- А это как раз прознатчики. Они раньше недалеко жили и всех прекрасно знают. Иваны.
- Кто?
- Ихваны, - объяснил капитан. - Ну не знают мужики арабского, вот и исказили. Давно уж особой дружбы между деревнями не было, вечно ссоры из-за земли, но, когда здешние пришли и полдеревни сожгли, мусульмане все бросили и ушли на восток. Жизнь дороже. Теперь вот вернулись. Сейчас закончим здесь - поедем дальше. Мне еще восемь деревень в округе выселять. Помещик не из бедных был.
- Так ушли же давно все эти убийцы! Станут они вас дожидаться. Тут и мужчин-то - всего ничего.
Один из саклавитов что-то резко сказал и ткнул пальцем. Его товарищи бросились вперед и схватили уже пожилого мужика. Старика силой поставили на колени, и один из мусульман подошел, поигрывая колуном для рубки дров. На площади неожиданно настала тишина, все замерли, и только лошади переступали с ноги на ногу, позвякивая сбруей. Взмах - и человек с расколотой головой упал. Даже издалека было видно довольное выражение лица убийцы. Ему бы позволить - так всех перебьет с удовольствием. Бабы шарахнулись от него в сторону и опять взвыли в ужасе.
- А вы говорите, ушли, - укоризненно сказал Каблуков.
- Так они, может, за свои обиды мстят - поди проверь! Вы ж даже не поинтересовались, в чем вина этого старика, - возмутился Лесьер.
- А что, казнить надо только за помещика? - с неожиданной злобой спросил капитан. - Только его кровь имеет цену? Только за князей необходимо мстить? А вот эти простые мужики, на которых Русь стоит, могут кровью умыться - и власть отвернется? Да, у них нет столетий родовитых предков за спиной, вся деревня - из перешедших в мусульманство лет пятьдесят назад, но их убитые и сожженные дома тоже чего-то стоят. - Он говорил, и чувствовалось в запальчивых словах что-то очень личное. - Они честно служили Кагану и молились в мечети. Они правоверные. Пусть теперь получат полную цену за свои обиды! Месть имеет вкус. Это вкус крови, но начали не они. А кончат именно они. Потому что я за все это отвечаю, и я позволю. За верность надо платить. За то, что они не предали и даже ради собственной жизни не стали целовать крест. Здесь нет кади - я решаю. Вот я так сказал, и так будет!
От этой эмоциональной речи Лесьер растерялся. Возразить было нечего, и в глубине души он был согласен со сказанным, даже при достаточно обидном намеке на происхождение. Он никогда не просил себе поблажек и честно служил Кагану и Вере не в столичном Владимире, как это делали многие, а в обычной воинской части. Но одно дело, когда в бою, и совсем другое - когда у тебя на глазах убивают уже знакомых людей, не сделавших тебе ничего плохого. Да, они вправе, но не так же!
Старший саклавитов подошел и сказал:
- С этими все, капитан. Дальше поступайте как знаете. Здесь им все равно жизни не будет. Да не позволит им Аллах вернуться, из милосердия!
На щеке у него был жуткий шрам, зашитый когда-то неумелой рукой. Глаза горели лихорадочным огнем, и кланяться офицерам он и не подумал. Человек неоднократно смотрел в глаза смерти и ничего не боялся. Он резко повернулся и пошел к своим товарищам.
- Там есть моя девка, - неожиданно даже для себя сказал Лесьер.
- Твоя? - подчеркнуто переспросил капитан и посмотрел ему в глаза. - Ну что ж, забирай. Все должно быть справедливо.
- Ахманов! - позвал Лесьер. Он прекрасно понял Каблукова. В принципе жаловаться на самоуправство или на неправедный суд было бесполезно, но фамилия Темировых слишком известна. При желании он смог бы через свои семейные связи серьезно попортить жизнь капитану. А так - он сам вроде как соучастник, избавляя девку от этапа по указу Кагана. Такими вещами не шутят. Не посмотрят, что из княжеского рода, - сам моментально в Сибирь отправишься.
- Так точно, - подтвердил сержант, все это время молча стоявший у него за спиной, и широким шагом направился к толпе.
- Пошли, - крикнул Каблуков и махнул, подзывая коновода. Татары энергично заработали нагайками, строя всех в колонну и подгоняя нерасторопных. - Прощай, князь, - сказал он уже из седла. - Не видел ты, как поляки наших рвали на куски в городах. - Он огрел коня рукой и пристроился к изгоняемым, понукаемым татарами. Сзади, за длиной вереницей медленно бредущих людей, шли телеги со скарбом и маленькими детьми.
