- Граф Орлофф, вот не ожидал вас в этом борделе встретить! Шел, понимаете, по улице Фран-Фужер, глазел по сторонам, думая о том, что нужно было бы сделать для того, чтобы весь этот парижский сброд из города выбросить. От таких государственных мыслей мне стало немного скучновато, вот я и решил немного развлечься. Посмотрел по сторонам, нашел красный фонарь и побрел на его свет. А здесь вы, знаете, какая приятная неожиданность?! Может быть, вы мне подскажите, как мадам этого заведения найти. Знаете, мне очень понравилась та птичка с персиковыми половинками. Сколько, как вы полагаете, будет стоить одна ночь с ней?
Чтобы с достоинством выйти из положения, подстроенного Яной, я вспомнил о существовании дядюшки Густава. Обычно у всех мужчин бабников на втором месте после женщин стояло застолье, обжорство. Я вызвал дядюшку Густава и строго-настрого приказал ему приготовить нечто такое деликатесное блюдо, чтобы Филипп напрочь бы забыл бы о том, по какому случаю, тот появился в моем доме. Дядюшка Густав от души постарался, он приготовил такие лягушачьи лапки в чесночном соусе, что Филипп II герцог Орлеанский жрал их, не переставая и, не обращая внимания на то обстоятельство, что я его часто покидал, чтобы облегчить желудок в туалете.
Таким образом, мне удалось закрепить свое знакомство с будущим регентом Франции, с Филиппом II герцогом Орлеанским.
3
Самым неожиданным образом я оказался вовлечен в русские скандалы в Париже, хотя прилагал немалые усилия для того, чтобы всячески избегать подобного вовлечения. Мне очень не хотелось приобрести имидж русского скандалиста!
С момента своего появления в этом Париже я особенно и не высовывался из своего маленького полусемейного болотца, стараясь своей экстравагантностью не привлекать к себе внимания ни со стороны русских, ни самих парижан. Потихонечку благоустраивался в этом городе, заводил не особенно скандальные знакомства и чрез посредство милых француженок нарывал требуемую агентурную информацию.
Свои деяния я вершил в узком кругу женщин и очень близких друзей, которые ко мне относились с любовью и благодарностью, а последние еще и с уважением. Причем, я очень старался не обижать своих любимых француженок, поэтому дозировано рассказывал им о себе только то, что их интересовало. Но так, чтобы ни в коем образе их не обидеть, или чтобы они не могли меня приревновать друг к другу. В основном я представлялся бывшим русским гвардейцем с богатыми родителями и тяжелыми ранениями, полученными на полях сражениях, из-за которых приехал в Париж на излечение.
До поры до времени эта политика позволяла мне оставаться в стороне от всеобщего признания или моего превращения в значимую фигуру высшего парижского общества. Но, как только я переговорил на морском балу у маркиза де Сеньоле с его величеством Филиппом II герцогом Орлеанским, то все мгновенно изменилось. Я вдруг оказался лакомым кусочком для этого парижского общества, начал каждый день получать до десятка приглашений, в которых меня просили нанести визит вежливости той или иной аристократической семье, присутствовать на балу по случаю. Одним словом, начала проявляться тенденция к тому, что я становлюсь популярным или своим человеком парижского высшего общества.
Первый звоночек прозвенел, когда меня вызвал маркиз Антуан де Монморанси, который поинтересовался тем, что я знаю о неком бароне Петре Лефорте. В этот момент по моему телу прокатилась самая настоящая судорога, надо же было этому родственничку подсуетиться и нанести подлый удар в самое для меня чувствительное место. Я столько внимания и денег вложил в организацию торгового дела, не имея на это соответствующую государеву санкцию. А тут вдруг появляется какой-то хлюст и пытается свою грязную лапу наложить на мою отраду души. Когда услышал вопрос Антуана, то я, было, решил вообще отказаться от этого дела, но, подумав, решил бороться за многомиллионное дело до последней капли крови. Поэтому маркизу де Монморанси дал ответ:
- Барон Петр Лефорт приходится племянником генерал-адмирала Франца Лефорта, ближайшего соратника государя Петра Алексеевича и умершего в прошлом веке. Петр Алексеевич, помня об этом своем умершем друге, протежирует барону и в свое время направил его своим агентом в Париж для развития русско-французской торговли.
