозрачной стеной еле заметной дымкой. Движения Мессинга стали медлительными и неестественными, словно кто-то прокручивал видеозапись на уменьшенной скорости.
- "Синхронизатор времени работает, следующий будет чуть быстрее предыдущего", - пояснили из штаба.
- Я, как понимаю, меня приглашают, - понял по-своему комментарий Власов.
Он проделал всё так же, как и Мессинг, и теперь список уменьшился ещё на две позиции. После того как туда вошёл уже и Август, в списке оставалось только две строки: Бастет на одной и Василиса на другой.
- "Теперь ты, - обратилась к Бастет Василиса, - войдёшь и по лестницы переместишься на технический этаж, нигде не задерживайся, у каждого своя миссия".
Дважды повторять не принято, богиня-кошка всё исполнила как надо. Поднимаясь по лестнице, она видела, как стоял перед своей дверью Мессинг на четырнадцатом этаже и держал в руке что-то серебристо-белое, на пятнадцатом - Власов с желтовато-белым камнем, а на шестнадцатом - Август с жёлтой пемзой. Они словно застыли, они ждали её.
- "Постой, что же потребуют с меня? - подумала она, подходя к двери технического этажа, - ведь у меня нет такого камня, как у них".
Надпись у входа гласила: "Ты не войдёшь сюда пока не оставишь частицу себя". Рядом вертикальная щель необычной формы: широкая точка и от неё вниз отходит пропил сантиметров пятнадцать, всё походило на латинскую "i".
- "Сюда бы камень не вставился, - анализировала богиня, - для чего такое отверстие?"
- "Трость! - подсказала ей Василиса, - наконечник из твоего камня - бирюзы".
Бастет вставила трость наконечником в расширение. Посох легко утопился в щели, а в нижнем удлинении спряталась его закруглённая ручка. Дверь сдвинулась и освободила проход в помещение. Богиня-кошка, осторожно ступая, пересекла порог. Стена не была широкой, но на той стороне трость не выступила. "Лишили моего ключа, - разочарованно отметила про себя Бастет, - жаль, я уже научилось грамотно им пользоваться".
Изображение качнулось и стало более чётким.
"Время вернулось в прежнее измерение, - пояснила Василиса, - пошёл обратный отчёт, теперь каждый борется индивидуально, тот, кто выиграют свой бой, присоединится к тебе".
Мессинг вставил камень в нишу, дверь отъехала в сторону. Вошёл в комнату, дымка исчезла, и предметы в комнате стали ярче и сочнее. Стол посредине, заваленный бумагами, книгами и тетрадками, два стула, кресло качалка, книжный шкаф, полный книг, книжные полки от пола до потолка также плотно заняты книгами.
Между шкафом и полками дверь в другую комнату.
"Мне туда? - спросил маг".
Ответить ему не успели. Дверь открылась и в комнату входит пожилой мужчина, почти старик. Седой лохматый волос, очки, пышные ухоженные усы, вязаный свитер, тапочки и пижамные штаны. В руках скрипка и смычок.
- Явился, больше полвека жду, - скрипучий старческий голос, нотки строгости и безразличия.
Положил аккуратно скрипку на стол, продвинулся к креслу-качалке, развернул его, чтобы видеть пришельца, не спеша устроился и, качнувшись пару раз, продолжил:
- Вот мы и встретились наконец-то. Друг, мой ситный, науке как таланту не свойственно враньё, значит, профукал свой талант, променял на гроши, не в коня в корм, обидел ты Творца.
Вздохнул, перестал качаться, поднял на лоб очки и, пристально осмотрев Мессинга, спросил:
- А может, не знаю я всего, может ты истинный пролетарий, был ничем, а стал всем? Из грязи в князи? Но как нехорошо врать, всё испортил под конец или наоборот приобрёл? Ты погряз в псевдологии и не знаешь где правда, а где истина.
Маэстро переступил с ноги на ногу, но ничего не ответил. Он вообще не знал, что сказать, не понимал что происходит. Кто этот старик? Чего он добивается? И как ему себя вести с ним?
