- Ну вот, видите, вы опять за свое, - Декер погрозил вроде как шутливо пальцем. - Все бы вам рабство. Здесь все добровольно, Маккензи. По крайней мере, полагаю, гражданские помогают нам бескорыстно. Как истинные американцы, я думаю, они не то что с желанием, а за честь даже считают послужить отчизне, неважно, какой ценой и в каком объеме. Ну, а если кто отлынивает, - уточнил он, - то тут, разумеется, изменников приходится мало-помалу перевоспитывать трудом.
Все с той же улыбкой Декер откинулся на спинку кресла.
- С другой стороны, - добавил он уже более серьезно, не стал бы оспаривать ни определение ваше, ни саму мысль. Рабство - древнейший и ценнейший институт человеческих взаимоотношений, Маккензи. Оно легло в основу всех великих цивилизаций - Рим, Египет, Китай, даже ацтеки; я же лично никогда не был сторонником тех умных голов, что решили его отменить в США; этим мы безусловно ввергли себя в круговорот последующих бед, дав негроидам свободу скапливаться и плодиться в городах… Разумеется, это была ошибка - дать шанс на размножение генетически неполноценной расе; умнее было бы завозить рабов из отсталых европейских стран. Русские, к примеру, рады были бы продавать американским колонистам польских крестьян, причем в любых количествах.
- Занятная теория, - заметил Маккензи со странно утомленным видом.
- Что ж, пока теория, но кто знает, отстроив Америку заново, мы, может статься, получим возможность исправить некоторые ошибки прошлого, разве не так?
Декер, опершись о стол, поднялся и посмотрел Маккензи в глаза.
- Вы представления не имеете, - заявил он серьезным тоном, - насколько грандиозна она, теперешняя наша миссия. Понятия не имеете о возможностях, которые я вам предлагаю. В очень скором времени, Маккензи, в нашей власти будет изменить весь ход мировой истории.
Маккензи медленно кивнул.
- В таком случае, генерал, если не возражаете, может, ее ход вы измените без меня? Почему-то мне кажется, это был бы не лучший шаг в моем послужном списке.
Декер повернулся к Маккензи спиной, с явным усилием пытаясь сохранить самообладание. Помолчав, он, наконец, сдавленно произнес:
- Очень хорошо. Я никогда не заставляю служить в Армии по принуждению. Это касается, безусловно, офицеров. Мне нужны лишь те, кто верит в святость нашего дела, нашей миссии. - Он опять повернулся лицом. Ростом Маккензи гораздо выше Декера; генерал впервые за долгие годы ощутил себя коротышкой. - Вместе с тем, - добавил он с елейной сладостью в голосе, - не годится такой мощной физически единице пропадать у Боба на кухне. У нас невпроворот достойной для вас работы, Маккензи. Непорядок: такой сильный экземпляр, а только и дел, что драить посуду как девице. На следующей же остановке - в наряд с путевой бригадой. Я распоряжусь насчет догляда, чтобы вас - э-э - задействовали в полную силу.
После ухода Маккензи Декер какое-то время сидел за столом, унимая в себе громокипение гнева; душевное равновесие постепенно возвращалось в норму. В конце концов, побарабанив костяшками пальцев по столу, он окликнул:
- Хутен!
- Да, сэр? - проворно возник из своего укромного полукупе адъютант.
- Хутен, вы слышали?
- Да, сэр, - отозвался Хутен чуть настороженно.
- Учитесь, Хутен, - подавшись спиной назад, Декер крутнулся в кресле, вперя взгляд в сноп падавшего из колпака света. - Каждый вносит свою лепту в Великую Картину. - Сидя к Хутену спиной, Декер развел руки в величавом жесте. - Вот этот человек: изменник, ренегат, возможно даже, втайне сочувствующий красным. Но все равно и он пригодится для дела, как мы с вами.
- Да, сэр, - голос у Хутена звучал несколько растерянно.
