- Молчать! - гаркнул Браун. - Того, кто откроет огонь, пристрелю лично! Мы фридомфайтеры, а не отморозки, которым по фигу, кого мочить. Или вы не понимаете, что палить друг в друга - это хуже предательства? Да "интеры" только и ждут, когда мы начнём сживать со свету своих же, пусть и сукиных сынов, но своих! Они тогда выставят нас перед всем миром как распоследних "мокрушников" без чести и совести и будут правы! Вы этого хотите? - Оглядев притихшую толпу, друзей с лучемётами наперевес, он повернулся к "оборонцам" и указал на Марину и Наташу, жавшихся в сторонке: - Вон там стоят две женщины, которых "интеры" взяли в заложницы и держали в изоляторе боевой станции "Сульдэ". Мы освободили их. Так что, извини, Джад, не стану я подчиняться тем, кто заодно с "интерами", этими героями, воюющими с беременными женщинами! Я таких бил и бить буду, пока не выбью к АЗО ко всем чертям с матерями! Всё. Дикси, как говорит Лёнька Шалыт. Я сказал.
Прикрытый со спины молчаливым Хариным, Браун зашагал по улице. К нему пристроился Гейтсби.
- Как насчёт каэшки? - поинтересовался генрук.
- Обеспечим! - заверил его начальник станции.
Браун оглянулся, будто невзначай, и на сердце у него потеплело - "оборонцы" медленно расходились, отмахиваясь от Джада, забегавшего, пытавшегося хоть как-то удержать развал. Бесполезно. Сумрачные и злые, бойцы "станционного отряда самообороны" отказывались поддерживать тех, кто обижает женщин, - в АЗО представительниц прекрасного пола было мало, поэтому ими очень дорожили, относились с почтением, и даже с проститутками обращались как с леди. Не дай вам бог толкнуть на улице антарктической станции даму или нахамить ей! В лучшем случае вас изобьют до полусмерти, а то и линчевать могут - сволокут до ближайшей ледниковой трещины и сбросят туда голышом. Пролетев десятки метров, ободрав бока об лёд, вы втешетесь в узость, как топор в полено, и медленно, в муках умрёте. Жестоко? А ты не задевай леди!
- И куда теперь? - спросил Гейтсби, оживлённый и помолодевший.
- За горы, - указал верный путь Сихали. - Всю АЗО нам точно не удержать, так что давайте, для начала, Западную Антарктиду отвоюем. Думка у меня такая - укрепить Трансантарктический фронт по хребту, чтобы к нам с востока "оборонцы" не лезли, а дальше видно будет.
- Значит, двигаем на запад! - энергично кивнул начальник станции.
Фридомфайтеры, разгорячённые одержанной моральной победой, стали готовить санно-гусеничный поезд, караван из "Харьковчанок" и танков-транспортёров "Ирбис" с прицепами-санями, на которых были установлены домики-балки или контейнеры с грузами.
Сихали, переодевшийся в белую каэшку, залез внутрь огромного вездехода. Компанию ему составили Наташа с Мариной и вездесущий Тугарин-Змей.
Попутчики создали тесноту, но белозубые бородачи, заполнившие собой "Харьковчанку", не были в обиде. Полярники хлопали "пришельцев" по спинам, словно выбивали пыль, гудели "о'кей!" и тянули загорелые руки:
- Родерик Хартнелл. Просто Родди.
- Ралстон Блайн. О, миссис Браун, я в восхищении!
- Гейлорд Шатток. Парни, вскочили и уступили место дамам!
- Терренс О'Доннел. Можно Терри.
- Глеб Седало, вожу всю эту компанию.
- А я этих обжор кормлю три раза в день! Вообще-то я Пегготи Кернс, но зовите меня просто - Пег.
Пожимая руки, Сихали пробился к откидному сиденью у окна и сел, вернее, рухнул на него, только сейчас осознавая, до чего же он устал. Всего две недели длилась вся эта сумасшедшая карусель, а сколько уже событий случилось, сколько потерь, сколько смертей! И сколько побед… И отпуск кончается…
Скорчившись на стульчике, Тимофей заснул.
