На его запрос вышла подсказка из архива: Адельхейд Биленберг, вдова эсесовского офицера, 13 апреля 1945 года состоялось её официальное бракосочетание с Власовым в отеле "Ричмонд" в Карлебаде.
"К чему этот концерт? Так тупо и пошло тянуть время? - усмехнулся Ян".
Но в этот момент он заметил, что энергия жизни его персонажа, пополняемая эгрегоростратумом, иссякла.
Тут пришло осознание, что первый раунд он уже проиграл, дело осталось за малым, выиграть следующий.
Расставшись с жёлтым куском пемзы, Август испытывал двоякое чувство: с одной стороны облегчение, как будто избавился от грязной использованной тёрки, впитавшей с его пяток отмершие куски кожи; с другой - сожаление, будто бы вместе с этим золотым куском лишается части себя, словно вместе с кожей пяток соскребал он и частицы души, поселившийся там от грехов подальше.
"Сейчас другие времена и пемзой почти не пользуются, - отпустил он свою мысль на свободу, переступая порог комнаты".
Его взору предстали декорации курии.
"Наконец-то, - облегчённо вздохнул он, как настоящий человек, - я всю игру ждал чего-то такого, и вот оно пришло".
Его электронный разум, напичканный историческими образами, быстро обнаружил сходство с курией Юлиев, а психическая энергия, скачиваемая из информационного поля, заставила вибрировать всё голографическое тело. Если бы кто-то из биологических объектов присутствовал рядом, то почувствовал бы воздействие такой энергии и сам затрепетал бы вместе с ним.
Прямоугольная планировка, мраморная мозаика на полу, по бокам трёхъярусные трибуны, за ними подиум и обезглавленная статуя Виктории. Тонкая накидка едва скрывает её женское тело. Руки с браслетами на запястьях простёрты вперёд, словно она хочет обнять каждого входящего в эту залу.
Посреди зала кресло консула в одном экземпляре, хотя положено два. Скрещивающие ножки из слоновой кости и широкое сиденье без спинки и подлокотников, это кресло своим видом напоминает табурет.
Август идёт к нему, с намерением сесть, но вдруг замечает, что оно уже занято предметом, похожим на голову человека.
"А я-то думаю, куда подевалась голова Виктории? - комментирует император увиденное".
Подходит ближе и обнаруживает, что это мужская голова и у неё открыты глаза.
- Ты хотел спросить меня, император, я к твоим услугам, - заговорила голова.
- Кто ты? - не выдержал Август и задал свой вопрос.
- Я тот, кому ты всегда кричал, чтобы вернуть свои легионы.
- Квентилий Вар?! - воскликнул удивлённо Август.
- Он самый. Я тот, кто подавлял восстание в Иудее после смерти царя Ирода, кто распял две тысячи повстанцев после захвата Иерусалима.
- Былые заслуги не в счёт, проигранная битва в Тевтобургском лесу всё перечеркнула.
- Что ж, ты снова прав император, но я воспитал себе приемника, поговори с ним, он не смеет просить тебя сам.
Голова исчезла, испарилась как её и не бывало. Август постоял немного и уселся в кресло.
"Что за спектакль? Опять тянут время, - возмутилась Василиса".
Что делать дальше она не знала, и потому продолжала играть по сценарию противника.
Перед Октавианом материализовался римский центурион, без оружия, в доспехах, но без шлема.
- Это за тебя просил Вар? - обратился к нему Август.
- Да, мой император, - склонив седую голову, произнёс тот.
- Что ты хотел? - вальяжно спросил Октавиан.
- Я хотел, чтобы ты снял с моего рода почётный когномен, наложенный тобой, - едва подняв глаза, попросил центурион.
- Напомни, за что я наградил тебя?
- Я вывел пять тысяч римских солдат из Тевтобургского леса.
- Чем тебе не нравится когномен…, - Август запнулся, он просто не знал имени стоящего перед ним.
- Пилат, - подсказал воин.
- Да Пилат, - продолжил Август.