- За плечами у нас долгий путь, Хутен. Приличного боя не было вот уже несколько дней, одни лишь томительные часы медленного продвижения. Армия начинает изнывать со скуки, разбалтываться. Требуется поднять дух, ориентировать ее на цель. Показательной казни я не устраивал аж с Бейкерсфилда. Этот парень, Маккензи, - весело сказал он, разворачиваясь вместе с креслом, - превосходный кандидат. Не сию секунду, понятно, - добавил он с улыбкой, - не то время; надо рваться к цели. Да и сила рабочая сейчас нужна, каждые руки на счету. Пока же сходите передайте, чтобы в плане загруженности работой за минером Маккензи установили особый контроль.
- Чего-чего ты мне хочешь сказать? - переспросил Ховик.
- Ну как же: говорил же ты, что нужен динамит, - ответил Билли-Кляча.
7
Ховик, не отводя от глаз старенького биноклья "Никон", чуть подкрутил резкость.
- Ох, язви меня в душу, и вправду ведь поезд.
Джо Джек-Бешеный Бык лежал бок о бок с сосредоточенным видом.
- А я что говорил? Вон он, длиннехонький, что твоя палка. Хор-рошая кому-то пыхтелка к Рождеству.
Они лежали на скалистом выступе, выходившем к рельсам. Камни и скудные кустики служили маскировкой, хотя опасности попасться на глаза и не было: до поезда - четверть с лишним мили, и солнце светит со спины; недавно перевалило за полдень.
- С мостом там возятся часов с двенадцати, - сообщил Джо Джек. - Я их заметил, когда они остановились и вывели на пути людей, я с той поры уже и за вами успел слетать, и сюда все подтянулись, а они там, похоже, все еще не управились.
- Куда их, интересно, черт несет? - отстраненно подумал вслух Ховик. - Главная магистраль идет через горы и потом, кажется, сворачивает на восток и дальше через северную Неваду - в Уиннемакка, или куда там еще - но там и ответвлений до черта в горах, по большей части к шахтам. Хотя не вижу, зачем они им.
- Может, просто шакалят по округе?
- Хрен тебе. Ты взгляни, какой это, парень, поезд. Колеса здесь только на то, чтобы тащить орудия и броню. Кто бы там ни сидел, это далеко не Кейси Джонс. - Поведя биноклем, Ховик присвистнул. - Мать честна-а, это же так "Макартур", последняя модель, у нас были такие в Ираке. Кто-то там всерьез решил поохотиться на медведя.
- А может, это военные, как ты думаешь? - спросил Джо Джек с сомнением. - То есть такие, настоящие. Например, какая-то часть правительства выкарабкалась из того, что было десять лет назад, и теперь пытается вернуть все, как было.
Не думаю. Хотя, судя по флагу и по орлу на тепловозах, мужики эти, похоже, считают себя за правительство, или на уме у них учинить что-нибудь подобное. - Ховик покачал головой. - Пока все это у них происходит от нас подальше, нам до этого дела нет.
Он опустил бинокль и посмотрел на Джо Джека.
Спасибо, что показал эту штуковину - было б жалко, если б пропустил. Но на все про все я что-то не вижу, каким оно боком относится к нам, а ты? Если, допустим, починят сейчас мост и покатят дальше, никого не теребя на нашем родном глиноземе.
- Да, ты прав. По крайней мере насчет того, что нам до них дела нет. А судя по той вон бригаде и тому, как на них эти громилы уставили стволы, я бы сказал, что эта банда уже успела кого-то где-то потеребить. Хотя, надо полагать, и у нас такие возможности имеются, было бы желание их использовать.
Ховик насупился.
- Черт возьми, Джо Джек, так и знал, что ты брякнешь что-нибудь сумасбродное. Вздумаешь сейчас пойти их там оттрахать, а они тебя сами вовсю отметелят, да потом еще и сюда наведаются, остальным отвесят.
