Уверенность в победе… ну или хотя бы не в полной безнадежности похода, вовсе не притупила бдительности. Уже преодолевая или обходя заросли, огибая деревья и переступая через коряги, монахи держали наготове дубинки. И настороженно озирались по сторонам.
- Стрелы в спину можете не бояться, - вроде как успокаивал их сэр Готтард, - у местных жителей своеобразные понятия о чести. Они предпочитают ближний бой. Так, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. И даже если засады устраивают, все равно в спину не бьют.
- Странные дикари, - не удержался от замечания брат Теодор, - а я вот читал, что в дальних странах, где вечное лето… и где тоже язычники живут… так там они как раз из-за угла стреляют. Маленькими такими отравленными стрелами через трубочки.
- Язычник язычнику рознь, - молвил на это рыцарь-храмовник, - я никогда не был в дальних странах и даже не читал про них. Но вот с жителями этого места знаком не понаслышке. Они называют себя Великим Родом… это что-то вроде королевства, только без короля. Или Церкви, но без понтифика… ордена без магистра.
- Звучит примерно как "человек без головы" или "корабль без парусов", - неловко сострил инквизитор.
- О, голова-то как раз у язычников есть, - возразил сэр Готтард, - только это им не очень-то помогало… до сих пор. Я часто хаживал к Священному Лесу - то один, то с целым отрядом. И всякий раз, возвращаясь, видел дым от погребальных костров язычников. Как он поднимается над верхушками деревьев.
- Наверное, и мы увидим, - подал голос один из монахов, поигрывая дубинкой, - только пока что я не вижу самих дикарей. А без них беда: некому по башке настучать.
И сам же расхохотался над собственной грубой шуткой. Смех его оказался недолгим. Вмиг оборвался, едва из-за деревьев показались человеческие фигуры.
Местные жители подоспели незаметно. И появились сразу в большом количестве. На каждого члена отряда брата Теодора приходилось по двое, если не по трое язычников. Мягкой уверенной поступью они вышли навстречу чужакам - лишенные доспехов, но оттого не менее опасные. Ибо вооружены были отнюдь не палками и каменными топорами. В руках лесных людей поблескивала сталь клинков. А за спинами ждали своей очереди двуручные секиры.
С некоторым удивлением инквизитор приметил в рядах противников не только мужчин, но и женщин. Даром, что в меньшинстве.
- На ловца и зверь бежит. Сложите оружие и проживете немного дольше, - обратился к отряду брата Теодора старший из язычников. Высокий бородатый воин с лицом, покрытым застарелыми шрамами.
- Никогда! - громыхнул в ответ голос сэра Готтарда, - никогда верные слуги Хранителя не сдадутся грязным безбожникам!
Одновременно он вынул из ножен меч. Мгновение - и ближайший из жителей Священного Леса рухнул на траву, пронзенный клинком. А рыцарь-храмовник, яростно взревев, уже ворвался в гущу врагов. Разя направо и налево. Язычники падали один за другим.
Вооруженные монахи выстроились в ряд, спинами прикрывая брата Теодора. А вот сам инквизитор свою боеспособность оценивал трезво. И потому предпочел припасть к земле, да отползти за ближайшее дерево.
Между тем, сами монахи тоже показали себя далеко не лучшими бойцами. Да, храбрости им было не занимать. Но одной только храбростью битвы не выигрываются. Необходим опыт. А его святым братьям, мягко говоря, не доставало. Чаще всего силу им приходилось применять лишь для задержания безоружных еретиков. При собственном заведомом численном перевесе. Ну и для пыток, разумеется. Когда превосходство тем более очевидно.
Теперь перевес был на другой стороне. А дубинки оказались не очень-то действенны против мечей и секир. Так что продержались монахи считанные минуты. Четверых из пяти просто зарубили на месте. Еще один, бросив оружие, кинулся было наутек. Но развить прыть ему помешал во-первых сам лес с пеньками и густо растущими деревьями. А во-вторых, собственный живот вкупе с немаленьким весом.
Вдогонку беглому монаху бросились сразу три шустрых парня. А настигнув, скрутили и чуть ли не волоком потащили за собой.