Старик опять нарушил молчание:
- Что стоишь как истукан, не узнаешь венскую квартиру, где прожил несколько месяцев? Хорошо, сейчас подойдёт Фрейд, и мы проведём телепатический сеанс.
- "Что происходит? - мысленно обратился маг к куратору".
- А ничего не происходит, - неожиданно ему ответил старикан, - телепатический сеанс начался, все ваши мысли я читаю, как открытую книгу. Это - игра, и не стоило Свату тащить сюда психофизические свойства Мессинга, тревожить информационное земное поле, загаживать киберпространство, не поможет. Да и что толку от свойств, психически неуравновешенного человека, что их качать, коли всё равно самостоятельность отсутствует, лучше бы синтезировали их по своему усмотрению, не отрывали пространство от времени, время, вернувшееся вспять, не будет уже прошлым, а без прошлого нет и будущего.
- "Он отнимает у нас время, - наконец-то прокомментировал ситуацию Святослав, - а ты нужен в другом месте".
- А как вы хотели, чтобы вас сразу прихлопнули? - подключился к их общению старик, - это скучно. Тебя позиционируют как экстрасенса, так и веди себя так: прочти мои мысли, просчитай мои намерения, не можешь.
Святослав, отслеживая по монитору параметры Мессинга, обнаружил, что вторая шкала жизни, наполняемая энергией от эгрегоростратума, начинает пустеть, хотя сам агрегат работает, и его настройки не изменены.
"Почему? Что случилось? - недоумевает он".
И тут его словно дёргает током, озарение - подобие электрического разряда: "Там, в информационном пространстве уже идёт битва, демоны создали противовес там, который и отнимает энергию".
"Не анализируете то, о чём говорят демоны, мы сами показываем им путь в информационное пространство, - отчаянно обратился Святослав к партнёрам".
"Поздно, - сам себе ответил он, - они уже теперь и сами поняли, не время у нас отнимали, а психическую энергию".
Лишившись своей желтовато-белой пемзы, Власов проник в обширный, хорошо обставленный гостиничный номер. Инкрустированный столик, два мягких стула с изогнутыми подлокотниками в гарнитуре с гостевым диваном занимали левую часть глухой стены, выдвигаясь к центру комнаты. На столике ваза с фруктами, пепельница, салфетки, два фужера и бутылка красного вина.
Напротив входа два окна, завешанные красивым тюлем и классическими шторами с ламбрекенами и на подхвате. У простенка между ними дамский столик с зеркалом и мягким пуфиком, выше над ним небольшая картина с обнажённой женщиной.
Низко подвешена старинная люстра. У дальней стены двуспальная кровать с прикроватными столиками по бокам и включёнными бра, картина на стене по центру кровати уже большего размера с пейзажем. Справа у второй глухой стены от входа дверь.
- "Мне туда? - спрашивает штаб Власов".
- "Наверное, - отвечает Ян".
Генерал проходит центр комнаты, ступая по мягкому красивому ковру, в этот момент дверь, к которой он стремился, открывается и в её проеме появляется женщина, светская дама, хороша собой. В её руке гитара.
- О! Мой генераль Власофф пожаловать! - вскинув от удивления красивые брови, восторженно произносит она.
- Я так долго ждать вас, - томно продолжает она, - ты снова пришёл поговорить по душам.
Входит в комнату, укладывает гитару на кровать, освобождая руки для объятий.
- "Ничего не понимаю, кто эта особа? - начинает уточнять генерал у куратора".
- Как, мой генераль не узнаёт фрау Власофф? - уже с нотками обиды произносит дама.
- "Что за представление? И что мне делать?"
- Ты делаешь вид, что не знаешь меня, значит я права, ты обманул меня дважды, ты предал меня, - она заламывает руки, изображая сцену отчаянья.
- Хейди, я не обманывал вас, так сложились обстоятельства, - не выдержав издевательств, генерал вспомнил всё и вступил в дискуссию.
- Да-а! Но я не получила генеральской пенсии, ты не был генералом вермахта. А деньги, которые ты отдал мне, отняло твоё окружение. Ты, как это говорится у вас русских: "Кинул меня", - обиженно высказалась дама.
- "Чёрт! Что происходит? - не понимая обстановки, ругался и Ян".