- А это еще кто? - спросил Лесьер Ахманова, распустив эскадрон по квартирам и обнаружив на опустевшей замусоренной площади кроме своей Натальи еще и совсем молоденькую простоволосую рыжую девчонку, испуганно прижимающуюся к его бабе. Наталья ласково гладила ее по голове.
- Ну это, - смущенно объяснил сержант, - моя. Я уж забрал заодно. Не мальчик уже, пора заводить жену, а денег нет. Я ее давно заметил и другим обижать не давал. И платить родственникам теперь не требуется, - глубокомысленно добавил после короткой паузы.
- Так дите еще совсем! Вон как боится. Какого шайтана тебе надо?
- Молодая - это хорошо, - рассудительно сказал сержант. - Воспитаю. Все для нее лучше, чем под татарвой стараться. Они стесняться не станут - всех в дороге покроют. И что необъезженная - это прекрасно. Будет рожать русских от меня.
- Отведи их к раненым, - помолчав, приказал Лесьер. Какой смысл ругаться и чем он в этой ситуации лучше? - Пусть польза будет. Бибиков сказал, послезавтра уходим в Ждуни, есть такой городок на границе с Силезией. Здесь нам уже делать нечего, и просто так таскать за собой католичек никто не позволит. А перевязки делать, еду готовить и приносить - тоже кто-то необходим…
Декабрь 1931 г.
- Не только древностью рода гордиться стоит. Строительство железнодорожного моста в Красноярске - тоже неплохое достижение, - невозмутимо сказал Леманн. - Выдающееся достижение, хотя и проект не его. Воплотить в практику было наверняка непросто.
Меня всерьез зацепило. Уел. Это что получается, он про меня справки наводил заранее? Отец строил в Красноярске, когда я еще пеленки пачкал, и я сам не слишком вспоминаю, да и не помню, чтобы кому рассказывал. Вечно мы мотались по разным концам Каганата. Днепр, Двина, Висла, Волга. У меня все эти стройки слились в одну бесконечную. Отец гордился больше всего Енисеем - какие-то сложности, преодоленные за счет оригинальных решений, - но меня это никогда особо не волновало в детстве. Получается, заход про род Темировых - это проверка была? Прекрасно он все про меня знает, и уж точно не две минуты назад подсказали. Фрау Шульце старательно записала все мои данные в самом начале - паспортные, даже корреспондентом каких газет являюсь, но я принял это за обычную немецкую добросовестность, а оказывается, все пошло куда-то выше. Интересная здесь система. Стучала она, получается, не в полицию, а в партию? Ай как занимательно…
- Я давно всерьез интересуюсь происходящим на Руси, - залезая в карман и извлекая сигару, сообщил Леманн. - Хотите?
- Спасибо, я предпочитаю сигареты.
- Вольному воля, - сказал он по-русски, демонстрируя умение вставить к месту поговорку и сильный акцент, и продолжил опять по-немецки, закурив: - Не для публики изображаю и не для выражения восхищения на встречах с русскими. Для собственного развития почитываю, и не только популярные книжонки, но и серьезные исторические труды. Очень интересно изучать опыт модернизации страны. И дело не только в современной политике, с ее пятилетними планами и государственным управлением экономикой, хотя рост промышленности очень впечатляющ… Я Русью интересуюсь еще с молодости. Вот вы никогда не задумывались, как ваша страна повлияла на историю Германии?
- Это про необходимость союза с Австрийской империей? Вместе бы весь мир захватили? Слышал я эти разговоры, только все это мечты задним образом. Мы всегда сильно умные и знаем лучшее решение через годы. Тогда слишком много было проблем и противоречий во взаимоотношениях. Балканы, поддержка Австрией Турции, таможенные тарифы на нашу сельскохозяйственную продукцию. Да и просто экономическое и политическое соперничество. Поумерил бы аппетиты император Австрийский - глядишь, и договорились бы, но наш Каган был ничем не лучше и совершенно не понимал слова "компромисс". Очень проблематично дружить сильным соседям. У них всегда имеется друг к другу масса претензий. И по поводу давно прошедших войн и границ, и по поводу торговых и дипломатических отношений. Лучший вариант - дружить через соседа с его врагом.
- Хорошо сказано, - согласился Леманн, - но не всегда соответствует жизни. Если имеется серьезная платформа для переговоров, то существуют варианты. Простейший - это обоюдные гарантии на случай нападения на дружественное государство. Именно "на него". Если оно начинает первым, договор теряет силу. Очень способствует миру на континенте. Особенно если в эту систему включается несколько заинтересованных государств. Это мир для всех. Пусть и не очень дружественный… э… холодный, но без окопов от Балтийского до Черного морей и миллионов жертв.
"А вот такого тезиса я еще не слышал, - с уважением подумал. - Похоже, он на мне проверяет свои будущие предложения. Совсем не глупая идея. Вопрос в реализации".