Еще один язычник… вернее, язычница с мечом наперевес подошла к сомнительному укрытию брата Теодора. Тот посмотрел и на меч и на его обладательницу грустными задумчивыми глазами.
- Надеюсь, первое предложение еще в силе, - молвил инквизитор столь же печальным голосом, - тем более, что у меня и оружия-то нет.
И в подтверждение развел руками, демонстрируя пустые ладони.
- Руки! - коротко велела лесная женщина. И, потянувшись, достала из-за пояса веревку.
Уже когда его вели со связанными руками, брат Теодор не мог не оглянуться на сэра Готтарда. Дела и у рыцаря-храмовника шли не лучшим образом. И хотя трупов вокруг него валялось не меньше десятка, еще больше противников оставалось в живых. Не иначе, подмога пожаловала.
Сперва лесным людям удалось выбить из рук рыцаря меч. А затем и самого его повергнуть на землю, удерживая за плечи и за ноги.
Сэр Готтард еще пробовал сопротивляться: кого-то оттолкнул, а кому-то, изловчившись, врезал кулаком. Но силы даже этого могучего воителя не были беспредельны. И уже оставляли его.
"А ведь могли хоть сейчас зарубить! - неожиданно осенило брата Теодора, - однако ж он явно им живьем понадобился… как и я! А значит, убьют меня вряд ли…"
Даже в, казалось бы, безнадежной ситуации порой находится место спасительной мысли. Согрела она чуток теперь и душу инквизитора.
* * *
Посреди лесной чащи обнаружился целый город. Ну или, на худой конец, крупное поселение. На могучих, наверное тысячелетних, деревьях располагались не то домики, не то хижины-шалашики. Одни, как огромные грибы, лепились к стволам. Другие покоились прямо на громадных ветвях… и падать вроде не спешили.
Подобные постройки, если верить фильмам, любят возводить американские дети. Так они убивают сразу двух зайцев. И играть могут без родительского надзора, и при этом не отходят от дома сколько-нибудь далеко.
На полянах вокруг огромных деревьев кипела обычная жизнь городских улиц. Туда-сюда бегали с визгом и смехом играющие дети. Из взрослых многие тоже, скорее, не шли, а бежали, торопясь по делам. Но кто-то, наоборот, неспешно прохаживался или коротал время за непринужденной беседой.
Таковых, впрочем, нашлось немного. Потому что дел в поселении хватало на каждого. Возвращались охотники с тушами оленей и лосей. Или целыми связками подстреленных птиц. Не дети, но скорей уже подростки вышагивали с полными корзинами грибов и ягод. Попались мне на глаза и три человека, буквально обвешанных рыбой. Неужели где-то в лесу озеро есть? Или речка через него протекает…
Дымили многочисленные костры и очаги, распространяя запах готовящейся пищи. Откуда-то издали доносились разноголосые стуки: то топора по дереву, то кузнечного молота по железу. Один раз поперек нашего с конвоем пути какой-то бородатый мужик протолкал тачку, груженную черными комками угля. М-да… Назвать лесных людей дикарями было бы крайне опрометчиво.
И в то же время кое-каких признаков цивилизации я здесь так и не увидел. Домашнего скота, например, в лесном поселении принципиально не держали. Ни одной коровы, козы или хотя бы курицы. Вообще ни одна живая тварь не удостоилась приручения. Кроме разве что собак, этих помощников в охоте. Но и собаки здешние походили скорее на волков, чем на домашних питомцев. Во всяком случае, погладить такую псину я бы не решился. Как, впрочем, и местные дети.
Еще на поселковых полянах не нашлось места рынку. И даже маленькой лавочке, ларьку или лотку. Один из пленивших нас аборигенов не зря сказал, что деньги им не нужны. Как же тогда, интересно, распределяют здесь еду и другие материальные ценности? По-братски или по-честному? А может, на каждого по потребности? Хе-хе, дедушка Ленин остался бы доволен.