- Да, но ты подумай о том, что у них там в том поезде может быть: боеприпасы, бензин, может статься, какие-нибудь лекарства…
- Боеприпасов у нас уже на целую войну хватит, и лекарств столько, что и названий всех не упомнищь, а что до бензина, так эта хреновина работает на дизельном топливе, как и та развалина, которая впереди у них вместо дрезины. Блин, - ругнулся он, - я знаю, отчего у тебя в шатанах вскочило. Тебе угодно накинуться растребушить этих сволочей, чтобы опять почувствовать себя эдаким бравым шайе-ном-воином. Кровь в жилах разогнать, пощекотать нервы… Думаешь, черт возьми, я не понял? Или что у меня самого то же самое не мелькнуло при виде этого поезда?
- В общем-то, - сознался Джо Джек, - я просто как-то надеялся.
- Конечно. Давай рассудим. Парни. вроде нас, ну действительно, не созданы под такую жизнь, что у нас нынче; домоседы из нас неважнецкие. Но у нас - люди, - сказал Ховик таким тоном, словно пытался убедить сам себя. - Понимаешь, у нас обоих семьи - Бог ты мой, да кому я это говорю: человеку с тремя женами! - и вот представляешь теперь, если ввязаться сейчас в игру с теми, там внизу, и порешат нас - на кого тогда останется все племя наших с тобой изгоев несчастных там в лагере? На Билли-Клячу?
- Да ладно, ладно, - Джо Джек вздохнул. - Я, если по правде, о том подумал, чтобы взять туда кого-нибудь из ребят помоложе, когда стемнеет, если к той поре они с мостом еще не управятся, и дать им поднабраться опыта. На пользу пойдет.
- Ох, жопа моя красная! Теперь понял. Никак один из индейских твоих приколов? Дать храбрым юношам шанс прославиться, попятить лошадок с армейских казарм? А дальше что, орлиные перья за доблесть вручать?
- Ну брось ты, брось - согласен, недоношенная мыслишка. - Джо Джек перевернулся на спину и уставился в небосвод. - Но надо что-нибудь такое придумать. Молодым нужен какой-то шанс утвердиться.
Тогда выбирай себе планку пониже. - Ховик искоса поглядел на Джо Джека. - Все равно ведь в голове у тебя эта идея засела, возродить все по-старому. Что я, не слышал разве барабанного боя и заклинаний всех этих в твоем конце лагеря? А когда вигвам у тебя там увидел, так вообще чуть не упал. Не моего ума дело! - поспешно уточнил он, видя, что Джо Джек собирается что-то сказать. - Просто думается, непрактично как-то.
Джо Джек улыбнулся - широко, без обиды. С Ховиком они по жизни уже давно: сидели вместе.
- Кому-то надо это сделать, - сказал он. - И задуматься над тем пора всерьез. Ты посмотри, как мы живем: полностью зависим от остатков мира, который Бог невесть еще когда восстановит, если вообще такое произойдет. Что мы все будем делать, когда боезапас кончится? Или последняя капля бензина? Надо шарить по округе, пытаться добыть себе лошадей и кого-нибудь, кто нас на них научит ездить - черт, из меня теперь ездок не лучше, чем из тебя - и учиться, как делать луки со стрелами, и все такое прочее. Не потому, что это именно по-индейски, просто иначе жить скоро будет нельзя. На нас-то еще хватит, а вот ребятишки, которых ты помянул…
- Да ну его на хер, будущее, - хмыкнул Ховик. - Что нам всегда с того было?
- Нет, кроме шуток. Взять кого-нибудь из молодых - Тома Пересеки-Реку, Ларри Кустоголового или Одинокого Сокола…
- Одинокий твой Сокол, или Собакоеб, или как там он себя кличет, такой же белый, что и я. А в Ларри Кустоголовом черокской крови на одну осьмушку.
- Черт побери, Фрэнк, - сказал Джо Джек со смехом, - тут теперь нет разницы. Нынче все туземцы, разве не понятно? И мы тоже. Надо дать тебе кличку - Ураганный медведь, или что-то в этом роде. Нравится тебе или нет, на вас, ребята, уже выпадали испытания, и мне с моей елки видно, как вы с ними справились. Так что могли бы и вступить в племя.
Он сел и посмотрел вниз, в сторону змеистой ленты стоящего поезда.