- Иными словами, вы, граф, хотите мне сказать о том, что барон Петр Лефорт был бы хорошим подспорьем в ведении торговых дел с Московией! Тогда почему бы нам не включить его в акционеры нашей торговой компании?
- Я буду категорически против такого решения. К великому своему сожалению буду вынужден признаться в том, что барон Петр Лефорт, скорее всего, станет нашим общим балластом. Он потянет ко дну нашу торговлю с севером Московии и, пользуясь именем государя Петра Алексеевича, вытянет из нее все наши деньги, ради своего удовольствия и кармана.
- О, какие сложные люди, эти русские! - Хрипло рассмеялся Антуан де Монморанси. Но они и такие честные, что я не думал и не ожидал, что граф Орлофф так резко выскажется по поводу моего предложения о расширении круга акционеров нашей совместной компании. Полагаю, снова обсудить этот вопрос, когда третий наш акционер присоединится к нам.
После этих слов Антуана де Монморанси скрипнула дверь его кабинета, в нем появился капитан де ла Рунге, который все более и более походил на барона фон Руге, обер-гофмаршала и тайного советника короля Пруссии. Пока капитан проходил к заранее для него заготовленного третьего кресла, я думал о том, что моя деловая встреча с Антуаном де Монморанси медленно, но верно превращалась в процесс перевербовки русского резидента во Франции в прусского агента. Поэтому, чтобы окончательно не потерять инициативы из своих рук, решил первым нанести первый удар по противнику.
Я поднялся на ноги, откорячил свою задницу и пару раз махнул своими руками, приветствуя нашего третьего акционера, чем вызвал смех обоих моих собеседников. Маркиз де Монморанси и барон фон Руге явно наслаждались этим моментом своего превосходства перед тем, как нанести смертельный удар по этому русскому мальчишке и сделать его своим послушным агентом. Маршал Франции Никола Шалон дю Бле маркиз де Юксель уже давно меня предупредил о том, что его давнишний приятель, маркиз Антуан де Монморанси, занимает немалый пост во французской королевской разведки. Именно его люди в свое время ошарашили меня по черепку, когда я возвращался домой по ночным улицам Парижа. Они собирались меня перевербовать или попросту уничтожить, но вмешались демоны преисподней, которые, пока по неизвестной мне причине, пришли на помощь и помогли мне бежать из подземного заточения.
Я разогнулся и вежливым голосом произнес:
- Уважаемый барон фон Руге, позвольте, вас приветствовать! И от всей души поблагодарить за то, что вы нашли время прийти на эту незапланированную встречу.
На секунду в кабинете маркиза воцарилась полная тишина, но это не помешало прусскому разведчику дойти до своего кресла и тяжело в него плюхнуться. Затем в этой тишине послышался его несколько хрипловатый смех, знаете, такой вежливый смех, а не какой-то там насмешливый или саркастический.
- Ну, вот, видишь, Тони, а наш-то русский мальчик и не так уж плох, как может показаться с первого взгляда! Он меня сразу признал, хотя наша встреча была мимолетной. Я тогда тайно встречался с их царем, а он тогда в дворцовом карауле стоял. Но, как видишь, взгляд у молодых острый и запоминающий!
- Да, Карл! Но, что мы с ним теперь будем делать. Он слишком много о тебе знает?! Да, и этот русский баронишка Лефорт пытается к нам подмазываться?! А нам это нужно?