Отсутствовали и питейные заведения. Как и подвыпившие гуляки, которых в Эльвенстаде, например, можно было встретить в любое время суток. Впрочем, сей момент следовало поставить обитателям леса в заслугу. А кому-то даже поучиться у них. И не только в этом мире.
Эх, все-таки странный я человек! В плен угодил, где меня невесть что ожидает. Причем вряд ли что-то хорошее. А веду себя, точно турист на экскурсии. И ни капельки не волнуюсь. Неужели все потому, что у меня даже тела постоянного нет. А значит и терять вроде как нечего. Или я просто привык к собственной неуязвимости? К тому, что всегда-де смогу хоть куда-то, но улизнуть? Хотя от подобных иллюзий вроде и отвыкать пора. Особенно после злополучной гробницы.
А закончилась наша прогулка у трех одноместных клеток. Каждая размером с телефонную будку или лифтовую кабинку у нас в общаге. Находиться внутри можно было лишь стоя. В лучшем случае - сидеть скрючившись.
Подвесили клетки примерно в трех-четырех метрах над землей. А внизу любого, кто попробует сбежать, поджидал посаженный на цепь медведь. Представитель еще одного вида, сподобившегося здесь приручению.
Кстати, когда нас подводили к клеткам, здоровенный зверь отчего-то разъярился, взревел. Уж не меня ли почуял? Успокаивать и сдерживать его пришлось аж пяти аборигенам.
Вот так, подвешенными в тесных клетках да с медведем по соседству, нас и оставили на ночь. Добро, хоть накормили немного.
"Сможешь мишку убрать?" - спрашивал у меня Вилланд.
Смочь-то я, может быть, и смог бы. Как и за оружием сгонять до ближайшей кузницы или склада. И медведя зарубить, и клетки спустить. Да еще в поселке шухер навести не хуже, чем в казармах Краутхолла. Но вот загвоздка: лесные люди тоже были не дураки. И такой ход с нашей стороны предусмотрели. Едва канат с крюками поднял клетки над землей, как пожаловал треклятый белый старикан с посохом. И обойдя кругом пятачок земли, над которым нас подвесили, очертил его бороздой.
Медведь, кстати, только при виде белого старикана и угомонился. Сидел на траве, глядя на него глазами верного пса. Наверное, и хвостом бы замахал, не будь оный слишком коротким.
- Земля исцеляется быстро, - сообщил старец стоявшим поблизости лесным людям, - через день защитный круг придется подновлять.
Те только плечами пожали. Известное дело, мол.
- Эй! - выкрикнула из своей клетки Эдна, - кто-нибудь объяснит?.. Зачем вы вообще нас схватили? Что вам нужно?
Обращалась она к белому старику, коего признала здесь за главного. И тот, как ни странно, ответил. Хотя ответ его по внятности напоминал слова какого-нибудь дипломата или успешного политикана.
- Вы нам нужны, чтобы отвести беду от Великого Рода, - зычным голосом молвил старик.
Да, нечего сказать: спасибо, порадовал! Приятно чувствовать, что ты хоть кому-то нужен.
"И зачем мы вообще сюда сунулись?" - запоздало сетовал Вилланд.
Я мог бы напомнить, что это была его блестящая идея. Но предпочел признание… даром, что запоздалое. "Это все дерево, - отвечал я охотнику, отдавая себе отчет, насколько нелепо звучит мой ответ, - какое-то дерево… колдовское. Оно как магнитом людей сюда притягивает. Вот только зачем?.."
На это Вилланд ничего не ответил. То ли не видел смысла… а может, просто пришел в замешательство от слова "магнит".
А после тревожной и почти бессонной ночи нас ждал сюрприз. Который в других обстоятельствах я нашел бы даже приятным. Похоже, злополучное дерево притянуло не только нас. Привели новых пленников - еще троих человек. Причем одним из них оказался уже знакомый нам инквизитор-колобок.
Горазда все-таки судьба на шутки, причем недобрые. Охотники и добыча нашли-таки друг друга. Оказавшись в одинаково незавидном положении.
Признал колобка и мой охотник.