- А вон там, если башка мне не изменяет, настоящий монстр, как из кино. И что там за сукин герой, можно уже сразу отсюда определить. Так что смотри, рано или поздно придется нам как-то за него взяться, прежде чем они возьмутся за нас.
Вместе они спустились по склону и направились туда, где упрятали мотоциклы. Идти было порядочно: близко подъезжать не рискнули, треск моторов могли услышать в поезде.
- А знаешь, сказал неожиданно Ховик, - есть у нас один настоящий индеец, действительно с твердой сердцевиной. Пусть не на все сто, но мозги у него варят, хотя вид - как у шута из балагана.
- Билли-Кляча? - спросил Джо Джек удивленно.
- Он. Помнишь, я тут сучил, динамита хотел достать? Так вот, подходит вчера вечером этот парнишка, гордый, как член на взводе. Помнится, говорит, здесь в окрестностях когда-то взрывные работы велись, там, где рельсы проходят через реку по тому большому мосту, высокому. И вычислил, что у них там имелся динамит. И гадом буду, если он сам туда не слазил, пошарить в старых шурфах. Господи Боже: самому взять и полезть в заброшенную шахту - таким сумасшедшим быть, поверить трудно. Я знаю, что у меня такие мысли случались, отправиться туда самому. Но я-то ладно, дурной.
- Что-нибудь отыскал?
- Целый, брат ты мой, загашник "Дюпона", с капсюлями, шнурами, да еще и, как он сказал, один из тех старинных взрывателей, с ручкой. Про динамит он, естественно, не знал - каким капризным и ненадежным он делается, когда долго пролежит; странно, и как только он верхушку той горы не снес, и сам не превратился в детскую присыпку! Я чуть не обделался, когда он мне об этом рассказал. Слава богу, ему хватило ума не пытаться там ничего шерудить: взорваться могло при первом касании. Динамит, брат ты мой, это тебе не зелье; это, скорее, как женщина - с годами не улучшается, а просто опасным становится, как не знаю что.
- Кстати, о зелье, - заметил Джо Джек. - Ты, случайно, не прихватил…
- У меня в седельной сумке бутылка ссак Старого Тарантула. Почти целых две недели настаивалось. Не то Билли мастерства набирается, не то вкус у меня уже ни к черту.
Мост привели в порядок примерно за пару часов до заката. Маккензи слышал, как охранники гадали, останется здесь поезд до утра или нет. Конец разговорам положил звон колокола; все потянулись по вагонам.
Какая радость: снова залезть в вагон, где можно вытянуться на жестком полу, неожиданно очень приятном. Работа была суровой. Охрана отделила Маккензи от остальных и заставляла делать все самое тяжелое, что давало повод почаще поиздеваться. Очевидно было, что они получили приказ выдать ему по полному профилю. Маккензи был абсолютно уверен, кто насчет этого распорядился, и почему.
Что ж, распустил язык, теперь получай. Ну что мешало сделать вид, что согласен с этим мудаком? Получил бы от него пистолет, новые ботинки, а затем бы уж и снялся с якоря. Может, даже и пристрелил бы его на дорожку… Хотя прежде, чем Декер начнет доверять, за Маккензи несомненно установили бы слежку, причем надолго; шансов на побег стало бы меньше, во всяком случае, на первых порах.
Надо, впрочем, со всем этим кончать; Маккензи поймал себя на том, что впал в опасную пассивность. Вспомнились слова Элис Сантаны насчет того, что люди в поезде живут потому, что другая жизнь перестала для них существовать. Каким-то образом он даже обязан Декеру за то, что тот его разбудил; вчера Маккензи ощутил в себе гнев, какого уже давно не было. Неожиданная вспышка удивила Маккензи не меньше, чем, несомненно, и Декера; сверкнув, она выжгла ту серую немоту, что гнездилась в душе с того самого дня, как он похоронил жену.
В тот день Маккензи много думал об Элис Сантане. Доведется ли когда-нибудь снова увидеться? Едва ли, наверное.
Встретиться им, как оказалось, довелось в ту же ночь.