22 декабря, 3 часа 10 минут.
АЗО, шоссе "Южный полюс - Мак-Мердо".
Санно-гусеничный поезд одолевал километры шоссе, взбираясь на пологие ледяные купола и скатываясь в лощины, с горки на горку, большими ступенями ведущими с Полярного плато вниз и дальше, к Трансантарктическим горам.
Над караваном вили круги трофейные флаеры с "Ингерманланда". Их выбросило на берег у Четвёртой морены, когда станция ППВ смешала небо и море. "Миряне", лётчики полярной авиации, увели флаеры подальше от берега, на Южный полюс. Было тех флаеров всего четыре - так говорили пессимисты. Оптимисты их подбадривали: "Целых четыре? Так это ж полное звено!"
Десятка два краулеров гарцевало на флангах поезда или выезжая вперёд, в разведку. Ночью (можно было читать газету) выпало дежурить Брауну. Он завёл свободный краулер и отъехал, забирая в сторону, огибая ледяные холмы, ныряя в низины, куда намело рыхлого снегу.
Удалившись достаточно далеко, Тимофей выключил мотор и прислушался. Только каэшка шуршит…
Он откинул капюшон и расслабился - впервые за долгие дни и ночи. Тишина… Белое безмолвие…
Сихали упивался вековечным молчанием Антарктиды. Здесь, между снегами и небесами, его отпускало всё мелкое, всё незначительное. Кристально чистый воздух омывал лёгкие - и душу. Здесь, во льдах, над которыми полгода не заходит солнце, научаешься ценить только вечное, только истинное - любовь, дружбу, жизнь, свободу. Хотя… Даже эти первичные ценности не просты. Полная свобода возможна лишь при полном одиночестве. А как же тогда быть с дружбой, с любовями, опутывавшими тебя неразрывными нитями привязанностей? Освободиться от них? Тогда жизнь утрачивает смысл. Вот он, Тимофей Браун. Разве ему важно, как его достижения оценит человечество? Если честно, плевать он хотел на однопланетников. Ему дорого мнение одного человека, одной женщины - Наташи. Ну-у… Если уж совсем честно, то и Марины тоже. Тяжко с ними, хлопотно, а без них - куда?..
Отвалившись на спинку сиденья, Сихали бездумно смотрел в небо и тихо улыбался. "Здесь самое место ангелам…" - подумал он. И флаерам тоже…
Заработал двигатель - и колкая тишина рассыпалась, заколдованное снежное царство обратилось в квадратные километры вымороженного простора. Вздыхая, Сихали направил краулер к шоссе - и улыбнулся, вспомнив о Наташе. Пускай кончилась коротенькая сказка о белом безмолвии, зато быль обещает стать долгой - и не менее чарующей.
Подъезжая к дороге, Тимофей обогнал краулер, ведомый Ильёй.
- Катаешься? - крикнул Сихали.
- Гоняю, - добродушно буркнул Харин.
- Как Маринка?
- Пленяет.
- Привет ей!
- Ага.
Генрук выехал на обочину и поравнялся с "Харьковчанкой", оставаясь в её тени. Вездеход утробно взрыкивал, волоча сани. Двери домика-балка, поставленного на полозья, были распахнуты. В проёме стоял Ралс в одних боксёрских трусах, в унтах и в огромных чёрных очках. Он неумело перебирал струны гитары, извлекая не самые благозвучные ноты.
Неожиданно его белозубую улыбку словно кто выключил - отбросив музыкальный инструмент, Блайн вытянул руку и крикнул:
- Воздух!
Сихали обернулся - с северо-востока подлетали три флаера. Их диски неслись невысоко надо льдами, словно догоняя овальные тени, скользившие по белизне.
- Зенитчики! - крикнул Тимофей. - Спите?!