- Охо-хо! Какие люди, и без свиты! - выкрикнул он с издевкой, - ну что, святой брат, помогла тебе охранная грамота?
- Смейся-смейся, дурачина, - флегматично молвил колобок, по привычке причмокнув, - на том свете видно будет, кому стоит смеяться. А кого ждут вечные слезы… причем очень скоро.
- Он прав, - зачем-то проговорился с усмешкой один из лесных людей, - по поводу "скоро". Но вот на смех не надейтесь. Никто. С Выем не посмеешься.
"С Выем?.. - вскинулся я, вспоминая что-то из школьной программы, - это что… который сам себе веки поднять не может?"
"Скорее уж тот, с кем встречаться никому не хочется, - отвечал вмиг погрустневший Вилланд, - а уж о зрении его заботиться… Какой-то местный божок, видимо. А встретиться с ним можно единственным способом. Через жертвоприношение. Теперь понятно, почему нас сразу не убили. Трупы-то этому божку без надобности. Эх, не думал, что позавидую тебе, Игорь. А у тебя хотя бы маленький шанс спастись есть".
От последних двух фраз я бы, наверное, прослезился. Кабы не был бесплотным духом. Уж очень сентиментально, к удивлению моему, они прозвучали. Действительно, шанс был - если в кого-нибудь вселиться. И при условии, что борозда от посоха белого старика позволит.
Между тем крохотный шанс на спасение забрезжил и для моих живых спутников. Голос неожиданно подал еще один из новых пленников. Человек-гора в доспехах, украшенных изображением растопыренной пятерни на спине и на груди. И в закрытом шлеме лишь с небольшой щелью вдоль лица. Для дыхания, наверное. Человек-гора был столь огромен, что даже Вилланд на его фоне смотрелся не слишком внушительно. И плечи заметно уже, и ростом еле до плеча достает.
- Смотрю, давно вы захватываете приверженцев истинной веры, - пробасил гигант, покосившись на наши клетки, - беззащитных женщин хватаете, стариков.
- Не твое дело, "рукоблуд", - прикрикнул на него один из аборигенов, - сейчас ты тоже окажешься в клетке. По соседству с ними. А когда придет время, вы вместе отправитесь к Выю.
- Зачем вам жизни этих мирных крестьян? - не унимался человек-гора, - в чем они провинились? В том, что просто молятся Господу нашему и Хранителю… так же, как вы чтите своих богов?
- О, храбрейший из благородных мужей, - донеслось из соседней клетки блеяние Аль-Хашима, - не могу не признаться, что сам я веру в Хранителя…
Возможно, он хотел сказать "не разделяю" или "отвергаю". Однако не успел. Алхимика грубо, но своевременно перебила Эдна.
- Молчи, о, пустомеля из пустобрехов, - яростно вполголоса проговорила она, - не понимаешь: в живых ведь можем остаться.
А человек-гора продолжал:
- Если кто здесь и враг вам, то только я. Это такие как я убивали вас за то, что вы не хотите принимать нашу веру. И я один готов искупить вину перед вами собственной жизнью. Отправиться хоть к Выю, а хоть даже и в преисподнюю. И там обагрить руки нечистой кровью.
Похоже, под доспехами с нарисованной пятерней скрывался очередной несчастный, коему жить надоело. Если вообще когда-нибудь нравилось. Но отдам ему должное. В отличие от Ивара и девицы из Краутхолла этот хотя бы пытался своей смертью принести кому-то пользу.
Новое вместилище - эх, как не вовремя ты встретилось! Или все-таки?..
- Хватит! - рявкнул один из жителей лесного поселка, открывая клетку, предназначенную человеку-горе, - не тебе решать, "рукоблуд".
Сразу двое лесных людей подтолкнули огромного пленника к клетке. Тот не сдвинулся с места ни на шаг.
- Значит, договориться вы не хотите, - голос человека-горы звучал угрожающе, словно не человек говорил, а лев обрел дар речи, - тогда я требую… Божьего Суда. Верните мне оружие… а если не вернете, я голыми руками любому здесь башку оторву!