Было где-то за полночь; ночка выдалась облачная, и звезд, обычного ночного их циферблата, видно не было; слышалось лишь, как меняются часовые. Маккензи, как обычно, лежал на полу около двери, пробираясь закоулками беспокойного, прерывистого сна. Немногим лучше, чем не спать вообще: боль, растяжения и ушибы не давали покоя, и бесполезно было (он уже убедился) пытаться устроиться поудобнее - облегчения все равно это не давало.
По крайней мере, места вытянуться было вдоволь: землячество в вагоне шарахалось от Маккензи, как от прокаженного. С того самого момента, как его под конвоем привели прошлым вечером, публика изо всех сил старалась держаться подальше. О личной встрече его с Декером они, вернее всего, не догадывались, это была скорее просто естественная Реакция - человек, очевидно, навлек гнев хозяев, поэтому Ыть замеченным в его компании опасно. У Маккензи же от усталости не хватало даже сил на них злиться.
Он опять погрузился в дремоту и видел невнятный, смутный сон, где Декер объявился вдруг на космическом шаттле и попытался завладеть командованием. Тут Маккензи очнулся от нескольких толчков под ребра, быстрых и резких Перевернувшись со спины на живот, он различил на темном ‘ фоне у двери голову и плечи Элис. Рука наткнулась на тон- ’ кую длинную палку, которой она, очевидно, и тыкала его просунув через прутья решетки.
- Тихо! - прошептала она чуть слышно.
Придвинувшись бесшумно к двери, Маккензи приник лицом к решетке.
- Ты же можешь дотянуться изнутри до замка? - проговорила девушка ему на ухо. Мне роста не хватает, и встать не на что.
Маккензи взял протянутую через решетку связку ключей. Большой стальной замок висел с противоположной стороны двери, и дотянуться до него было непросто, но после непродолжительной возни удалось его раскачать и ухватить руку. Возясь в темноте и боясь издать какой-либо звук, Маккензи опробовал три ключа (был скверный момент, когда один из них застрял на полпути в скважине), прежде чем подобрал нужный.
Решетчатая дверь, чуть скрежетнув, слегка отодвинулась, ровно настолько, чтобы можно было протиснуться. Соскакивая на землю, он спохватился, не сиганет ли кто-нибудь следом, но никто за ним не последовал. И тут пронзила мысль: сейчас ведь какой-нибудь идиот возьмет и завопит, просто из желания выслужиться - но не произошло и этого.
Элис стояла около вагона, держа в руке что-то, напоминавшее рюкзак.
- Давай скорей, - поторопила она без всякой на то необходимости. - Маккензи посмотрел в обе стороны вдоль поезда в поисках охраны, но никого не увидел. Вообще-то видимость и без того была почти нулевая - темным-темно, и дождик начал накрапывать. Встряхнувшись ото сна, Маккензи двинулся вдоль поезда за проворно скользившей в темноте тенью Элис. Ощущение складывалось какое-то иллюзорное, казалось, вот-вот, и опять очнешься у себя в вагоне.
Ухватив ладонь Элис, он свободной рукой указал в сторону от поезда, на лес и гряду холмов. Однако, не успела девушка отреагировать, как между вагонами показался человек; в одной руке он нес винтовку, а другой застегивал ширинку.
Реакция Маккензи была по большей части инстинктивной - руки сработали быстрее, чем квелый от утомления мозг. Рот у охранника изумленно открылся, но не успел он что-то произнести, как Маккензи ладонью зажал ему рот и молниеносно запрокинул корпус. Затылок жестко ударился о бронированную стенку вагона - впечатление такое, будто кокос стукнулся об асфальт, но сам по себе звук был негромкий.
Маккензи выпустил мертвого на гравий, взяв предварительно винтовку и передав ее Элис. Проворно стянув с запрокинутой головы пилотку (тыльная сторона подмочена, но ничего), он нахлобучил ее себе на голову; оказалась чуть маловата. Свободная камуфляжная куртка стянулась легко; размер оказался подходящим, и Маккензи попросту натянул ее поверх рубахи. Взяв винтовку у Элис, он жестом указал ей держаться впереди. Теперь, если кто их и увидит, то примут за штурмовика с вольной-невольной ночной подружкой.