- Оно стало нарицательным, наравне с предателями, а я никого не предавал никогда, более того…
- Так ты Гай Понтий Пилат? - догадался Август.
- Он самый, - кивнул поникшей головой визави.
- Ты обратился не по адресу друг мой, проси того, кто назначал тебя на должность прокуратора, - открестился от него Октавиан.
- Прости меня, мой господин, но император Тиберий отсылает меня к вам, - извинился Пилат.
- Хорошо, ступай, я поговорю с Тиберием при встрече, - говоря так, Август махнул рукой, словно отпуская центуриона на все четыре стороны.
- Ну, а как же когномен? - взмолился Пилат.
- Считай, что я тебе его не давал, только это уже ничего не изменит, - усмехнулся Октавиан.
- Спасибо, мой император, ты облегчил мою участь, - поблагодарил его Понтий Пилат, и, склонив свою голову ещё ниже, исчез, растворился, рассыпался на невидимые атомы.
"Оригинальная трактовка, но по игре лишь банальный ход по отъёму времени, - усмехнулась Василиса".
Она осмотрела интерактив Августа, и не поверила глазам: шкала энергии, питаемая эгрегоростратумом, была пуста, лишь первая, обычная игровая имела полный ресурс.
"Разгадка оказалась совершенно иной, - удивлённо воскликнула она, - значит, нас боятся и уважают, а это уже плюс, и мы будем биться".
Август упал навзничь, так как стул под ним исчез, растворился, да и все убранство курии куда-то подевалось, словно всего этого и не было. Будто бы он спал, и это ему снилось, а проснувшись от толчка, обнаружил себя на бетонном полу в комнате с голыми стенами. Чертыхаясь, он стал усаживаться и увидел прямо перед собой метрах в трёх то самое кресло, в котором он сидел несколько мгновений назад. Оно было занято человеком в белоснежной тоге с широкой пурпурной лентой по краям.
Человек этот ему кого-то напоминал, но от встряски его электронные мозги были заняты пока лишь поисками причины падения и не смогли выдать мгновенно ответ. Человек этот, расставив ноги, преспокойно сидел и пилочкой подправлял на руке ногти. В этом образе, было что-то противоестественное, а что, пока ускользало от Октавиана и от его куратора.
- Превосходная вещь, - заговорил с Августом новоиспечённый сенатор, - жаль, что в наши времена не было таких технологичных штучек. Отвлекает, успокаивает, и поверь мне, я не стал бы доверять слугам ухаживать за моими ногтями, будь она у меня в своё время.
- "Тиберий Клавдий Нерон, - подсказал куратор".
- Он самый, - отозвался Тиберий, давая понять, что их диалог взаимодействия доступен и ему.
Василиса отреагировала мгновенно, отключив Августа от эгрегоростратума.
- "Это Инкуб, но ты не подавай вида, - предупредила она свой персонаж, заодно проверяя, контролирует ли теперь диалог противник или нет".
- Ты хотел поговорить со мной, - продолжал, как нив чём не бывало мнимый Тиберий, обрабатывая ногти.
- "Это уже хорошо, нас не прослушивают".
Август поднялся и вытащил из ножен меч.
- Как нехорошо начинать разговор с обнажённым мечом, - съязвил Инкуб, продолжая невозмутимо сидеть и заниматься прежним делом.
Август решительно преодолел расстояние между ними и остановился прямо перед мнимым Нероном.
- Ну, я жду, - спросил он Августа, продолжая сидеть.
- "Он под действием защитного поля, не трать энергии понапрасну, - посоветовала ему Василиса".
Действительно, над сидящим Тиберием-Инкубом едва заметный прозрачный шар, по виду картина похожа на огромный мыльный пузырь внутри которого беззаботно и вальяжно чистил ногти противник. Но маленькая деталь не ускользнула от Октавиана - это незащищённое пространство сантиметров в пятьдесят от пола, ножка кресла не имела защиты.