И он вскинул над головой могучие руки, даром что связанные веревкой. И до чего же эта веревка показалась мне в тот момент тонкой и ненадежной. Ее, наверное, человек-гора мог вообще разорвать одним движением.
- Божий Суд? Он не для "рукоблудов"! - как помет или гнилые помидоры полетели в его сторону реплики лесных людей. Но исполина в доспехах было уже не пронять словами. И уж точно не остановить.
- Вы все! - взревел он, - найдется среди вас хоть один настоящий воин? Кто осмелится бросить мне вызов? И, быть может, победить… но если будет на то воля божья - принять смерть?! Или вы только с бабами и стариками воевать горазды? Да со святошами смиренными?
Лесные люди загомонили на разные голоса - тревожно, растерянно. Кто-то вовсе нашел неожиданный повод поскорее убраться подальше. Оно и понятно: прилюдно признать себя трусом вряд ли кому-то захочется. Но еще меньше хотелось связываться с огромным чужаком. Причем чужаком, судя внешности, отнюдь не чуждым битве.
- Ну? Что же? - вопрошал человек-гора, - неужели некому откликнуться на вызов сэра Готтарда из Фрезинбурга?
- Я готов, - вышел на поляну и выступил вперед светловолосый парень, - я, Велемир, сын Дарабора и Мавиславы, брат Драгониса, принимаю твой вызов, Готтард из Фрезинбурга. Мой брат погиб, сражаясь с "рукоблудами". Он был славный воин… и я хочу быть достойным его. Хочу тоже… пировать в Небесном Чертоге. Рядом с ним.
Ба, неужели еще один самоубийца! Определенно, пришел мой день. Оставалось выбрать, в кого вселиться. Ну, то есть, в кого - понятно: в победителя. Но в кого именно?
Ответ на сей вопрос не казался мне очевидным. Да, этот Велемир не столь могуч как Готтард. Но так и пословицу про большой шкаф никто не отменял. С другой стороны, Велемир еще молод. Чуть постарше, чем был я накануне той злополучной поездки в универ. Так что опыта боевого у него должно быть меньше.
И доспехи! Про доспехи не стоит забывать. У Велемира их нет. А с другой стороны история помнит: в моем родном мире доспехи порой не только не спасали. Но, напротив, становились причиной гибели своих владельцев.
Вопросы, вопросы… Решить их было покамест невозможно. Во всяком случае, до начала поединка.
- Готовы ли вы освободить меня и моих братьев во Хранителе? - подвел черту под вызовом Готтард, - если божий промысел дарует победу мне?
- Пожалуй… готовы, - это подал голос белый старик с посохом. Что появился на поляне внезапно, точно черт из табакерки. И никто из лесных людей не произнес ни слова поперек.
Старик обошел поляну, очертив место импровизированного ристалища. Вокруг столпились местные жители, болевшие ясно за кого. Некоторые подбадривали Велемира короткими одобрительными возгласами.
Готтарду между тем развязали руки и вернули меч - огромный, двуручный. Сделав несколько круговых движений клинком, точно примеряясь, человек-гора ступил в круг. Поступь у него была тяжелая и неумолимая.
И когда участники поединка сошлись, когда обменялись первыми ударами, мне стало ясно: они стоят один другого. А вернее, каждый из соперников хорош по-своему.
В доспехах и с огромным мечом, Готтард был подобен скале. И об эту скалу, как морской прибой, бессильно разбивались все атаки его соперника. Что касается Велемира, то он напомнил мне ветер - такой же легкий и неуловимый. Раз за разом он успешно уклонялся от атак человека-горы, кружа по ристалищу да еще выделывал пируэты мечом. Оружие у Велемира, кстати, было куда легче, чем у противника. Житель лесного поселения успешно управлялся с ним одной рукой.
Любой успешный удар со стороны Готтарда грозил Велемиру смертью. Но чтобы нанести этот единственный удар - такой возможности парень ему не давал. Уклонялся, отскакивал… и как ни в чем не бывало, снова рвался в бой. Целил Велемир в щель шлема Готтарда. То единственное, им распознанное, уязвимое место. Целил… но успеха тоже пока не снискал.