- Нет, разумеется, Антуан! Мы все оставим так, как оно есть, и продолжим наше плодотворное сотрудничество. Впервые за все время нашего знакомства господин госсекретарь Макаров разговаривал со мной благосклонно и даже пожал мне руку. Так, что наша торговая компания будет и дальше существовать во благо наших государств и против блага Великобритании. А с бароном Петром Лефортом я не советую тебе заигрывать, ты больше, Тони, потеряешь, чем приобретешь. Он все-таки поддерживает связь с британской секретной службой, Мы не знаем, до какой степени этот швейцарец вовлечен в их действия, но деньги он очень любит! Так, что можешь его купить для использования в своих собственных целях.
Маркиз Антуан де Монморанси глубоко задумался и перестал обращать на нас двоих своего внимания. Этим моментом немедленно воспользовался пруссак разведчик, барон всем телом повернулся ко мне и, подмигнув правым глазом, произнес:
- Сегодня госпожа фортуна твое и мое государство свела в одно сообщество. И мы, и вы имеете одни и те же цели! И мы, и вы становимся великими европейскими государствами! Московия и Пруссия сегодня, благодаря войне со шведами, получили большое признание и новые территории в Европе. Оба наших государства хотят это признание, целостность своих территорий сохранить, а также сохранить и приобретенные ими во время Северной войны новые территории. Поэтому и вам, и нам требуется небольшая политическая поддержка со стороны старых великих государств Европы, со стороны Великобритании или Франции. Но ни одно из этих великих государств не хочет иметь себе новых сильных конкурентов, они хотят править и решать европейские проблемы по своему собственному усмотрению и в интересах собственных стран. Так, что видишь, юнец, что мы с тобой в данный момент работаем в одном направлении, склонить Францию к сотрудничеству с нашими странами.
Я заметил, что Антуан де Монморанси уже давно прислушивается к словам пруссака, но сделал вид, что этого не заметил. Но барон фон Руге, видимо, имел пару глаз и на своем затылке, он обратил внимание на то, что его друг лягушатник нас начал подслушивать. Пруссак снова и опять-таки правым глазом мне подмигнул, продолжил высказывать свою мысль, но несколько в иной тональности:
- Со временем эти государства, Великобритания и Франция, сами будут искать нашего содействия для решения того или иного значимого европейского вопроса или проблемы. А сейчас они требуют или большие деньги, или территориальные уступки за свою даже малую политическую поддержку. Что касается Великобритании, то эта морская держава сейчас на экономическом подъеме. А вот, что касается Франции, то она находится на дне экономического кризиса из-за провала королевской политики. Когда король Луи XIV отдаст господу богу душу, то…
- Он очень скоро умрет! - Очень тихо и, словно из-за перенапряжения нерв, произношу я.
В кабинете наступила полнейшая тишина. Не было слышно даже человеческого дыхания или писка комара, настолько неожиданными для обоих разведчиков, и французского, и прусского, оказались эти мои слова. Но эти оба джентльмена уже немало лет проработали на свою разведку и занимали в ней высокие посты, поэтому им не потребовалось много времени, чтобы поинтересоваться.
Практически в полный унисон, они оба произнесли одно только вопросительное слово:
- Когда?
- Во вторник первого сентября одна тысяча семьсот пятнадцатого года!
После этого ответа мне не стали задавать каких-либо вопросов, оба джентльмена вдруг заторопились, оказывается, у них было много и другой работы. Антуан де Монморанси даже со мной не попрощался, он, словно пуля из фузеи, вылетел из своего кабинета, забыв, вслед за собой прикрыть дверь. Барон фон Руге тоже торопился, но он все же успел кивнуть мне напоследок головой и коротко бросить:
- Большое спасибо, Алексею Васильевичу!