Август замахнулся мечом, демонстрируя ложный удар, но все силы направил в правую ногу, выбивая кресло из-под самозванца. Манёвр удался, табурет был выбит, Тиберий оказался на полу, и его левая нога выставилась за пределы защитного круга. Теперь Август нанес удар по ней мечом уже по-настоящему и отрубил её.
Инкуб взмыл от боли и злости, подпрыгнув прямо с пола до потолка. Он перевоплотился в прыжке из Тиберия в Минотавра, но приземлившись, принял свой обычный вид. Перед Августом стоял демон-мужчина, с красивым лицом и мускулистой голой грудью. Его левая нога уже отросла, но была прозрачна, что говорила о нарушении её функциональности. В левой руке он сжимал меч, а в правой на длинной цепи свисал стальной шар с шипами, размером с футбольный мяч.
Он сделал ложный выпад мечом, Август не поверил ему, и, нагнувшись, бросился вперёд. Инкуб злорадно усмехнулся и ударил булавой, но опоздал, император уже был в горизонтальном положении, и с ускорением падал к его ногам. Булава задела его лишь вскользь, сбив с головы защитный шлем. Он отлетел в сторону и отвлёк внимание Инкуба, тому показалось, что это голова противника.
Август упал на бетонный пол и, скользя по нему, приблизился к ногам демона, перевернулся с живота на спину и со всей силы рубанул по правой ноге, стоящего над ним Инкуба. Тот с рёвом рухнул прямо на панцирь Августа. Если бы Октавиан был человеком, то, по крайней мере, его дыхание получило бы сбой.
Энергии сдерживания было потрачено много, почти столько, сколько Август в сумме отдал на исполнение всех своих ударов. Он выбрался из-под Инкуба, когда тот превратился в огромное насекомое, похожее на скорпиона, но без клешней, а всего лишь с жалящим хвостом.
Они стояли друг против друга, каждый не готовый первым нанести удар, их стойки демонстрировали защиту, а не нападение. Время для передышки играло на Августа, его шкала энергии, на две трети пустая, палочка за палочкой начала наполняться. Увечья Инкуба по правилам игры уже не восполнялись, хотя энергии у него было хоть отбавляй, но его куратор, обладая инициативой, принял решение прекратить бой, чтобы избежать окончательного проигрыша.
Скорпион исчез, в комнате стали видны створки лифта. Император провёл рукой по измятому панцирю, подошёл к стене и поднял шлем. Надеть его на голову в таком виде не представлялось возможным, его смятая яйцеобразная форма не позволяла этого сделать. Он подумал, хотел отбросить его, но в последний момент остановился и, держа его в руке, направился к лестнице.
- "Минотавр обманул сам себя, - докладывал он Василисе, - при реставрации шлема подсунул мне гнилой ремень, за это и поплатился, если бы ремешок не лопнул, неизвестно ещё чем бы закончился бой".
- "Зевс на твоей стороне, - пошутила Василиса".
- "Я рад, что ты уважаешь не только своих богов, - ответил он ей, перемещаясь на последний этаж к Бастет".
Глава 25
Власов сдёрнул с плеча ППШ, потянул затвор и приготовился стрелять.
- Ты собираешься меня убивать? - плаксивым голосом спросила дама генерала.
Власов медлил, колебался, токи непонятной энергии принесли не запрет, а лишь слабый посыл, что стрелять нехорошо, и это тормозило его действия.
Не получив ответа, она продолжила гнусавить:
- Смерть предпочитать любви? Я не знала, что ты садист и воевать женщин.
- "Нужно прорываться в ту дверь, - советовал Ян своему персонажу".
Но Власов, как и не слышал, создавалось впечатление, происходит разговор слепого с глухим, что нить управления почти потеряна, персонаж работает сам по себе, и геймер никакого влияния на него не оказывает.
Но всё же генерал, опустив автомат, двинулся к нужной двери, в его поступи уже не чувствовалось ни воинственности ни настороженности. Он не испытывал страха, а взгляд был отрешенным.