- Но я, собственно, не об этом, - говорил между тем Леманн, - Русь дважды убивала возможность Германии стать великой державой. В первый - было очень давно, в семнадцатом веке, когда была захвачена и аннексирована Восточная Пруссия. Я знаю, - отмахнулся он пухлой рукой, смахивающей на окорок, - все возражения и причины. Каждый делал то, что ему было выгодно, и вступление в войну на стороне Польши было не лучшим вариантом. Тогда, естественно, этого знать никто не мог, не так давно русские войска били все кому не лень, но в результате были потеряны большие территории, богатые города на Балтийском побережье и множество населяющих эту землю людей. Часть, надо отдать должное русским, свободно покинула свои земли, но переселились они все больше в Богемию и Моравию, привлеченные льготами. Габсбурги использовали их для заселения пострадавших в Тридцатилетней войне провинций. А вот для Берлина люди и доходы с земель были потеряны навсегда. А потом она десятилетиями вмешивалась в немецкие дела, стремясь держать Германию раздробленной.
- Ну, - закатывая глаза, возражаю, - если на историю смотреть подобным образом, то Пруссия существует на землях славянского племени пруссов, да и Бранденбург - не исконно немецкая земля. А уж в Ливонии немцам и вовсе нечего было делать совсем. Пригласили их поляки помогать против язычников - вот и служили бы честно, согласно вассальной присяге. Русь вернула себе древние славянские земли, - он усмехнулся на такое определение, - мы разве что остановили длительный, но ничем не обоснованный "Дранг нах Остен".
Сказать "указали на место" было бы неудобно, так что я подобрал более вежливое выражение.
- Никто на первых порах не мешал Пруссии переключиться на другое направление. А вот если бы этого не произошло, она, закрепившись в Ливонии, потом обязательно занялась бы и Польшей. Для начала - Познань и Померания. Потом, вполне возможно, и что-то другое. Это ведь легко увидеть по поведению Австрии, захватившей Южную Польшу и Силезию.
- Вы правильно ловите мысль, - довольно сказал Леманн. - Осязаемо увеличившись в размерах, обретя уверенность в силах и имея более многочисленное население, Пруссия вполне могла объединить и остальные немецкие земли. Тогда уж Бавария с Тюрингией, и та же Силезия, стали бы нашими. Совсем другая ситуация! Политически и экономически страна встала бы на один уровень с другими Великими державами!
- М-да, - подумав, сказал я, - странно звучит, но чего Не бывает. Вот я только никак сообразить не могу, а когда это Русь пруссаков или, шире, северных немцев вторично обидела? До двадцатого века никаких серьезных столкновений у нас не было. Даже сделали в свое время изрядную глупость и не сообразили, к чему приведет германский союзный договор.
- А не было войн, - отрицательно помотал Леманн головой, - было гораздо хуже. - Наверное, мой взгляд был достаточно красноречив, и он сердито воскликнул: - Да! Именно так! Пока Европа, вплоть до середины девятнадцатого века, тонула в крови бесконечных войн, пытаясь хоть как-то выйти из тупика, в который сама себя загнала, и для этого устраивала буржуазные революции, Русь сидела в стороне, собирая бывшие земли Орды, и не слишком вмешивалась в европейскую политику.
- У нас было чем заняться с Турцией, - пробормотал я.
- Били, снова били и опять били, - отмел он возражения. - И, между прочим, благодаря завезенным голландцами технологиям. Потом, убедившись, что имеется новый, более продвинутый игрок, лихо сменили основного торгового партнера и стали не менее старательно дружить с Англией.
На острове шла промышленная революция, и Англия крайне нуждалась в постоянном поставщике сельскохозяйственной продукции. Достаточно близко была бывшая Восточная Пруссия, а весь юг, вплоть до Крыма, был уже распахан, и зерно нуждалось в покупателях. То есть прекрасно нашли друг друга две заинтересованных стороны. Вы десятилетиями кормили Англию, - обвиняющим тоном заявил Леманн. - Из Кенигсбергской гавани ходили целые караваны судов. А ведь эти доходы могли быть немецкими! Ну ведь и поставки из России шли бы через немецкие порты Прибалтики, - уже более спокойным тоном, закончил он. - Как минимум пошлины.
Ваши помещики тоже не все были контуженные на голову военные. - Он улыбнулся, показывая, что шутит. - Деньги - вещь заманчивая. Они скупали или отнимали у мелких крестьян землю, чему очень способствовало вовремя проведенное законодательство, превращающее общинную собственность в частную. Стали очень быстро расти имения.