Интересно, откуда он мог узнать о том, что, сообщая реальную дату смерти французского короля, я выполнял личное указание своего босса. Сам он в это время занимался выполнением какого-то очередного грязного государева поручения в одной из стран Европы. Поэтому Макарову было нужно отвлечь внимание противной стороны, но, не смотря на мою просьбу, так и не сказал, какая из стран, Пруссия или Франция, была этой противной стороной в его задании. Во время мысленного сеанса связи он только сказал мне в ответ:
- Заткнись, лейб-гвардии секунд-майор! Не твоего ума это дело! Меньше знаешь, крепче спать будешь, если Яна, разумеется, тебе этого дозволит?!
Глава 14
1
Меня били несколько человек, били профессионально, крепко и очень больно. Видимо, недруги хорошо знали о моих скрытых способностях, поэтому они первым делом с ног до головы облили меня водой, и тогда магия на время забыла о моем существовании. Я сначала и не понял, что попал в хорошо организованную засаду. Вы же сами понимаете, что эта вседозволенность, когда хочу и одним щелчком пальца все сворочу, такое самомнение до добра не доведет!
Вот и со мной это, наконец-то, произошло!
После встречи с агентом я не стал дожидаться своего кортежа сопровождения, а носильщиков наемного шартреза попросил отнести меня по домашнему адресу, на улицу Фран-Фужер в квартале Марэ. Черт меня подери, в тот момент я был дурак дураком, ведь, должен был бы сразу же обратить внимание на то, что ни наемных фаэтонов, ни шартрезов в Париже в те времена еще не существовали. А я сам полез в этот шартрез, мне было неохота шагать по этим грязным улицам. В шартрезе развалился на мягком диванчике, размышляя о своей птичке Николь.
Она вчера вечером перед самым сном принесла мне бутылку шампанского, которого я не заказывал, и начала так вопросительно смотреть в мои глаза, что я, разумеется, этого взгляда не выдержал и завалил эту девчонку на кровать. Начал ее целовать - расцеловывать, а эта дурочка то ли от страха, а то ли от удовольствия закрыла свои глазища, своими острыми зубками этот мой язычок начала покусывать. Моя голова совсем пошла кругом, а руки сами собой раскрывают лиф ее бедненького платьица, и я вижу невероятную картину. Два розовых бутона с коричневыми пятнами, подрагивающими от учащенного девичьего дыхания. С громаднейшим трудом я оторвался от сладких девичьих губ и перенес поцелуи на эту нежнейшую нежность. Одним словом, сделай я вчера еще каких-то полшага, и уже был бы под каблучком своей красавицы француженки.
А я ж, дурак, от избытка счастья взвыл нечеловеческим голосом, вскочил на ноги и шайку с холоднющей водой, появившуюся прямо из воздуха, и опрокинул ее на свою бедную голову.
Много холодной воды досталось и Николь!
Мы оба оказались под каскадом одуряющее холодной воды, что позволило нам приостановить свое исступление любовью и прийти в нормальное состояние. Я успел еще испугаться за свою девчонку, которая от этого водопада холодной воды могла бы заболеть и даже умереть. Начал щелкать всеми пальцами и правой, и левой руки, чтобы магическим образом согреть Николь, но вот тогда-то ничего у меня не получалось с магией. Так я и узнал о том, что моя магия бездействует, когда я залит водой с головы до ног. Пришлось мне воспользоваться старым, проверенным способом для душевно и физического согрева девиц, начал снова обнимать Николь, ее целовать и ласкать.
В тот момент в соседней комнате, в своей гостиной, я услышал острожное покашливание, а затем мысленный зов мосье Слюсара коснулась моего сознания. Он, видите ли, развлекая мадам де Ментенон, от моего имени пригласил ее посетить мой парижский особняк. Сейчас они оба находились в гостиной и ожидали появления хозяев особняка, которые должны были их немного повеселить и сыграть в триктрак. А я же с Николь оказался в ловушке, чтобы покинуть спальню, где я только что развлекался и согревал девчонку, мы должны были вместе выйти из спальни пройти гостиную, где сейчас расположились мои гости.