Неожиданно Хейди обнажилась, куда-то подевалось её роскошное платье и кокетливая шляпка. Перед Власовым стояла иная Хейди: в просвечивающем пеньюаре, сквозь прозрачную ткань которого, просматривались все её женские прелести.
Генерал уже не смотрел на дверь, и взгляд его перестал быть отрешенным: заблестели глаза и сфокусировались на женском теле, едва прикрытым нейлоновой тканью. Когда Власов поравнялся с ней, она одной рукой взяла автомат за ствол, а другой притянула его за шею к своей груди. Он не сопротивлялся, освободил руки и переместил их на её талию. Она бросила оружие на пол, ковёр смягчил удар, и стука не последовало.
Обнажённая фрау продолжила раздевать генерала дальше, и когда он оказался в подштанниках и белой нательной рубашке, Хейди снова преобразилась. Теперь она была в чёрных кожаных шортах и сапогах-ботфортах. Её груди торчали из отверстий чёрного бюстгальтера, а на голове черная пилотка со светлой окантовкой, белыми немецким орлом и эмблемой "СС" впереди.
В её руках плётка и наручники. Нет плаксивого гнусавого голоса, а из маленького, почти детского, с тонкими губами рта, кто-то другой, до этого времени скрывавшийся внутри, уже отдавал резкие армейские команды:
- На колени!
Власов послушно исполнил её приказ. Тут же последовала новая команда:
- Руки!
Генерал, стоя на коленях, вытянул к ней обе руки, и она нацепила на них наручники.
- А теперь мой генераль, - приказала она ему, - в клетка.
Откуда-то появилась клетка, причём прутья её были не железными, а бамбуковыми и Власов на четвереньках, как собачонка, вполз внутрь.
- "Это же Суккуб, вернись, - мысленно прокричал Ян своему подопечному".
Но было уже поздно, дверь захлопнулась, а Власова переодели в полосатую арестантскую робу с номером триста десять на левой половине груди. Персонаж снова оказался в плену, клетка стала медленно подниматься вверх.
Ян был в ярости, не сделав ни одного выстрела, он проиграл бой. Он уже хотел сдёрнуть транссканер с головы, как неожиданно Суккуб обратился к нему:
- Не злись мой дорогой, помнишь, как было нам хорошо прошлой ночью?
Картина поменялась, перед ним его комната, открыта балконная дверь. По комнате летают синички, от того, что они перемещаются очень быстро, почти не садясь ни на что, кажется, что их много. Посредине Василиса в своём коротком халате, она гоняет по комнате птичек, приговаривая:
- Ты извини, что так получилось, я не знала что у тебя на балконе птичье порхалище, но знаешь, моё бельё пропало, его нет на верёвках.
Синички летают по комнате и не собираются покидать её пространства, хотя, возможно, просто не находят выхода. Ян мысленно начинает давать совет как избавиться от наглых пернатых: "Нужно пугать их полотнищем или чем-то таким в этом роде".
Василиса послушалась его и сняла с себя халат. Вращая им над головой, она начала теснить синичек к открытой балконной двери. Но не это поразило Яна: Василиса стала абсолютно нагой. Её острые девичьи груди были торчком, а пухленькие ягодицы, то сходились, то расходились в движениях и наклонах. Наконец ей удалось выгнать всех птичек из комнаты, она закрыла за ними дверь и повернулась к Яну, перебирая застенчиво кончик косы пальцами, произнесла:
- Наконец-то мы остались одни, иди ко мне, мой хороший!
Ян увидел девушку спереди, но это не была Василиса, это была та девица из сна. Он почувствовал эрекцию и страх, переходящий в ужас. Непроизвольно руки сдёрнули с головы транссканер: перед ним кресло Василисы, на спинке её коса, выглядывающая из-под транссканера. Он посмотрел на свои брюки, а потом вправо на Святослава, словно опасаясь, не заметил ли друг его постыдную неприятность. Но другу было не до него, тот бился в конвульсиях. Ян встал и сдёрнул с его головы транссканер.
- Эта игра нас сделает психами и импотентами, - произнес он, всматриваясь в безумные глаза друга.