По вашим же статистическим данным, почти шестьдесят процентов наиболее плодородных земель принадлежали средним и крупным хозяйствам. Конечно, земля не одинаковая, на юге урожай лучше, и почва более плодородная. Вот и внедрялись новейшие сельскохозяйственные технологии по всей Польше и Восточной Пруссии. - Он усмехнулся и поправился: - Висленской и Балтийской губерниям. Не только зерно поставлялось на Остров. И не одной Великобританией заканчивался мир. По производству сахара Русь к войне вышла на первое место в мире. Да много чего везли. Вы ведь до сих пор покрываете до трети потребностей англичан во множестве вещей и продуктов, несмотря на не очень дружественные отношения. Один раз ввести блокаду, - его глаза блеснули азартом, - и станет британцам довольно кисло.
- Или они найдут другого поставщика, - скептически сказал я. - Сыграем на руку тем же американцам, освободив рынок для них.
- Русские вербовали лучших английских специалистов и строили новейшие фабрики и заводы, - не обращая внимания на возражение, гнул он свое. - Еще и получали ссуды в Великобритании под это дело. Никто тогда в Европе и представить себе не мог, что его ждет! Русь начинала с копирования английских и французских товаров. Низкий уровень цен в стране, разоряющееся крестьянство, которое шло на фабрики и заводы, позволили завалить Запад и Восток множеством товаров не очень высокого качества, но по низкой цене. Причем качество со временем повышалось, а рынок уже был захвачен демпинговыми ценами.
Долго он мне еще будет рассказывать о второй русской модернизации? - сохраняя внимательное лицо, размышлял я. Знаю я все это. Не хуже него знаю. И в университете обсуждали, и отец мне много объяснял в свое время, как Окаянный сбрендил. И про железные дороги, которые первоначально строились для вывоза зерна и прочего крайне интересного за границей добра, и только потом военные всерьез задумались о значении для армии перевозок. Централизованное планирование и государственные интересы в этой сфере проявились достаточно поздно, и все было ориентировано именно на экспорт. Зато железные дороги невольно дают толчок целому комплексу отраслей, связанных с ними. Металлургия, добыча угля, производство собственной техники - локомотивов и вагонов, а там уже недалеко и до собственных грузовиков. С одной стороны, железные дороги позволяли транспортировать промышленные грузы, а с другой - формировали спрос на металл.
Появились судостроительные верфи, а потом вместо торговых кораблей строили уже военные суда. Да много чего… Вся проблема была в том, что большую и быструю прибыль давала всегда легкая промышленность, и основные деньги частные лица вкладывали в нее. А государство даже не пыталось серьезно расширять и модернизировать принадлежащие ему предприятия. Поэтому при замечательных темпах развития мы потом едва не оказались у разбитого корыта, не имея в достаточном количестве возможности производить стрелковое оружие и боеприпасы. И это при том, что с артиллерией, по старой памяти, сложности не было. Только толку от пушки, если снарядов нет?
- Вот это, - вежливо дождавшись окончания монолога, в котором он разоблачал русскую торговую экспансию, не давшую возможности расширить Германию, сказал я, - и было одним из серьезнейших противоречий в наших отношениях и не давало надежды на союз. Вы мечтаете об обратном варианте. Когда Германия первой стала бы подражать Англии и раньше начала бы промышленный рывок. Но тогда ситуация просто стала бы зеркальной. Ваши товары на нашем рынке. Впрочем, - подумав, добавляю, - в сельскохозяйственном смысле мы бы вас все равно затоптали без особых сложностей. Чисто за счет площадей и объема продукции. Да и низкую цену не стоит забывать. Просто вы начали позже, идя по той же дороге. А насчет очень удачного захвата Балтийской, - нажал на слово, - губернии и последствий - для меня эта мысль достаточно нова и интересна.
Надо же сделать ему приятное, трезво подумал. Все-таки он сейчас был вполне искренен. Насколько может быть искоренен политик. И не забыть еще обязательно помолиться за предка - Ульриха и Багатура Меча Ислама. Большое дело, оказывается, сделали для будущего. И так нам весело было на фронте, а если бы немцы еще умудрились за собой сохранить Восточную Пруссию…
- Вот так принимают решение, совсем из других соображений, - сказал вслух, - а последствия бывают очень занимательные, и не те, на что рассчитывали. Я убежден, что так далеко они не заглядывали, как и мы сегодня неспособны предсказать точно, что случится через десять лет.
- Ладно, - после паузы сказал Леманн. - Историю уже не изменить, надо думать о будущем.
Я поспешно достал из кармана блокнот и приготовился записывать. Не стоит потом из-за расхождения в формулировках дожидаться скандала. Это мне не бедуинский шейх, речи которого все равно надо старательно выжать, удаляя воду и добиваясь отсутствия лишних красот, не имеющих никакого значения для читателей.
- Орудия производства всегда в кармане, - добродушно констатировал Леманн. - Умеете стенографировать?
- Конечно.