- Никак нет, - проворчал Купри с крыши "Харьковчанки", разворачивая толстый ребристый ствол лазера-мегаджоульника. Это был обычный квантовый генератор для проходки в скальных породах, так что пришлось соорудить неказистую будку для защиты стрелка и обмазать её серым абляционным материалом. Будка со скрипом развернулась в сторону дисколётов противника, и лазер чуток опустился, двигаясь в вертикальной щели-амбразуре.
Флаеры фридомфайтеров вылетели навстречу врагу, и теперь летательные аппараты можно было различить лишь по опознавательным знакам - у "интеров" борта пятнали знакомые аббревиатуры "IFOR", а у фридомфайтеров лучились пятиконечные синие звёзды.
Дископланы затеяли зловещий танец - они то сходились, то расходились, взмывали в небо ребром и пикировали днищем вниз. Сихали напряжённо следил за пляской боевых машин, с замиранием ожидая плазменного удара по каравану, но, слава богу, не дождался - вражеские истребители описали красивый вираж и унеслись восвояси.
Ралстон Блайн выглянул из дверей и зычно объявил:
- Отбой воздушной тревоги!
Тимофей разглядел Гейтсби, стоявшего на широкой подножке передней "Харьковчанки", и направил краулер к нему. Начальник станции, державшийся за поручень, помахал одной рукой и крикнул:
- Сихали! Новости есть!
- Внимаю!
- У Куин-Мод сели аж три грузо-пассажирских стратолёта "Красного Креста"! Лекарства притаранили… Короче, гуманитарную помощь. Свернём с шоссе, может?
- Сворачивай!
"Харьковчанки" подняли рокотание октавой выше, сани завизжали ещё пуще - поезд ускорил ход, сворачивая с шоссе на горный ледник. Уж лучше трястись по твёрдым, как железо, снежным намётам, чем стать мишенью для вражеской авиации!
Тем более что скоро заструги сошли на нет - ровный ледник лёг под гусеницы тягачей. Караван покатил, одолевая глубокие трещины, прикрытые снежной корой, входя в широкую ложбину, сверкавшую льдом, и вот они, горы!
Солнце стояло на западе, освещая могучий горный массив, играя красками - белой и синей, красной и чёрной. Вершины острые, как готический собор, округлые и продолговатые вздымались вверх, отчасти скрытые рваными облаками. Тут и там переливались на солнце ледники - изумрудно-зелёные, индиговые, молочно-белые. Они то и дело рокотали, смещаясь, а то и вовсе низвергаясь с голых, иссиня-чёрных склонов. Кургузым маяком поднималась гора с круглой макушкой, накрытой причудливым, полуразвалившимся ледничком, чьи глыбы-отдельности торчали во все стороны на манер короны. А дорога вошла в пределы "Танцплощадки дьявола", как называли хаос льда и камня у предгорий хребта Куин-Мод.
Со всех сторон вырастали длинные гряды торосов и стоговидные ледяные глыбы, а потом "Танцплощадка" стала проседать, опускаясь ледяными валами с трёхэтажный дом высотой и вздыбленными гребнями, распадаясь зиявшими расселинами, спрятанными под снежными мостиками. Края огромных, широких старых трещин были закруглены, а сами провалы почти доверху забиты снегом.
Тагвелл Гейтсби вёл переднюю "Харьковчанку" со скоростью неторопливо идущего человека, пока посреди очередного вала, очень старого, занесённого снегом, не разверзся открытый портал. За ним начинался крутой спуск в долину, а кругом, вдоль всего горизонта, выстроились могучие вершины.
К десяти утра караван выбрался на шоссе, а ещё час спустя остановился у посёлка Куин-Мод.
Глава 22
БАЙРЕС - ЙОБУРГ
22 декабря, 11 часов 10 минут.
АЗО, посёлок Куин-Мод.
Куин-Мод был построен у подножия гор, давших имя посёлку. Сам по себе он ничего особенного не представлял - так, два ряда красных домов-призм на сваях - зато "за околицей", на гладком голубом льду озера, промёрзшего до дна, стояли в ряд три гигантских грузо-пассажирских стратоплана "Нимбус". Носовые, хвостовые и бортовые рампы-сходни были откинуты, по ним медленно сволакивались белые контейнеры, помеченные огромными красными крестами. Сквозь толпу антарктов, хороводившую вокруг стратолётов, медленно проползали танки-транспортёры - гружёные следовали в сторону посёлка, порожние спешили к аэродрому.
"Сойдя" с санно-гусеничного поезда, Сихали повёл своих - Белого, Змея, Купри, Гирина - за собой. В народ.
Антаркты, сбежавшиеся на аэродром, были очень возбуждены, они просто изнывали от желания помочь - ящик с консервами тащили вчетвером, а ещё столько же числилось на подхвате.
Потолкавшись, Тимофей уступил дорогу сигналившему транспортёру, но тот не унимался. Браун недовольно поглядел на водителя - чего шумишь? - и неожиданно узнал сидевшего за рулём.
- Витька! - заорал он.
Виктор Волин, розовощёкий плечистый парень, просунулся в окно с радостным воплем:
- Привет, беспризорник! Садись, подвезу! Все садитесь!
Браун плюхнулся на переднее сиденье и крепко пожал Витькину пятерню. Гирин залез последним и, кряхтя, захлопнул дверцу за собой.
- Ты как сюда попал хоть? - поинтересовался Сихали.
- А как все! - ответил Волин, выворачивая руль. - По тихой подошли на субмаринах, да и высадились. Пипец… Здорово, Шурка! - обернулся он, весело оскалясь. - А чего это Рыжего не слыхать?
Тимофей увидел в овальном зеркале перед местом водителя, как застыло лицо Белого.
- Похоронили Рыжего, - измолвил Шурик ровным голосом.
Веселье на лице Волина угасло сразу. Он смолк, и только резкие движения рук, дёргавших дугу руля, выдавали его состояние.
Так - в молчании - и доехали до Куин-Мод.
- Эти стратопланы, - Сихали кивнул головой в сторону аэродрома, - улетают скоро? Ты не в курсе?
- Сказали - через три часа, - Виктор бросил взгляд на Брауна: - А чего?
- И куда их?
- В Буэнос-Айрес.
- Подходяще, - прикинул Сихали.
Волин резко затормозил напротив госпиталя - кузов был загружен лекарствами и роботоинструментами - и повернулся к генруку.
- В чём дело, Тим? - серьёзно спросил он.
Сихали глянул в овальное зеркальце и сказал:
- Рыжий перед смертью предложил угнать стратолёт президента Афросоюза.
- Зачем?! - вытаращился Виктор.
- Чтобы сесть на "Авалоне"! - выпалил Белый.
- Ох и ни… - чуть не выразился Волин. - Ни фига себе! Альварадо прижать?
- Придавить!
- Ага… - протянул Виктор. - Из Буэнос-Айреса в Йоханнесбург, а оттуда - к "Авалону"?
- Ты догадлив, как никогда.
- Ну, тут без пол-литра не разберёшься! - заявил Волин. - Пошли, парни, выпьем.
Он покинул транспортёр первым, а Сихали - последним. Всей компанией они завалились в салун "Гляссе". Переступив порог заведения, Тимофей сразу увидал давних друзей - коричневого молодого человека великолепного сложения - Джамила Керимова, и блондинистого Юту Хейзела.
- Джамил! Юта!
- Сихали!
Потрепав, как следует, друг друга, они сдвинули столики и уселись. Волин в двух словах обрисовал план Рыжего. Помянув Ершова пивком, Керимов уточнил:
- Так ты что хочешь, Тим, и этот стратоплан захватить? Ну, который от "Красного Креста"?
Браун мотнул головой.
- Да ты что… Нет, конечно. Доберёмся до Буэнос-Айреса "зайцами", а там уже сообразим, что и как.
- А регистраторы мы пройдём? - нахмурился Белый.
Гирин с жалостью посмотрел на Шурика.
- Какие регистраторы? - фыркнул он. - Регистратуру проходят перед терминалами, где таможня и всё такое, а мы-то уже на поле будем!
- Понял, в чём изюминка? - спросил Виктор Белого, хлопая того по гулкой спине.
- "Говорят, что среди далёких западных земель, - прочувствованно завёл Хейзел, - находится остров Авалон, обиталище эльфов, где время течет медленно. После сражения при Камелоте фея Моргана перенесла туда смертельно раненного короля Артура, а когда король умер, остров Авалон растворился в тумане…" Летопись Гластонберри.
Керимов усмехнулся. Пересчитав старых и новых знакомых, он сказал:
- Нас тут восемь человек. Хватит, чтобы захватить "Борт номер один", но штурмовать ввосьмером "Авалон"… - Джамил покачал головой.
- Наша задача - не на приступ идти, - терпеливо объяснил Сихали, - а прорваться в "крепость" и открыть "ворота". Там есть наш человек, он поможет, а "Грендель" уже на подходе к "Авалону".
- ОГ тоже там, - вставил Тугарин-Змей. - Будет.
- Тогда чего мы тут сидим? - изобразил удивление Керимов. - Полетели!
- Джамил, - сказал Тимофей, поглядывая на Харина, - у нас со Змеем к тебе огромная просьба: останься здесь, пригляди за нашими женщинами. Мы их и так едва не потеряли…
Керимов насупился.
- Это из-за того, что я женат? - подозрительно спросил он.
- Нет, - сказал Тимофей, глядя честными глазами.
Джамил поначалу отбрыкивался, но его таки уломали…
…Проникнуть на борт стратолёта оказалось не сложно - в его гулкой утробе крутилась масса народу, вытаскивая полные контейнеры и затаскивая пустые.
Сихали со своей командой примелькался до того, что деятели из "Красного Креста" перестали фридомфайтеров замечать.
Плоский фюзеляж стратоплана был разгорожен переборками на шесть грузовых отсеков. "Зайцы" укрылись в крайнем левом.
Задерживаться "Нимбус" не стал - ровно в четырнадцать нуль-нуль загрохотали могучие движки, и стратолёт стронулся с места, прокатился, разгоняясь по льду, взлетел.
Часом позже он покинул пределы стратосферы, совершив посадку в аэропорту Хорхе Ньюбери. Глухой свистящий рокот утих, с гулом откинулись рампы-сходни, впуская на борт яркий дневной свет, и Тимофей со товарищи очутился в пределах Сьюдад де ла Сантиссима Тринидад и Пуэрто де Нуэстра Сеньора де Санта Мария де лос Буэнос Айрес - сие пышное именование нынешние "портеньос" сократили до панибратского "Байрес".
Сам город лишь угадывался за далёкой оградой, выглядывая зеркальными пирамидами и башнями.
- Ищем подходящий борт, - сказал Тимофей.
- Это как? - спросил Купри, чьё внимание было рассеяно - комиссар был напряжён, он глазами выискивал чинов Международной полиции, готовящихся повязать фридомфайтеров.
- Это так, - сказал Белый с очень серьёзным видом. - Подходишь к пилоту, дёргаешь его за штанину и канючишь: "Дяденька лётчик! Подбросьте до Африки!"
- Вам бы всё хиханьки да хаханьки! - рассердился Димдимыч. - Ты хоть понимаешь, что мы на территории Евроамерики?
- Всегда мечтал, - ухмыльнулся Шурик, - чтобы меня забросили в тыл врага!
Купри негодующе посмотрел на него и тут же присел, потащил всех в тень, отбрасываемую необъятным корпусом "Нимбуса".
- "Интеры"!
Неподалёку, огибая тупоносый турболёт, показался патруль - офицер-"международник" шагал впереди, двое солдат в касках и с лучемётами на изготовку топали следом.
Сихали с друзьями поспешил укрыться за огромным колёсным шасси, мерзко пахнущим горелой резиной, - шины были ещё тёплыми.
- Они не нас ищут, - сказал Гирин негромко, - они груз проверяют, чтобы, не дай бог, нам с "гуманитаркой" и боеприпасов не подкинули.
- Ну, ты меня успокоил, - хмыкнул Юта.