Мессинг получил команду переместиться к двери, из которой и вышел этот полоумный старик. Бочком, бочком продвигаясь мимо стола и кресла-качалки, маэстро миновал назойливого говоруна который, не останавливаясь, продолжал его уличать почти во всех смертных грехах двадцатого века, не затронутыми лишь оставались убийство президента Кеннеди и покушение на папу римского.
"Если слушать, дойдёт и до них очередь, - отметил про себя Вольф Григорьевич".
Он с волнением открыл дверь, а там…
Там снова комната с той же обстановкой и тем же стариком на качалке. Мессинг непроизвольно отпрянул и оглянулся, чтобы проверить сходство или найти различия, это уж как получится, но за спиной всё одинаково, что и впереди.
- Ты уж определись, - обратился к нему с сарказмом в голосе старик, - куда тебе хочется, туда или сюда.
- "Иди куда шёл, - посоветовал ему куратор".
Мессинг шагнул в другую комнату и закрыл за собой дверь.
- Ну, снова здравствуйте, Вольф Григорьевич! - приветствовал его старик в кресле, - итак, на чём мы там остановились?
- А, вспомнил, вы, кажется, что-то там про Кеннеди вспоминали и папу римского? - спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил, - могли бы уж со своими задекларированными способностями помочь в распутывании этих громких дел, вы вот в своих воспоминаниях пишете, что помогали правоохранительным органам в борьбе с криминалом.
У старика в руках была раскрытая книга в серой обложке. Он перелистывал её, смотрел то на собеседника, то на её страницы.
Святослав занервничал, зная по игровому опыту, что вытащить персонаж из такой ситуации под силу лишь другому персонажу, но в настоящий момент такое невозможно, все сражаются одновременно и на разных фронтах.
"Да вырви ты у него эту книжку, - приказал он подопечному".
Экстрасенс решительно подошёл к старику и выдернул у того из рук раскрытую книгу. Прочёл на обложке крупный шрифт: "Вольф Мессинг. О самом себе".
В самом низу мелкими буквами приписано: "Мемуары знаменитого профессора, телепата, ясновидца и гипнотизёра двадцатого века".
- Григорьич! - обратился к нему старик удивлённо, - что-нибудь не так?
- Я не Григорьевич, я Гершкович, - зло сказал Мессинг и со всей силой ударил старикана книгой по голове, добавив при этом, - достал скотина!
Смачный звук удара сопровождался огромными клубами пыли, источник которых был неизвестен, толи книга вся пропылилась, толи парик хранился в неподобающем месте.
Что это был парик, Мессинг приметил и раньше, но теперь его догадка получила реальное подтверждение: седые искусственные волосы съехали на бок и оголили лысину.
Ответный ход противника не заставил себя долго ждать, маг не успел сообразить, что к чему, как об его голову была уже разбита скрипка. Её мелкие щепки застряли в его волнистой шевелюре. Лысый старикан веселился, изображая стойку рапириста, тыкал в Мессинга смычком.
"Силовой метод не наш профиль, - прокомментировал ситуацию Святослав, - но выбора у нас нет. Бей его, чем придётся!"
Началась потасовка. Мессинг бросался предметами со стола, лысый отбивался смычком. Затем в ход пошла тяжёлая артиллерия: стол и кресло качалка. Смычок в этом случае не помог, сломался, старик отступил к книжным полкам и стал бросаться уже книгами. Экстрасенс закрывался руками, чтобы литература не попала в лицо. Книг было много и, была вероятность, что противник завалит его макулатурой по самую макушку.
"Брось энергетический шар, - приказал куратор, - только не промажь".
Мессинг сосредоточился и метнул голубой шар старику прямо в грудь. Тот сделал попытку отбить шар книгой, словно играя в пинг-понг, но голубой огонь проделал сначала дыру в книге, а потом в старике.
- Подумаешь, удивил! - воскликнул он и сбросил обличье старика, превратившись в демона, - Мы тоже так умеем.