Как настоящий кавалер, я не мог бросить свою девчонку на произвол судьбы. Даже не мог представить себе, чтобы ее оставить одну в пустынной и холодной спальне, мокрую с головы до ног и дрожащую от холода и страха. Магия пока еще не работала, так как я не успел еще просохнуть и сам был в мокрой одежде. Я подошел к одному из расположенных в моей спальне одежных шкафов. В нем Яна, когда арендовала мои покои, хранила какую-то свою одежду, верхние и нижние платья. Гордая полячка не любила, уезжая на новое место, забирать с собой старое барахло, свою старую одежду. Я раскрыл дверцу этого шкафа и крикнул Николь, чтобы она из всего этого женского барахла выбрала себе какое-нибудь приличное платье. А сам начал рыться в своем шкафу, подбирая себе сухую одежду. Вскоре мы оба, я вел Николь под руку, покинули спальню, и вышли к мадам де Ментенон и ее любовнику, демону преисподней Марбасу. Последний только присвистнул от удивления, увидев, что из спальни я выхожу с Николь…
Именно в этот самый прекрасный момент моих воспоминаний о вчерашнем вечере целая бадья с водой обрушилась на мою бедную голову, когда я сидел в портшезе. Затем тот же путь повторила вторая балья с водой. Видимо, мои носильщики придерживались твердого принципа, который гласил, что "береженого бог бережет", после неожиданного полива водой в мгновение ока я потерял все свои магические способности и превратился в простого русского Ванька. Меня за шкирку вытащили из "наемного" портшеза и солидным кулаком ткнули прямо в нос, который почему-то так любили целовать француженки, прежде чем отправляться со мной в постель. Но я не успел этой мысли додумать до конца, так как громадный сапожище тяжело прошелся по моему заду, едва не задев копчик. От такой неприятной неожиданности я заорал во весь голос, правда, в душе надеясь на то, что кто-нибудь из прохожих, услышав этот душераздирающий крик, придет мне на помощь. Но в этот момент еще один кулак врезался в мои губы и зубы, мой крик захлебнулся в моей же крови.
Магия не работала, прохожих не оказалось поблизости, а эти чудаки носильщики отлично работали кулаками, с каждым ударом ограничивая мою свободу думать и видеть что-либо по сторонам. Оба мои глаза закрылись такими кровоподтеками с синяками, что через их синеву или желтизну, я не мог видеть, какие именно мужики надо мной работают, превращая меня из красавчика в бесформенную боксерскую грушу. Но к этому времени прошла внезапность вражеского нападения, а я вспомнил о том, что сохранил способность махать своими руками и ногами, так как их никто не связывал веревками и не блокировал. Первый же удар моего кулака пришелся во что-то мягкое и глубокое. Я услышал, как кто-то выругался на английском языке:
- Черт побери, эта скотина врезала мне в живот!
Новый удар вражеского кулака пришелся в мое правое плечо, отчего меня круто развернуло и я, видимо, своим подбородком столкнулся с кулаком еще одного человека. Последний удар от встречного движения получился особенно сильным, в результате я начал терять ориентацию в пространстве. Это было очень для меня плохо, если так будет продолжаться, то эти ребята смогут прикончить меня до того момента, когда я подсохну или кто-нибудь придет мне на помощь. Я попытался сгруппироваться, согнулся в три погибели, локтями прикрыл свои бока, а ладонями рук голову.
Но тут же по моему загривку пришелся мощный и сдвоенный удар сцепленными в кулак двумя ладонями одного из носильщиков, принимавшего активное участие в моем избиении. Эти парни носильщики-насильники хорошо знали свое грязное дело. Чтобы им не дать так просто над собой расправиться, я имитировал падение своим телом на землю. Когда моя спина коснулась земли, то я резко выбросил обе свои ноги вперед и вверх. Тут же раздался вопль еще одного человека, но только тот почему-то заорал на французском языке: